Ольга Ракета
Ракитин
Ракитины
Семья Ракитиных перебралась в заново построенный дом на Черный хутор вблизи (1 км) от Смеловки в 1924 году. Смеловка – это одна улица, где жили местные жители, так и крестьяне из ближних к Смеловке хуторов, кого вынужденно при укрупнении хозяйств заставили сюда переселиться. До этого Ракитины жили в доме деда Удодова Тимофея в поселке Тарасовский (1 км от Смеловки) по улице Мира (дом стоит и поныне – Мира, 104). В Тарасовском Ракитины держали большое хозяйство – много скота и птицы, питались всегда хорошо. Во время обеда всегда на столе было мясо – телятина, говядина, свинина. Откармливали на осенний убой много птицы – гусей, индюков, уток. Кур забивали редко – они несли яйца. Птицы было так много, что сами не справлялись с осенним забоем и для этого привлекали знакомых, расплачивались с ними птичьими потрошками. Часть мяса родители сохраняли до лета солониной, часть продавали. Купцы приезжали прямо домой.
Во времена НЭПа семья Ракитиных «вышла на землю». По решению местных властей им было выделено 10 десятин земли под Бауловкой – участок недалеко от Смеловки. Тогда-то они и перебрались на Черный хутор. В семье Григория и Марии Ракитиных было 12 детей! Так что обрабатывать землю было кому. Рабочих рук хватало. Старшие братья, те кто уже отделился от отца и жил своей семьей, тоже помогали в работе с землей. Сельскохозяйственные орудия труда для работы на земле были отцом куплены, что – то нашлось дома. Плуги, сеялки, бороны и многое другое… Волы, лошади тоже были в хозяйстве. Сначала было трудно, а потом «процесс пошел». Правда, сил уходило много. И основная работа легла на плечи Матвея и старшего брата Сергея, родившегося весной 1908 года.
Матвей родился в декабре 1909 года. Он был высоким, худым, светловолосым мальчишкой. В Смеловке парнишка быстро подружился с местной молодежью, и стал ходить со старшими ребятами на их сельские посиделки. Собиралась в одном месте на улице. Матвей курил, участвовал в разговорах парней, играл в карты, щелкал семечки, смеялся шуткам, на девчат вообще не обращал внимания. Девчат, старших и младших, в нарядных платьях или в простых, скромных и не очень, вроде как и не было для него. Ни ненависти, ни интереса Матвей к ним не испытывал. К 20-ти годам (в 1929) Матвей стал душой этих вечеринок. Какой бы тяжелой не была работа днем, вечером ноги сами несли Матвея на игрища. Веселый, смешливый, дружелюбный. Он мог поддержать любой разговор на любую тему. Парни его уважали, к мнению его прислушивались. Девчата часто поглядывали с интересом, но ни одна не «зацепила» его. Матвей ко всем относился ровно, никого не выделял. Семья Ракитиных жила в достатке. Но Матвей высокомерным не был, знал, что достаток достается упорным трудом. В иных семьях не было мужчины – главного кормильца, и как бы не билась и не старалась мать, семьи еле – еле сводили концы с концами…
В 1929 году наиболее зажиточных крестьян по решению правительства стали раскулачивать. Попали в эту «мясорубку» и Ракитины. У них забрали землю, конфисковали сельхозинвентарь, скот. Отец подлежал высылке. Но вместо отца, ввиду его старости, были высланы Сергей и Матвей. Сергей поехал за Урал, а Матвей – в Белоруссию. Работал на деревообрабатывающем комбинате в Бобруйске. Никакой работы Матвей не боялся, с деревом работать он умел, все выполнял быстро и добросовестно. Десятники его хвалили. В еде Матвей никогда не был привередлив, поэтому не голодал. Да и спать на деревянных нарах быстро привык. Днем все было нормально, а вот ночью… Тоска разъедала душу, хоть волком вой…Матвей общался с земляком из слободы Дячкино. Охраны и большой строгости в содержании раскулаченных не было, поэтому они и приняли решение сбежать. Матвей понимал, чем рискует. При поимке могли прибавить срок лет 20, а могли и вообще убить…Но желание вернуться на волю было сильнее страха. Спустя год, они вдвоем и сбежали. Без документов было очень опасно передвигаться. Шли ночами, избегали людных мест. Не голодали. В деревнях находились сердобольные люди – давали кое- какую еду – картошку, сало, соления и хлеб. В родные места дошли благополучно, и Матвей вернулся домой. Ох и натерпелся же он сначала!…
Пробравшись ночью в родной хутор, Матвей постучал в дом отца. Отец впустил в дом, мать встретила слезами. А Матвей не представлял себе, как жить дальше? Документа (справка с места жительства из совета) не было, она осталась в месте ссылки, на глаза односельчанам показываться нельзя – справки об освобождении тоже не было. Днем он сидел в доме, ремонтировал обувь, вязал сети для ловли рыбы, помогал матери с приготовлением еды, а ночью выходил во двор, немного управлялся по хозяйству. Особо мелькать там тоже было нельзя, соседи могли заподозрить что-то неладное. Михаил места себе не находил, весь извелся. Спустя какое-то время старшие братья Яков и Захар через знакомых за определенную плату (деньги, зерно, мясо) выправили надежные документы – справку о досрочном освобождении Матвея из места ссылки и справку с места жительства из совета. Риск был большой и первое время Матвей вздрагивал от каждого скрипа калитки, примечал внимательный взгляд односельчанина, прислушивался к разговорам за спиной…При этом пытался унять дрожь пальцев на руках. Если бы подделка раскрылась, то пострадали бы многие и особенно братья, у которых уже были дети. Через время на Смеловку вернулся со справкой о досрочном освобождении кто-то из ранее высланных, и Матвей немного успокоился. Внешне он стал прежним, но внутреннее напряжение не покидало его еще несколько лет…
А вот Сергей домой так и не вернулся…Отозвался он только в 1948 году. Прошел всю войну с первого и до последнего дня. После войны остался в Киеве, там женился, а в декабре 1948 года в его семье родился первый сын Андрей.
Семья Ракитиных в 30-х годах жила трудно. От былой обеспеченности не осталось и следа. Возраст родителей приближался к 70-ти годами, они все чаще жаловались на недомогания и болезни. Не определенными были еще Федор и самая младшая Катя. Вся надежда была на Матвея, который работал на переработке зерна на Селекционной опытной станции, куда его пристроил Яков. Каждый день Матвей приносил домой по жменьке зерна в сапогах. Мать готовила из зерна каши, супы, варила тыквенную кашу. Супы варили с крапивой, борщевником, лебедой. Перемалывая зерно на крупу, пекла хлеб. Тем и жили.
Ксения
Как бы Матвей не уставал на работе, вечерами ноги сами несли его на игрища молодежи. Там он и приметил свою Ксению…Невысокого роста, черноглазая, темноволосая… Фигурка как точеная. Большая красивая грудь. Да Матвей сразу и не понял, что произошло. Он почувствовал на себе чей-то взгляд. Обернувшись, увидел глаза, которые пронзили его насквозь. Большие, широко распахнутые, они смотрели на него так доверчиво, так открыто, как бы подчиняясь ему.
«Бакулина Ксения»– сказал кто-то из ребят, увидев перегляд парня и девушки.
И тут же – «Осторожная, никому в руки не дается».
Ксения была на три года младше Матвея. Раньше он ее и не замечал, а тут…Запала в душу своей красотой и взглядом. В этот вечер Матвей ушел домой раньше всех, шел и пытался разобраться в себе, привести свои мысли в порядок. А на следующий вечер Ксения сама почти сразу подошла к Матвею и была неподалеку весь вечер.
Вечерами на гармошке играл Яшка Соболев, по возрасту чуть старше Матвея. Стройный, темноволосый, черноглазый парень. Веселый, приветливый. Был в нем один недостаток, из-за чего Яшка и не смог пока найти себе девушку. Яшка был заикой с рождения. И пока он скажет слово, его уже никто и не хотел слушать. А гармонист он был отменный – хоть страдания, хоть частушки, хоть перепляс, а то и медленную хорошую мелодию мог сыграть. Как только Яшка появлялся на вечеринке, сразу же начинались танцы.
Танцевать Матвей не умел и поэтому не приглашал Ксению на танец, но и никто из ребят не осмелился пригласить ее. И лишь в конце вечера Ксения сама подошла к Матвею, посмотрела ему в глаза и робко попросила потанцевать с ней. Внимательно он смотрел на нее, и разные мысли теснились у него в голове. Главное, что он не умеет танцевать и даже не знает, как переставлять ноги! Но взгляд Ксении проникал в самое сердце и, волнуясь, и внутренне чертыхаясь, Матвей повел Ксению в танце.
Все оказалось не так и плохо, танец они дотанцевали весь, а в конце Ксения тихо спросила «Проводишь меня домой?».
Матвей согласно кивнул. Всю дорогу до дома Ксении они молчали. Ксения шла рядом смущенная и тихая, а Матвей пытался понять, что за чувство появляется у него в груди…
В таких мыслях он почти прошел в темноте двор, где жила Ксения, но она прикоснулась к его руке теплой ладошкой и тихо сказала «Пришли». А когда он повернулся, чтобы уйти, Ксения чуть слышно спросила: «Завтра придешь?». Матьвей кивнул и только потом понял, что Ксения ведь не увидела его кивок в темноте, а вслух- то он ничего не сказал…
Так и повелось. Как только Матвей появлялся вечером среди молодежи, неподалеку сразу оказывалась Ксения и была рядом весь вечер. Кто – то из ребят однажды заметил: «Как ручная стала!». На что Матвей так устрашающе посмотрел на говорившего, что тот сразу замолчал.
Каждый вечер Матвей провожал Ксению до дома. Обычно разговорчивый, с Ксенией он поначалу становился молчаливым, и слова давались ему с трудом. Не разговаривала много и Ксения. А уже через месяц их встреч нашлись и общие темы для разговоров. Ксения задавала много вопросов, на которые Матвей отвечал. Сам Матвей рассказывал о своей работе, чем занимался. Колхоз получил новый трактор и Матвей, разбиравшийся в технике, перешел на работу в колхоз, стал первым трактористом на селе. Все премудрости этой работы, уход и подготовка трактора к работе и его ремонт отнимали много сил. Дело это было новое, всему надо было учиться самому. А Ксения внимательно слушала Матвея, ей все было интересно. Матвея тянуло к девушке, он хотел большего, чем просто разговоры.
Опыт общения с женщиной у Матвея уже был. Была в Бобруйске нормировщица Анна. Ее супруг где-то отбывал наказание, и она была одинокой. Анна положила глаз на молодого симпатичного парня и ночами принимала его у себя в каморке. Обязанностей друг перед другом у них не было, вели они себя раскованно, понимая, что совместного будущего у них нет. Кое-чему в отношениях Анна и научила Матвея. Но к Ксении Матвей боялся прикоснуться, не говоря уже о чем-то большем. Девушка уже пустила корни в его сердце, она была нужна ему.
Однажды поздним вечером, когда село уже спало, Матвей, как обычно провожал Ксению до дома. Идти оставалось уже недалеко. И вдруг Ксения повернулась лицом к Матвею, положила свои ладошки ему на грудь и легко прикоснулась своими губами к его губам. Матвей оторопел и замер…
А Ксения обняла его руками за шею и увлекла за собой на копешку соломы, лежащую около дорожки. Матвей придержал девушку за талию и едва успел бросить на солому свой, накинутый на плечи пиджак. Вместе они и опустились вниз. Матвей нежно целовал девушку, крепко ее обнимая. Ксения прижимала Матвея к себе все крепче и крепче…Чего уж тут было не понять? Матвей непослушными губами только спросил: «Ксения?» и она тихо и настойчиво ответила: «Да». Трясущимися руками Матвей обнажил их тела, при этом покрывал поцелуями тело Ксении, а она лихорадочно помогала ему справиться с их одеждой. Перед тем как сделать последний шаг, Матвей посмотрел в глаза Ксении, страшась увидеть там страх и отчаяние. Но вместо этого увидел полное доверие и согласие. Все получилось, как Матвей и хотел. У Ксении никого до него не было. Он был очень осторожным, ласковым и нежным. И пока Матвей уже перед рассветом шел домой, в его голове все время звучали полувздохи, полукрики и стоны Ксении, ее жаркий шепот и его имя, которое Ксения повторяла все время. Матвей долго не спал, а когда сон, уже было сморил его, пришло время подъема. Управившись со своими обязанностями по хозяйству, Михаил пошел на работу. А вечером ноги сами понесли его на вечернее гулянье.
Ксению он увидел сразу… С нежностью он смотрел на нее, слегка улыбаясь. А она, застеснявшись, сразу не смогла посмотреть ему в глаза. И только когда Матвей пригласил Ксению на первый танец и шепотом окликнул ее: «Ксюша…», она, смутившись, посмотрела на него. А он любовался ее лицом, впитывал ее всю. В голове теснились мысли о прошедшей ночи, он попал в плен ее глаз, губ, прикосновений.
Матвей предложил девушке прогуляться по вечернему селу. Она согласилась. Они гуляли далеко за полночь. Много разговаривали, Матвей шутил, Ксения смеялась, ее голос колокольчиком раздавался в ночи. Душа парня пела! Не сговариваясь, они оба чувствовали, что им не надо сегодня большей близости, чем та, что есть. Уже перед расставанием Матвей жадно поцеловал девушку, и Ксения ответила на его поцелуй.
Парень легко отстранил ее, еще раз нежно поцеловал и прошептал: «Завтра увидимся».
О многом думал юноша по пути домой и ночью. И уже ближе к рассвету он понял, что пропал… Ксения была всюду – в сердце, глазах, мыслях…Она была нужна ему – нежная, доверчивая, любящая.
Прошло лето, наступила дождливая осень, а потом морозная зима. Матвей и Ксения встречались почти каждый день. Матвей продолжал общаться и с парнями, но основное время проводил с Ксенией. В холода они укрывались в летней кухне у девушки дома. Родители Ксении знали об этих встречах, но никогда их не беспокоили и Ксению ни в чем не упрекали.
Близость между ними становилась острее, ласки ненасытными. Матвей приходил домой на рассвете и до вечера был как в бреду. До новой встречи с любимой девушкой. Как будто заколдовала его! Он любил ее всю – от макушки ее темных волос до маленькой ножки и пальчиков на ногах, которые выцеловывал долгими зимними вечерами. Матвей похудел, вроде даже немного осунулся, и только глаза сияли внутренним светом. Ему казалось, что каждый, кто смотрит на него, видит в них Ксению. А Ксения была красива, а теперь и впрямь расцвела! Она была такая красивая! Свои темные волосы она делила на пробор и закручивала на затылке в узел. Ксения была молчаливой, говорила тихо и, Матвей, чтобы правильно понять, чего она хочет, смотрел ей в глаза. В них отражалось все.
Отец Матвея неоднократно пытался узнать у сына, с кем он проводит время, с какой девушкой встречается. Юноша, боясь потревожить свое счастья, молчал. Но на селе утаить такое невозможно – какая-то «сорока» принесла новость родителям. Разгневанный отец потребовал у Матвея прекратить эти отношения с Ксенией.
Юноша не стал объясняться с отцом, только сказал: «Я тебе мать не выбирал. Ты принимал решение сам. И в мою жизнь не лезь!». Но отец периодически поднимал эту тему.
И до самой смерти отца в 1953 году Матвей так и не узнал, чем была вызвана такая ненависть отца к девушке.
Летом 1932 года Матвей начал замечать перемены в Ксении. Затяжелела грудь, она стала ненасытнее и жаднее в ласках, быстро засыпала. В августе Ксения сказала Матвею, что 2 срока месячных уже прошли, и она ждет ребенка. Сказала тихо и как будто отстраненно. Она знала о скандалах в семье Матвей, о том, что его родителя не хотят, чтобы он встречался с ней. Матвей понимал, как ей тяжело, таких девчат на селе осуждали и презирали. Да и родители Ксении переживали, что будет дальше? И хотя сам Матвей ничего не говорил девушке об отношении его родителей к ней, чтобы не огорчать, но в селе «новости» распространяются быстро…