Ольга Шерстобитова
Мой единственный мужчина
Глава восьмая
Гвендолин Линц
– Я, конечно, не раз подписывал договора со странными условиями, но ваш, – тут Маркус посмотрел сначала на Рафаэля, сидевшего за столом с невозмутимым видом, а после перевел взгляд на меня, – явно превзошел их все.
Я прикусила губу и покосилась на молчавшего ректора, что еще несколько минут назад весьма деловым и серьезным тоном вписывал в наше соглашение пункт о поцелуях во всех возможных, как он выразился, приличных вариациях. Таких насчиталось двадцать, и, когда я читала и вникала в суть написанного, к щекам приливал жар, а коленки слабели. Все же, насчет приличного, это он погорячился.
– Нара Гвендолин, в данном пункте о поцелуях вам все понятно или нужны какие-то пояснения? – абсолютно спокойно, но с едва уловимыми, вкрадчивыми нотками, поинтересовался ректор Рафаэль, и тело снова окатил жар.
Мне бы сейчас ледяной душ не помешал или изматывающая тренировка, чтобы выкинуть все непрошенные мысли. Особенно те, что о поцелуях.
– Да, – выпалила я, делая глубокий вдох.
Маркус пронзил меня взглядом, в глазах у него мелькнуло знакомое веселье. Хмыкнул, откинулся на спинку кресла.
– Значит, с поцелуями мы разобрались, – подвел он итог. – Зачитываю тогда пункт, связанный с прикосновениями.
Звездочки ясные, как я вообще на все это безобразие согласилась? На объятия с незнакомым мужчиной, на «разрешить зарываться пальцами в мои волосы», на поглаживание обнаженной спины… Что?
Я едва ли не подскочила, когда услышала последнюю фразу.
– Хотите последнее вычеркнуть? – серьезным тоном поинтересовался Маркус, напрочь игнорируя смысл написанного, видимо, действительно, и не к такому привык, и мне захотелось побиться головой о стену.
– Оставь, – сказал Рафаэль и повернулся ко мне, окутывая взглядом. – Нара Гвендолин, вам необязательно при этом раздеваться.
Что? У нас и этот пункт в договоре имеется? Я что-то пропустила?
– И как вы себе это представляете? – поинтересовалась, скрещивая руки на груди.
– У меня дома бассейн есть, можно же поплавать вместе.
Даже так? Почему у меня ощущение, что этот мужчина не просто просчитал все возможные варианты, но еще и обладает невероятным коварством?
– И на свете существуют платья с открытой спиной, – невозмутимо добавил он, и его взгляд стал таким острым и пронзительным, будто он уже меня представил и в платье, и в купальнике.
– Так что, оставляем? – в голосе Маркуса слышалось что-то непередаваемое, словно владелец «Звездного ветра» хотел от души расхохотаться, но неимоверными усилиями сдерживался.
– Оставляем, – сдалась я, делая медленный вдох.
Маркус стал читать дальше, и вскоре я поняла, что в этом пункте, как и во всем договоре, похоже, есть один-единственный безобидный пункт – это держаться за руки, переплетая пальцы. И то не факт.
– Что-то еще в этой части подправить хотите? – уточнил уже ректор, касаясь моих пальцев, и меня словно ударило током.
Что я там говорила про безобидный пункт? Забудем.
– Нет, – выдохнула я.
Пусть за границы дозволенного Рафаэль и не перешел, как и обещал, но я все равно чувствовала подвох.
– Идем дальше, – Маркус снова взял деловой тон.
В договоре, раскрытом передо мной на голограмме, вспыхнули пункты, где ректор Рафаэль обязался обеспечить меня всем необходимым, от жилья и еды до нужного гардероба для выполнения работы. Кто бы теперь сомневался, что платья с открытой спиной и купальник у меня точно будут, от этого не отвертеться. Хорошо хоть все эти моменты согласовывались со мной. Но что-то подсказывало, если потребуется, этот мужчина обведет вокруг пальца, а я и не замечу.
Ну, очень коварный ариат, ректор моей академии, как выяснилось уже по пункту о поцелуях.
Информацию о моей защите я прочитала трижды. Способы существовали разные, и, уже не понаслышке зная о характере Рафаэля, можно было ожидать всего на свете. К моему облегчению, все моменты были в пределах нормы и ограничивали мою свободу лишь частично, когда того требовала ситуация. Я же, в свою очередь, обязана была сопровождать его на приемы с пустынниками и считывать информацию о них, прилагая все возможные усилия, чтобы найти браслет.
– Итак, вопросы есть? – спокойно поинтересовался нар Маркус и посмотрел на нас обоих.
Ректор покачал головой, повернулся ко мне, ожидая ответа.
– Нет, – в который раз отозвалась я.
– Тогда подписываем, – кивнул Маркус, по-прежнему сохраняя непроницаемое выражение лица.
Рафаэль приложил лиар первым, подтверждая соглашение, следом – я, и только после нар Маркус, выступающий гарантом сделки.
А ведь им обоим этот договор, по сути, без надобности. Каждый из них, если верить слухам о репутации обоих мужчин, сдержит слово и защитит меня, когда потребуется. Два часа для составления и обсуждения они потратили явно с целью моего спокойствия.
– Теперь давайте обговорим еще несколько важных моментов. В известность о произошедшем похищении драгоценности и вашем договоре я должен поставить Нарана.
Я вздрогнула, а Рафаэль никак не отреагировал, словно был к этому готов.
– Именно он подписывает разрешение на участие в дипломатических переговорах с пустынниками, которые начинаются через четыре, вернее уже три дня, и продлятся две недели.
Я, зная о тонкостях подобных встреч, прикинула, что будет три-четыре приема и не больше. Времени, чтобы найти семейную драгоценность Рафаэля, у нас совсем немного.
– Подробности Нарану рассказывать не стану, – тем временем продолжил Маркус, – но основное он будет знать. Это обеспечит вам не просто возможность проникнуть на территорию пустынников, но и определенную защиту. Вы ведь не желаете, чтобы о вашем даре узнали, нара Гвендолин, верно?
– Не желаю, – подтвердила я. – А нар Наран…
Я замерла, не зная, как поточнее сформулировать вопрос.
– На правительство вас заставлять работать он не будет, здесь вам опасаться нечего. В политике Ариаты в отношении одаренных есть изменения, о которых просто не все знают. Наран предпочитает, чтобы ариаты с третьим уровнем способностей не прятались, и дает выбор, работать на него или на меня, – пояснил нар Маркус.
– Дальше Нарана и нас все наши соглашения не уйдут, – сказал Рафаэль, похоже, пытаясь меня успокоить.
– Другой вопрос, это сами пустынники и прочие дипломаты. Первые, как вы уже оба знаете, сильные эмпаты и имеют особенность различать запахи. Вторые же… Среди них есть и шпионы, и психологи, и менталисты. И все они опытные и умеющие подмечать любые нюансы. Вы должны не просто сыграть свою роль, вы должны сделать так, чтобы вам поверили, – серьезно сказал Маркус, сверкая зеленью во взгляде.
– Опасаешься не только провала нашего плана, но и дипломатического скандала? – поинтересовался Рафаэль.
Он наклонил голову вбок, на мгновение задумался и пристально посмотрел на ректора. Судя по всему, что-то передавал ему мысленно, не желая делиться этим со мной. Ну, вот что за тайны-то?
– Я тебя понял, – кивнул Рафаэль.
– И это все, что ты скажешь? – удивился он.
– О чем идет речь? – не удержалась я, не дождавшись ответа ректора.
Оба мужчины промолчали.
– Здесь я ничего не могу обещать, кроме как выполнение условий договора, – отрезал Рафаэль, и в его голосе послышалась неуверенность.
– Ну, хотя бы ты, как всегда, честен, – кивнул Маркус. – Как будете искать браслет, есть идеи?
– Пока нет, – ответил ректор. – Хочешь что-то предложить?
– Хочу, – улыбнулся нар Маркус. – Нара Гвендолин, как вы смотрите на то, чтобы изобразить из себя малость неуклюжую девушку? К примеру, случайно оступиться и ухватиться за кого-то из пустынников рукой? Или уронить столовый прибор за столом и прикоснуться к ближайшему соседу?
– Это может сработать, – чуть задумчиво сказал Рафаэль, снова поворачиваясь ко мне. – Что думаешь, Гвен?
Я нервно сглотнула, осознав, что он после подписания договора легко перешел на «ты» и сократил мое имя так, как позволялось самым близким.
– Можно попробовать. Что насчет танцев?
– Как вариант возможен, если мужчина не женат. Те, у кого есть пара, приглашают либо ее, либо своих родственников, никак иначе. У пустынников с этим строго.
– А те, кто не связан семейными узами? – поинтересовалась я.
– Могут приглашать любую понравившуюся незамужнюю девушку.
– Именно незамужнюю? – уточнил Рафаэль.
– Да. Пустынники считают, что девушка еще свободна и имеет право передумать, пока не заключен брак. Помолвка для них весьма условное действие.
– Мне ждать, что Гвен попытаются отбить? – напрямую спросил Рафаэль, и я прикусила губу.
– Однозначно. Так что, рекомендую всюду держаться вместе, подчеркивать всеми доступными способами, что вы именно пара, собирающаяся вот-вот пожениться, чтобы не оставлять пустынникам и шанса, да и вашу легенду будет отлично подтверждать.
– И много пустынников, не обремененных семейными узами, прибыло на Ариату? – поинтересовалась я, чувствуя катастрофу.
– Думаю, больше половины. Главе делегации – Хашану это выгодно, учитывая ситуацию с женщинами на их планете. Упускать возможность заключить браки они не станут.
Значит, и среди наших тоже будут не женатые пары, и частично они отвлекут внимание на себя.
Нар Маркус потянулся к кружке с давно остывшим чаем, сделал глоток.
– Спасибо, Маркус, – сказал Рафаэль, поднимаясь.
– Пропуски и приглашения пришлю вам в течение двух дней.
Я встала, чувствуя себя малость выжатой, как после трудных переговоров.
– Нара Гвендолин, мои юристы к обеду закончат переоформление договора с аэрцами. Сможете завтра подъехать?
– Да. Часам к трем, нормально? Раньше у меня занятия, – пояснила я.
– Отлично. И не беспокойтесь, на территории «Звездного ветра» вам ничего не грозит. На стоянках новейшая система защиты, ее мои люди разрабатывали, без допуска сюда никто не попадет.
– А кто дает допуск? – поинтересовалась я.
– Только я, – хмыкнул Маркус.
На душе сразу стало как-то спокойнее.
– Тогда до завтра, – улыбнулась я.
– Нара Гвендолин, а ваша старшая сестра в курсе столь интересного соглашения?
Я замерла.
– Нет. С Тай пока нет связи, – нашлась я, гадая, как все это буду рассказывать сестре.
Маркус же явно не просто так поинтересовался. Если Тай или Рик свяжутся с ним и между делом поинтересуются моими делами, скрывать случившееся он не сможет.
– Расскажу, как появится возможность, – решила я, и мужчина кивнул.
Мы распрощались, направились к выходу. Едва вышли из приемной, как Рафаэль поймал мою руку, и от прикосновения в очередной раз едва ли не ударило током.
– Привыкай, – спокойно сказал он, утягивая меня следом за собой к лифту и так и не отпуская.
Расстояние больше, чем есть, впрочем, пока сократить не пытался, и всю дорогу до стоянки флаеров мы молчали.
Снаружи стал накрапывать дождик, и, оказавшись внутри транспортника, я поежилась. Рафаэль тут же включил обогрев, настроил маршрут до своего дома, и, когда флаер взлетел, щелкнул по сенсору. В выдвижной панели показался термос с парой кружек. Молча разлил ароматный напиток, протянул мне.
Я сделала глоток, наслаждаясь кисло-сладким вкусом.
– Нар Рафаэль, а как называются эти оранжевые ягоды? – не удержалась от любопытства.
– Гвен, на «ты», без обращения «нар» и просто по имени, – ответил он.
Эм…
– Давай, повтори вопрос с учетом этих изменений.
– Что, и наедине так к вам обращаться, не только ну… в посольстве? – поинтересовалась я.
– Разумеется. Иначе, как ты тогда привыкнешь? – невозмутимо заявил он, делая глоток и не сводя с меня глаз.
В небольшом пространстве флаера вдруг стало еще более тесно.
– Рафаэль, так как называются эти ягоды? – решилась я.
– Облепиха.
– Она растет на Ариате?
Вот нашла я о чем разговаривать с мужчиной!
– На Земле и в ее колониях, – ответил мужчина и снова нажал что-то на сенсорной панели.
В этот раз в ящике, в небольшом контейнере оказалось печенье с кусочками шоколада.
Какой, однако, запасливый мужчина.
Он нажал на один из камней на лиаре, и перчатки с его рук исчезли. Поймал мой любопытный взгляд, и к лицу прилила краска.
– Они из экранирующего материала с одной далекой планеты, – пояснил спокойно.
– А активируются только двумя способами?
Я видела, как он проводил по полоске ткани пальцами, сейчас использовал лиар.
– Тремя. Еще и голосовым приказом можно.
Расспрашивать его о перчатках и дальше, как бы спокойно Рафаэль к этому не относился, я не стала.
Он отломил кусочек и, вместо того, чтобы съесть, протянул руку к моим губам. Я замерла.
– Гвен, тебе надо привыкнуть к моим прикосновениям и начать смотреть на меня, как на своего мужчину. Учись видеть во мне не ректора академии.
По-моему, мне проще сбежать, чем выдержать подобную атаку. Помедлив, под пристальным взглядом мужчины, утянула из его рук печенье.
– Вот и правильно, иначе, как станем изображать горячую страсть?
Я тут же закашлялась от подобных слов, произнесенных самым серьезным тоном, и сделала глоток облепихового чая.
– А что, обязательно изображать именно ее? – выпалила я.
Рафаэль молча подлил в опустевшую кружку еще напитка, отломил очередной кусочек от печенья и со смешинками во взгляде посмотрел на меня. Нет, ему еще и весело от моего смущения!
Но от печенья отказываться не стала. Вкусное! Еще пара кусочков, и Рафаэль коснулся кончиками пальцев моих губ. Я замерла, ощущая, как от этого прикосновения внутри плеснуло лавой.
– Крошки, – невозмутимо заявил он, и я невольно прикрыла глаза, принимая еще один кусочек печенья.
– О чем ты так сосредоточенно думаешь? – спросил Рафаэль, спустя минуту.
– О том, что еще несколько часов назад не подозревала, что меня будет кормить с рук ректор академии, где я учусь, – нашлась я.
Не рассказывать же ему, насколько непривычно и странно, что меня касается мужчина, а я ощущаю только свои эмоции и чувства, а не чужие.
Он хмыкнул, снова стряхнул крошки с моего рта, провел пальцами по нижней губе. Я распахнула глаза, шумно выдохнула.
– Второе печенье мое, – заявил этот невозможный мужчина. – Рискнешь угостить или смелости не хватит?
Это он что же, назвал меня трусихой? Я хотела, было, возмутиться, но сдержалась. Вот же бездна, как я умудрилась во все это ввязаться? Эта мысль мелькнула и исчезла, когда я отломила первый кусочек печенья.
Дождь за окнами усилился, скрывая весь существующий мир. Шум работающего флаера, дыхание и бешено колотящееся сердце – вот и все звуки, что остались в полутьме транспортника.
Я кормила печеньем мужчину, который по-прежнему не сводил с меня глаз, и чувствовала, как все больше пропадаю в его силе и обаянии. И вроде бы же ничего запредельного не делаю, даже не касаюсь его, а внутри все горит. И это мы еще не дошли до пункта о поцелуях!
М-да, похоже, это будет самый сложный контракт в моей жизни. Что там до коварного ректора каким-то аэрцам?
Наконец, печенье, к моему счастью, закончилось. За это время Рафаэль вел себя вполне спокойно, даже не пытался перейти еще каких-нибудь границ, и я перестала нервничать.
– Какое вкусное печенье, – заметил невозмутимо, будто говорил о погоде. – Надо еще будет заказать.
Я часто заморгала. Все-таки реальность, где я только что кормила ректора Ариатской Звездной Академии вкусняшкой с рук, никак не укладывалась в моей голове.
К счастью, на лиар Рафаэля пришло сообщение, и я с облегчением выдохнула. Допила вкусный чай, вглядываясь в пелену дождя и размытые огни Хантума, немного успокоилась.
– Мы будем на месте минут через двадцать, – сказал Рафаэль, закрывая голограммы на лиаре. – Давай скину тебе подробную информацию о браслете и все, что удалось узнать о похищении.
– Давайте, – согласилась я.
Рафаэль с явной укоризной уставился на меня.
– Похоже, одного сеанса с печеньем нам явно недостаточно, чтобы кое-кто перешел на «ты», – заметил он.
– Давай, – тут же исправилась я, осознавая, что если у Рафаэля где-то еще припрятано печенье, то второго «сеанса», как он выразился, мои нервы сегодня просто не выдержат.
Мужчина едва заметно улыбнулся, защелкал по лиару, и я тут же открыла полученные от него файлы.
– Будут вопросы, спрашивай, – сказал он, переводя флаер на ручное управление.
Глава девятая
– Подлетаем, – сказал Рафаэль, когда я почти закончила читать следственный отчет и информацию, которую он скинул.
Вопросов не возникло, разве что так и хотелось спросить, кем приходится Рафаэлю Роберт Эрмер, который вел дело о похищении. Не удержалась от любопытства.
– Один из моих младших братьев, – отозвался мужчина.
– Их у вас… тебя несколько? – спросила я.
– Четверо. О своей семье расскажу за ужином.
Отлично! Информация мне пригодится. Будет странно, если в разговоре кто-то поинтересуется о родне моего жениха, а я растеряюсь и не буду знать самых элементарных вещей.
Флаер пошел на снижение. Дождь к этому моменту закончился, и я рассматривала многоэтажные дома, возвышающиеся среди деревьев.
Район, где находилась квартира ректора, мне был знаком. Здесь жила одна из моих одногруппниц, и как-то она устраивала вечеринку, на которую я рискнула заглянуть. Еще тогда отметила, сколько здесь зелени и какого-то особого очарования. Рафаэль, похоже, тоже любит нечто подобное, иначе бы выбрал жилье совсем в другом месте.
Мы приземлились на площадку для флаеров, расположенную на крыше. Здесь было достаточно ветрено и холодно. Конечно, мой космокомбинезон защищал от перепадов температуры, но я все равно невольно обняла себя руками.
Рафаэль тем временем приложил лиар к панели, подтверждая свои данные, и запросил у системы допуск для меня. Через несколько минут программа просканировала меня, потребовала кучу информации с лиара и долго проверяла.
– На домах в этом районе новейшие усиленные системы безопасности, – сказал Рафаэль. – Такая же стоит на жилом комплексе «Звездного ветра».
Я впечатлилась и взяла на заметку. Все-таки хорошо, что посторонние на эту территорию не проникнут.
Наконец, закончив проверку, система внесла меня в базу данных, открывая полный допуск. И я следом за Рафаэлем нырнула внутрь ярко освещенного фойе. У одной из стен расположилось несколько диванчиков и кадок с какими-то растениями с большими листьями.
Рафаэль направился к скоростному лифту, но меня не торопил, давал возможность все рассмотреть. Его квартира находилась в восточном крыле здания, и добирались до нужного места мы всего несколько минут, так никого и не встретив.
Потребовалась повторная процедура допуска для меня в квартиру Рафаэля, мы зашли внутрь. Мужчина зажег свет, поставил возле двери две мои сумки.
Мы оказались в небольшой прихожей, плавно переходящей в просторный холл с уютными диванчиками и ажурными светильниками, мягко рассеивающими свет.
– Проходи, Гвен. Сейчас все покажу.
Я кивнула, быстро разулась и прошла в манящий холл.
На полу лежал пушистый темно-синий ковер, в котором тут же утонули ноги. Захотелось даже помурлыкать от удовольствия, так это было приятно. В доме отца в моей комнате тоже имелся аналогичный ковер, и я обожала проводить время, сидя на полу и готовясь к занятиям.
Панорамные окна, с почти невесомым белоснежным тюлем и плотными бирюзовыми шторами сразу же потянули меня к себе. Я не удержалась, выглянула в окна, выходящие на парк и часть реки.
Тут же обернулась, замечая, что Рафаэль отправляет кому-то сообщение по лиару, и оглядела обстановку. Ничего лишнего, кричащего. В интерьере преобладали оттенки синего и голубого, смешиваясь с белым и золотым.
– Кухня слева. Еду мне привозят на заказ, но небольшой запас продуктов тоже имеется. На тот случай, если возникнет желание приготовить что-то самому.
Я постаралась скрыть удивление, все же, сдается, времени на готовку у ректора вряд ли много.
– Готовить в нашей семье любит мама. Когда заглядывает в гости, практически сразу же направляется к плите, решив разнообразить мой рацион домашней едой, – пояснил Рафаэль, и в его голосе послышались мягкие нотки.
Все-таки мое предположение, что семьей этот мужчина дорожит, в очередной раз подтвердилось.
За кухней обнаружилось еще два помещения – тренировочный зал со знакомой сенсорной панелью, загружающий реальности, и бассейн с витражным окном.
Две спальни находились в противоположном конце дома. Свободную, прямо напротив второй, заняла я.
– Располагайся, – кивнул Рафаэль. – Мне необходимо сделать несколько звонков, освобожусь через час и можем вместе поужинать.
– Хорошо, – не стала отказываться я, оглядывая уютную спальню, отделанную все в тех же сине-белых тонах.
Едва мужчина ушел, закрыла дверь и еще раз огляделась. Заглянула в ванную комнату, выглянула в окно, выходящее на парк и немного видневшуюся вдали высотку, и принялась разбирать свои вещи.
Справилась быстрее, чем планировала, и успела сходить в душ, прежде чем отправилась на кухню. Рафаэль резал овощи и обернулся, когда увидел меня, одетую в мягкое, домашнее платье.
– Помочь? – чувствуя неловкость, спросила я.
– С салатом я почти закончил, ужин разогревается. Можешь заняться чаем. Он в нижнем ящике.
Пока перебирала банки, перенюхав все смеси и отмечая, что Рафаэль предпочитает зеленый чай с ягодами и кусочками фруктов, мужчина успел поставить на стол салат и вытащить из духовки ароматный ужин.
Мы разместились за небольшим столом, и Рафаэль положил запеченную под соусом с овощами рыбу на мою тарелку, добавив приготовленный салат. От такого простого вроде бы внимания я немного смущалась, но Рафаэль держался невозмутимо, словно и не замечал этого.
Еда оказалась вкусной и сытной. За ужином мы почти не разговаривали, перекидывались парой ничего не значащих фраз. Наверное, этому мужчине тоже неловко. Сдается, он не из тех, кто станет приглашать к себе жить едва знакомую девушку. Когда дело дошло до чая и миниатюрных пирожных из фирменной кондитерской, мы перебрались в гостиную и устроились на диване.
Рафаэль, попивая чай, рассказывал о своей семье, а я старательно запоминала информацию, иногда задавала уточняющие вопросы. И, видно, как-то чересчур увлеклась и даже расслабилась, чему способствовал и мягкий рассеивающий свет, и снова начавшийся дождь, барабанивший по стеклам, и вкусный чай, и даже не заметила, как Рафаэль сократил между нами расстояние и потянулся к пирожным, явно решив закрепить эффект кормления меня с рук. Перчатки он снял с того момента, как зашел в квартиру, и так и не надел, смущая этим меня почему-то больше, чем всем остальным.
Я дернулась, он замер.
– Пирожные не нравятся? – поинтересовался невозмутимо.
– Немного напрягает способ моего приручения, – не выдержала я.
Ну, сейчас Рафаэль, однозначно, напомнит про договор, по которому он, между прочим, имеет право на гораздо большее.
– А какой бы ты предпочла?
Я моргнула и окончательно растерялась. И правда, какой? Рафаэль ведь, по сути, даже за грани приличия пока не вышел. Только почему же, несмотря на это, создается ощущение, будто это действие – как он кончиками пальцев касается моих губ, скармливая мне очередную пироженку с ягодами, интимнее некуда.
В одно мгновение мне стало жарко, а сердце понеслось вскачь.
Мужчина мягко улыбнулся, потянулся за чаем, сделал глоток и спокойно заметил:
– Тебе ведь не неприятно, Гвен. И мне, к слову, тоже. А такой способ сближения, постепенный и мягкий, вполне годится. Или хочешь действовать чисто в рамках договора?
Я нервно дернулась, задела локтем кружку. Пока пыталась ее поднять и вытереть остатки чая, опрокинула тарелку с оставшимися пирожными.
Ну, что я могу сказать? Мне и не нужно учиться, как быть неуклюжей! И так справлюсь!
Вот что теперь ректор про меня подумает? И что, со сдержанностью у меня проблемы, и с эмоциями, и договор я не спешу выполнять, хотя защиту он уже одной студентке обеспечил…
Паника, похоже, достигла своего предела, я споткнулась о ковер и оказалась в руках Рафаэля. И меня вдруг накрыло каким-то ненормальным ощущением защищенности. Будто в этих руках, держащих меня, ничего плохо случиться не может. И они – самые правильные и надежные во Вселенной. Следом за этим тело окатило огнем, и исчезли абсолютно все мысли. Я смотрела в потемневшие, словно морская глубина, глаза и забывала дышать.
Мужчина медленно, явно ожидая, что я сейчас вновь взбрыкну или даже попытаюсь сбежать, притянул меня ближе и прижал к себе. Одна его ладонь скользнула по моим волосам, пальцы осторожно пробежали по позвоночнику, вызывая невероятный шквал самых разных ощущений, и мягко погладили по спине.
Я зажмурилась, старательно пытаясь выровнять дыхание. Но бьющееся под щекой сердце мужчины и его едва ощутимое дыхание, касающееся моих волос, то и дело этому мешали. Как и его ладонь, уверенная, сильная, по-прежнему скользящая по моей спине. Наверное, это действие должно было меня успокоить, но… по телу разбегались искры, безжалостно жалили и хотелось, чтобы пальцы Рафаэля коснулись кожи вовсе не через платье.
Я, наверное, с ума сойду, когда до такого дойдет. В том, что такое случится, я не сомневалась, помнила разговор и про купальник, и про открытое платье.
Мелькнула мысль, что я слишком остро реагирую на этого мужчину, слишком быстро теряю рядом с ним точку равновесия, и объяснить это нечем. Можно, конечно, все списать на то, что в моей жизни не случалось отношений с мужчиной, а теперь я огребаю все ощущения сполна, но кого я пытаюсь обмануть? Я обожглась об этого мужчину еще на выпускном сестры. Тогда мне хватило одного его взгляда.
Вот что со всем этим делать? Что? И можно ли еще хоть как-то устоять, если прерывать прикосновения, пока что невинные и вполне приличные, пусть и практически незнакомого мужчины, совсем не хочется? И как быть с тем, если внутри зреет желание сделать его своим?
Я глубоко вдохнула, вновь прикрыла глаза, все еще пытаясь найти хоть какое-то решение ситуации, в которой оказалась.
Надо просто делать свою работу, придерживаясь рамок договора. Просто делать и… Не таять от пальцев, поглаживающих уже мою шею. Не чувствовать, как внутри растекается тепло. И не желать большего.
– Пойдем спать? – внезапно спросил Рафаэль, абсолютно не спеша выпускать меня из своих рук. – Завтра рано вставать.
Как он вообще об этом может думать и помнить?
– Да, ты прав, – ответила я, мягко отстраняясь и делая вид, что ничего особенного не произошло.
Да-да, мир не замирал ни на мгновения, я не сходила с ума по этому мужчине и, вообще, все просто отлично! Так отлично, что хочется сбежать прямо сейчас через окно и никогда не возвращаться.
Я отвела взгляд, вспомнила, что перед случившимся опрокинула и кружку с чаем, и поднос с пирожным, принялась за уборку. Рафаэль решил помочь, то и дело наши пальцы соприкасались, и меня словно пронзало током. Да что же это такое-то!
Пока я уносила грязную посуду и загружала ее в посудомойку, Рафаэль запустил очиститель, и ковер приобрел безукоризненно чистый вид. Ждать, пока мужчина погасит светильники, чтобы по собственной неуклюжести после налететь на него в темноте, я не стала. Пожелав спокойной ночи, отправилась в свою спальню.
Рафаэль Эрмер
Пункты соглашения я продумал заранее, еще когда мы летели к Маркусу, и составить договор было не проблемой. Я постарался предусмотреть все, что возможно, и насколько это возможно, чтобы Гвен было спокойнее.
Кажется, Маркусу временами было весело, когда он зачитывал пункты соглашения, а я старательно следил за реакцией Гвен, откидывая мысли, что внутри то и дело обжигает огнем. И, тем не менее, я буду держать слово и держаться сам.
Маркус, поймав мою мысль, на время разговора снял щиты, чтобы легче было что-то обсудить на закрытой волне, скептически уставился на меня. А когда мы дошли до обсуждения совместных действий у пустынников, напомнил, что у одаренных часто срабатывают инстинкты. И что не путать рабочие и личные отношения пытался в свое время и он сам, и Наран, и Рик, и Диар. И, собственно, я уже знал, чем это закончилось.
Удержаться на краю будет сложно. Вопрос еще и в том, надо ли? Ведь одаренному встретить пару очень непросто. Но есть и другая опасность – искренне полюбив, любому со способностями третьего уровня, уже невозможно будет отпустить. Разрушенная привязанность означает потерю контроля над даром, выгорание и смерть.
Я об этом знал, но Маркус дипломатично напомнил и снова перевел тему на пустынников. Мы обсудили несколько моментов и распрощались. Пока добирались до флаера, отметил, что Гвен держится на расстоянии, отстраненно и закрыто. Эту проблему – проблему привыкания друг к другу и сближения придется начать решать прямо сейчас. Времени немного, но оно есть. Вопрос в том, как?
Я перебирал всевозможные способы действия и откидывал их один за другим. Решение неожиданно пришло само, когда мы оказались во флаере. Я кормил ее печеньем с рук, изредка касаясь пальцами губ, и старался не давить и не переходить границ. Для Гвен я практически незнакомый мужчина. Чужой.
И надо сделать все, что в моих силах, чтобы она не сбежала. Без нее мне будет сложнее справиться.
Только эту мысль, как и бездну других, отсекали сейчас мои же эмоции. Яркие, живые, которые хотелось пить и не останавливаться. Давно у меня так не было. Уже и забыл, каково это… Чувствовать рядом женщину и не бояться к ней прикоснуться. И точно знать, даже несмотря на дар, который на нее не действует, что в ее чувствах нет ни капли фальши. Гвен со мной искренняя с первого мгновения. Может, потому и выбрал из всех женщин на свете тогда именно ее. Зацепила же. Уже и не разобраться, как.
Печенье стремительно быстро заканчивалось, хотя очень хотелось продлить эти минуты, где я мог наслаждаться каждым прикосновением, забыв о перчатках.
Впрочем, можно предложить и Гвен сделать шаг навстречу, лакомство еще осталось. За грань не переходил, сдерживаясь. По-моему, даже такая невинная шалость, как кормление с рук, для девчонки стала откровением. И для меня, сдается, тоже. Ведь смотрю на нее, тону в ее темном взгляде и теряю себя.
Решил дать передышку и себе, и ей, а за ужином попробовал закрепить эффект. Не ожидал, что Гвен запаникует и вдруг окажется в моих руках. Замерли на мгновение мы оба, а после я и сам не заметил, как притянул ее к себе, как моя ладонь заскользила по ее спине, поглаживая, изучая, запоминая.
Все же, какая она хрупкая и какая-то абсолютно неправильная. Я настолько привык, что женщины сами ищут моего внимания, что сейчас, держа в объятиях Гвен, приобретал просто незабываемый опыт. Внутри обжигало и порой требовало ее не выпускать из своих рук, словно встретил что-то настолько свое, что отпущу – и буду всю жизнь жалеть.
В какой-то момент плеснуло огнем столь сильного желания, что сдерживаться стало почти невыносимо. Хотелось найти ее губы, напиться невероятными ощущениями и дыханием девушки, все еще находящейся в моих руках.
М-да… Пожалуй, это будет самый трудный контракт в моей жизни.
