Ольга Николаева
(Твоя) плохая девочка
Глава 2
Утро совсем раннее.
Я обычно в это время готовлю завтрак и провожаю Севу на работу.
И он, скорее всего, уже проснулся, но из дому не ушел.
Так стыдно! И противно.
Видеть его не хочу… А попадаться ему на глаза – тем более.
Хоть сиди на верхнем этаже лестницы в подъезде и жди, когда он уйдет…
Только в этой блестящей тряпочке, едва прикрывающей бедра, можно околеть. А еще – нахватать на задницу приключений. Плащ, конечно, прикрывает все стратегические места, но чужие грязные взгляды притягивает, словно магнит.
Таксист всю дорогу рисковал свернуть себе шею, пытаясь незаметно меня рассмотреть в зеркало заднего вида.
Хочется нырнуть в ванну с хлоркой и хорошенько помыться. Жаль, что мысли из головы не выведешь таким способом…
– Привет. Хорошо погуляла? – Незаметно проскользнуть в квартиру, как я надеялась, не вышло. Всеволод стоял у зеркала в прихожей и тщательно заправлял рубашку.
Кажется, она его волновала гораздо больше, чем возвращение блудной жены.
Что ж… не так и стыдно сразу же.
– Привет. А тебя совсем не волновало, что я целую ночь отсутствую? Ни одного звонка, ни одной смс…
Злость и обида на него, притушенные тяжелым утром, да еще и моим собственным косяком, снова вспыхнули. И рвали меня изнутри еще сильнее!
Муж, наконец, оторвался от зеркала.
– Как ты интересно выглядишь…
Приготовилась к долгой и нудной нотации с осуждениями. Я – замужняя женщина, и не должна никому показывать свои прелести, кроме законного супруга. А жопу свою демонстрируют только распутницы и гулящие!
– Да. Старалась. – Это был вызов. Наглый.
Я честно и старательно нарывалась на скандал.
– Как-нибудь вечером наденешь эту тряпицу для меня? Прикольно смотрится…
Охренеть.
Почему я раньше не замечала равнодушие своего мужа? Всю ночь провела черт знает где, не предупредив. Спала у чужого мужчины в постели, в его футболке. И свое белье сушила в чужой ванной!
А он…
Глаза искали на стенах и полу хоть что-нибудь, чтобы зацепиться и больше не смотреть на Севу. В горле противный ком: еще немного и стошнит. От унижения, обиды и разочарования.
– Похмелье, да? Говорил же – много не пей. – Он потрепал меня по щеке, словно собачонку. И с интересом погладил по ногам. Мини-платье волновало его намного больше, чем мое состояние.
– Почему ты не волновался, Сева? Неужели тебе совсем неинтересно, где я и что со мной? И жива ли, вообще?!
Со злостью отбросила его руку, блуждающую по моему колену.
– Не трогай меня!
– Рит, мне нравится, когда ты такая… – Улыбка на любимом лице, такая игривая, когда-то могла вызвать умиление и радость. А сейчас казалась похотливым оскалом и пробудила только отвращение.
– Какая «такая»? – Сбросила, наконец, босоножки, вырвалась из его рук, дикой кошкой отпрыгнула в сторону.
– У меня еще есть время до работы. Можем немного пошалить… – Он вдруг начал расстегивать запонки и выправлять рубашку, которую до того так тщательно разглаживал.
– Шали на работе! Я ничего не хочу!
Чуть не отломала ручку на двери ванной. Мне нужно было срочно спрятаться от него.
Перед глазами стояла все та же картинка: Сева что-то ищет в трусах у незнакомой блондинки!
Тоже, наверное, шалит! Пока есть свободное от работы время…
– Я думал, ты отдохнула и выспалась… Наталья вчера рано написала, что ты немного перебрала и уже спишь…
Он не вставил ногу в щель между дверью косяком, не позволил закрыться.
– И что? Зачем ты мне это говоришь?
Махровый халат, накинутый поверх платья, скрыл непотребство от самой шеи до лодыжек.
Стало немного спокойнее и уютнее.
Я больше не казалась себе продажной куклой в глазах своего собственного мужа.
– Послушай, Рита. – А вот Сева рассердился.
Он никогда не любил отказов. Особенно – от меня.
– Тебе пора, Всеволод. Пора на работу. А я… я плохо себя чувствую.
– Зря я тебя отпустил. – Он зло скривился. Глаза искрили раздражением.
– Можно подумать, я бы осталась дома, если бы ты запретил!
Что-то происходило между нами. Неправильное, гадкое, неожиданное…
Такого не случалось никогда!
Мы никогда не ругались и не спорили с Севой. Жили в любви и спокойствии.
А сейчас во мне бурлило что-то черное, едкое, рвалось наружу. И, что самое страшное, я не хотела это сдерживать! Хотела сделать ему так же больно.
– Хм… Такая стала смелая, да? – Конечно же, он сильнее.
И я не могу справиться, когда он хватает меня за руки и тянет к себе. Упирается пахом, чтобы доказать свое желание!
– Отпусти. Отпусти, не делай все еще хуже! – Шипеть сквозь зубы – вот и все, чем я могу ответить на это насилие.
– Хуже? Чем же? Мне все очень нравится, Марго…
– И не зови меня так! Ты знаешь, как я ненавижу это!
– Ну… Ты сейчас на Риточку не тянешь. Ты кошечка, такая злючка…
Сева заводился на глазах.
Его дыхание щекотало шею, губы прихватили кожу на щеке…
– Прекрати. Я же сказала: не хочу! Не буду! Не трогай меня!
Спина гудела от напряжения, от попыток выгнуться назад и увернуться. На глазах выступали слезы обиды и унижения.
– Какая интересная игра… Почему ты раньше так никогда не делала, Марго? Так намного вкуснее… Запретный плод – он знаешь, какой сладкий?
Возбужденный шепот облизывал мои уши, плечи, ключицы…
Муж обнял меня за талию, пальцы второй руки с силой и страстью впились в бедра. Даже толстая ткань халата не спасала от болезненных прикосновений.
– Синяков наставишь! Прекрати!
– Их все равно никто не увидит. Я надеюсь, ты никуда не собираешься больше ходить в этой развратной тряпке?!
– А если собираюсь? Что? Под замок посадишь?
Уперлась ему в грудь руками, колено выставила, больно нажимая на пах. Заставила слегка отодвинуться.
– Только попробуй! Лучше даже не пытайся, не проверяй мои возможности, Марго!
Все. Он точно меня сейчас изнасилует! И это будет концом. Такое простить невозможно!
Накрыло какое-то опустошение. Из меня словно выпустили все – не только воздух, но и само желание жить.
Тело обмякло, больше не имея сил сопротивляться.
Он что-то уловил. Понял, что перегнул палку…
– Ладно. Поиграем с тобой подольше. Вечером поговорим.
В нем как будто сработал переключатель: Сева успокоился, вышел из ванной, снова уставился в зеркало… Мое присутствие больше его не волновало.
– До вечера, милая. Веди себя хорошо! Вернусь – продолжим.
Он ушел.
А я начала собирать чемоданы.
Вот один, самый большой и красивый. Мы с ним ездили в свадебное путешествие…
С этим – катались на выходные в Европу. Туда помещаются только самые необходимые вещи…
Господи! Что же с нами случилось-то? Мы же были так счастливы с Севой…
Уселась над раскрытыми чемоданами, закинув голову к стене. Слезы текли по лицу, не останавливаясь. Я глотала их, захлебывалась, но никак не могла заткнуть этот потоп.
Что я делала не так? Почему?
Почему Сева захотел другую женщину? Он ведь сам от меня требовал быть тихой, милой, послушной… Говорил, что я – идеальная жена. Такая, о которой он мечтал всегда, и на других он даже смотреть не станет никогда!
Я ведь всегда для него старалась! Быть красивой, нежной, милой, доброй… Дома ждала с ужинами. Ребенка вот родить пыталась…
Какой-то странный шум заставил прийти в себя, оглянуться…
Черт знает, сколько времени я провела, упиваясь собственными страданиями.
– Да. Алло. – Шмыгнула носом в трубку. И еще раз. Стыдно было, что не могу справиться даже с такой ерундой…
– Эй, подруга! Ты как там вообще, живая? Все норм?
– Алён, это ты? Что за номер?
– Я вчера телефон потеряла где-то. – Подруга была в отличном настроении, хихикала в трубку. И потеря дорогущего гаджета ее, кажется, совсем не расстроила… – Пришлось покупать новый. Заодно и симку новую взяла. Старую потом восстановлю. Но пока… Пока только ты знаешь, как можно меня найти, Ритуль!
– Что ж. Поздравляю с обновкой… – Нечего было добавить. И портить Алёнке день своими жалобами – не очень верно. Пускай веселится. Я уж как-нибудь сама разберусь.
– А обмыть ее не хочешь? Мне кажется, отличный повод… – Ее игривость могла бы заразить кого угодно. И настроение поднять могла бы… Только не мне.
– Мы вчера с тобой неплохо так обмыли. Достаточно. Больше не хочу, спасибо.
– Эй, Рит? Не поняла, что случилось… Ты не хочешь со мной увидеться? А как же поделиться впечатлениями?
– Какими, Алёна?
Никто меня не видел. Никто.
А краска стыда затапливала все – лицо, шею, плечи, руки… И даже ноги, вытянутые вперед, сейчас порозовели…
– Ой, вот только не говори мне, что ничего не помнишь, Рит! Не юли, дорогая! Я хочу знать все!
– Нечего знать. Совершенно нечего!
– Да что ты говоришь? Если бы я вас двоих не провожала к такси… – Она многозначительно замолчала…
– Так это сделала ты?
– Что сделала? Танцевала, обнималась и целовалась взасос с молодым парнишкой? – Веселое хихиканье в трубке ударило по ушам. И по мозгам.
Швырнула телефон в стену.
Как назло, отличный аппарат оказался. Упал и не разбился.
– Алло?! Алло, Ритуль, куда ты делась-то?
Все тело – тяжелое, болело так, словно я всю ночь вагоны грузила… Наплясалась, блин. От души…
Подползла к трубке, взяла ее в руки снова.
– Почему ты не отправила меня домой, Алён? Почему не запретила ехать с чужим мужчиной?!
Ну, правда? Почему я одна должна страдать и расхлебывать? Ведь это не я затеяла этот поход на танцы! И была там не одна! Для чего еще нужны подруги, если не для поддержки и помощи?!
– Добра тебе желала, дурочка. Чтобы ты хоть немного забыла про своего дурака. Про предателя и изменщика!
– Ага. И теперь я ему уподобилась, да?
– Слушай. Выходи уже из дома. Я жду тебя в нашем кафе, у двора. Придешь, поделишься впечатлениями!
– Нечем делиться, Алён. Просто нечем!
– А мне кажется, милая, у тебя за один вечер столько случилось всего, сколько за всю жизнь и не происходило… – Ее настойчивость – в мирное бы русло. Эта женщина могла бы и мертвого воскресить, а потом обратно в землю уложить…
– Это случилось со мной. И тебя не касается!
– Ага… Значит, все-таки, случилось… – Черт! Ну, как меня угораздило-то?! Опять проговорилась…
Застонала, не понижая голоса…
– Тебя это не касается! Это – моя личная жизнь! Все. Забудь, пожалуйста! Мы вчера поваляли дурака, и хватит. Больше к этой теме не вернемся, поняла?
– Хм… Еще скажи, что ты мужа простила, сама себя коришь за выходки… А я – редиска, которая тебе жить мешает?!
Алёнка почему-то разозлилась. Это слышно было в каждой фразе.
– А почему ты так переживаешь за это, дорогая? Это же мой муж был на фотографии, а не твой! Как будто он тебе изменил, а не мне!
Прикрыла рот рукой. Чуть не ойкнула от этой догадки… А если она специально нас ссорит? Если не хочет, чтобы Сева был со мной?!
– Я ненавижу предателей, ты знаешь! И с мужем поэтому развелась! И не позволю, чтобы кто-то тебя водил вокруг пальца! Ты – моя любимая подруга, переживаю за тебя, как за себя, слышишь?!
– Алён. Мне плохо сейчас. А ты мне делаешь еще хуже… – Бездумно смотрела в стену. И никак не могла понять, стоит ли ей верить.
Я и себе-то сейчас верить перестала!
И мужу, и Алёнке, и Наташке даже…
Как жить-то дальше?
– Приходи. Кофе попьем. Поделишься со мной чувствами. И я с тобой… Как раньше было, помнишь?
– Ладно. Жди. Сейчас выйду…
Платье, сидевшее на теле, как влитое, никак не хотело сниматься.
Оно словно вросло в кожу. Отвратительная, гадкая, развратная, ненавистная тряпка!
И как она могла вчера мне нравиться? Почему доставляло удовольствие носить на себе вот это?
Собачка молнии оторвалась от резких движений. Дернула сильнее – молния разошлась.
Так и надо, значит! Незачем такую дрянь на людей надевать!
Запихала ее в пакет, свернув непонятным рулоном.
– Вот. Возвращаю. И деньги тоже держи. – Вручила пакет Аленке, не успев как следует поздороваться даже.
– Э? Что это, Рит? Зачем? И какие деньги, о чем ты?
Подруга опешила, но вещи взяла.
– Я испортила твое платье. Зашивать не стоит, наверное… Поэтому – отдаю компенсацию.
Она заглянула внутрь… Изящные брови подлетели до самой прически…
– Погоди, Рит. Это мое платье, что ли?
– Да. Я его порвала. Прости, пожалуйста. Я случайно… – Не было особого стыда. Но извиниться, вроде как, положено…
– Ого! Это как так? В порыве страсти, что ли?! – Хитрющая ухмылка разъехалась по ее щекам. И такая довольная, словно я кошку сметаной накормила…
– С ума сошла? Какой страсти?! – Голос дрогнул. От возмущения все передавило.
– Ну… Вы вчера так лихо обнимались с этим молодчиком… Я думала, он тебя разденет прямо там, принародно…
– И ты не могла меня остановить, Алён? Разве так подруги поступают?
Она меня не слушала. Пропускала все возмущения мимо ушей, зато разглядывала платье. Так внимательно и подробно…
– Ого. А кто его с тебя сдирал тогда? Неужели Всеволод?
– Алёна! Ты слышишь меня? Почему ты мне вчера позволила уехать с … этим? Ты разве не понимала, что происходит?!
– Ну… Так я тебя для этого в клуб и повела. Расслабиться, развеяться, получить удовольствие…
От каждого слова подруги меня корежило, как от ударов.
Мы совсем не понимали друг друга…
– Погоди. Рит. А ты что, вот в этом приехала домой, к Севе?
– А в чем было надо? Голышом? Или в мужской рубашке, чтобы уж совсем надежно поссориться?!
– Вообще-то, я тебя ждала с утра. Думала, ты приедешь, переоденешься, приведешь себя в порядок, а потом поедешь домой…
Алёнка сделала глоток кофе, зачерпнула ложечкой десерт… У нее все было хорошо.
Ее жизнь не разрушалась.
– Сева ничего не сказал. Он, кажется, не заметил, что я не ночевала…
Я ничего не ела со вчерашнего дня.
Но один только запах кофе вызывал тошноту… Заказала официанту стакан минералки… Могла бы и дома воды попить…
– Рита. Вот я же говорила тебе: нужно что-то делать в твоей жизни! Пора внести в нее разнообразие!
– У меня отличная жизнь. И не стоит за нее переживать.
Такое доброе участие подруги… Утомило.
– Ага. Поэтому ты себе во всем отказываешь? Никуда не ходишь, ничего не видишь… Только бегаешь по врачам, все мечтаешь о ребеночке… У тебя свет клином сошелся на этой мысли, Рит!
– Ты меня в чем-то обвиняешь, не поняла?!
– Я не тебя обвиняю, Рита! Не тебя! – Аленка демонстративно уставилась в тарелку. Притворилась, что меня здесь больше нет, и разговаривать нам не о чем больше!
– Ну, тогда закроем тему, да? Спасибо, что пригласила на завтрак… Но аппетита что-то нет. Пойду я.
– Да постой ты, дурная! Куда ты собралась? Я же тебе добра желаю! А ты бесишься, обижаешься на что-то… – Схватила меня за руку, удержала. Заставила сесть обратно за столик.
– Что это за добро? Сплошные претензии…
– Рита. Ты у меня – самая близкая, самая родная, самая любимая на свете! А твой муж… Сева этот, будь он неладен… Он же тебе ничего не дает, разве не понимаешь?! Ты сухой закон блюдешь, ни капли в рот! А он…
– Что он? Ты что-то знаешь еще про него, да? Не молчи, Алёна! Ты видела что-то, кроме той фотографии?!
Сердце никогда не болело же. И вообще, со здоровьем всегда все было хорошо… Левая сторона груди онемела, даже зажмуриться пришлось.
– Эй, что с тобой? Рита? Я не видела ничего, клянусь! Рита! Все хорошо! – Аленка подсунула мне стакан с водой, заставила сделать глоток – насильно. С беспокойством наблюдала, как пью, как дышу… Уселась на свое место, лишь когда я смогла вдохнуть полной грудью, выпрямила спину…
– Скажи мне правду.
– Правда, Рита, в том, что твой муж ни хрена не делает для тебя! Это ты вокруг него носишься, как собачонка, заглядывая преданно в глаза! Пора уже это прекратить, поняла меня? Уважай себя, Рита! Хотя бы ты, если муж тебя не уважает!
– Как я могу себя уважать? После того, что сегодня случилось?
– А что-то было, да? Правда, было? – Подруга снова оживилась, заблестела глазами…
– Я начинаю жалеть, что чересчур много тебе рассказываю, Алён. Пора прищемить язык…
– О! Девчонки! Какая неожиданность! – Я еще смотрела в глаза Алёнке. Смотрела, как их затягивает обида… И уже начала ощущать себя виноватой… Кажется, я начинала ее терять…
По спине пробежал холодок. Затем обдало жаром. По венам пронеслась кипящая лава.
Этот голос… Его же невозможно ни с чьим перепутать! Только от него мои колени превращаются в желе.
Бежать! Бежать отсюда! Нам нельзя больше с ним пересекаться!
Только сил не хватает, чтобы просто подняться из-за стола…
– А. Герой-любовник? Ты здесь откуда? – Аленка должна была удивиться. И удивилась. Кажется…
Только я ей не поверила. Ни на секунду.
– Искал свою лягушку-путешественницу. Ускакала, знаешь ли, в своей коробчонке утром… А сережки оставила. Я же должен был их вернуть, как порядочный принц?
– Сережки? – Растерянно потрогала мочки ушей… Голые… Странно. Я ведь их никогда не снимаю!
– Да. Вот. Они же твои, верно?
– Нет.
Врать я не умею. Сколько раз ни пыталась – все время попадала впросак.
Но плевать. Особо убеждать его и не хотелось.
– Откуда же они взялись в моей постели? – Денис напористо и нагло уселся с нами рядом. Локти составил вместе. Навис, почти упираясь лицом в мое…
Горячий, терпкий аромат его одеколона, смешанный с собственным, ярким мужским запахом, защекотал ноздри… Острое наваждение… Яркие вспышки в памяти… От которых мучительно хочется краснеть и плакать. И бежать. Бежать отсюда! Как можно дальше!
Вот мы танцуем, сливаясь в страстных объятиях… Руки Дениса плывут по моей талии, спине, шее… Зарываются в волосах… Его язык врывается в мой рот, заставляет мой позвоночник выгибаться, его словно пронизывает током…
И мне это нравится! Мне, замужней женщине, совсем не стыдно и не страшно обнимать, целовать, прижиматься к постороннему…
– Я не знаю, кто там у тебя спал. И с кого ты снимал украшения… А теперь пытаешься мне чужое подарить?
Отшатнулась назад, обожженная пылающим взглядом.
Он психанул. Взбесился.
Так ему и надо!
– У меня отличная память, милая кошечка… В отличие от некоторых…
– Молодой человек, я не знаю, кто вы такой.
– Что ж… Возможно, это освежит твою память… – Денис насупился, полез куда-то в куртку, достал телефон. Порылся в нем что-то разыскивая…
– Вот. Смотри. Никого не узнаешь? – Мое лицо. Крупным планом. В тех самых сережках… И Денис рядом.
Шальные, влюбленные глаза – у нас обоих.
– Удали это! Сразу же! Удали, я сказала!
– Нет. Не могу.
Он отдернул руку от моей, не позволяя выхватить трубку. Снова спрятал ее в карман
– Одно нажатие на кнопку- и все. Почему не можешь-то?
– Нет. Я теперь смотрю туда каждые пять минут, и никак не могу оторваться. Как можно лишить себя такой радости?
И ведь не врал же! Кажется…
Его рот изгибался в кривой, какой-то злобной ухмылке… Хотел мне сделать больно и страшно…
А глазами просто сжирал. Меня. Мое лицо. Мой рот… Хотел меня. И это скрыть было просто невозможно!
– А если ты хочешь меня порадовать… – Как же сложно с ним разговаривать. Невероятно… Язык не слушается. Присыхает к нёбу, к глотке. Таких усилий стоит просто пошевелить им, вытолкнуть из себя хоть слово.
Делаю жадный глоток воды, осушаю несчастный стакан до самого дна, захлебываюсь…
Денис и тут не теряется: ловит пальцами капли, стекающие с моего подбородка.
– Ты же, вроде, не так и много вчера пила? Откуда такое мощное похмелье, девочка моя?
Шершавые пальцы уже давно все вытерли, но почему-то не хотят отрываться от моей кожи. Разгоняют по ней мурашки – колючие, острые, болючие… Но мне, отчего-то, нравится, как они бегают по мне. Щекочут…
Это болезнь. Какая-то напасть, а не человек. Как только приближается ко мне – теряюсь. Не могу соображать.
–Не твоя! И убери от меня свои руки! – Трезвость, как ни странно, возвращает взгляд Алёны… Она такая странная. То ли завидует мне, то ли радуется…
– Моя. Уже моя. И даже не пытайся с этим спорить!
Его глаза затягивают. Привораживают.
Как будто под гипнозом, тянусь навстречу… Губы зудят от желания прикоснуться к нему…
– Эй, голубки! На вас тут люди смотрят! И дети! Здесь, между прочим, не ночной клуб…
Аленкин голос помогает избавиться от наваждения. Вздрогнув, вырываюсь из цепких пальцев, которые все еще гладят мой подбородок…
– Да мне пофигу. Ничего неприличного мы тут не делаем.
– Я замужем, между прочим! – Выставила вперед правую руку, оттопырив безымянный палец. – Видел, нет? Памятливый ты наш и внимательный? Сережки рассмотрел, а это не заметил, нет?!
Стерла с его лица наглость. И нахальство смыла. Оставила маску непроницаемую. Но даже из-под нее скользнуло немного растерянности.
– Так оно тоже легко снимается, как сережки. Не проверяла? Так давай, попробуем…
И снова потянул ко мне свои наглые, загребущие ручонки. За палец потянул.
– А это не сережки, милый мальчик, понял? Даже если снять, от него след остается. Несмываемый и нестираемый. Так что уйди отсюда! Уйди и не возвращайся никогда!
Можно было дать ему пощечину, для верности.
Можно было еще гадостей накричать…
Но парень и так отшатнулся от меня, как от прокаженной.
– Любишь его, что ли? И сильно любишь?
– Да уж поверь, не тебя!
Он вздохнул. Откинулся на спинку стула, руки скрестил на груди. Но взглядом сверлил все так же.
– Значит, потом полюбишь… Я терпеливый. Подожду.
– Ты свихнулся? Сбрендил? Что ты принимаешь, малыш?! От каких препаратов такие приходы?
Он сам как наркотик на меня действовал. Голову вело и покачивало… Но злость оказалась сильнее.
Как он, вообще, посмел что-то мне обещать и требовать?!
– И как ты здесь, вообще, оказался? – Задохнулась вдруг от подозрения.
Это что, получается, Алёнка все подстроила? Подруга называется…
– След взял и пришел по нему. Как собака, знаешь? – Дэн еще и ноздрями подергал, изображая пса.
– Не сочиняй! Как ты сюда попал? Ты живешь совсем в другом районе! Можешь не врать, что просто мимо проезжал!
Испепеляла глазами Алёну, а она лишь пожала плечами, что-то усердно изучая на дне своей кружки.
– Ребята, вы давайте, не надо меня втягивать в свои разборки, хорошо? – Она, все же, рискнула посмотреть на меня, потом на Дэна. – А ты, мальчик, шел бы отсюда. Не видишь, тут взрослые женщины о своих важных делах говорят?
Ого. Вот этого я никак не ожидала. Слишком это было жестко. Даже для нее.
– Погоди. Это не ты ему сказала, где мы будем?
– С ума сошла? Я похожа на человека, который может так тебя подставить?! – Она опять как будто обиделась и расстроилась. – Если бы ты попросила, конечно, я бы тебе мальчика нашла… А так… расслабилась – и достаточно. Зачем усугублять? Мы тебе таких мальчиков еще кучу наберем, только свистни.
От этого пренебрежения в голосе покоробило даже меня. Такую подругу я еще не видела. Никогда.
– Хрен вам, а не мальчики, поняла? – Он взорвался. Подскочил со стула. – Никаких других не будет, кроме меня! И я тебя сам нашел! И еще найду! Когда немного заскучаешь!
Бросил на стол сережки, неаккуратно. Так, что одна покатилась и улетела куда-то на пол. Ушел, ссутулившись.
– Ого, Ритуль. Ты будь поосторожнее… С такими горячими парнями еще и проблем не оберешься…
– Я что-то тебя совсем перестала понимать, Алён… – Пришлось лезть под стол, чтобы достать украшение.
Сложила серьги рядом, задумчиво перебирала их… Но надеть обратно – рука не поднималась.
– Красивые. Это же подарок, да?
– Забирай. Мне они больше не нужны! – Подтолкнула побрякушки к подруге.
– С ума сошла? Они же дорогущие! Не надо мне такого!
– Продашь. Деньги потратишь сама, как знаешь… – не хотела больше их видеть. Никогда! Не нужны мне вообще никакие воспоминания об этом наглом кобеле! А они точно будут о нем напоминать.
– Ну… Если ты так решительно настроена… Пускай у меня полежат. Время придет – верну.
Она небрежно закинула украшения в сумочку.
– Зачем ты его прогнала? Да еще и так оскорбительно? Ты же знаешь, парни не любят, когда им тычут возрастом в глаза… – Странное поведение подруги не давало покоя. Может быть, она сама положила на Дэна глаз, потому и психовала, и поступки такие нелогичные совершала?
– Да вы тут готовы были трахнуться, у всех на глазах! Искры летели по сторонам, и сексом пахло, как в туалете при школьной дискотеке!
– А разве ты не этого добивалась?! – Она сказала правду. В глаза. Не жалея и не смущаясь. Почему бы и мне не ответить тем же?
– Чего, Ритуль? Когда я сказала, что хочу видеть, как тебя раскладывает на столике какой-то незнакомый мужик? – Она презрительно фыркнула. – Уволь. Мне пока своего секса хватает. И в извращенки пока не записывалась…
– Мда. Ладно. Пойду я домой. Голова раскалывается… А мне еще нужно что-то приготовить… Сева, наверное, приедет на обед…
– Тебе заняться больше нечем? – Она снова презрительно фыркнула. – Ему негде поесть на обеде? Или доставку не может заказать? Почему он тебя превратил в прислугу? Повар, уборщица, чем ты там его радуешь?
– Ну, давай, договаривай, чего уже? Проститутку? Ты так меня хотела назвать? – После развода подруга стала ярой феминисткой. И ради Бога, ее проблемы. Но зачем еще и меня-то затягивать в свою дурацкую веру?!
– Проститутка – за деньги. А ты же его радуешь для души, верно?
– Алён… Я тебя очень люблю и дорожу нашей дружбой. Но, пожалуйста. Не нужно лезть в мою жизнь и ковыряться в ней, ладно?
– Ну… Смотри… Потом еще скажешь спасибо. За то, что глаза тебе открывала!
Обычно я обнимала и целовала ее на прощание.
Сегодня не захотелось…
Руки привычно крошили овощи и мясо, что-то мешали, накладывали, насыпали… А в голове – каша. Обрывки мыслей и воспоминаний.
Столько всего… странного… И никак не хотел забываться Дэн.
Гнала его. Всеми силами!
Вспоминала новые рецепты. Думала, что бы такое приготовить для Севы, чтобы ужином его порадовать. Чем-нибудь этаким, необычным и праздничным…
Чувство вины перед ним не отпускало.
Фото? А что оно значит? В конце концов, я ночью тоже натворила дел… Но я ведь ему не изменила! И даже не собиралась это делать!
Я любила, люблю и буду любить мужа! И детей буду ему рожать!
А все эти глупости… Этот Дэн! Какого хрена он вообще появился рядом?! Будь он проклят, этот настырный пацан… И я не буду больше пытаться вспоминать, как нам было хорошо вместе…
Как назло, вспышки в памяти: клуб, музыка, алкоголь, наши страстные объятия… И его ладони, без всяких препятствий с моей стороны гуляющие по ногам, ягодицам, спине…
– Ммм… Как вкусно пахнет…
Вкрадчивый голос раздался за ухом, а на мой живот легли мужские руки…
Подпрыгнула от неожиданности. Сильно дернулась, нож скользнул по пальцу…
– Ай!
– Дай, посмотрю… – Сева тут же заставил меня развернуться, схватил мою запястье и… зачем-то лизнул порез. Облизнул… И начал его посасывать, глядя мне прямо в глаза… так горячо, возбужденно и так странно…
– Сева… Сева, что ты делаешь?
– Пахнет офигенно! – Выпустил мою руку, но палец – не сразу. Сначала облизал его, согрел дыханием…
– Царапинка смешная, слышишь? Даже пластырь не понадобится… А пахнет… Скоро все готово будет! Не знала, что ты придешь так рано!
Засуетилась, забегала по кухне, не зная, куда спрятаться. Куда бежать…
– Ты пахнешь, Марго. Это ты охренительно пахнешь…
Муж снова меня поймал, прижал к груди, начал тыкаться носом в виски, в скулы, в губы…
Очень и очень неожиданно. Совсем не как всегда…
– Что случилось, Сева? Что с тобой?
– Соскучился. Я с самого утра о тебе думаю, моя хорошая… Как ты здесь… Ждешь меня… А я все время занят, все время куда-то спешу… А тебе совсем не уделяю времени!
– Да? Здорово. Мне тоже было плохо без тебя сегодня.
И ведь не соврала. Мне без него было плохо. Сейчас, когда Сева пришел домой, все встало сразу на свои места.
Он любит меня. Я люблю его. Мы – семья!
А всякие мелкие неприятности бывают не только у нас. Но это только закаляет и укрепляет. Правда же? Ну, в конце концов, почему я не рада, что он меня так нежно обнимает?!
– Марго? Ты где витаешь? Не хочешь меня тоже поцеловать? – Сева отклонился назад. Опять меня рассматривал, словно хотел насквозь просветить и прочесть мои мысли.
– Мясо. Оно сейчас сгорит! Пусти, пожалуйста! Сева, слышишь? Мне нечем будет тебя кормить на обед!
Вырвалась. Еле-еле успела спасти жаркое.
– Все. Иди, мой руки! Сейчас буду накладывать и кормить тебя!
– Хорошо. А я тебе принес подарок… Будешь сейчас распаковывать или попозже?
– Ну, давай, посмотрю сейчас…
Вытерла руки о передник, опасливо принимая сверток…
Он редко меня баловал вот так, без поводов.
И уж точно никогда не дарил такие комплекты: ажурные, ярко-красные, с подвязками для чулок…
– Сева… Что это? – Очень красивое белье. И на ощупь оно было потрясающим. Идеально гладкое, льнущее к коже.
Страшно даже притрагиваться – настолько оно было тонкое, невесомое…
– Я подумал, что тебе должно быть к лицу что-нибудь такое… – Он уже успел вернуться из ванной, с рукавами рубашки, закатанными до локтя.
Опять потянулся к моей талии, губами – ко рту и шее.
– Да? Неожиданно… – Нужно было ему ответить такой же лаской. Обнять за шею, хотя бы…
Хорошее оправдание – пакет с подарком. Держала его на вытянутых руках, двумя пальцами. Почему-то казалось, что могу обжечься.
– Ну, что? Ты даже не поцелуешь мужа, который весь день страдал? – Сева должен был бы заметить мою скованность. Удивиться ей… Но он увлекся моими ключицами, отчаянно сражался с верхней пуговкой на домашней рубашке. – Черт! Рит, почему ты даже дома ходишь, застегнутая наглухо? Что ты прячешь от меня?!
– Мне хватило одного разговора с твоей мамой. Спасибо. Повторений не надо!
Нашел, блин, чем попрекать! Меня только что проституткой не обозвали за шелковый халатик, накинутый поверх такой же шелковой пижамы!
Свекровь, отчего-то, считала, что в семь утра я должна ее встречать при полном параде, с прической и в бальном платье, наверное! Хотя, бальное платье – это тоже из списка запрещенки.
– Ну, я же тебе обещал, что она больше никогда не придет без приглашения? Ммм?
Пуговка сдалась, наконец-то, голодные губы мужа спустились ниже, к следующей. Подбородок царапал и щекотал нежную кожу…
– Давай-ка, снимем с тебя эту скучную тряпочку, а, Марго? – Черный хлопковый лифчик без швов ему никак не понравился. А вот все, что под ним, очень даже волновало.
– Сейчас? Прямо сейчас ты хочешь меня раздеть? – С ним творилось что-то невероятное: муж никогда не задерживался на обеде. Он быстро перекусывал, говорил спасибо, дежурно клевал меня в щеку и убегал. Очень торопился. Потому что никогда никуда не опаздывал!
– А ты предлагаешь раздеть кого-то другого? – Он приподнял голову, отрываясь от процесса, комично оглянулся по сторонам. – Я больше никого не вижу…
– А как же… Ты не боишься, что… – Сглотнула. Голос отказался повиноваться. И слова, как назло, все какие-то дурацкие подбирались…
– А чего я должен бояться? У себя дома? С любимой и желанной женой?!
Хриплый, тихий голос… Немного сбившееся дыхание… От этих только звуков зашумело в ушах, веки прикрылись, ноги ослабли…
Сева почувствовал это. Подхватил под ягодицы, заставив обнять свои бедра ногами… И нет – ни капли притворства в нем не было: желание выпирало, давило в меня, было давно готовым и твердым.
