Ольга Ракета
Моя счастливая жизнь
Начало.
Открываю сайт «Бессмертный полк» и вижу дорогое мне лицо… Мой любимый Игорь. Спокойный, уверенный взгляд. Красивое, правильной формы лицо, темно карие, почти черные глаза, резко очерченные губы. Губы, которые так сладко целовали меня…
Я поступила в Ростовский педагогический институт на факультет физики сразу после окончания школы в 1971 году. Деканатом была назначена старостой группы в количестве 25 человек. В школьном аттестате у меня были только четверки (две – по алгебре и немецкому языку) и остальные все пятерки. Поэтому училась я легко, на коллоквиумах получала зачеты, а на экзаменах четыре и пять. Все преподаватели были доброжелательными, со студентов спрашивали строго, но без придирок. Отношения в группе были хорошими, выскочек, ябед и просто непорядочных ребят не было. В октябре 1971 года я, как и многие иногородние студенты, из квартиры переселилась в новое общежитие, расположенное в пригороде Ростова в поселке Чкаловском. Добираться туда можно было только трамваем № 13, а, поскольку основное здание института находилось на центральной улице Ростова (тогда Энгельса, а сейчас Большой Садовой, а новое общежитие – в районе Ростовского моря), то дорога к общежитию занимала у студентов около часа времени (а может и дольше…). Хорошо, если в трамвае были свободные места и на остановке у рынка, или возле ЦУМа, можно было сесть в вагончик, занять место и спокойно заниматься чтением или подготовкой заданий по дисциплинам на следующий день. Ну, а если нет…, то приходилось стоять самое лучшее до площади Ленина, а то и до конечной остановки. В дни футбольных матчей многие пассажиры выходили и возле стадиона СКА, а в трамвае становилось намного свободнее. Я иногда задерживалась на секции легкой атлетики в главном корпусе, возвращалась в общежитие затемно, тогда трамваи были загружены не так сильно.
Во втором полугодии на первом курсе в расписание 5 дней в неделю по 2 часа введена дисциплина Физика – преподаватель Батюшков И.А. Меня перед первой лекцией задерживают в деканате. Вбегаю в аудиторию № 104 на первом этаже и вижу за кафедрой преподавателя физики, а группа с интересом слушает его.
–Староста? – слышу негромкий мужской голос.
Отвечаю:
–Да. Ракитина Ольга.
Новый вопрос:
–Управляете группой? Смотрю, на лекции присутствуют 23 человека. Хорошая посещаемость.
Я подаю голос:
–Да, группа у меня хорошая.
И вдруг Володя Гамбург откуда-то с задних столов говорит:
–Да у нас и староста ничего.
Смутившись, я опускаю глаза вниз и ловлю на себе быстрый и внимательный взгляд преподавателя. Он негромко произносит:
–Я вижу, – и легкая улыбка трогает его губы.
Традиционно сажусь за передний стол, рядом моя подруга Ольга Кокарева. Лекция захватывает, материал излагается логично, доступно. Голос мужчины завораживает, его хочется слушать и слушать. Сразу же преподаватель отвечает на вопросы студентов группы, которым что-либо непонятно. За 15 минут до окончания лекции преподаватель проводит опрос: он задает нам качественные вопросы, которые не требуют математических расчетов по физическим формулам. При ответе нужно применить знание теории и высказать своё понимание проблемы и пути ее решения. Задания сложные, требуют глубоких знаний теории. Студенты путаются, уходят от прямого ответа, но общими усилиями все-таки отвечают правильно. А вот на последний вопрос никто не может ответить даже неточно, попыток нет. У меня есть примерный вариант ответа, но я сильно сомневаюсь в его правильности, поэтому и не решаюсь озвучить его. И вдруг слышу голос Игоря Александровича:
–Ольга, пробуйте, вижу, что какие-то мысли у Вас есть.
Его глаза смотрят прямо в мои, они поддерживают, одобряют. Я смело выдаю ответ, и слышу хлопок ладонями. Это хлопает преподаватель. Неожиданно мой ответ оказывается правильным. После звонка Игорь Александрович задерживает меня в аудитории. Он хвалит меня за ответ и просит помочь с пособиями к лекции – донести их до кафедры физики. Это учебники, но их немного, так, чтобы не донести самому. Я смотрю на него с неприкрытым удивлением, потом встречаю его растерянный взгляд и замечаю, что его правая нога не гнется при ходьбе. Как в замедленной съемке я замечаю и трость в его руке. Он инвалид… Чувство стыда накрывает меня с головой, я не могу произнести ни слова, стою, окаменев, и, наконец, тихо произношу:
–Простите….
Губы Игоря Александровича слегка изогнулись, и он вымолвил:
–Бывает и так, Оля.
Я никогда не пропустила ни одного урока физики – ни лекций, ни практических занятий. Мне нужно было видеть и слышать его. Каждый день я ехала в институт с одной мыслью – встретиться со своим преподавателем физики. Я придумывала тысячи разных причин важных и, наверное, смешных. Я подходила к нему с разными вопросами, бежала на кафедру, чтобы донести учебники в аудиторию, брала у него индивидуальные занятия для студентов. А если и не было никаких дел, то просто подходила к нему и спрашивала, как его дела. Он всегда пространно отвечал и спрашивал что-либо у меня. Очень хорошо было на его занятиях. Я постоянно чувствовала его внимание к себе. Он называл меня: «Наша голубоглазая староста». На лекциях он все время добивался, чтобы я хорошо поняла изучаемый материал, на практических занятиях заставлял до тонкостей разбираться в заданиях. А если я долго не могла дойти до сути вопроса и дать правильный ответ, просто говорил:
–Думай, – и молча ждал моего «прозрения».
Игорь Александрович спокойно относился к моей привязанности. По крайней мере, мне так казалось. Во время нашего общения он всегда был спокоен, не выдавал никаких эмоций. И только его глаза жили отдельной жизнью – они согревали меня своим огнем и радовались каждой нашей встрече. Со временем я уверовала в свою значимость для него. Между нами все время шел невидимый диалог. Будто какая-то нить протянулась. Я чувствовала, что с ним происходит в каждый момент, чем он занят и что его беспокоит. Во время перерывов я всегда искала его в коридорах института, а если видела, то на душе разливалось тепло. Хотелось не только подойти к нему и заглянуть в глаза, но и прикоснуться.
Игорь Александрович был на 37лет старше меня. Мне – 18, а ему – 55. Я понимала всю неправильность складывающейся ситуации, но ничего не могла с собой поделать… Он был нужен мне, как воздух! Я бы и жила в институте, только чтобы быть рядом с ним. Иногда отчаяние накрывало меня так сильно, что я плакала ночами беспрерывно. Мне казалось, что я прицепилась к Игорю Александровичу как липучка, а он в силу своей порядочности не может меня оттолкнуть. Я пыталась как-то отвлечься – ходила с одногруппниками на концерты во Дворец Спорта, пыталась встречаться с юношами с других курсов – ничего не помогало…Только Игорем Александровичем была занята моя голова, все мои мысли и сердце.
Он жил на площади Ленина. Домой он ездил на том же трамвае, что и я – на 13 номере. Часто случалось, что мы ехали вместе в одном вагончике. Игорь Александрович никогда не садился, он всегда стоял со мной на задней или передней площадке, хотя ему это было, наверное, тяжело. Мы стояли молча и смотрели вслед убегающей улице. Иногда я ловила на себе его задумчивый взгляд. Редко он о чем-либо спрашивал или рассказывал сам. Все больше он молчал, как и я. Мне было спокойно рядом с ним. И казалось, что это очень правильно, что мы рядом.
На факультете как член комсомольского бюро я отвечала за культурно-массовую работу. Работы было много – выпуск стенгазеты, поздравление с праздниками, проведение дискотек и тематических вечеров, подготовка конкурсов художественной самодеятельности, и многое другое. Из юношей, обучавшихся в музыкальной школе, мы создали свой вокально-инструментальный ансамбль. Все ребята были ростовчанами и надо сказать с непростыми характерами. Но все они беспрекословно слушали меня и соглашались со мной в выборе репертуара, в качестве исполнения многоголосья и песен. Мы обсуждали с ними качество музыкального сопровождения и добились в этом полной гармонии звучания. И в течение трех лет наш факультет неизменно занимал первое место в институтских смотрах художественной самодеятельности. Весной на одном из таких смотров я услышала песню «Была мэнэ маты». Песню пели две девушки с факультета математики. Девушки были яркими, красивыми. Исполнение было так себе, двухголосья практически не было. После их выступления в актовом зале раздались громкие аплодисменты. По их окончании я громко сказала:
–Автор этих стихов был бы недоволен таким искажением его произведения. Прут не может быть «бирюзовым – от слова бирюза», потому, то он был «березовым – от слова береза».
Все присутствующие, повернув головы в мою сторону, молчали. И вдруг сзади раздался громкий голос:
– Молодец, Ольга.
И этот голос принадлежал Игорю Александровичу. Я растерялась, смутилась, вся моя принципиальность куда-то испарилась. Я смотрела на него и видела в его глазах такую теплоту, нежность и еще что-то необъяснимое, что мне вдруг стало все равно, что там с этим чертовым «прутом»…
В этот вечер я решила объясниться с Игорем Александровичем. Меня мучили много вопросов. Я боялась, что он просто смеётся надо мной, хотя в душе я знала, что это не так. Его влекло ко мне, так же, как и меня к нему. Но признаться в этом самой себе я не хотела, потому что не верила этому. Да и вообще мы практически не разговаривали друг с другом, а я очень хотела этого общения. Сомнения, волнения, переживания мучили меня.
После окончания смотра самодеятельности, уборки костюмов, музыкальных инструментов прошло 2 часа. Было уже около 8 часов вечера. Адрес Игоря Александровича я случайно подсмотрела в деканате у секретарши Надежды Петровны. И вот я стою перед дверью квартиры моего преподавателя… С уменьшением расстояния до двери решительность покидает меня. Я была готова провалиться сквозь землю от неопределенности и от стыда! И, уже собралась бежать без оглядки, так и не позвонив в дверь, как вдруг она открылась, и Игорь Александрович возник в дверном проеме. Он молча смотрел на меня. А потом спросил:
–Что Вы здесь делаете, Оля?
Слезы были готовы вот-вот пролиться из моих глаз. Видимо поняв это, и услышав звук открывающейся двери подъехавшего лифта, мой преподаватель быстро за руку ввел меня в комнату, захлопнув за нами дверь. Теперь мы стояли друг напротив друга, и он повторил свой вопрос. Ответа на него у меня не было. Но я твердо знала, что не уйду, пока все ему не скажу. Слезы подступили неожиданно. И сквозь слезы я начала сбивчиво говорить. Что я не могу без него, думаю о нем днем и ночью, живу только от встречи до встречи с ним. Он всюду со мной – на занятиях, в общежитии, на улице, в дороге, всюду. Сидит в голове и в сердце. Что я не представляю, если однажды все это прекратится. Что мне плохо без него… И что, если он скажет мне, чтобы я немедленно ушла – я уйду. При этом я сильно плакала. Слезы лились непрерывным потоком. Игорь Александрович стал вытирать их своими пальцами. А лицо его все больше хмурилось. Потом он взволнованно сказал мне:
–Не плачь, пожалуйста не плачь, не надо.
И отойдя к окну, взялся за подоконник обеими руками. Начал тихо говорить…
–Посмотри на меня. Вокруг столько молодых, красивых, умных, здоровых ребят. Ты найдешь свое счастье с одним из них. А я старый, больной, инвалид. Калека! Зачем я тебе. Пойми, что у инвалида своя жизнь, есть свои особенности и трудности. Забудь меня и живи своей жизнью. Она у тебя только начинается. А меня моя жизнь уже перепахала и ничего в ней хорошего не будет….
Я плакала и отрицательно качала головой, не соглашаясь с ним, хотя Игорь Александрович и не мог этого видеть. Он помолчал. Внезапно повернулся, чуть помедлил, и со словами:
–Хорошо. Пусть будет так! – подошел ко мне, обнял и, приподняв мой подбородок, наклонившись, нежно, медленно поцеловал. И слезы мои куда-то пропали. Я прильнула к нему всем телом, обхватила обеими руками и чувственно ответила на поцелуй, стараясь как можно дольше продлить его.
Это была грань, которую мы оба перешли, и назад возврата уже не могло быть.
Отстранившись от меня, Игорь Александрович сказал:
– Давай потренируемся. Ты Ольга, а я Игорь. Запомнила? – Я согласно кивнула головой. – Теперь повтори.
– Я – Ольга, а…ты, Игорь.
– А теперь еще раз.
– Игорь – глядя на него.
– И последний!
– Игорь
– Вот, теперь хорошо, – засмеялся Игорь
Он взял меня за руку и повел в комнату. То была спальня. Повернувшись ко мне, Игорь сказал:
–Оля, как у мужчины – инвалида у меня есть свои особенности. Ты должна быть готовой к ним. То есть я полноценный мужчина, но кое-что тебе надо будет принять и смириться с этим. Постепенно мы с этим разберемся. Не дрожи, в этом нет ничего страшного. Просто мое тело не такое, как у нормального мужика. Ты ведь это знаешь.
Я молча киваю головой. Мыслить здраво я вообще никак не могу. В голове только ощущения от его поцелуев. Все как в тумане.
– Ты пришла, значит, согласна на все. Отпустить я тебя уже не могу. Поздно. Моя выдержка закончилась.
При этом Игорь меня обнимал, целовал губы, глаза, пальцы, где-то возле ушка, шею. Его руки неторопливо скользили по моему телу. А я не верила во все происходящее. Парила где-то высоко, высоко…Наши ласки становились все откровеннее, дыхание прерывистым. Я тихо шептала ему:
–Игорь! Я хотела тебе сказать… Я не… У меня не …. А в ответ услышала:
–Я знаю. Не бойся. Я буду осторожным.
Все так и свершилось в эту ночь. Я впервые познала таинство интимных отношений мужчины и женщины. Это было чувственно, горячо, очень нежно…Я услышала от Игоря столько нежных и ласковых слов! После от долгих переживаний, от слез, от нежности, переполнявшей меня, от счастья я сразу захотела спать. Устроившись на груди Игоря как на подушке, в кольце его теплых и нежных рук, проваливаясь в полудрему, а потом и в полусон я слышала слова, которые тихо говорил Игорь:
– Моя девочка. Я обратил на тебя внимание как увидел впервые. Потом привязывался к тебе с каждой встречей все сильнее. В группе ты выделялась своими знаниями, была намного сильнее некоторых. Мне это очень нравилось. Мне так хотелось, чтобы ты постоянно была рядом. Но, как взрослый дядя, я не мог себе позволить навязываться тебе. Да и потом ведь отношения преподаватель-студентка нежелательны. Иногда я находил какую-то смешную причину, чтобы увидеться с тобой. Как сегодня в актовом зале на смотре самодеятельности. Вот что мне там было делать? Поплелся за тобой. Иногда хотел даже ездить в общежитие, чтобы увидеть твои голубые глаза! Представляешь?! Ты такая красивая, мне даже страшно. Вдруг я стану тебе не нужен? Хочу, чтобы ты знала. Я большой эгоист. Даже если ты и захочешь уйти от меня, я тебя теперь никуда не отпущу. Я люблю тебя, Ольга. Прости меня, может, я и сломаю тебе жизнь. Спи, мое сокровище. Люблю.
Вместе.
Проснувшись утром, я увидела, что Игоря в постели нет. В квартире тоже было тихо. Я не могла сразу встать, какое-то беспокойство овладело мной. Одевать свою вчерашнюю одежду я не захотела, почему – то рука потянулась к рубашке Игоря. Она едва прикрывала две мои «половинки», но так пахла Игорем… Сказка продолжалась. В тапках Игоря я прошла на кухню. Игорь сидел за столом, наклонив голову и обхватив ее руками. Выглядел он печальным. Подойдя сзади и прильнув к нему всем телом, я крепко обняла его. Он выпрямился, повернув голову, посмотрел на меня. Глаза его были такими грустными и сам он был каким-то разбитым что-ли. Попытавшись улыбнуться, Игорь сказал, что он приготовил завтрак и предложил нам поесть. Я сразу почувствовала себя неуютно, расстроилась. Секунду – две я молча размышляла сама с собой. А потом взяла Игоря за руки, заставила его встать и потянула за собой в спальню. Там я смело сняла с себя его рубашку, хотела расстегивать и рубашку на нем. Но Игорь отвел мои руки в стороны и разделся сам полностью. При этом он пристально смотрел мне в глаза. И твердо произнес:
–Может при дневном свете ты рассмотришься на меня и одумаешься?
Я, не дав ему договорить, быстро прильнула к нему, поцеловала и прошептала:
–Даже не надейся
В этот раз Игорь был жестким, быстрым и моментами даже грубым. И только когда я, достигнув наивысшего блаженства, полустоном протяжно произнесла И-го-рь, он, склонившись надо мной и покрывая мое лицо поцелуями, прошептал:
–Прости.
Немного отдохнув, чтобы успокоить дыхание, мы пошли завтракать на кухню. Игорь приготовил двойные бутерброды с сыром и колбасой. Сварил овсянку, заварил свежий чай. Я впервые ела за одним столом вместе с моим любимым мужчиной. Ощущения были новые. Моя душа пела! Помолчав, Игорь встревоженно спросил:
–Как ты? Ничего не болит?
Я быстро помахала головой:
–Все хорошо.
Я была такая счастливая! За одну ночь моя жизнь круто повернулась. Я боялась поверить, что это не сон, и рядом со мной действительно тот человек, о котором я часто и много плакала и мечтала 5 месяцев! Подперев левой рукой свою щеку, я с улыбкой любовалась тем, как Игорь ест. Я подвигала ему то одно, то другое. Век бы так сидела и смотрела на него! Аппетит у Игоря хороший, и я мечтала о том, какие разные вкусности я буду ему готовить.
После завтрака я говорю Игорю, что сейчас уеду. Игорь растерялся и не понимает в чем дело. Он с удивлением смотрит на меня. Я ему объясняю, что поеду в общежитие за своими вещами. Игорь хочет поехать со мной.
–Да я справлюсь сама. Тяжелого у меня ничего нет. Вот только надо будет делать два рейса, за один я все не охвачу. Прошу, будь дома потому, что у меня нет ключей от квартиры.
И перед уходом, обняв Игоря и получив желанный поцелуй, я шепчу Игорю на ушко:
–Я скоро вернусь. И всегда буду рядом с тобой. Я не знаю, хочешь ли ты этого. Но этого хочу я. Ты мое все. Можно я буду теперь сама готовить еду? Хочу готовить для тебя и кормить тебя.
Игорь смеется. Но тут же берет меня за локоть и не дает уйти, пока не вручает мне деньги на проезд и на такси. Я бы и не взяла их, но не хочу обидеть его. Понимаю, что он хочет заботиться обо мне.
Всю дорогу до общежития я нахожусь в какой-то прострации. Не верю, что все это происходит со мной. Мне спокойно только рядом с Игорем, а без него меня одолевают сомнения. Почему-то мне кажется, что Игорь просто пожалел меня, думаю, зачем я ему нужна, что я слишком молодая, прицепилась к нему. Хоть бы быстрее вернуться к Игорю и все будет хорошо. В общежитии две мои соседки по комнате Надя и Таня уехали на выходной домой, а Ольга где-то в «гостях» в другой комнате. Я быстро собрала две сумки своих вещей, написала Ольге записку, что переезжаю жить к родственникам, которые вдруг отыскались и «очень просят жить у них и не обижать их». Вызвала такси и с нетерпением поехала домой к Игорю. Он сидел в кабинете и занимался. Когда я вошла в квартиру, Игорь с улыбкой встречал меня в коридоре. Обнял, прижал к себе и прошептал:
–Еле дождался. Я весь извелся. Восхищаюсь тобой. Ты такая решительная, не то, что я, мужик называется. Люблю тебя
И сразу потянул меня в спальню. А после признался, что у него не было постоянной женщины. Были короткие отношения с коллегами в институте. Для удовлетворения мужских потребностей. Но эти женщины ему быстро надоедали. Желания связать себя брачными узами с кем – нибудь из них у него не было. Да и потом, кому нужен инвалид, пусть даже и профессор?
Я расслабилась и хотела полежать, а может и поспать. Но сначала надо было разобрать и определить вещи в шкаф, потом приготовить обед. Да и Игорю надо поработать. Я поставила отваривать мясо на бульон (за это время успела разобрать вещи. Игорь сказал, что я могу занимать любое место в шкафу), потом сварила борщ, благо у Игоря было немного картофеля, а в холодильнике нашелся и томат, и перец, и капуста, и лук. Я даже нашла кусочек горького перца. Борщ получился отменным! Готовить его меня научила мама. Пока готовилась пережарка на борщ-лук, морковь, перец, томат, я обжарила говядину на гуляш и поставила ее тушиться. К гуляшу отварила макароны. Через два часа обед был готов.
Я зашла к Игорю в кабинет. Он посмотрел на меня отсутствующим взглядом, затем, тряхнул головой и посмотрел уже осмысленным.
–Что, хозяйка? Пахнет очень вкусно. Обед готов? Идем к столу?
Я смутилась и согласно кивнула головой. Игорь ел борщ и все нахваливал его. То же было и с говядиной.
–Никогда не ел ничего вкуснее, – он улыбался и подмигивал мне. А я сидела и млела от счастья…
Игорь был закрытым, немногословным человеком. Интеллигентный, выдержанный, спокойный. Он не был мечтателем, жил в реальном мире. Всегда сам говорил конкретно, ясно, без всякого подтекста, не распылялся по мелочам, и требовал этого от других. У него за плечами была Великая Отечественная война. В начале июля 1941 года в 24 года его призвали в армию. Вместе со всеми отступал до Сталинграда. Там в декабре 1942 года взрывом авиабомбы ему оторвало правую ногу и сильно покалечило левую. На этом война для Игоря закончилась. В звании капитана и с двумя медалями он был демобилизован. Долго кочевал по госпиталям. После войны по линии Министерства обороны Игорю выделили протез. Так протез и прижился у Игоря, никаких других он не хочет. Когда Игорь рассказывал мне свою историю жизни, я сильно плакала. Он, целуя, качал меня на руках. Говорил, что все проходит, прошла и его острая боль, когда он хотел умереть, чтобы не жить калекой.
–А теперь я, наоборот, хочу жить рядом с тобой! Ты вернула меня к жизни – Игорь счастливо улыбается, его темные глаза сияют.
В рабочие дни я после занятий возвращалась домой раньше Игоря. Старалась сохранить его устоявшийся режим, поэтому быстро готовила еду, прибиралась в квартире, стирала. Чтобы к его приходу в квартире была тишина, и Игорь после обеда мог спокойно заниматься в кабинете. Часто к нему присоединялась и я. Игорь иногда подсовывал мне какие-то трудные задания и заставлял думать над их решением. А я держала учебники раскрытыми, но постоянно отвлекалась, наблюдая за Игорем. Смотрела на его руки, на лицо, как он хмурится или о чем-то думает… Любовалась им. Игорь быстро разгадал мои уловки, он прекращал заниматься своими делами, и уводил меня в спальню. Любовником он был отменным. И хотя мне не с кем сравнивать, я знала, что это так. Он – для меня, и он – мой. Игорь всегда сначала доставлял удовольствие мне, всеми мыслимыми и немыслимыми способами. А когда я парила где-то в другой реальности, накрывало и его. И если я громко выстанывала его имя (что, наверняка, было слышно в соседней квартире), из груди Игоря раздавался протяжный глухой стон. Часто нас накрывало волной разрядки одновременно. От нахлынувшего переизбытка чувств мое сознание улетало далеко, далеко, и, только спустя какие-то секунды я возвращалась в реальность. Обнимала и целовала своего мужчину со словами:
–Как хорошо… Боже…Как хорошо….
А он, обессиленный, с капельками пота на лице, какие-то секунды смотрел мне в глаза, счастливо улыбался, а потом ложился рядом и крепко обнимал меня.
В институте о наших с Игорем отношениях никто не догадывался. Я старалась максимально отдалиться от него – боялась подвести. Председатель парткома нашего факультета Станченко Виктор Иванович имел со мной продолжительную беседу, мол, считает меня наиболее достойной из всех студентов факультета, и предложил вступить в ряды Коммунистической партии. Дал мне время подумать. Вечером я рассказала о нашем разговоре Игорю и попросила совета. Он спросил:
–Ну, а ты сама что думаешь?
–Не знаю. Да и кто мне даст рекомендацию?– растерялась я.
Игорь засмеялся, обнял меня и сказал:
–Не сомневайся. Ты лучшая студентка на факультете. Умная, член комсомольского бюро, девушка с деловой хваткой. Дерзай. Одну рекомендацию дам я, а вторую – Зипалова Виктория Федоровна, преподаватель по теоретической механике. Она тебя любит. Чем-то ты ее очаровала», – смеется Игорь и продолжает:
–Мне вообще трудно с ней общаться, она все время тебя расхваливает, а я только поддакиваю, стараюсь не выдать себя и не начать заливаться соловьем, соглашаясь с твоей исключительностью.
Я дала согласие секретарю парткома, и меня приняли кандидатом в ряды Коммунистической партии с кандидатским стажем 1 год. Решение было принято на заседании парткома факультета физики (членом которого был и Игорь Александрович). Все пять человек проголосовали единогласно.