Ольга Рычагова
Светозарный ангел во плоти
– Клава, ты вообще слышишь меня? Мне ещё бабушка говорила, что это очень опасно. Ты этим и ему, и себе жизнь испортишь. Вдруг передумаешь, а он будет тебя преследовать. Да и вообще маяться будет.
Клава её действительно не слышала. Нет, звуковые волны, конечно, исходили из уст подруги, но смысл сказанного не откладывался в затуманенном сознании. Будто кто-то невидимый прикрыл Клаве уши руками.
– Да, да, помню. Твоя бабушка говорила… – отмахнулась Клавдия.
Алёнушка поёжилась, на минуту ей показалось, что в комнате есть кто-то ещё.
– Эту Алёнушку бы отвадить, – беззвучно произнёс незримо присутствующий в комнате кто-то.
– Да не дергайся ты, девчонка плотно подсела на крючок, не сорвётся, – мысленно отвечал ему собеседник. – Тщеславие, гордыня и сребролюбие сделали своё дело. Бесята уже получили возможность нашептывать свои мысли. Ишь как стараются. Смотри, вон как у девки глаза блестят, никого не слышит. И так уже будто бесноватая, и помогать не надо.
– А что, уже подсобил кто?
– Да нет, вроде всерьез кого осудила. Осудила, нацепила его пороки. Как в плащик в них обернулась да уже с ними и пошла. А бесы стараются, чтобы не замечала их за собой. А когда пороки с человеком срастутся, так и не отодрать. Жадный во всех видит жадность, подлый – подлость. Да и не сразу они проявляются, не всегда и сопоставишь. А если получится увидеть, глупые человечки диву даются: откуда что берется. А дальше как снежный ком. Девка вон каждое утро как мантры читает: «Чем я хуже да почему у других есть, а у меня нет». Глянь, сколько пороков уже проклюнулось. Вон гордыня как разрослась, – скрипучий смех прокатился по комнате.
Но этот разговор подруги, конечно, не слышали.
***
Ехать далеко не пришлось, но при этом по дороге машина собрала почти все светофоры. На очередном светофоре старенькая «девятка» Клавдии забуксовала, будто и вовсе отказываясь вести девушек дальше. В этот момент в них чуть не врезалась машина сзади. Клава выругалась матом на горе-водителя, демонстрируя ему средний палец. После чего машина послушно завелась, как будто уступая напору девушки.
– Заходи, заходи, деточка, – Клаву встретила женщина лет шестидесяти с широкой улыбкой и соколиным взглядом. Она будто бы сканировала посетительницу. Женщина улыбалась, а её взгляд оставался цепким, вызывая резонанс. – Меня зовут Галина, я потомственная гадалка в седьмом поколении.
Клаве почти не пришлось ничего рассказывать. Женщина слова снимала с языка Клавдии, заканчивая за неё фразы. Сомнений не оставалось: перед ней действительно ясновидящая.
– Я помогу. На следующую встречу принеси мне какую-нибудь его вещь или волос. И зайди в церковную лавку купи мне несколько восковых свечей.
Галина давно не могла сама заходить в церковь. От запаха ладана ей становилось плохо. Ещё в молодости она действительно думала, что помогает людям, но после её помощи в других сферах у людей возникали ещё большие проблемы. Однажды решив прекратить ворожбу, женщина сильно заболела. Неделю мечась в агонии, она видела один и тот же сон, где её предупреждали о летальном исходе, если она не возобновит целительство.
Несколько дней спустя
– Ну что, принесла? Умница.
Что-то зашипело, и воздухе появился запах серы. Не прошло и минуты, как неприятный запах развеялся, а платок, который Клава невзначай выудила у Макса, превратился в пепел.
– Вот это нужно подсыпать твоему избраннику в еду. А потом периодически добавляй свои волоски в борщ для поддержания эффекта, – Галина протянула небольшой пузырек девушке.
***
Время подходило к каникулам. На перемене ребята как обычно собирались в тамбуре возле окна. Клава сидела на подоконнике, покачивая стройными ногами, затянутыми в облегающие джинсы. Возле её ног, как верный пёс, устроился Павел, что неимоверно нервировало Клаву. Хотелось врезать ему по мужскому достоинству, чтоб не мельтешил и не путал карты.
– Макс, ну сегодня-то ты с нами! Ты же сам говорил, что у тебя отпуск, – Пашка, кажется, уже всё решил за приятеля и не спрашивал, а констатировал факты.
– Ладно, поехали.
Клуб находился в двадцати минутах езды от универа. К двенадцати часам ребята изрядно накидались. Сема зажигал на танцполе с какой-то девчонкой. Пашка был близок к отключке. И действительно, пропустив ещё несколько стопок текилы, развалился на кожаном диване и, запрокинув голову, смачно захрапел.
– Я, пожалуй, пойду, – Макс подозвал официантку и попросил принести счёт.
– Подожди, давай выпьем на посошок.
Клава лёгким движением поменяла стопки, заранее высыпав в свою содержимое припрятанного флакончика.
– А давай ещё по одной? – Клава расплылась в лукавой улыбке. – Совсем не хочется уходить…
***
Утро наступило неожиданно. Разлепив веки, Макс выругался матом.
– Не может быть!
Стягивая с девицы одеяло, он ещё надеялся, что это не Клава. Увидев обнаженную девушку, память по крупицам начала подкидывать кадры вчерашней ночи. «Ну ты и козлина, Максик, это же девушка лучшего друга».
Два дня спустя Пашка, пьяный вусмерть, с бутылкой вискаря забурился к Максу домой и сказа:
– Меня Клава бросила…
– Все бабы … – ответил Макс, добавив про себя: «Прости, брат. Я не хотел, чтоб так вышло».
Впрочем, Пашка довольно быстро успокоился. Уже через неделю он катал на своём «Фольксвагене» миниатюрную цыпочку с первого курса. А вот Макса как будто подменили. Все чаще в универе его видели с бодуна, хотя до этого он почти не пил. По пьяни он каждый раз звонил Клаве, а через месяц девушка потихоньку перетащила вещи к нему в квартиру.
– Паш, привет, – Макс набрал телефон друга и выпалил на одном дыхании: – Слушай, я должен тебе сказать. Помнишь, мы ходили в клуб? Той ночью мы сильно перебрали. В общем, я переспал с Клавой.
