Ольга Шеляховская
Как славный царь Горох рассудок терял
Горошинка выглянула из окошка и спрашивает:
– Матушка, о чём ты плачешь? Может, я как-нибудь помогу?
– Да как же ты мне поможешь, Горошинка? На-ка вот, я тебе яблочко принесла.
Луковна отрезала от яблока тонюсенький ломтик, а сама прилегла на кровать, чтобы плакать дальше о своей загубленной жизни, дураке-муже, о былом величии и своих несчастных детях. Плакала-плакала и незаметно заснула. А Горошинка позвала знакомую муху и полетела по царским хоромам поглядеть, что там делается. Залетела в кладовую, увидела там отца. Царь, весь всклокоченный, ходил и открывал-закрывал сундуки и лари. Жуткое зрелище.
В другой горнице увидела брата – царевича Орлика, который метался из угла с угол с самым мрачным видом. Полетела дальше. Пусто в царских хоромах, нехорошо. В одном месте едва в паутину не угодили, насилу увернулись. Паук только вслед им посмотрел.
Добрались до башни, где сидела и горько плакала прекрасная царевна Кутафья. Горошинка спрыгнула с уставшей мухи прямо на подоконник. Попрыгала, руками помахала, пытаясь обратить на себя внимание, но нет, плачет Кутафья, по сторонам не смотрит, Горошинку не видит.
– Не убивайся, не плачь, сестрица! – крикнула малютка изо всех сил.
Кутафья от неожиданности аж подпрыгнула.
– Кто здесь?
– Это я, твоя сестрица Горошинка!
– Какая сестрица? У меня нет сестёр.
– А я кто?
И Горошинка всё ей про себя рассказала. Прекрасная царевна Кутафья снова расплакалась – на этот раз от радости. И рассказала Горошинке про свои злоключения, и про Афиногента, и про батюшкин отказ, и про войско, что под воротами Гороховграда стояло, и уже даже начало заходить. Вон, с башни его хорошо видать, войско. Короля Афиногента войско, вон его флаги развеваются. Нет бы сейчас сидеть, свадьбу праздновать, а отец с ума сошёл и вот что из этого вышло.
А потом рассказала про ключ, который в пруду утонул.
– И как же нам теперь быть? – спросила Кутафья, закончив рассказ.
– А вот как. Я сейчас слетаю на мухе к пруду, договорюсь с карасиком, он поднимет со дна ключ и положит его под листик. Я полечу к матушке и попрошу сходить за ключом и отпереть тебя. Если какие стражники ещё не разбежались, её остановить не посмеют. Но скорее всего, никого уже нет.
Кутафья вдруг переполошилась:
– А ты, часом, не колдунья? На мухах летаешь, с карасями говоришь.
– Нет, что ты, сестрица, вовсе я не колдунья. Только и знаю, что язык животных, а колдовать я не умею.
– Ладно, – сказала прекрасная царевна Кутафья, – мне бы только отсюда выбраться, а там что-нибудь придумаем.
Горошинка села на отдохнувшую муху и полетела к пруду. Там она договорилась с карасиком, он поплыл на дно, достал ключ и положил его под листик. Горошинка полетела в матушкину опочивальню, чтобы та шла за ключом, а матушка-то совсем ослабла, бедная, лежит на кровати и явно до пруда, а потом на верх самой высокой башни не дойдёт. Тогда Горошинка быстро всё ей рассказала как и что и полетела к Орлику-царевичу. Нашла и кричит ему издалека. Издалека – чтобы не испугался и не прибил бы их с перепугу вместе с мухой:
– Иди к матушке! Иди к матушке!
Орлик раздумывать, в чём тут дело, не стал и кинулся к матушке, а та ему, Горошинкой наученная, и говорит:
– Пойди к пруду, возьми ключ из-под листика, освободи Кутафью и отправляйтесь встречать Афиногента. Только отца не вели обижать, он же не со зла, а от дурости с ума съехал!
Орлик обещал, побежал куда сказано и исполнил, что велено. Выпустил Кутафью из башни, и пошли они к Афиногенту договариваться о дате свадьбы прекрасной царевны Кутафьи и его, короля Афиногента.
А Горошинка заторопилась обратно, матушку царицу Луковну утешать. Авось, они вдвоём смогут вразумить несчастного царя Гороха. Вдруг на резком повороте она с мухи и навернулась, сердешная. Полетела вниз кувырком через голову и об каменный пол довольно чувствительно приложилась. Не убилась и даже не сильно ушиблась – лёгонькая была, но белый свет в её глазах всё-таки на минуту померк. А когда очнулась Горошинка, то странно себя ощутила – тяжеловато было тело, без привычной лёгкости.
Села на полу и испугалась: горница вдруг стала маленькой, тесной, от стены до стены рукой подать, не повернёшься. Почти как в Горошинкином кукольном домике. Да ещё и мебели какие-то везде оказались понаставлены.
Дело в том, что падение Горошинки с мухи привело к тому, что она превратилась в девушку небольшого, но вполне человеческого роста.
Первым делом Горошинка кинулась к матушке. С непривычки на стены налетала, об углы стукалась. Набила несколько синяков о кованые сундуки и лавки, пока до царицыной спальни добралась.
– Матушка!
А у Луковны глаза от постоянных слёз распухли и плохо видели, и поначалу не признала царица дочку.
