Ольга Пойманова
Меня зовут Тяпка
Предисловие
Привет, дружище! Давай с тобой знакомиться. Меня зовут Оля. Эта история произошла со мной давным-давно. В ту пору, когда я была маленькой девочкой, и люди, о которых ты прочтешь в этой книжке, жили рядом со мной. Да-да, всё это было по-настоящему!
В то лето мне было всего 11 лет. Ни у кого из нас не было мобильных телефонов. Можешь себе это представить? Мы не снимали видео обо всем, что с нами происходит. Не делали сиюминутных фотографий. Не писали друг другу в социальных сетях. Не хранили в телефонной книжке номера всех подрят. И наши мамы не могли позвонить нам, когда им захочется проверить, где это нас носит, и чем мы там заняты. От этого немного грустно, ведь если бы телефоны были, я бы, конечно, показала тебе и деревню Рудакопово, где всё это случилось, и своих бабушку и дедушку, и друзей, с которыми весело проводила летние каникулы, и моего верного пушистого друга, маленькую белую собачку, которую знали все в округе, и которой я посвящаю эту книгу. Так что придется нам с тобой довериться моей памяти. Садись-ка поудобнее, и я все тебе расскажу!
Глава 1
Вред и польза борща
Знаешь, в том, чтобы провести летние каникулы далеко за городом, в деревне у бабушки, масса прекрасного и удивительного. Вот лес, например. Разве может быть скучно в лесу? Да никогда! Наш лес смешанный, и сосны были очень хорошо видны прямо с крыльца бабушкиного дома, но одна я туда не ходила. Честно признаюсь: страшно. Потому порой я висла у бабушки на рукаве и уговаривала ее пойти туда со мной. Она ворчала, конечно, надо же – от дел оторвали. Но соглашалась. Мы надевали высокие резиновые сапоги, повязывали головы пестрыми платками, закутывались в специальные лесные – то есть старые, которые не жалко и порвать, ежели чего – кофты, и шли. Обогнув сосны, брели меж берёзок по заветной тропке к тому самом пятачку, где в траве притаилась земляника. И кружка в руках была такая большая… Бабушка всегда выдавала мне одну и ту же. На ней даже словно специально ягодки нарисованы. И я каждый раз думала: вот наберу ее доверху, принесу домой, и повсюду расползется терпкий сладкий дух. Сяду за стол, ложка в руке моей заалеет от сока чуть раздавленных ягод, а я их в рот… Лесная земляника, это вам не клубника с грядки. У нее характер есть! От нее и язык пощипывает, и голова кружится. Последнее – от восторга. Одно плохо. Полная кружка земляники ну никак не набиралась. Одну ягодку беру, другую смотрю, третью примечаю, а четвертую, пока бабушка отвернулась, ем прямо там, под березкой! Если успею, то и остальные съем, пока не видят! Бабушка заругается, что опять немытого полный живот, но разве это меня остановит?
Или поле, которое пока не скосили. Мы прибегали туда толпой, и ну играть в прятки! Вот стоит твой друг рядом, а вот его уже и нет, только колосья колышутся. Ага, значит, залёг, значит, тебе водить! Ходишь-бродишь среди высокой травы, прислушиваешься, приглядываешься. И каждая бабочка твой помощник. Раз кружит, не беспокоится, припадает к пушистой ромашковой серединке – значит, нету никого рядом. Не страшно бабочке. А вдруг все совсем не так? Вдруг именно там замер, затаился твой приятель? А шевелиться нельзя, дрогнет рука – придут в волнение колосья, тут тебе и крышка. Вот и сидит как каменный, не шевелится. Оттого бабочке спокойно.
Или речка. Стоишь у берега, трусишь, пальцем ноги воду трогаешь. Холодно тебе, страшно окунуться. А рядом кто-то смелый бомбочкой с мостика прыгает, брызги все в тебя летят. И вот ты уже не трус, ты лютый зверь, несешься в воду, чтобы немедленно напасть на негодяя. Забрызгав всех трусов вокруг, да. А чего они?
В общем, что ни день, то приключение. Но есть вещи поистине ужасные. Например, борщ. Или гроза. На самом-то деле ни в борще, ни в грозе ничего плохого нет. Становишься взрослым и сразу это понимаешь. Но пока ты маленький, уж они постараются, чтобы настроение тебе испортить!
Улицы в нашей деревне длинные. Пока с одного до другого конца добежишь, проголодаешься. Я вприпрыжку неслась от своей подружки Алёнки, чтобы взять мяч и вернуться назад. Мы с ребятами собирались пойти на футбольное поле.
По носу что-то предательски стукнуло. Я провела рукой и почувствовала – мокро. Откуда-то издалека ветер принес глухой еще, еле различимый гром. Но небо было чистым, и я решила: будь, что будет! Все равно возьму мяч и вернусь к ребятам. А там…
Стоило мне об этом подумать, на дороге показалась моя бабушка. В фартуке. Плохой знак. Значит, будет кормить. Живот предательски заурчал, напоминая, что завтрак я съела уже давно, а готовит бабуля вообще-то довольно вкусно. Но я посмотрела на него как на врага: чего, мол, ворчишь, молчи там, дел куча! Но нет. С животом не договоришься.
Бабушку тоже уболтать не получится. Вообще-то она у меня добрая. Но когда дело касается еды – кремень. Ребенку полагается быть сытым. Голодная внучка, прячущая макушку в поле и заедающая вой в животе земляникой – это не дело.
Я попыталась было свернуть с дороги и затаиться в придорожных кустах, вдруг она меня еще не заметила. Но было поздно.
– Олька, ты чего там плетешься еле-еле? А ну давай сюда, есть пора.
Делать нечего, придется ребятам меня подождать.
Гремя на терраске рукомойником, я пыталась по запаху определить, что там у нас стоит на плите. Нос сморщился от неприятного предчувствия. Недоверчиво косясь на большую кастрюлю, я плюхнулась на стул. И тут же передо мной появилась глубокая тарелка, до краев наполненная борщом.
Вообще-то я его терпеть не могу. Но бабушка старалась, варила. Значит, надо есть. А то запрет.
Ложка моя бороздила просторы тарелки как корабль океанскую гладь, и капуста на нее как водоросли на винты наматывалась. Тоска.
За окном меж тем потемнело. Ох, не зря долетел до Рудакопово дальний гром! Темные тучи закрыли солнце. Сверкнуло пару раз так, что никакой лампочки не надо, громыхнуло, и на деревню обрушились потоки воды. Ливень был страшный, настоящая буря. Ясно, что никакого футбола уже точно сегодня не будет, куда там? Поле небось по колено залило.
Борщ – плохо. Гроза – плохо. А уж когда они приключаются с тобой одновременно, это совсем ни в какие ворота не лезет. Потому что очевидно: даже если я расправлюсь со своим супом, и бабушка с удовольствием увидит цветочки на донышке любимого фарфора, гулять все равно никуда не отпустит.
Вот именно в такой безнадежно испорченный день, когда ничего хорошего от судьбы я уже не ждала, в нашем доме появилась Тяпка.
– Бааааа! – я тоскливо разгоняла ложкой капусту и даже не пыталась изображать аппетит. Баба Рая догадливая, ни за что мне не поверит, актриса из меня так себе. – Ну баааа…Ну я не хочу борщ!
– Я тоже много чего не хочу, – не глядя бурчала бабушка, что-то разбирая в шкафу. – Ешь давай.
– Ну давай я борщ есть не буду, а вечером два раза поем? Что у нас на ужин?
– Две тарелки борща, – твердо ответила мне ба.
Взвыв от такой перспективы, я нехотя отхлебнула первую ложку.
– Ну чего у тебя глаза, как у побитой собаки? – бабушка обернулась ко мне. Руки ее сами уперлись в бока. С ней вообще тяжело спорить, а уж если подбоченилась…
– Не люблю борщ, – снова хныкнула я.
Пару минут поглядев на мои страдания, бабушка хмыкнула и вернулась к своему шкафу. Вдруг спина ее напряглась, и она замерла, словно бы к чему-то прислушиваясь. Я тоже затаила дыхание, но ничего, кроме барабанного боя капель по подоконнику, не услышала.
– Кричит, что ли, кто? – пробормотала бабуля. Я снова навострила уши.
– Вроде…
Накинув на плечи дедову куртку-штормовку, баба Рая вышла на улицу. Кто ж там может кричать в такую погоду? Когда на улице хорошо, мы, понятное дело, часто орем друг у друга под забором. Связь у нас такая. Встанем под окнами толпой и давай голосить: "Оля, выходи!", "Алена, мы тут!". Но сейчас…
Бабушки не было, наверное, минут пять. Борщ уже остыл совсем, но мне не до него. Я уже и разволноваться успела.
Наконец, она вернулась. И, представь себе, не одна. За пазухой у нее что-то шевелилось.
– Вон, гляди, Олька, кого нам с тобой принесли.
Она откинула полу штормовки, и я во все глаза уставилась на маленькую, промокшую насквозь белую собачонку. Она тоже глядела на меня своими глазками-бусинками из-под длинной челки, но не лаяла и не рычала. Дрожала только, бедолага.
От неожиданности пальцы мои разжались. И ложка с борщом с плеском упала в тарелку. Весь стол покрылся бордовыми каплями, но нам до того не было никакого дела.
– Бабушка, это как же? Откуда?
– Да вот гад какой-то на вокзале привязал и бросил. А соседка шла на автобус, увидела. Стояла-стояла, все хозяина ждала, пока ей продавщица из палатки с пирожками не сказала, что собака тут третий день уж сидит, и никто за ней не приходит. Пожалела, забрала, что ж животине пропадать. А домой взять не может, муж собак не любит. Пока с остановки до деревни шла, под ливнем этим вымокли обе. Вот она и стучалась во все двери, может, возьмёт кто. Пусть у нас живёт. Все веселей.
– А дедушка как же? Вдруг он тоже не разрешит?
Дедушка наш, надо сказать, в тот день в город на работу уехал, потому о переменах узнал не сразу.
– С дедом я сама разберусь. Ты ешь давай!
Пока мы так болтали, собачка заводила носиком, к чему-то принюхиваясь, и завозилась на бабушкиных руках. А потом тихонько заскулила.
– Да она есть хочет! – сообразила я.
– Чем же мне накормить тебя, горемыку? – задумалась баба Рая, отпуская лохматую на пол. А та со всех своих коротеньких лап рванула ко мне и уселась рядом.
– Борщом! – заявила я.
И немедля спустила свою тарелку на пол. Собачка, не дожидаясь приглашения, принялась жадно лакать нелюбимый мною суп. Вылизав все дочиста, жалобно глянула на бабушку. Та налила ей ещё половник. И вновь от борща ничего не осталось.
Сыто облизнувшись, наша новая подружка отошла и скромно прилегла в уголок.
– Ба, а она вообще кто, мальчик или девочка?
– Ну давай посмотрим!
Собака подпустила нас, ни разу не рыкнув. Я протянула было руку, но бабушка меня остановила. Нечего, мол, незнакомое животное щупать.
– Ну а как же тогда…
– Меня она уже знает, зря, что ли, я ее от дождя под своей курткой прятала?
Баба Рая осторожно коснулась пушистого лобика и погладила собачку по голове. Та благодушно приняла ласку, ткнулась мокрым носом в ладонь.
– Гляди ж ты, добрая!
Глазами спросив разрешения, я все-таки тоже осторожно погладила животное по спинке. Шерсть у нее была мягкая, словно шелковая, и вся в завитушках.
– А как мы ее назовем, ба?
– Давай у нее и спросим, – отозвалась моя родная, и мы наперебой стали перечислять имена.
– Жужа!
– Луша!
– Маня!
– Лялька!
– Буся!
– Нюрка!
Собачка лежала, положив морду на лапы, ни с каким вариантом не соглашалась. И вдруг…
– Тяпка! – тихонько позвала бабушка.
– Тяф!
– Ого! – я радостно вскочила из-за стола. – Тапка, Тяпочка!
Собачка одобрительно замолотила пушистым хвостом по полу, всем своим видом показывая, что все ей здесь нравится: и мы с бабушкой, и запахи вкусной еды, и то, как трещит за стеной печка, а особенно – новое имя.
