Ольга Сивей
Алюминиевые огурцы
© Ольга Сивей, 2022
© Издательство «Четыре», 2022
* * *
Мы – дети кривого времени.
Мы – дети трибунной войны,
Двойного дна, лицемерия,
Истории ложной вины.
Понятия переиначены –
Уставов сожгли ярлыки.
Не в шутку, по-настоящему
Сжимали свои кулаки,
Кострам перемен не верили,
Портвейном смывали грим
И скотчем глаза заклеили,
И вены вскрывали своим.
Искали любовь в невежестве,
А силу – в холодном стволе.
Весь мир считали убожеством,
Но в правду так верили все…
Ольга Сивей
Алюминиевые огурцы
Глава 1
Солнечные дни
Просто хочешь ты знать
Шёл очередной год наивно-безмятежного советского календаря…
Здравствуйте, девочки! Здравствуйте, мальчики!..
Жёлтый кленовый лист зацепился за шнурок ботинка.
«Ого! – подумала Ира. – Вчера листья были ещё зелёные. Это потому, что сегодня Первое сентября!»
Она покрутила головой в поиске сменившего наряд дерева.
Справа кусты протягивали зелёные сучья с толстыми белыми горошинами ягод. Если бросить их на дорогу и топнуть по ним – чпок! чпок! крак! – разразится нежная канонада. «Надо будет полопать на обратном пути!» – составила план действий Ира.
Слева взгляд по отштукатуренной стене школы поднялся вверх до третьего этажа. Из открытого окна вылетал такой же кленовый лист.
– Мам, они бумажные! Они у них улетели!
– Да-да… Пойдём! Уже линейка начинается!
Фиолетово-красные астры в букетике закивали в такт шагам: «Да-да! В школу!» Ярко-зелёный ранец с головой утёнка в матроске безжалостно подталкивал в спину: «Вперёд! Вперёд! К знаниям!»
Ира разглядела в сине-бело-коричневой толпе Светку со второго этажа и протиснулась к ней, оставив маму позади с остальными родителями.
Светка потрогала чубчик наклеенного утёнка.
– А я без портфеля: мама не дала. Только форму и цветы. Она на работе, я одна пришла.
На школьном крыльце звонко читала стихи миловидная девочка с двумя закрученными волнами хвостиками.
– Какой у неё красивый фартук! – с лёгкой завистью Ира рассматривала белые кружевные крылышки на плечах чтицы.
– Это Галька с девятиэтажки. Вредина! Во дворе хвасталась новым пупсом и даже посмотреть не дала!
Тут верзила-старшеклассник подхватил Галю на плечо, и первый школьный звонок огласил окончание бесполезного (с точки зрения первоклашек) мероприятия.
Девочки с самыми большими бантами с чувством превосходства усаживались за первые парты. Мальчики в синих форменных костюмчиках с довольным видом спрятались за ними. Ира переглянулась со Светой, и они дружно уселись за одну из задних парт.
Пять минут дали на изучение рабочего места. Первоклашки яростно запихивали ранцы на полочку внутри парты, хлопали крышками стола, слушали – скрипят не скрипят, ёрзали – жёстко не жёстко, катали по наклонной поверхности карандаш и с головой ныряли за ним в глубину под соседской скамьёй.
Чувствуя, что чертыхание может занять гораздо больше времени, учительница поспешила начать урок.
Дарья Павловна представляла собой немолодую грузную женщину с двойным подбородком, становившимся тройным при крайней степени недовольства, тёмным пушком над верхней губой и пронизывающими чёрными глазами. Причёска и одежда выдерживали стиль «а-ля Надежда Крупская».
Внезапно распахнулась дверь, и в класс уверенно вторглась громогласная дама, как все тут же поняли – директор школы.
– Дети, есть среди вас те, у кого день рождения в ноябре или декабре?
Трое подняли руки. Светка зашептала:
– У меня двадцать девятого октября! Мне ведь не надо руку поднимать?
Ира убедительно затрясла головой.
Директор залебезила:
– Деточки, вам ещё рано в школу! Придёте на следующий год!
И безапелляционно продолжила, уже в школьном коридоре:
– Кто родители этих детей?.. Вы?.. Придёте на следующий год! Детей слишком много, парт не хватает!.. И, родители, только шариковые ручки! Перьевыми – измажутся в чернилах!..
Двое мальчишек, радостно выдернув ранцы, умчались из класса. Веснушчатая девочка громко зарыдала и присоединилась к таким же горемыкам из соседних кабинетов.
Праздничное настроение Иры несколько испортилось. Света же тихо радовалась своему двадцать девятому октября.
На следующий день её перевели в другой класс, чтобы уравновесить количество детей.
Читать и считать Ира умела ещё до школы, но многие одноклассники не знали даже алфавита. Чем себя занять, пока другие складывают буквы в слова, а цифры в ряд, она придумала быстро.
В крыле, где находились первые классы, на этом же этаже располагалось сказочное место – библиотека. А книги Ира не просто читала – она с ними играла, гуляла, ела и спала.
Заученные наизусть немногочисленные домашние книжки сменились необъятным миром библиотечных полок. Во время перемены Ира выхватывала оттуда очередную сказку, прятала её под крышкой парты и, когда урок становился уж очень скучным, читала, тихо-тихо перелистывая страницы.
– Степанова, я урок для кого веду?! – Ира просто оглохла от раздавшегося над ней оклика.
Стыдно-то как! Глаза вверх не поднимались. Крышка стола резко скрипнула, и Дарья Павловна выдернула книжку.
– Отдам только родителям!
В дневнике – жирная двойка за поведение.
Мама с папой негодовали:
– В садике твои выходки всем надоели! Теперь и в школу начали вызывать… На почерк свой посмотри – как курица лапой пишешь!
В тетрадях Иры ошибок не было, но записи совершенно не соответствовали отличнице: у тех каждая буковка выведена, предложения – строчечка к строчечке. А у неё – мелкие корявые горошины, такие же строптивые, как сама. Родители пытались исправить недоразумение и заставляли переписывать текст по нескольку раз, но чем чаще, тем он становился неразборчивее. Ира мечтала стать врачом, вот и почерк, наверное, соответствующий вырабатывался.
Отстали.
Но книги брать в библиотеке запретили. Как будто сердце вырвали!
Она не она будет, если выхода не найдёт! Стала выбирать на полках книжки потоньше, прочитывала за перемены и немного задерживаясь после уроков, и сдавала. Наутро – опять в библиотеку.
– Так дело не пойдёт! Ты, наверное, не читаешь, а картинки только смотришь. Больше так быстро не приму! Приноси завтра. – Библиотекарь, возмущённо сверкая очками, вернула книгу.
Ира спряталась в школьном туалете. Шестерёнки в голове бешено вертелись.
Дома точно накажут за то, что ослушалась, – домой нельзя! Оставить в классе? Дарья Павловна найдёт, опять родителей вызовет. Или кто-нибудь стащит.
Взгляд упал на батарею. Между ней и стеной темнела узкая щель, но книга пролезет. Попробовала, оглядела со всех сторон – почти незаметно. Вглядываться никто не будет!
Хорошо, что вскоре родители забыли о запрете, и эпопея со школьным туалетом продолжалась недолго.
Дерево
Жила-была девочка. Как её звали? – Ай, неважно! Мама ей сшила красивое платье с рукавами-фонариками, а папа подарил резиновые сапожки. Даже с каблучком. Она взяла ведёрко и пошла в лес за грибами…
Ира шариковой ручкой старательно выводила ножки-палочки в огромных сапогах на окрашенной зелёной краской дверце рядом со своей партой.
Что за трезвон?.. На урок?!
Она растерянно глядела на свой шедевр. Донёсся язвительный голос Гали:
– А Степанова на шкафу нарисовала!
Тяжёлая фигура нависла над Ирой.
– Сейчас же возьми тряпку и смой!
Зря Галька влезла – без неё бы сама всё стёрла! А теперь…
– Не буду!
Брови Дарьи Павловны поползли вверх, а подбородок вниз, став тройным.
– Почему?..
Ира молчала, поджав губы и уставившись в одну точку, куда-то под парту. Руки, ноги оцепенели, как и язык, и в сторону тряпки не двигались.
«Это Галька во всём виновата!»
– Будешь мыть?!
Ступор не отпускал. Ира молчала. И прекрасно понимала, что она – упрямый осёл, но ничего с собой сделать не могла.
– Хорошо! Я вымою сама!
Ира выбежала из класса. Опять в дневнике на фоне пятёрок по предметам красовалась двойка за поведение, и вызвали родителей.
Дома кричали: в кого такая уродилась?..
Дарья Павловна красных чернил не жалела. Как и Ира не могла укротить свою безудержную натуру.
Задираются мальчишки – облила из стеклянного шприца, что носила в своей санитарной сумочке, когда готовилась к «Зарнице». Двойка. А за то, что их команда выиграла благодаря ей, и не похвалили.
Слепила из глины волка. Весь вечер с мамой сушили, раскрашивали гуашью. Одноклассник взял посмотреть и отломил нечаянно лапу. Дарья Павловна за трёхногого зверя четвёрку поставила.
– Почему? Я же не виновата, что лапа отломилась?!
– Не смей со мной спорить! Сядь на место!
Вскипело внутри от несправедливости – как жахнула учительский стул об пол! Ножка сломалась и у стула. Двойка.
Задержалась учительница перед уроком. Сосед по парте закидал Иру пластилином. Недолго думая, схватила доску для лепки и стукнула по бестолковой голове. Крови-и-ищи! Испугалась сильно! Двойка – в дневник, дома – ремень.
Появились двойки и по математике. Долго взрослые не понимали – почему?
А Ира не признавалась никому, что не видит того, что написано на доске. Боялась – очки заставят носить. А «очкарик – в жопе шарик»! Соседа по парте Витю совсем задразнили и очки сколько раз били! Но он добрый: принёс стекло от разбитых очков, и она втихаря стала через него на доску смотреть и с контрольными вовремя справляться. Дарья Павловна всё-таки заметила и опять начала на Иру кричать, что она без глаз хочет остаться.
Родители в очередной раз всё на книги свалили, а про наследственность умолчали: отец и почти вся его родня – близорукие!
Бошетунмай
Ира была счастлива в полуземляночном посёлке-самострое на оврагах с речками-«вонючками». Рубили дрова, топили печку, из родника в овраге таскали ледяную воду, ходили в туалет с дыркой в полу. Зато без боязни носилась ребятня по всему посёлку, лазила по деревьям и заборам, рвала вишню и клубнику, пока родители мечтали о городских квартирах.
Взрослое счастье свалилось прямо перед школой. Туалет с ванной, газ, вода. Перевезли в новую квартиру скрипучий шифоньер и лязгающую металлическую койку. Новый диван, когда раскладывался, перегораживал полностью единственную комнату. Холодильник купили не сразу, а продукты поначалу вывешивали в сетке за окно.
В длинном коридоре «малосемейки» с дверями на десять квартир гоняли малыши на трёхколёсных велосипедах, а дети постарше дождливыми или морозными вечерами вытаскивали кукол, пупсов и зайцев в эту общую игровую, строили свой кукольный театр, разыгрывали сказочные сюжеты.
Ира никогда не думала, что может быть по-другому.
В третьем классе она помирилась с заносчивой Галей и познакомилась с её подружкой Верой, которая пригласила на свой день рождения. Обе девочки жили в одном подъезде соседней девятиэтажки.
В этом доме существовал лифт. Ира нажала на красную кнопку. Кабина с лязгом двинулась откуда-то сверху, до-скрежетала до первого этажа, грохнула внутри, и двери, вздрагивая, открылись. Ира заглянула внутрь – на ряд чёрных прямоугольников. Это она сейчас должна туда зайти? Двери закроются, и она окажется в этом совсем одна? А свет не погаснет? И почему он так шумит и трясётся? Ну нет!
И Ира потопала наверх пешком.
Пухлую, обитую дерматином дверь с ажурными гвоздиками открыла Верина бабушка. Из квартиры доносилась музыка, пахло пирожками с яблоками. Ира осторожно ступила на ковровую дорожку в прихожей. Взгляд заметался, что рассмотреть первым: то ли картины на стене, то ли мерцающие стекляшки на люстре, или телефонный аппарат на полочке…
Её провели в одну из комнат, где уже собрались щебечущие обо всём на свете одноклассницы. Весь вечер Ира не могла отвести взгляд от шкафа на всю стену, поэтому названного «стенкой», от многочисленных полок, на которых вместе с хрустальной посудой и фарфоровыми чашками стройными зелёными, бордовыми, серо-фиолетовыми рядами выстроились книги. На корешках циферки и неизвестные имена – Гоголь, Шолохов, Горький… «О, Толстого я знаю!» – обрадовалась Ира. Ах, откуда только такое богатство?!
Ещё один предмет её интересовал почти так же, как книжные полки, – радиола. Ей разрешили самой поставить пластинку с «Пластилиновой вороной», и она смотрела на скользящую по дорожке чёрного круга прозрачную иглу – как оттуда выходит звук?
А в её доме на столе стоял катушечный магнитофон. Родители очень им гордились и берегли, включали редко. По праздникам он пел: «Синий-синий иней лёг на провода… У-у-у!..» Папа на плёнку записывал стихи и сказки, которые она рассказывала в микрофон, как настоящая артистка! А на пластинку так не запишешь – и Ира разочарованно отошла от проигрывателя.
Но книги!.. Вот это сокровище!
Спустя год родители после хождений по кабинетам начальников суетливо перевозили вещи в новую двухкомнатную квартиру на девятый этаж панельки через дорогу, с балкона которой можно было наблюдать и за их старым застраивающимся посёлком. Квартира постепенно обрастала коврами, шкафами, хрусталём…
Только хороших книг по-прежнему не было.
Попробуй спеть вместе со мной
Учителя что-то бурно обсуждали у старой веранды в стороне от школьной площадки. В углу высилась гора бумаг, перевязанных в узлы бечёвками, старыми поясами или собранных в коробки.
Учитель школьной мастерской куда-то убежал, вернулся с коробком спичек, торопливо чиркнул, и первая тетрадка скукожилась под оранжевым язычком. Ручеёк пламени побежал по исписанным листочкам, читаным-перечитаным газетам и журналам, потрёпанным книгам.
– Ух ты, здорово! – восхитился стоящий рядом паренёк со второго класса.
Иру ждали более интересные дела, и она удалилась в сторону своего двора.
Светка не поверила, что всю собранную вчера макулатуру спалили, и на следующий день они вдвоём вернулись к веранде. Обуглившаяся штукатурка чёрными безобразными мазками слезала со стен. Не осталось ни одной бумажки, как будто и не было вчерашней гонки между классами – у кого кучка больше и весомее по килограммам.
Следующим летом веранду снесли, как, видно, и планировали.
Рассказы про дедушку Ленина нравились Ире, как сказки про Деда Мороза. Жил-был идеальный человек в идеальном мире! С октябрятской звёздочки, приколотой к фартуку, смотрел самый умный и послушный мальчик на свете. Если Ира будет такой же, то скоро на этом месте появится другой значок – с пионерским костром.
Осенью третьего класса родилась долгожданная сестрёнка Алинка. Теперь Ира – старшая, и у неё появилась масса домашних обязанностей. Весной загремели в портфеле стеклянные бутылочки для детского питания. Молочная кухня располагалась за три квартала от школы. Очередь выстраивалась вдоль многоподъездного дома, и припозднившимся могло не хватить детского кефира или сладкого творожка, который иногда можно было купить дополнительно и лакомиться по дороге домой.
Час торжества повязывания пионерского галстука приближался. Иру за отличную учёбу записали в первую очередь достойных этой чести. Вместо урока лепки провели репетицию знакового события, но занятие не отменили, как она рассчитывала, а перенесли дополнительным после всех остальных уроков.
А как же детское питание? И маму невозможно предупредить!
Ира в растерянности стояла у школьной раздевалки.
– Что, Степанова? Сбегаешь с урока? – одобрительно кивнул Вова Лемешев, пробегая мимо.
– В «молочку»? – посочувствовала Алиса Ванина. – Дарья Павловна разозлится…
– А вдруг она не заметит, что меня нет?..
– Дети, сегодня на классном часе мы рассмотрим вопрос, каким должен быть пионер. Если ученик прогуливает уроки, не участвует в общественно полезных делах, например, в сборе макулатуры, он достоин быть пионером?
Все дружно замотали головами: нет, не достоин!
– Можем мы в таком случае принять в первых рядах Степанову, или пусть сначала подумает над своим поведением? Мало того, что три газетки в макулатуру найти не смогла, так ещё и с уроков сбежала!
Даже учительская любимица Галя промолчала. Дарья Павловна недовольно оглядела притихший класс:
– Хорошо, время у нас есть. Мы все над этим подумаем, но на репетицию, Степанова, можешь не приходить.
Эх, как будто сорвали пионерский галстук с шеи, ещё его не повязав! И обидно – неужели она хуже Веры и ябеды Гальки?..
Но что ей было делать – оставить ребёнка без питания?!
Красный галстук и значок ждали своего часа. Основная церемония традиционно назначалась на двадцать второе апреля – День рождения Ленина. Но накануне Дня космонавтики Ире снисходительно объявили, что её всё-таки завтра примут в пионеры вместе с другими отличниками. Странно: почему Дарья Павловна передумала?..
В стенах музея тракторного гиганта после высоких стихов, прославляющих партию и Ленина, забили барабаны, и передовики производства дрожащими руками повязали алые галстуки на шею бывшим октябрятам. Иру переполняло счастье – наконец, свершилось! Вот теперь она полноценный человек! Гражданин своей великой страны!
Новоиспечённых пионеров провели по залам трудовой славы. На них смотрели портреты комсомольских энтузиастов – строителей завода, в их лицах читалась гордость за благое дело Родины. Похожее чувство распирало и юных посетителей музея, ведь отцы большинства из них, в том числе Ирин, тоже здесь работали.
Это не любовь
– Тебе тоже в эту сторону? Пошли вместе?
Ира поравнялась с семенящей впереди одноклассницей, узнав её по выглядывающим из-за портфеля бантам и баранкам из кос. Коротышку и тихоню Алису в школе никто не замечал.
– Куда ты так бежишь? Я за тобой не успеваю! – Ире хотелось немного поболтать.
Алиса и не подумала замедлить шаг.
– Мне надо на сольфеджио в музыкалку!
– И ты совсем не можешь хоть раз его пропустить?
Чёрные цыганские брови Алисы поползли вверх:
– Нет! Ты что?!
Ира восхитилась такой самоотверженностью.
– Ты каждый день туда ходишь?
– Почти. Но завтра мне не надо, и я могу погулять.
Так яркая бойкая Ира приобрела новую подружку – худенькую незаметную Алису.
– А ты любишь кого-нибудь?
Между подружками обязательно должны быть маленькие и большие секреты.
Алиса покраснела:
– Да.
– Я люблю Сергея Степанова. А ты?
Алиса смутилась:
– И я тоже…
Но Ира даже обрадовалась:
– Ой, как здорово, что мы вместе его любим! Он такой красивый, правда?
О существовании ревности в третьем классе ещё не подозревали. Тем более Ира не видела в Алисе соперницу. Все в классе знали и давно шушукались, что среди девочек Сергей отдаёт явное предпочтение именно ей, своей однофамилице. Мальчишки класса называли его «атаман» и ловили каждое слово. И к Ире, как раньше, не приставали.
Сначала влюблённые переглядывались друг с другом тайком. Потом Сергей стал всегда оказываться рядом с Ирой, когда ей нужна была хоть какая-то помощь, делился ручками, карандашами, цветной бумагой. Однажды на парте появились новые «медовые» краски, приобретённые его отцом-художником. Всем очень хотелось попробовать их на вкус – они сладкие?.. Сомнений в том, что Сергей влюблён в Иру, ни у кого не осталось, когда она единственная была допущена к драгоценной коробочке.
Алиса только вздыхала и слушала Ирины восторги, тихо отходила в сторонку, когда кавалер брал портфель подруги, чтобы проводить до дома.
– Смотри, что я принёс!
Он достал из глубины ранца небольшие морские раковины.
– Послушай! Там шумит море!
Ира приложила ухо к розово-перламутровой завитушке. Ей показалось, что она услышала крик чаек.
– Красивые! Я тоже хочу на море! – Она протянула чудо обратно Сергею.
– Нет, я тебе их дарю!
– Правда?!
Первый подарок от мальчика. А ведь ему наверняка дома за ракушки достанется, но всё равно дарит. Значит, он действительно её любит!
Можно ли назвать любовь десятилетних детей настоящей? – Она без всяких сожалений закончилась со сменой школы после переезда в новую квартиру. Ракушки мама покрыла лаком и деловито убрала за стекло серванта.
Случайно встретившаяся в сентябре нового учебного года Алиса заговорщицки поделилась:
– А Сергей тоже ушёл в другую школу. Говорят, из-за тебя.
Ира понимала, что не по этой причине, потому что в их возрасте решения принимают родители, но было приятно, что другие думают именно так. Она помахала Алисе рукой на прощанье и пожелала успехов в музыке.
Глава 2
Кончится лето
Дети проходных дворов
– В каком доме вы живёте? – спросила секретарь, не отрываясь от намывания табуретки в приёмной директора (школа готовилась к первому сентября).
– В 24-м на Стрелковой…
– Тогда вам в четвёртый «Б».
У школьных раздевалок поджидали новые подружки. Ира радостно бросилась им навстречу:
– Я буду учиться с вами в одном классе!
– Ира! – одёрнула мама. – Тебя только приняли, а ты уже бегаешь по коридорам и орёшь на всю школу!
Больше половины их класса жило в одном доме.
На новом месте первой подружкой Иры стала Оксана Пилипéйко, живущая этажом ниже. Украинская фамилия с ударением на «е» досталась от отца, распределённого после института в края, далёкие от родины. Зато почти каждый год семейство выезжало к родственникам на море в сказочный Крым. Фамилию в школе коверкали и учителя, и одноклассники, – то ударение на «и» поставят, то Пилипенко назовут, а иногда и то и другое. Оксана терпеливо поправляла, но на следующем уроке опять слышала «Пилипенко». Она была похожа на отца, и в детской фигурке угадывалась будущая «гарна дивчина». Ира, читая «Ночь перед Рождеством» Гоголя, ясно представляла именно подругу в облике одноимённой героини.
В соседней с Оксаной квартире жила её неразлучная, ещё детсадовская подружка – и тоже Оксана с фамилией попроще: Рудова. Родители волею судьбы переехали из Мордовии и страстно мечтали вернуться обратно. Кроме того, что тянуло в родные края, веской причиной являлся тяжёлый диатез младшей дочери, Оксаниной сестрёнки, который бесследно исчезал во время каникул у мордовской бабушки. Обмен квартиры не удавался, и семья жила замкнуто, не общаясь с соседями, особенно чужой национальности – чувашами или татарами. Этот образ жизни отразился и на характере Оксаны – она неохотно знакомилась, не любила откровенничать и считала, что делает большое одолжение, общаясь с новой подругой.
Ира, благосклонно принятая в ближний круг двух Оксан, чувствовала себя третьей лишней. Первая Оксана во всём слушалась вторую, и если той по какой-либо причине вздумывалось обидеться (а обижалась она часто) и неделю с Ирой не разговаривать, то Пилипейко преданно удалялась за Рудовой.
Но Ира быстро заводила новых друзей.
Блондинистая Тоня Петрова выделялась своей уверенностью и невозмутимостью, немного сутулилась, стесняясь высокого роста. Она временами выгуливала в палисаднике толстого неповоротливого кота, который почему-то недолюбливал Иру, громко, угрожающе урчал и шипел по-змеиному, чем желаемого эффекта вполне успешно достигал – Ира его панически боялась.
За Тоней Петровой хвостом следовала Оля Резина, круглолицая тихая девочка с тусклыми глазами и соломенными волосами. Отец Оли учился вместе с Ириным папой в университете, строил карьеру, со временем заняв должность начальника производства, где трудился отец Иры, так и оставшийся рабочим, – не получалось у него руководить своими же товарищами по цеху.
Если Оксана Пилипейко терпеливо страдала из-за своей фамилии, но всё же ею гордилась, то Лиза фамилию Москина ненавидела, потому что та являлась источником бесконечных дразнилок. Нетрудно догадаться, как её переделывали – Моськина! – вспоминая при этом ещё и басню Крылова! Слёзы обильными ручейками лились из Лизиных глаз, и не только по этому поводу. Многие одноклассники считали, что она это делает специально, чтобы разжалобить учителей, когда те ставили плохие оценки. Лиза тайно писала стихи о любви и мечтала стать учителем.
Люба Николаева отличалась серьёзностью не по годам, но по этой же причине плохо понимала юмор. Слово «пионерка» подходило именно ей. Не в значении «первая», а в смысле – «всегда готов» сделать так, как скажут. Она считала, что всё должно быть «правильно». Поэтому Любе очень нравилось дружить с правдорубкой Ирой.
Девчоночья дружба похожа на переменчивую погоду: сегодня ты моя самая преданная подруга, а завтра я тебе косточки с другой перемою и опять к тебе вернусь. Кто-то хотел единоличной дружбы, но Иру это не устраивало, и она дружила со всеми сразу или по очереди.
На третий день учёбы в новой школе классная руководительница, учитель английского языка Ираида Викторовна, вызвала Иру с урока рисования. В коридоре ждала и завуч.
– Ты как в наш класс попала?
– Нам женщина в директорской сказала, – растерялась Ира.
– Мы тебя переведём в «Г» класс. Ты же всё равно новенькая и никого не знаешь.
– Нет! Я всех знаю! У меня здесь подружки! – вдруг разрыдалась Ира.
– Ну ладно, ладно! Не плачь. Иди пока на урок!
С красными глазами она села за парту.
– Ей, наверное, прививку делали! – посочувствовал Андрей Кочкин, местный хулиган.
Четвёртый «Б» души не чаял в своей первой учительнице Валентине Михайловне.
Первое время бывшие ученики бегали в её кабинет каждую перемену. Первоклашки, раскрыв рот, ловили каждое слово старших по школе. По традиции первый «Б» собрали из детей этого же дома, поэтому Иру, согласившуюся на роль вожатой при распределении пионерских обязанностей, окружала толпа малышей не только в школе, но и во дворе.
Мягкосердечная Валентина Михайловна настолько свыклась с присутствием Иры, что считала её своей и даже разрешала подменять себя на уроке во время нудных учительских совещаний. Тогда Ира доставала книгу с красочными картинками и читала притихшим подопечным. Малышня смекнула, что она – сказочница, и любимой их просьбой стало: «Расскажи историю!», когда они гурьбой усаживались возле неё на дворовой скамейке.
– Расскажи что-нибудь! – взмолилась и Оксана Пилипейко, когда они застряли в лифте. – Чтобы не так страшно было!
В душной полутьме зависшей между этажами кабины Ира почувствовала обнявшие её потные ручки маленькой Наташи из подшефного класса.
– Надо что-нибудь весёлое! – И она завела историю про Муфту, Полботинка и Моховую Бороду, пока подошедшие лифтёры не вытащили их из западни.
– А давайте сказку разыграем! – Идея облетела весь двор.
Выбрали любимый фильм «Королевство кривых зеркал». Роли разобрали вмиг, даже коней в упряжке злой дамы Анидаг, – прицеплялись скакалками и мчались по двору!
Ире досталась роль зазеркальной девочки Яло. Она убедительно капризничала и канючила: «Я есть хочу! Я пить хочу!»
Оля Веселова из второго подъезда (младше Иры на год, считавшая себя первой красавицей двора) играла главную героиню – тоже Олю. Во всех последующих постановках она предпочитала только роли принцесс, и перечить ей никто не смел. Принца она искала крайне придирчиво, но в «Спящей красавице» выбирать не приходилось – целоваться мальчики категорически отказывались.
Эта сказка удалась актёрам-любителям лучше всего и была разыграна на школьной сцене под бурные аплодисменты учителей.
