Ольга Николаевна Сиротинина
Города
Как я и предполагал, в сам город Больных меня не пускают. Вооруженная охрана стоит на въезде. Ворота закрывают на тысячи замков. Город окружает двухметровый металлический забор. Система защиты города устроена таким образом, что в случае высвобождения опасного вируса или микроорганизма, это место будет моментально ликвидировано. Ни что не вырвется наружу. Взрыв, направленный в центр города, а не за его границу, уничтожит город Больных.
С привычными простудами или даже ветрянкой жители городов попадают в местные больницы. Сюда же, в зону отчуждения, привозят тяжело больны, заражённых опасными заболеваниями и даже ВИЧ-инфицированных. Хоть против ВИЧ нашли лекарство, применяют его только в этом городе.
Общаюсь с охранниками ещё некоторое время. Поняв, что я не собираюсь прорываться в город силой, они расслабляются и отвечают на пару моих вопросов.
Раньше в городе Больных дебоши и нападения на работников были нормой. Долгое время ни кто не хотел там работать. Но и оставлять больных на произвол было рискованным. В итоге со временем город Больных стал похож на белую тюрьму или психиатрическую больницу. Пациентов держат в разных камерах, кормят, поят, моют, но ни кто оттуда не возвращался к родным. Это было странно. Почему если людей лечили новейшими средствами, ни кто не покидал это место? Но когда я попытаюсь узнать подробнее, охранники дают четко понять, что в этот вопрос мне лучше не лезть.
Двигаюсь к новому городу, а перед внутренним взором стоит табличка, гласящая, что город Больных закрыт на карантин. На фотографиях территория города облагорожена, а сами больницы сделаны по современным стандартам. Однако, что творится за стенами самих больниц, знают лишь врачи и пациенты.
Самым пугающим для меня оказался город Инвалидов. На этой небольшой территории собрались люди с ампутированными конечностями, хромые или парализованные, а также с ДЦП и другими отклонениями. Но смех тут звучит часто.
Человек привыкает к своему состоянию и положению. Колясочники научились играть в футбол, баскетбол и волейбол. Специальные пансионаты с бассейнами помогали людям кто не мог ходить. ДЦП победить полностью не удавалось, но подростки начинали ходить сами. В городе Здоровых разница моментально бы бросалась в глаза. Но факт, что больные дети ходят уже радует.
На улицах, как и в салонах города все было сделано для инвалидов: никаких ступеней и только плавный подъем. Здесь и кинотеатр есть. Летом фильмы показывают под открытым небом.
Иду в закусочную, а в это время мимо меня пробегает пара ребятишек, у обоих нет по одной ноге, но вместо нее у них протезы. Таких детей не примет город Здоровых и Полноценных, хоть они практически ни чем не отличаются от других детей. Но даже малейшие отличия могут повлиять на новую систему. Хотя этим ребятишкам и тут хорошо. Вон как быстро бегают.
Заказываю два хот-дога и кофе. Забираю заказ и сажусь на улице за столик. Сегодня прекрасная погода. Легкий осенний ветерок играет в газете дедушки, сидящего в инвалидном кресле за соседним столиком. На столе у него стоит лимонад.
– Здравствуйте. Простите что отвлекаю, вы могли бы уделить мне пару минут? – Вежливо обращаюсь к пенсионеру.
Дедушка отрывается от газеты, изучает меня и говорит:
– Спрашивайте.
– Я здесь проездом. Пишу большую статью для газеты. – Представляюсь и показываю документы.
– Что же вы хотите узнать? Разве вас не всему обучили в университете?
– Я знаю все, что нам рассказали по программе. Но мне хотелось бы рассказать читателям больше информации. Поделиться тем, как живут люди в других городах. Вы давно тут живете?
– С момента революции. Как меня привезли сюда и запретили выезжать, так здесь и торчу. – Речь дедушки звучит возмущенно, а на лице играет улыбка.
– Вам не нравится здесь?
– Ну почему сразу не нравится. Город обустроен для таких, как я. – Пенсионер стучит по металлической коляске. – Тут вкусная еда, я получаю приличную пенсию, мои дети живут в городе Здоровых и Полноценных, хоть я их и не видел уже более двадцати лет. Надеюсь и внуки мои тоже там. Десять лет назад с моей женой случилась трагедия. Не спрашивайте какая. Это не так важно. Ее увезли в другой город. Не знаю, жива ли она еще. Да даже если умерла, я все равно не приду к ней на могилу. Даже если бы я и приехал в город Смерти, вряд ли нашел бы ее могилу, среди других таких же безымянных. Вы спрашиваете, не нравится ли мне здесь? Я ненавижу это место, как и саму реформу. Под старость лет остаться одному среди таких же инвалидов. Простите меня жители города.
– Но зато детей перестали унижать, и они раскрывают свои таланты и создают истинное искусство. Уменьшилась преступность.
Хочу добавить, что снизилась смертность, но умолкаю. Таких данных у меня нет.
– Дети растут вдали от родителей. Их воспитывают чужие люди. А потом у них с легкостью забирают их детей, если те не похожи на жителей города. Да большей жестокости даже до реформы не было. Люди остались без выбора. Заболел – в город Больных. А если бы он поправился и дома? Но опасность, что он может кого-то заразить рушит судьбы людей. Или ребенок перестал говорить. Все, к глухонемым его. А вдруг это последствие стресса. Вдруг если бы он остался с родителями, то он снова бы заговорил. Ведь тогда бы он постоянно слышал речь и видел, как это делают другие. Разделяя детей с родителями, правительство уничтожает понятие семьи, любви и единства. Им выгодно, чтобы люди были каждый сам за себя.
