Ольга Шельпякова
Блага-Пшада-Крым
Глава 1
Анапа
В конце мая, город выглядел совершенно осенним: сквозь затянутое серой марлей небо сеялся мелкий, почти невидимый дождь. Было неуютно и промозгло, захотелось обратно в обжитую тёплую тесноту плацкартного вагона, где я тряслась на верхней полке почти трое суток. Одно радовало – нас встречали! Подтянутый, интеллигентного вида мужчина, поздоровавшись, подхватил сумки, и быстрым шагом направился к выходу из вокзала, где новоявленных сотрудников ожидала чёрная, взмокшая иномарка.
Милана – мой непосредственный начальник, всю дорогу весело щебетала с Алексеем Михалычем (так он представился), оказалось, что они давно знакомы, он фактически является другом семьи, ну и по совместительству – директором гостиничного комплекса. Мне же приходилось скромно помалкивать и привыкать к новым людям, их отношениям, бегущему за окном пейзажу разлинованному виноградниками и пирамидами тополей, к южному неласковому в этот час небу, под которым предстоит жить и работать всё лето.
Отель, где нас поселили на денёк перед отправкой на базу, располагался у самой кромки моря. Из окна были видны изогнутые, узловатые сосны с необычно длинными иглами и огромными шишками, которые падали на траву газона с приглушённым звуком, да там же и оставались, никто их не убирал.
Сезон ещё не начался. Это ощущалось в безлюдной тишине улиц, на которых только просыпались после спячки многочисленные кафешки, бюро по размещению отдыхающих раскидывали свои незримые сети, южные базары радовали голодный глаз крупной глянцевой черешней и ароматной, просящейся в рот, клубникой.
Город готовился к празднику жизни, разбивая цветники из вазонов с геранью, выращенной в зимних садах; расчехляя статуэтки писающих мальчиков в фонтанах; навешивая гирлянды разноцветных фонарей на деревья и фасады домов. Всё это казалось мишурой, по сравнению с истинным великолепием, поражающим своей величавой мощью и красотой – Морем!
После освежающего душа и обеда в небольшом уютном ресторанчике отеля, мы двинулись на пляж. О купальниках не могло быть и речи – прохладный упругий ветер тут же взъерошил волосы на голове, заставил застегнуть на молнию ветровку. Единственно, на что я отважилась – это разуться, закатать джинсы и пройтись по кромке сырого песка с набегавшими пенными волнами.
Чайки, эти огромные серые, похожие на гусей птицы, важно расхаживали по берегу ничуть не смущаясь нашим присутствием, давая понять кто здесь хозяин. Меня всегда поражали эти анапские чайки, у них какие-то, я бы сказала "злобные морды". Нет, правда! Совсем другое дело – улыбающиеся, игривые дельфины и шустрые неугомонные воробушки. А чаек я не люблю… даже боюсь.
Вернулись в номер промокшие, уставшие от свежего воздуха и завалились спать. Сон перемежался с реальностью, ветер за окном, машины и монотонный шум волн – всё слилось в один предостерегающий шёпот: "Ш-шшш…" Убаюканные и совершенно счастливые проспали до вечера, который, как бывает на юге, наступил неожиданно – просто задёрнулись шторы неба и зажглись фонарики звёзд. Куда девать ночь?
База
Утро было ранним…
Сквозь неплотно прикрытые гардины пробивались солнечные лучи, за окном стонали горлицы – южные голуби, со свистом рассекая воздух при взлёте.
Милана спала на широкой двуспальной кровати с детским выражением лица, слегка приоткрытый ротик, еле заметна вытекающая сладкая слюнка… Какое-то время смотрела на неё улыбаясь: "Н-да-аа, грозная насяльника." Но, смутившись от своей бестактности – нехорошо это, разглядывать спящего человека, потянувшись с хрустом (подзатекли мышцы, косточки в дороге), завернулась в простынь и вышла на балкон. Классно-то как! Слышно как вздыхает шумно море, солнце приятно ласкает лучами лицо. Закрыв глаза, я наслаждалась праздным безделием, растворяясь в пряной атмосфере южного лета. Не хотелось думать ни о чём…Что там впереди, как всё сложится, чем сердце успокоится? Но, расслабляться долго не пришлось.
Хлопнула входная дверь отеля. Повар – молодой человек в чёрной униформе, шёл готовить завтрак. "Доброе утро! – раздался женский голосок за спиной. Миланка встала. – Сегодня едем базу отмывать."
Ну, вот и всё. Кончилась праздничная расслабуха, наступают рабочие будни. Закинув в багажник наш нехитрый скарб, Михалыч завёл машину, вырулил с территории, притормозив у шлагбаума и взял курс за город, в казачью станицу. В то время я не знала, где она находится и что из себя представляет. Просто, не захотелось нагружаться информацией заранее, а почувствовать себя первооткрывателем, ощутить это состояние новизны и ожидания чуда. Поехали!
Несмотря на то, что дороги были свободные, без пробок, добирались довольно долго. Поля, поля по обе стороны… Словно разноцветные моря – жёлтые подсолнечные, зелёные с наливающейся пшеницей, пришпиленные лоскуты виноградников, бахчевые просторы. Вдалеке, на холмах, покрытых густой кудрявой порослью деревьев, отдыхали белоснежные облака. Всё казалось сказочным, красочным, ярким, словно картинки из детской книжки. Названия населённых пунктов тоже были весёленькими – Капустино, Пятихатка… а вот и поворот на Благовещенскую. Потянулись лиманы с тёмными грязевыми пляжами, пологие горы, напоминающие хребет дракона, кладбище с виду заброшенное. Всё дальше и дальше от цивилизации.
Станица встретила красными флагами на столбах, чем очень нас поразила. Это же надо, в совковые времена попали! "Здесь живут патриотически настроенные люди", – отозвался с водительского сидения Алексей Михалыч, видя наше откровенное веселье. Поворот, ещё поворот. Машина остановилась у простого двухэтажного дома, обшитого сайдингом. Ни вывески, ни намёка на базу отдыха. Странно. Приехали?
"Приехали, приехали, – словно прочитал мои мысли улыбающийся мужчина, – Сейчас откроем! Проходите, милости прошу!" Повинуясь его широкому жесту, первая захожу на увитую виноградом веранду… "Вах!!" – именно это восклицание вырвалось у меня при виде шикарной панорамы: широкая каскадная лестница спускающаяся к огромному зелёному полю, по краю которого располагался ряд деревянных домиков, закрытых вьющимися побегами изабеллы, а у дальних ворот высокий берег обрывался крутым спуском на лиманную пустыню грифельного цвета, уходящую в синеву нескончаемого, огромного моря-неба! Вот так домик! Шкатулочка с сюрпризом. Я влюбилась в это место сразу, несмотря на запущенность сквозившую из всех углов.
Работы невпроворот, но мы справимся, уверена, успеем к началу первого заезда. Засучив рукава, с энтузиазмом взялись за дело. Отмыли комнату на первом этаже административного коттеджа, постирали, повесили шторы, освежили постельное бельё. А что? Жить можно!
На следующий день прибыла из Анапы подмога – парень и девушка, наши земляки. Худо-бедно, с поправкой на отлынивание молодёжи от работы при каждом удобном случае, запустили базу… вместе с разной диковинной живностью – огромными, ядовитыми, похожими на чёрных змеек сороконожками; пауками размером с кофейное блюдце; сопливыми ночными слизнями, оставляющими блестящие дорожки на полу и стенах, и самое неприятное – вездесущими, прожорливыми мышами. Это портило радужную картину южной романтики, вызывая тоскливые нотки досады и совершенной беспомощности перед природой. Они, эти твари, были у себя дома, на своей земле, где мы предстали непрошеными гостями и наглыми захватчиками. Поэтому, появление на базе Кошки-крысолова, воспринялось нами как подарок небес! Так у нас стало одним сотрудником больше.
Глава 2
Мармуся
Кошка появилась на базе неожиданно. Пугливо шмыгала по углам, не даваясь в руки. Округлые бока на худосочном тельце свидетельствовали о скором приплоде. Ела всё подряд: прокисшее молоко, колбасные обрезки, острый суп-харчо. Было понятно, что наголодалась, но принимала пищу истинно с королевским величием, без суеты и спешки. Что поражало в ней – огромные круглые глаза, светящиеся расплавленным янтарём, которые в минуты спокойствия принимали миндалевидную форму с неземным мерцанием. Если вглядеться, можно впасть в лёгкий транс. Кроме шуток!
– Как назовём? – спросила я у народа (это сотрудники в количестве двух человек).
– Мармышка, – ответил один, почёсываясь. – Больно уж затрапезная, не баская[1].
– Тогда уж просто Муся, – возразила обидчику. – Ладно. Ни тебе, ни мне…пусть будет Мармуся.
Так и назвали. На имя особа голубых кровей, понятно, не откликалась, но на довольствие поставили. А после того, как принесла в столовую мышку и на глазах изумлённой публики её съела, оставив только прутик хвостика – была торжественно зачислена в штат дезинфектором. Нужно сказать, что мышей она ловила мастерски, чем принесла базе пользу немалую.
Отдыхающие с утра до вечера и даже ночью, что-то жевали и смаковали в своих домиках. Вокруг частный сектор, сады и огороды, скотина-животина кукарекает, хрюкает. Понятное дело, никакие мышеловки и другие ухищрения не спасут.
Мыши были вездесущи, наглы до крайности! Две бабуськи, которых одолел мелкий грызун, только это и запомнили из всего отдыха. "А вы знаете, у нас в номере МЫШЬ!" – говорили они всем, кого видели, делая при этом страшные глаза. Что им море, солнце, экскурсии? В конце-концов, сообщение о том, что уезжать через три дня, повергло дам в продолжительный ступор "как это?" Вот так. Нужно не просто отдыхать, а уметь это делать.
Мармусю нашу полюбили и зауважали. Она свободно перемещалась по территории, распушив хвост гоняла незваных гостей – соседских кошек. Заходила в любой домик как хозяйка, осторожно обнюхивая углы. Несла дозор, честно получая две сосиски с блюдцем отборного станичного молока на завтрак и ужин. Свежим мясом новый член команды была обеспечена, только писк стоял! Более того, рацион постоянно пополнялся жуками и огромными стрекозами прилетающими вечерами на освещённую веранду. Стоило им только упасть, столкнувшись со стеклом прожектора, как тут же становились протеиновыми чипсами, которыми Муся хрустела с превеликим удовольствием.
Время шло, бока у кошки раздулись так, что ей трудно было ходить. Когда она лежала в ажурном переплетении светотени под виноградными лозами, новая жизнь перекатывала волны серебристой шёрстки. Таким спокойствием и умиротворением лучились прищуренные глаза, что невольно, глядя на неё улетаешь в состояние релакса… Тишина… Розово-лазурный закат на безлюдном лимане. Долька лунной дыни на аметистовой скатерти неба, и нескончаемая песня цикад…
Но вскоре, наша четвероногая сотрудница исчезла.
Шурик, Серый и Малой
Вчера была кроваво-красная луна, я бы сказала – зловещая. Она истекала мерцающей солёной влагой, изрезанная острыми гранями звёзд, и бледнела, теряя силы, поднимаясь всё выше в траурный бархат неба. Лунная дорожка. Первозданная тишина… такая, что слышен шёпот маков и вздохи волн. Утром – ливень, словно море через крупное сито! Штормовое предупреждение, возможен град. Ветер обрёл силу и плоть, переворачивая пластиковые стулья и мусорные баки, зазывал потусторонними голосами под крышами домиков, чем наводил первобытный страх на отдыхающих.
Тревога не отпускала уже третий день: где пропадает Мармуся? Не случилось ли чего-нибудь плохого? По всем признакам, она должна была уже окотиться. Хотелось верить в лучшее. Кто был рад отсутствию нашего мохнатого сотрудника, так это оборзевшие мыши! В комнате опять тоскливо запахло помётом, зашуршало, заскреблось по углам пакостное племя. Не спасали ни репьи разбросанные по периметру, ни клеевые ловушки. Эти, в общем-то, милые лопоухие создания с остроносыми мордочками, буквально, отравляли жизнь. Одно слово – вредители.
Где ты, Мармуся?!
Словно услышав зов отчаянья, она появилась – худая как дощечка, обтянутая серым шерстяным пледом. Радости нашей не было предела… жива!
– Мя-х…ме-еее, – заскрипела еле слышно, выпрашивая молоко. Не дал Бог звонкого голоска, что поделаешь.
– Где твои детки, Муся, покажи! – чешу её за ушком, слушая нежное тарахтение.
Чувствуя кончиками пальцев легкую вибрацию кошачьего тельца веришь, что все непременно будет хорошо. Мерное урчание грациозной кошки лечит душу, разгоняя печали и наполняя реальность спокойствием.
"Утопили, наверное, – вклинилась в состояние релаксации одна из зловредных бабулек, – Там, где родила и утопили! К вам только есть приходит. Вон, мышей-то развели." Не желая слушать в сотый раз рассказ о нелёгкой доле жителя турбазы, одолеваемого флорой и фауной, беру кошку на руки, спешно покидая этот театр одного актёра… где уже нет зрителей. Надоело брюзжание!
Целый день наша «декретница» провела на базе. Грелась в рассеянных солнечных лучах, разрывающих плотную серую ткань неба, пребывая в полной гармонии с природой. Глядя на её спокойную, умиротворяющую мордочку, не верилось, что котята погибли от чьей-то безжалостной руки. Просто нужно время и место, куда их можно перетащить. И этот день наступил.
"Гляди, что несёт!" – услышала я восторженный вопль сотрудника, сопровождаемый отчаянным писком маленького комочка, который раскачивая, как авоську, несла в зубах Муся. Она запрыгнула вместе с котёнком на самую верхнюю полку кухонного шкафа, утюкала детёныша подальше в угол, и рванула за следующим. Потом ещё за одним, ещё… Уже трое! Когда беготня закончилась, пришлось застелить нижнюю полку шкафа старенькой простынью и переложить туда всё мохнатое семейство.
Уф-фф… кажется всё. Обживайтесь, мурмуськи. Но стоило мне шагнуть за порог, как раздался другой вопль на полтона выше: "Их уже четверо!" Бросила тазик с бельём посреди лужайки, пошла взглянуть… надеюсь, на последнего.
"А некази-иистый какой поскрёбыш, – протянула разочарованно. – Не выживет, наверное." Малюсенький, напоминающий скорее мышку, котёнок тыкался слепой мордашкой в мою ладонь. Погладила его осторожно одним пальцем, под ревностным взглядом золотистых глаз довольной благополучным исходом, мамаши.
* * *
Далее, жизнь вошла в свою колею. Каждый занимался своим делом. Мармуся заботливо пестовала малышей, не забывая служебные обязанности по отлову грызунов. Детишки, в основном, спали целый день и росли как на дрожжах. Вот уже, в первых робких попытках покинуть убежище, начали расползаться по полу кухни. Не мудрено затоптать нечаянно! Ко всему прочему, стали появляться весёленькие лужицы и кучки, похожие на птичий помёт, которые приходилось постоянно затирать. Решено было переселить кошачью семейку в настоящий дом под крышей – огромную, пустующую собачью будку. Она стояла в полисаднике, добротная, покрытая шифером, чем не отдельная жил. площадь? Новоселье торжественно состоялось!
Но, поздним вечером того же дня произошло непоправимое, за которое буду винить себя очень долго: одного из детёнышей, самого крепкого, задрал кот. Кто бы мог подумать! Мы слышали только душераздирающий крик Мармуси, в сумерках метнулась вспугнутая тень, перемахнувшая через забор, и наступила гнетущая тишина, задёрнутая тяжёлой портьерой ночи. Утром открылась жуткая картина… Безжизненное окровавленное тельце лежало на самом выходе из будки. Другие котята, испуганно сбившись в кучку, зашипели при моём появлении. Кошка горестно обнюхивала растерзанного детёныша. Мне было страшно посмотреть тогда в её застывшие глаза.
Впервые, я стала свидетелем природной драмы, замешанной на животном рефлексе самоутверждения. Когда самку пытаются вернуть к готовности спаривания таким жестоким образом – убивая потомство. В городской жизни всё не так явно, скрыто от глаз в подвалах и чердаках. А здесь, на берегу лимана, в почти безлюдном мире, правят законы жизни, не связанные с человеческой моралью.
Впервые, собственноручно копала могилку… Старалась сделать ровными края, вычищала ямку от мелких камешков, чтобы положить туда, завёрнутого в белую тряпку, погибшего котёнка. Не было противно и страшно. В голове мелькнула только одна мысль: "Где-то идёт война, убивают людей. Далеко не всех придают земле! Что, по сравнению с этим…" Постояв минуту около скорбного холмика, поплелась на базу. Жизнь продолжается.
Оставшихся котят срочно переселили обратно в шкаф, дали им имена в соответствии с внешностью – Шурик, Серый и Малой. Последний, кстати, оказался самым смелым и шустрым! О нём отдельный рассказ.
Вечерами, после ужина, мы подолгу смотрели, улыбаясь, на подвижную кутерьму с кошачьими драчками и наскоками. Зверята мутузили друг друга, устраивали гонки и засады, угрожающе выгибали спинки, топорща шерстку! Сколько радости дарили они нам – слегка одичавшим в казачьей станице на берегу синего Чёрного моря. Мы улыбались, казалось, что и она улыбается вместе с нами… загадочно, чуть тронув уголки рта. Русская голубая – кошка с улыбкою Джоконды.
Гадкий котёнок
Перефразируя название известной сказки, хочу рассказать о моём любимце – кривоногом, большеголовом, по кличке Малой. Про него, как-то сказала одна хорошая женщина: "Охо-хо… ему уже нечего терять с такой внешностью." И то правда! Страх был ему неведом. В то время, как его шустрые братишки прятались по углам, почуя опасность, этот пистик с хвостиком смело топал ей навстречу.
Всегда было смешно, как он налетал на мои тапочки, не давая ступить и шагу:
"Ой, как стлашно, – паясничала я, – на меня напала гитлеловская Гелмания!"
Знать тогда не знала, что он потомок царского рода, и в его неказистом тельце течёт истинно голубая кровь, но чувствовала – это существо с широко расставленными тёмными глазами, неземного происхождения. Королева-мать, именуемая в простонародье Мармуся, особенно тщательно ухаживала за ним, и в тревожные минуты, пыталась перепрятать своё ненаглядное чадо. Помнится, принесла его за шкирку, минуя оживлённую веранду и столовую полную людей, прямо на кухню, показывая нам его воспалённые глазки. Поняли, промыли чайной заваркой, а заодно, в качестве профилактики, и остальным котятам.
Росла мохнатая братия не по дням, а по часам! Им уже не хватало материнского молока, начались прикормы – густое, цельное молоко, доставляемое нам весёлым молочником прямо к дому, и мелко нарезанные сосиски.
Молочник – всегда аккуратно одетый и очень вежливый молодой человек, приезжал на маленьком автомобильчике-бочонке раз в неделю. Его появление сопровождалось весёлым «бибиканьем» клаксона, создавая ощущение праздника! Я бежала с радостным криком, хватая на лету приготовленные заранее пластиковые канистры: "Приехал! Приехал!" С шутками и прибаутками наливалась белая, прохладная влага, пахнущая детством, в прозрачные ёмкости, заполняя их до самого горлышка. Нестерпимо хотелось испить это чудесное молоко, что я и делала первым делом, перед тем как поставить на заморозку. Залпом первый стакан! И следом, с чувством и смакуя, второй… Котята тоже оценили качество продукта, лакая его с брызгами и причмокиванием, но не забывая всё же, присосаться к материнской груди при случаи.
Наступила стадия охоты. Кошка начала приносить вечерами в дом через открытое окно всевозможную живность, начиная от огромных стрекоз до мышей разных калибров и мелких пташек. Каждое утро, прежде чем выйти из своей комнаты, я осторожно открывала дверь, выглядывая: "Что на этот раз?"
Следы кошачьего пиршества были налицо: серенькие верёвочки хвостиков, прозрачная слюда крылышек и разноцветные птичьи пёрышки. Иногда, мышиные тушки, добытые Мусей оставались нетронутыми, использовались в качестве игрушек для малышей. Пушистый Серый и трусоватый Шурик ловко отбирали добычу друг у друга, перекидывая мышь как мяч для регби. Не видела ни разу, чтобы они пытались съесть свежую мышатину, в отличии от Малого. Тот, присаживался рядом с матерью и неторопливо поедал, попавшихся в цепкие лапы грызунов и пернатых.
"Вот, кто будет настоящим крысоловом! Если вырастет, доживёт." – прибавляла я, вздыхая. Больно уж неказистым и слабеньким выглядел этот необычный зверёк.
Но, зря я так думала. Потом уже, роясь в интернете, набрела на статью о русских голубых кошках. С фотографии выставочных котят (которые, кстати, стоят не менее 30 000 рублей) на меня смотрели множество мелких наследных принцев с внешностью «гадкого» котёнка. Как же так? Почему породистая кошка оказалась на улице, среди этих ушлых местных кошаков с вытянутыми в мысли "чтобы спереть" мордами Непонятно… Но в этом окоте, Муся всё же принесла свою кровинку – продолжателя породы, которая была предпочтительной у русских царей и британских монархов. Русские князья считали эту кошку лечебной, почти волшебной. За навыки охотника и предельную осторожность её брали в сражения казаки характерники.
Необходимость постоянно выживать в диком мире, вдобавок спасаясь от браконьеров, невероятно обострила чувства и повлияла на интеллект и характер русской голубой. Эта истинно русская кошка, происходит с северных земель Архангельской области. Долгое время животное было объектом охоты из-за шикарной шкурки. Свое начало современные особи берут именно из России. Европейцы полюбили их за отличные качества крысоловов, за необычный окрас и двойную, плюшевую шерсть. А что касается негромкого скрипучего голоса нашей Мармуси – это тоже отличительная черта голубой породы. Именно такие кошки уживались в монастырях, не мешая монахам во время молитвы – тихие и ненавязчивые. В добавок ко всем вышеперечисленным качествам, хочу добавить ещё одно – русская голубая неаллергична. Что немаловажно в нашей сложной жизни, где детям боятся завести домашнее животное, лишая его общения с миром природы.