Ольга Шеляховская
Не пойми что
Удивился Иванушка, но сделал всё, как старушка велела. Посадил зёрнышко и стал поливать. Матушка как увидела, что сын на пустую грядку воду ведром льёт, за голову схватилась.
– Ивантеюшка, что же ты делаешь, воды-то у нас совсем мало. Нам самим и на готовку надо, и огород полить, и корове ночью попить. Что ж ты на пустую землю воду тратишь! Таскать от реки-не перетаскать…
– Не беспокойся, мама, я принесу.
Три дня ничего не происходило. Ивантей выгонял с утра корову на пастбище, потом шёл к реке за водой, поливал грядку, снова шёл к реке. Река всё больше мелела. Матушка ворчала, что сын зря воду переводит. А на четвёртое утро проснулись – что такое, в окне темно. А из той грядки, что Ивантей три дня впустую поливал, огромный кукурузный стебель вырос до самого неба. Выходит, поливал парень грядку не впустую.
Ивантеюшка почесал в голове. А в ней – в голове – прямо как нашёптывает кто: лезь да лезь. Лезь да лезь. Ивантеюшка решился, маму обнял, да и полез. Наталья внизу стоит, беспокоится.
– Ой, Вань, может, не надо, упадёшь!
– Я буду крепко держаться, – отвечает Ивантей.
– Руками цепляйся, руками! Нога соскочит, а рука удержит! – кричала мама сыну и всё смотрела ему вслед, пока он совсем не скрылся из виду.
Вся деревня сбежалась на этакое чудо поглядеть – ишь ты, кукурузина до неба вымахала, гляньте-ка, люди добрые, эко диво торчит! Стоят, кричат, руками машут, а вверх не лезут – опасаются. А Ивантеюшке нипочём – хвать за ветку, прыг на другую. Выше и выше. Вот уж и крики стихли. А он всё лезет.
Деревенские постояли, покричали, да и разошлись. У всех хозяйства, огороды, все от засухи страдают. Надо воду носить, а деревенские колодцы пересохли, даже Берёзовка мелеть начала, уж на что полноводная. А матушка тем временем сама стала поливать кукурузный стебель, чтобы не пересох, пока сын наверху. По пяти раз в день на реку за водой с коромыслом ходила. Люди поглядят ей вслед, да и в дом, где хоть и духота, но солнце не печёт.
А Ивантей лез, лез, да до самого неба и долез. Зашёл в небесный свод, а там то же, что и на земле, только маленькое. Или наоборот, огромное? Не понять на этом небе, всё какое-то странное. Но картина привычная: трава пожухла, цветы небесные головы повесили. На небесном лугу улей стоит, пчёлы на летке еле живые лежат.
– Что у вас случилось? – спросил Ивантеюшка.
– Обмелел наш ручеек, – жужжат. – Пересохло наше озеро, не собираются там больше дождики, нечему на землю выпадать. Уж не озеро, а болото, да и то пересохло.
Лежат, человеческим языком говорят. Ивантей удивился, но не очень.
– Идёмте, посмотрим, по какой такой причине ваш ручеёк обмелел, – сказал мальчик, посадил пчёл в карман и пошёл вверх по руслу пересохшего ручья. Русло ручья перешло в русло реки, тоже напрочь пересохшее. Идти удобно, только жарко. По сторонам поднялись высокие берега. Шёл Ивантей, шёл, видит – ласточки под склоном еле живые лежат.
– Что у вас случилось? – спросил Ивантеюшка.
– Обмелела, пересохла наша речка. Раньше широкая была, до другого берега не долетишь. А теперь – хоть пешком иди. И мухи попрятались. Сами впроголодь живём. А скоро дети вылупятся – чем их кормить будем? Ой, беда, беда…
– Идёмте, посмотрим, отчего ваша речка пересохла, – сказал Иванушка, взял бессемейных ласточек (семейные должны были остаться, чтобы высиживать яйца) и отправился выше по руслу пересохшей, местами заболоченной реки. С неизъяснимой тревогой оставшиеся ласточки долго-долго смотрели им вслед из своих гнёзд.
