Ольга Романовская
Девятка мечей
Интересно, подойти бы, но меня не звали. Ладно, поработаем. Найти собеседника смогу, разговор поддержать тоже, внешне ничего так…
Осушила бокал, отставила его на поднос пробегавшего мимо официанта и начала прогуливаться между гостями. Под видом интереса к легким закускам подслушивала разговоры и старалась уловить знакомый почерк. Без детоскопа приходилось тяжело, но постоянная практика научила улавливать магию без приборов. Только, увы, колдовать здесь умели многие, а все так перепуталось, что ничего непонятно. Ладно, пойдем иным путем: послушаем, поулыбаемся и украдем волосок для лаборатории. Герт разберется, кто некромант, а кто честный малый.
Ухмыльнулась. Если некромант здесь, он попался. Я не я, но у всех волосы соберу. Преступник вряд ли успел стереть с них индивидуальность – это каким параноиком надо быть!
Обход начала с ближней компании. Беседовали о лауреате. Что ж, тоже полезно узнать, кого чествуют. Выдающийся ученый маг, который изобрел нечто важное для экономики. Видимо, благосостояние амбростенцев опять пойдет вверх. Хорошо!
Делая вид, что мне безумно интересно, вертелась рядом. Волос одного собеседника сняла сразу – он прилип к рукаву, а вот с остальными вышла заминка. Однако я не сдавалась и отчаянно незаметно тянулась к очередному лацкану пиджака.
– Госпожа, вы что-то хотели?
Мои телодвижения не остались незамеченными, и один из беседующих обратил на них внимание. Я пробормотала логичный ответ: снимала волос, который нечаянно зацепился за чужой пиджак, и поспешила ретироваться.
В дальнейшем действовала умнее: якобы нечаянно толкала мужчину, быстро забирала волосок, извинялась и шла дальше.
Обойдя десятерых, решила сделать перерыв и направилась к столу с закусками. Попутно прихватила бокал вина и поискала глазами Лотеску: тот беседовал с дамой.
Неудачно развернувшись, едва не расплескала содержимое фужера на рубашку соседа. Дорогую, шелковую. Вот опозорилась бы!
Мужчина в сером костюме оторвался от разговора по диктино и одарил меня сердитым взглядом. Извинилась и отодвинулась подальше, чтобы не нервировать.
Закончив разговор (он велся по приватной связи), мужчина обернулся и нахмурился, будто что-то припоминая:
– Где я мог вас видеть? Мы знакомы?
– Вряд ли.
Я окинула его взглядом. Темный блондин, одетый с иголочки. Явно из благородных, раз носит бриллиантовую булавку в галстуке. Только дворяне так красуются.
Ореховые глаза тоже пристально изучали меня. Наконец, мужчина изрек:
– Так это же вы едва не разбили мой диктино!
– Когда? – недоуменно пробормотала я.
Не припомню такого.
– У вас еще был зонтик, – подсказал блондин. – Вы размахивали им, едва не выкололи мне глаза… Не помните?
Покачала головой. Определенно, в первый раз вижу этого человека.
– Не волнуйтесь, я не злопамятен, – улыбнулся блондин. – Вы одна?
Пожала плечами. Не знаю, считается ли Лотеску моим спутником.
– Тайрон Эламару, – представился блондин. – А вы?
Задумалась и назвала только имя.
Тайрон не стал допытываться фамилии и рода занятий, а предложил выпить за знакомство.
Уже через пять минут мы мило болтали. Я усилиями Тайрона вспомнила случай с диктино и посмеялась над собственной неуклюжестью.
– Да, признаться, вы меня жутко разозлили. Но давайте поговорим о чем-нибудь другом. Например, о виновнике торжества. Вы уже видели его изобретение?
Мотнула головой, и Тайрон пустился в путаные объяснения. Их прервало появление Лотеску. Он окинул меня лукавым взглядом и поинтересовался, может ли считать себя свободным.
– Нет, – набравшись наглости, заявила я. Жутко хотелось подкатить к дому на шикарном огнемобиле, чтобы особи обоих полов умерли от зависти, а Гарет приревновал. Не все ему с коллегами миловаться, у меня красавец-начальник есть. Даже не мой, а почти всей Инспекции. – Я пришла с вами, с вами же и уйду.
В ответ на это рука Лотеску вольготно устроилась на талии. Ну да, я же намекнула на то, что он мой любовник, нужно соответствовать. Не испытывая стеснения, подыграла, слегка прижавшись к начальнику бедром.
– Понимаю, – помрачнев, кивнул Тайрон. – Приятного вечера, Магдалена.
С сожалением проводила взглядом спину в сером и обернулась к начальнику, чтобы объясниться, но тот опередил меня:
– Будет уроком, ишт Мазера. Хотя, если бы вам понравился этот господин, вы бы не ляпнули ваше коронное «нет».
Лотеску убрал руку с талии и пригласил пройти в зрительный зал.
– Надеюсь, не только глазки строили?
– Обижаете, хассаби! – обиделась я. – Собирала материал.
– И как, успешно?
– Лаборатория покажет.
Лотеску промолчал, но, судя по взгляду, сомневался, что я работала. Как ни прискорбно, начальник наполовину прав: последние десять минут мы с Тайроном болтали о разных мелочах. Знакомились, то есть. Запоздало вспомнила, что забыла забрать у нового знакомого волос. Ничего, потом успею, не принципиально.
Банкетный зал постепенно пустел. Оставив бокалы, канапе и фрукты, приглашенные устремились к распахнутым настежь дверям. Распорядители следили, чтобы не образовалась давка. Проход узкий, всякое возможно. Но публика собралась приличная, люди не стремились, будто школьники, первыми занять места. Наоборот, все шли чинно, благородно, продолжая разговаривать на прежние темы.
Оперлась о руку Лотеску и присоединилась к очереди. Двигалась она медленно, поэтому я успела разглядеть тех, кого еще не видела, и подслушать пару разговоров. К сожалению, некромант открыто не признавался в преступлениях, а светские беседы расследованию не помогли, зато дали пищу для сплетен. Будет о чем поболтать с девчонками в Отделе. Помнится, Кайса утверждала, будто бы новая любовница директора театра блондинка. Увы, она брюнетка – вон, щебечет слева от меня. Наверняка получила главные роли во всех спектаклях.
Кайса в свое время мечтала стать актрисой и теперь живо интересовалась всем, что связано с театром. Честно говоря, мир ничего не потерял от того, что словоохотливая коллега не взошла на подмостки. Все-таки школьная самодеятельность – это одно, а профессиональный театр – другое.
– А когда все закончится? – шепотом спросила Лотеску.
Тот взглянул на часы, что-то прикинул в уме, и пообещал возвращение в глубокой ночи. Не удержавшись, начальник заметил:
– Можно и раньше уйти. Меня тут ничего не держит, а вас, судя по всему, молодой человек ждет. Тот, с которым вы поссорились.
Я удивленно захлопала глазами. Откуда он знает о Гарете? Оказалось, простые логические умозаключения.
– Разве вы бы набрали меня, если бы не поссорились? Да еще не совсем трезвой с предложением определенного свойства. По приемам ходят не с начальством.
Покаянно потупила взгляд и еще раз извинилась за пьяную выходку. Лотеску заверил: забыто и вежливо отодвинул от меня чей-то локоть.
У дверей стало теснее, пришлось крепче ухватить начальника за руку и сократить разделявшее нас расстояние до минимума. Теперь я смогла разглядеть затейливые запонки и по достоинству оценить парфюм: дорогой, не удушающий, но запоминающийся. Я к подобному равнодушна, хотя многие женщины любят чуть сладковатые запахи.
– Теперь целый час скуки, – предупредил Лотеску, провожая к свободному месту.
Мы устроились в четвертом ряду. Достаточно близко, чтобы все видеть и слышать, и достаточно далеко, чтобы помпезные речи не звенели в ушах.
Лотеску прикрыл глаза и вполголоса потребовал:
– Ну, рассказывайте.
– Что? – не поняла я.
– Хотя бы о своих таинственных материалах для лаборатории.
– Э, а вам это действительно интересно? – усомнилась я.
– Нет, просто надо чем-то убить время. Вступительное слово стандартное. «В этот чудесный вечер мы собрались, чтобы чествовать имярек. Это стало возможным благодаря милости его величества». Дифирамбы, титулы, биография лауреата… Нет, если хотите, слушайте. Вы же впервые на таких мероприятиях.
И я слушала. Хватило ровно на пятнадцать минут, проверила по часам в диктино, а потом стало скучно. В магии я разбиралась плохо, поэтому формулы на гигантском изопроекторе ни о чем не говорили. Покосилась на Лотеску: тот с кем-то разговаривал по приватной связи. Судя по тому, что начальник улыбался, беседа к работе и торжественному вечеру отношения не имела.
От нечего делать обвела взглядом зал, разыскивая знакомые лица. Тайрон сидел во втором ряду рядом с Попечителем нэвильских учебных заведений. Интересно, о чем они шептались?
Почувствовав мой взгляд, Тайрон обернулся, и я тут же поспешила изобразить, будто поглощена голограммами на сцене.
Краем глаза проверила, отвернулся ли блондин. Да, вновь занят беседой с Попечителем. Вот и хорошо, а то еще решит, будто кокетничаю.
Светские мероприятия порой утомляют. Похоже, не меня одну, потому что практически никто не следил за сценой.
Подумав, аккуратно собрала волоски у всех соседей. К счастью, никто не заметил, даже Лотеску не сделал замечание. Начальник беззвучно смеялся, закатив глаза к потолку.
Тоже, что ли, кому-то позвонить? Но кому? Брату? Надеюсь, он не спит в десять вечера в субботу.
Томас не спал, и мы мило поболтали о семье и состоянии здоровья родителей.
Когда я закончила, на сцену как раз поднялся лауреат с благодарственной речью. Ради приличия обратилась в слух. На работе точно спросят, что он изобрел, надо же что-то ответить? Тайрон, конечно, рассказывал, но я ничего не запомнила.
– Не хмурьтесь: морщины будут. – Оказалось, Лотеску тоже уже отключил диктино. – Если интересуетесь наукой, подойдите к ученому во время обеда и попросите все доступно объяснить. Уверен, он не откажет.
Выступление лауреата завершало торжественную часть. После нее начался обед.
Столы накрыли в полукруглом зале со стеклянной крышей.
В специальной ложе разместились музыканты. Они играли старую добрую классику – арии из опер, сонаты и сюиты. Необременительный фон для общения. После скучного официоза хотелось взбодриться, потанцевать, но протокол мероприятия такового не предусматривал.
За столиком мы сидели вдвоем, от чего я ощущала некоторую неловкость. Не знаю, что шепнул Лотеску официанту, раз тот нас ни к кому не подсадил. Все прочие гости либо сидели за такими же, как мы, столиками на двоих, либо за овальными столами на шестерых. Последние занимали семейные пары с друзьями. Рассаживались все произвольно, без номерков и карточек.
В университете мы изучали этикет, поэтому обилие приборов не вызвало паники. Я умела отличить десертную вилку от вилки для рыбы, иногда даже пользовалась обеими в ресторанах. Поэтому наслаждалась едой, а не стеснялась, изображая, будто не голодна.
– Ну, за что выпьем? – спросил Лотеску, когда официант напомнил бокалы. – Признаться, вы меня удивили. Не стушевались.
– Вы так за мной ухаживать пытаетесь? – напрямик смело спросила я. – Не знаю как вы, а я всегда пью за финансовое благополучие.
– Хороший тост! И почему нельзя за вами ухаживать, Магдалена?
Голос Лотеску обрел игривые нотки. Южанин! Представляю, сколько у них детей, если у мужчин такой неуемный темперамент. На месте королевы я непременно бы завела любовника-южанина.
Не выдержав, рассмеялась и, сжав бокал пальцами, ответила:
– Потому что вы делаете это со скуки.
– А если нет? – продолжил игру начальник, нарочито наклонившись ко мне. Ну да, сегодня у меня глубокое декольте, можно рассмотреть не только белье.
– То я холодная старая дева. Честно, я вряд ли сумею вас удовлетворить.
Лотеску напомнил, что мы в общественном месте, а публика вокруг приличная.
Да, действительно вышло не очень… Одно дело – шутки в кабинете, другое – так опозориться перед цветом города.
«Когда ухаживают, не всегда тащат в постель. Это банальное проявление внимания к даме», – шепнул Лотеску и предложил тост за профессиональные успехи. Я согласилась и с облегчением хлебнула вина. В голове вертелось, что на подобные мероприятия меня больше не пригласят и на огнемобиле домой не отвезут.
Опасения оказались напрасными. Начальник сделал вид, будто я ничего не говорила, но провоцировать перестал. Вместо этого начал расспрашивать о семье, о первой работе. Сначала отвечала односложно, но потом расслабилась. Догадываясь, что интерес формальный, рассказала о нелегкой доле учителя без связей, о мечтах провинциалки с востока, о трудностях выживания в незнакомом городе.
– И почему все-таки Вертавейн? Это тоже провинция. Или привлекли озера?
– Надо было долг отрабатывать, – пожала я плечами. – Тут нашлось место и… Дальше вы знаете. Впрочем, вы сами, – поддела начальника, – не отправились искать счастья в столицу.
Тот покачал головой:
– Я работал в Штайте. Потом повысили. Так что с амбициями, ишт Мазера, все в порядке. У вас тоже. Будете продолжать в том же духе – подпишу приказ о повышении. Но для этого найдите некроманта. Мне все равно как, Магдалена, но найдите. Докажите, что вы заслуживаете должности, которую так хотите получить. Вижу же все ваши ухищрения!
– Значит, печенье не понравилось, – вздохнула я, отправив в рот кусок жаркого.
– Мне понравился бы отчет о поимке некроманта. Очень бы понравился, – намекнул Лотеску. – А печенье вкусное. Вы хорошо готовите.
Расцвела от гордости и, не удержавшись, добавила:
– Фамильный рецепт.
– Вот, теперь вы кокетничаете, – философски заметил Лотеску. – Ладно, поговорим не о работе. Итак, ваш первый год в Нэвиле…
Остаток вечера прошел в неспешной беседе – единственно доступном развлечении. Начальник вел себя корректно и не приставал. Оказалось, он действительно маг, но о факультете почему-то умалчивал, отделываясь туманным: «По-вашему, какое направление профильное для Карательной инспекции?» Я предположила защитное, но не угадала.
– Практическое, – наконец, сдался Лотеску. Видимо, не выдержал моего жалобного: «Ну, скажите!» – Предвосхищая ваши охи и вздохи, похвастаться нечем.
– А вас и парциленом учили пользоваться? – невольно с восхищением взглянула на человека, который, в отличие от меня, не остановился на общей теории. Что бы там ни говорил Лотеску, а третий уровень потенциала без усилителя казался мне запредельно высоким.
– В бардачке лежит, – отмахнулся начальник и сменил тему.
Надо же, обычным людям разрешение на ношение не дают…
Обед завершился в три часа ночи. Сонные, усталые гости медленно потянулись к выходу. О лауреате все забыли, кроме друзей. Я так к нему и не подошла, решив не отвлекать дурацкими вопросами.
Уходя, оглянулась, чтобы окинуть взором опустевший зал, и невольно улыбнулась Тайрону. Тот стоял в паре шагов от меня и кивнул на прощание. Невежливо было не ответить.
– Да подойдите вы к нему! – недовольно буркнул Лотеску. – Он же из-за меня ушел, хотя с удовольствием бы остался в вашем обществе. И теперь наверняка спросит код диктино.
Покачала головой и вышла в вестибюль.
Лотеску моего упрямства в любовных делах не понял, неодобрительно покачал головой, но промолчал.
Ноги гудели, жутко хотелось снять туфли.
На улице оказалось свежо, после теплого помещения дрожалось.
Лотеску попросил немного подождать, накинул пальто и подошел к Барашту. Ровно на два слова – видимо, чтобы попрощаться. После он вернулся ко мне, усадил в огнемобиль и включил подогрев.
Я разомлела на мягком сиденье и задремала. Когда мы подъехали к дому, начальнику пришлось пару раз меня окликнуть, чтобы разбудить. Все же нельзя так гонять! Только закрыла глаза… Зато соседи от зависти умрут. И Гарет приревнует, мигом примчится. С этими мыслями я в который раз поблагодарила Лотеску за чудесный вечер.
– Не за что. Надеюсь, хоть не напрасно вечер потратил, – пробормотал начальник и уехал.
8
Меня разбудил диктино. Он все трезвонил и трезвонил, окончательно похоронив мечту выспаться. Заворочалась, взглянула на часы и прокляла звонившего. Потом поняла, это Гарет, и решила-таки оборвать утреннюю трель.
Странно, он же со своей пассией в оперу собирался, почему же звонит в девять часов утра? В воскресенье! Представление закончилось в полночь, затем прогулка при луне, проводы девушки до дома… Раньше часу ночи Гарет домой вернуться никак не мог, и то, если бы новая знакомая жила неподалеку. Паромобиль – штука не быстрая, летать не умеет.
Открыв один глаз, поднесла прибор к лицу, коснулась панели и сонно пробормотала:
– Слушаю.
– Это я тебя слушаю! – рявкнул Гарет.
Я аж подскочила. Сон как рукой сняло.
– С кем ты вчера шлялась? Что за франт?
О, неужели новости распространяются так быстро! И кто же ему настучал? Наверняка соседка снизу. С ее неустроенной личной жизнью расстроить чужую – лучшее развлечение. Мирра только глухому не рассказала, какие мужчины козлы, в деталях поведав, кто и как перед ней провинившись. Не удивлюсь, если прильнула вчера к окну и следила за мной.
Остальные соседи – люди культурные, образованные, удивятся, но промолчат. Мирра же… За квартиру платила тетка, сама бы продавщица ювелирного магазина на такое жилье не скопила. По официальной версии Мирра училась, в реальности же сто лет, как провалила экзамены.
– Мой начальник. И на полтона тише, Гарет! Я, в отличие от тебя, работала, а не с девицами развлекалась.
– Лена, он тебя обнимал!
Так, это явно не Мирра.
Лихорадочно соображала, когда Лотеску умудрился меня обнять. Только на приеме. Значит, там же был кто-то из Налоговой инспекции, кто-то, кто знал меня в лицо. Тогда понимаю, почему Гарет так разбушевался.
– По-дружески, Гарет, по-дружески. Уймись, ревнивец! – Я рассмеялась, сводя все в шутку. Но реакция милого грела самолюбие. Значит, любит, значит, сожалеет о своем поступке. – Приезжай, я тебя чаем напою.
– Лена, что у тебя с ним? – не унимался Гарет. – Признайся, это ради повышения?
Ой, дурак!
Тут же меня обуяла злость. Значит, по мнению милого, я шлюха? Да я бы никогда не согласилась, даже если бы Лотеску угрожал увольнением! Это дело принципа.
Молчание затянулось. Гарет ожидал ответа, а я шумно дышала, унимая раздражение и пытаясь облечь мысли в предложения. Желательно цензурные.
– Вот, значит, что ты обо мне думаешь! – наконец, слова нашлись. – Очень приятно, Гарет, спасибо, что сказал! Почему же ты жениться-то хочешь на дряни, которая ради пары ршанов готова под любого мужика лечь?
– Лена, я совсем не об этом, – стушевался Гарет и сразу затих.
Только я разбушевалась. Слишком крепко задели слова Гарета, будто в помоях искупалась. Так горько и обидно! Даже слезы на глаза навернулись.
Да если бы я служебные романы заводила, не мыкалась бы в поисках работы в Нэвиле. И в дипломе бы иные отметки стояли, и… Словом, устроилась бы припеваючи. Да Гарету ли не знать! Я же, когда попалась с налогами, только флиртовала, но не лезла в постель.
– Знаешь, да пошел ты! – в сердцах крикнула я. – Либо извинись немедленно, либо… Либо я пойду и с начальником пересплю. Тебе назло! А что, он красивый, обходительный, как мужчина тоже, наверное, хорош… Ты же… Ничего, утешишься! Вчера же отлично устроился, девицу даже искать не пришлось.
Злые слезы душили, заставляя говорить гадости. А ведь я с Гаретом помириться собиралась. Какой уж теперь мир!
– Лена, я сейчас приеду, – оборвал Гарет очередную мою тираду. – Нам нужно поговорить.
Вместо ответа нажала на отбой и откинулась на подушки.
Когда эмоции немного улеглись, побрела на кухню – завтракать и пить кофе.
Идти никуда не хотелось, видеть кого-то – тоже, поэтому решила весь день посвятить бумагам редактора «Глашатая». Работа лечит любые сердечные раны.
Никогда не думала, что для двенадцати полос газеты требуется столько материала! Тут одних черновиков до конца года хватит. Секретарь положила даже то, что не пошло в печать.
Густав ишт Майер тоже вел плодотворную журналистскую жизнь. Писал о политиках, разного рода финансовых махинациях, светских скандалах и культурных мероприятиях. Например, об открытии музыкального училища. То есть о чем угодно, лишь бы платили.
Позевывая и поглощая кофе литрами, разбиралась с закорючками чужого почерка. Он у Майера оказался мерзким, хуже моих бывших учеников. Бумагу журналист экономил, поэтому на одном листе могло быть начало одной статьи, а на обороте – наброски другой. Пришлось все это маркировать, компоновать…
Детские утренники отмела сразу – некромант не мальчишка, а остальное приходилось читать. Уже через два часа выяснилось, что Майер успел досадить куче людей. Он совал нос во все щели, вытаскивал на свет чужое грязное белье. С его легкой руки затеяли пару громких расследований, закончившихся не менее громкими отставками и даже тюремным заключением для одного казнокрада.
Отложив на время записи Майера, снова взяла статьи невышедшего выпуска газеты. Я еще раз пробежала глазами заголовки, пытаясь понять, зачем уничтожили именно его. И пришла к парадоксальному выводу: преступника не интересовал этот номер. Там не было ничего сенсационного. О преступлениях некроманта ни слова.
– Лена?
От неожиданности едва не выронила бумаги, а потом вспомнила: у Гарета ключ, поэтому и вошел без стука.
Не сочтя нужным ответить, – не меня же оскорбили! – подняла глаза и выжидающе уставилась на молодого человека. Как-то неудобно называть Гарета любовником, поэтому, по примеру девушек, продолжала представлять его молодым человеком. Кстати, он меня на два года старше.
– Лена, ты это специально?
Вместо того чтобы просить прощения, Гарет хмурился.
Пожала плечами – мало ли о чем он, и вернулась к черновикам Майера. Нужно отложить самые громкие расследования и по ним сделать запросы в учебные заведения. Уверена, среди тех, у кого рыльце в пушку, есть некромант.
– Я пустое место, да?
Гарет сел рядом, крестив руки на груди.
– Я обижена, между прочим, – напомнила я. – Из-за тебя пришлось сгорать от стыда перед коллегами и навязываться начальнику. Думаешь, он обрадовался, узнав, что планы на субботу пошли коту под хвост? А мне, ой, как было приятно его уговаривать! И вдвойне приятно узнать, что на самом деле думает обо мне будущий муж. Как опера? Хотя бы слушали или целовались?
– Лена!
– Что Лена? Если я обжимаюсь с мужиками, то ты с бабами. Или двойные стандарты?
Гарет промолчал, а потом пробормотал:
– Давай не будем. Я тебе верю.
– Извинишься – и не будем.
Гарет шумно выпустил воздух и взял меня за руку. Пальцы погладили запястье и замерли на выемки ладони.
– Бросай эту работу, проживем. Видишь, что она делает? Отношения ведь важнее денег.
Не стала спорить насчет последнего тезиса, но напомнила, кто виновен в нашей размолвке. Уж точно не работа!
Гарет вновь засопел, но извинился. Он признал неправоту, обещал не верить сплетням и предложил прогуляться.
– Или тебе это к завтрашнему дню нужно сделать? – Гарет покосился на ворох бумаг.
Покачала головой и отправилась переодеваться. Не то чтобы я совсем простила Гарета, но он извинился, а это самое главное. Осталось только убедить его помогать, а не мешать работать. Можно подумать, ему дом не нужен! Я не желаю сидеть с детьми на съемной квартире, я хочу собственное жилье. Оно же подспорье на черный день, в конце концов!
Мысленно представив себя начальником Отдела, кокетливо повязала на шею шарфик и вернулась к Гарету. Тот одобрительно кивнул и даже сделал комплимент.
Мы прогуливались вдоль набережной, когда до меня долетел крик газетчика. С некоторых пор я проявляла интерес к печатному слову, поэтому не пожалела пары рхетов на свежий выпуск последних новостей.
Одна из статей, увы, не стала неприятным сюрпризом. Мальчика, который написал послание под окнами Карательной инспекции, нашли в лесу всего в паре часов езды от Нэвиля. Рядом с железнодорожным полотном. На первый взгляд – несчастный случай, но ушлые газетчики не уделили бы даже строчки смерти ничем не примечательного ребенка. Увы, некромант остался верен себе: убил, забрал жизненную энергию и подбросил на рельсы. Чудовище без сердца!
Заметив, что я побледнела, Гарет вырвал у меня газету и прочитал заголовок.
– Мы должны туда поехать, – попросила я. – Сейчас, без полиции. Там могли остаться следы…
– Ничего там не осталось! – раздраженно ответил Гарет, скомкал газету и выбросил в урну. – Лена, сегодня выходной!
Кивнула, соглашаясь, но мальчик все не шел из головы. В итоге зашла в полицейский участок и попросила достать протокол осмотра места происшествия.
– Съездить хотите? – догадался дежурный.
Этот знал меня в лицо и догадывался, просто так чума по фамилии ишт Мазера в участок не зайдет.
Гарет за моей спиной тихо взвыл, догадавшись, куда ветер дует.
Но я не побежала за детоскопом, не зашла к старшему инспектору, а попросила отвести себя в кафе-мороженое.
Щурясь от солнца, я доедала вторую порцию, когда завибрировал диктино. Отложив ложечку в сторону, ответила на вызов. Беспокоили из банка: на мою карточку поступил очередной платеж – оплата за ведьму. Вот за что люблю Карательную инспекцию, так это за оперативность!
На радостях решила покататься с Гаретом по реке. Ехать на озера уже поздно, а для лодочной прогулки – в самый раз. Гарет предложил сплавать за пределы Нэвиля, посмотреть на гнездовья птиц. В Вертавейне по весне собиралось много пернатых. Кто-то пролетом, а кто – на все лето. Попадались изумительные экземпляры, вроде хохлатых журавлей и ярких фламинго. Последние облюбовывали наши озера редко, но если уж появлялись, привлекали всеобщее внимание.
– Нехорошо у нас как-то выходит. – Гарет спустился на пристань и протянул руку, помогая мне. Каблуки застучали по деревянным сходням. Я старалась не оступиться, не угодить в щель. Вода в Адроне еще прохладная, купание мне ни к чему. – Что ни неделя, то ссора. Никогда такого не было.
– Наверное, просто усталость, – предположила я.
– От чего? Или от кого? – Гарет пристально смотрел мне в глаза. – Лена, ты стала такая… Словом, раздражительная.
– Говорю же: усталость. У меня на работе неспокойно, расслабиться не удается. Тот же Шакир, чтоб ему на пенсии вечно в нарды играть, донимал… У тебя тоже не сахар, одни командировки. Отпуск забыт, до нового – еще два месяца, вот и лаемся.
Гарет кивнул, соглашаясь, и направился к лодочнику, чтобы договориться о цене. Я же осталась стоять, придерживаясь рукой за каменную набережную.
После коротких переговоров, лодочник согласился уступить лодку и остаться на берегу. Взамен взял залог и плату за трехчасовое катание.
Гарет вернулся и помог сесть в лодку. Я устроилась на корме, будто королева, а милый сел за весла.
Мы плыли вниз по течению, наслаждаясь видом пробуждавшегося и расцветавшего под волшебной палочкой весны Нэвиля.
Город с воды и город с тротуара – две абсолютно разные вещи. Чтобы прочувствовать Нэвиль, нужно обязательно увидеть его истинным – в глади Адрона. Тогда понимаешь весь замысел архитекторов, открываешь для себя новые грани, осознаешь, что важно, а что второстепенно. Да и масштабы совсем не те.
Мосты с воды и вовсе божественны. Неслучайно на них по вечерам любовались с лодок десятки людей. На радость прокатчикам и назло кораблям.
Судоходство на Адроне началось еще в прошлом месяце, поэтому Гарет правил вдоль берега, чтобы не попасть под баржу или прогулочный кораблик.
От воды веяло холодом, поэтому я запахнула пальто.
– Гарет, как опера?
– Да не ходил я, – вздохнул милый. – Хотел, но в последний момент извинился перед Эльгой и предложил пойти с подругой. Она обиделась, к слову.
– Конечно, – улыбнулась я. – Я бы тоже обиделась, если бы молодой человек пригласил на свидание и не пришел. И не надо говорить, будто она просто так, за компанию, в оперу собралась.
Гарет промолчал и выровнял лодку.
Мы проплывали мимо Карательной инспекции, и я невольно взглянула на ее окна. Они полыхали золотом от солнечных лучей, будто вместо стекла вставили листы драгоценного металла.
На миг вспомнила о работе и тут же выкинула ее из головы. Все завтра: и журналист, и поездка на место убийства мальчика, и некромант. Нужно отдыхать, иначе стану алкоголичкой и неврастеничкой.
Мост короля Эстефана, а вместе с ним и центр города остался далеко позади. Мимо тянулись квадранты, заселенные «работниками умственного труда», то есть учителями, живописцами, дурными актерами и прочее, и прочее. За ними начинались дома рабочих – обшарпанные и неказистые. Набережные тоже изменились: исчезла витая решетка, ее сменила простенькая, литая. То и дело мелькали дымящиеся трубы – даже в выходной день заводы работают. Склады, доки… А сквозь робкую зелень Одисского парка видны железнодорожные пути. Они пересекали Адрон по гремучему мосту, построенному пару лет назад для новой ветки, соединившей Нэвиль с северо-западом страны.
Набережная обрывалась постепенно. Сначала исчезла каменная облицовка, ее сменили деревянные сваи, затем пропали и они.
Гарет на время отложил весла и позволил течению нести нас за пределы Нэвиля.
– Воздух-то какой! – протянула я, вздохнув полной грудью.
Гарет улыбнулся и кивнул.
Мимо нас проплывали другие лодки: не только мы катались по реке. Некоторые, особо нетерпеливые парочки причалили к берегу и самозабвенно целовались. Весна…
Подумала и перебралась ближе к Гарету. Тот обнял и прошептал, что я опрокину лодку, если не вернусь обратно.
– На скамейке же есть место! – возмутилась я. – Почему нельзя сесть тут?
– Хочешь грести? – подмигнул Гарет. – Охотно уступлю эту почетную обязанность. На корме и сидеть приятнее…
Грести я не хотела, поэтому ретировалась на корму.
Птицы заявили о себе задолго до того, как мы их увидели: они галдели на разные голоса. Казалось, не осталось ни одних зарослей, будь то камыш, ракитник или ивняк, где бы ни притаились пернатые.
Лодка осторожно скользила вдоль множества островков в пойме Адрона. Река здесь стала шире, обзавелась протоками и рукавами, которые затем все вместе вливались в одно из озер, которое, в свою очередь, питало водой другое озеро. Если бы не позднее время, мы бы туда сходили.
На берегу возвышалось несколько коттеджных поселков. У них были собственные причалы, огороженные от посягательств простых смертных. Возле них покачивались на волне легкие парусные суденышки.
Дорогое место, даже несмотря на то, что выше по течению рабочие кварталы.
Гарет выбрал один из рукавов Адрона и осторожно греб, стараясь не наткнуться на мель или не пропороть днище о корягу.
Птиц я насмотрелась сполна. Видела и журавлей. От восхищения даже перехватило дыхание.
Мы уже возвращались, когда поднялся ветер.
Гроза пришла внезапно и обрушилась ливнем. Одежда тут же промокла до нитки, но это не самое главное: Гарет никак не мог справиться с лодкой, которую несло на берег. А тут еще навстречу нам плыло прогулочное судно…
Я плохо помнила, как и что произошло. Вот, казалось бы, мы разминулись, но судно тяжелое, а лодка – легкая, волна потянула ее за собой, ударив о борт кораблика. Доски треснули, и мы с Гаретом мгновенно оказались в воде. С головой.
