Ольга Николаева
Нечаянно женат. Ребенок прилагается
Глава 4
Охренительно!
Великолепно просто!
Дайте пять, и можно не заворачивать!
– Агата?
Дочка сосредоточилась на чем-то горящем. Нашла, блин, способ спрятаться!
– Мамочка, мы тебе готовим праздничный ужин!
– Отлично. Я просто в восторге, дочь!
Пришлось разводить руками сажу и копоть, летающие по кухне, чтобы пробраться к плите…
– Ты хотя бы цела?
– Я слежу за ней, все в порядке!
Отрапортовал он, твою мать!
– А ты – что, вообще, такое?! – Передо мной стояло загадочное существо. В лохматых тапках, с голым торсом, наряженным в цветастый передник, и с ножом наперевес…
– Я – твой муж, разве не помнишь?
Окно никак не распахивалось: в нем заело щеколду.
– Давай, помогу? – Меня оттолкнули в сторону, за щеколду дернули, створки открылись… – Эй, ты куда? Лететь хочешь?!
– Никуда я не падала! Убери от меня руки!
– Я просто обязан был тебя спасти, дорогая Фаечка! Ты же у нас – не Мэри Поппинс, верно?
– Ты тут еще и шутишь? Совсем края попутал, эй?!
– Мам, а почему ты так его зовешь? Это же Максим, он мой папа! Ты разве не помнишь?
Агату что-то смутило.
Наверное, то, что я замолчала и забыла все слова и вопросы… Залюбовалась своим отражением в глазах мужчины…
– С чего ты взяла, что это твой папа, доченька? Ты только на него посмотри! Это же Карлсон какой-то, а не отец!
– Ну, его же Максим зовут, верно? А я – Максимовна. И я еще паспорт посмотрела у него: такая же фамилия, как у меня.
– Что ты сделала? – Мы с Максом оба повернулись в сторону дочери. И спросили хором.
– Проверила паспорт. А как вы думали, я оставлю в доме постороннего мужчину?
Она еще и подбоченилась, ты посмотри!
– Дочь. Когда я учила тебя быть взрослой и самостоятельной, я не совсем это имела в виду…
– Ну, извини, мам, какая уж получилась….
За ее спиной подозрительно поднялся язычок пламени…
– Отойди! Отойди оттуда!
Забыла про все на свете, метнулась к плите.
– Ай, черт!
Едва успела повернуть ручку от конфорки, схватила сковороду и бросить ее в раковину. Вода полилась, гася огонь и остатки того, что жарилось…
– Что с тобой, покажи? – Макс тут же оказался рядом, вцепился в мою ладонь руками…
– Лучше уйди отсюда, слышишь? Если бы не ты, Агата ни за что не решилась бы на такие подвиги!
– Как я могу уйти? Я же – член вашей небольшой семьи. Обязан о вас заботиться, следить за вашим здоровьем…
И так вот искренне, так трепетно это все говорил… Как будто совсем не издевался… Дул еще на волдыри, которые вскочили на пальцах…
– Ты утром требовал развод. Причем – окончательный, бесповоротный, и чтобы прямо сразу!
От боли в пальцах хотелось плакать.
И смотреть не могла на эту рожу, испачканную в муке…
– Ага. Было дело. Но ты ведь отказалась? Теперь – вот. Принимай в семью. Будем жить вместе. Спокойно и счастливо!
От ледяной воды боль в руках немного утихла…
– Отойди.
– Не могу. Ты меня притягиваешь. И должен проверить, что с тобой все нормально…
– Я тебе сейчас примерю сковороду. Проверим, как она смотрится на твоей черепушке?!
– А давай, мы не будем показывать пример ребенку? Вдруг, ей тоже эти опыты понравятся? И потом придется снимать мерки черепа со всех ее друзей?
Он внимательно рассматривал мои пальцы, в глаза не смотрел. И отпускать меня не торопился.
– Где у вас аптечка?
– Не твое дело. Агата, принеси мне, пожалуйста, мазь от ожогов и бинт.
– Сейчас, мам. Я только найду другую сковородку, ладно? – Дочь – упрямая, как олень. Рогами упрется в землю и все, ни за что не сдвинешь. Даже если весь дом запылает.
– А зачем тебе еще одна, если не секрет? – Макс удивился.
Но не испугался. А я так надеялась…
– Ну, тесто осталось же еще… Дожарить его надо?
Агата не дернула даже бровью.
У нее была цель – напечь блинов. Этой целью она меня преследовала уже несколько дней…
И вот – какая прекрасная оказия!
– А тебя не смущает, что мама обожглась? Все нормально, да?
Макс имел крайне пораженный вид…
– Ну, ты же тут есть? Поухаживаешь? А я пока займусь готовкой. Все заняты – как и положено в семье. Я очень рада, что ты у нас появился, папочка. Нам с мамой будет намного проще…
Красавчик-папа почесал затылок. И нос. И вообще, как-то весь зачесался…
– Ну, как ты? Еще готов участвовать в нашей семейной жизни? Или еще подумаешь?
Он оставил в покое мои пальцы, зачем-то полез открывать шкафчики…
Если бы не знала точно, что Агата – не его дочь, могла бы сказать, что они ведут себя одинаково. Что гены у них проявляются таким вот странным способом…
– Что ты там ищешь? Мы не прячем ключи от дома в шкафах. Дверь изнутри открывается. А снаружи можешь захлопнуть.
– У тебя здесь где-то должны быть лекарства и бинты. Вот. Ищу.
– Они в другом месте. Следи за Агатой. А я справлюсь сама!
Господи… За что мне эта напасть? Откуда он взялся? И почему вот именно теперь, когда у меня появилось так много классных планов?
За что мне этот человек?!
– Ты что здесь ломаешь? – Подпрыгнула от неожиданности, услышав голос за спиной.
– А ты зачем подкрадываешься? Что забыл здесь? Я тебя оставила следить за Агатой!
В моей спальне он смотрелся совсем нелепо. Что-то чужое, странное, неправильное… И даже мои тапочки не спасали ситуацию.
– Я уболтал ее погасить огонь. И сейчас она моет посуду. Картошку жарить тоже не собирается. Ей можно верить?!
– Она обещала мне, что будет держаться от тебя подальше. А ты – здесь. Можно Агате верить, как считаешь?
– Ну, это исключение, мне кажется… Не каждый день к ребенку приходит отец, которого ждали несколько лет…
– Ага. Пришел, чтобы развод потребовать и больше не появляться. Отлично, конечно! У тебя там ничего не чешется, не угнетает, нет?
– Нет.
Он решительно шагнул ко мне. Забрал аптечку. Отставил ее в сторону.
– Что ты делаешь? Не нужно ко мне приближаться! Я… Я тебя сейчас зарежу! – Где-то у меня завалялись маникюрные ножницы! Насмерть не убью, конечно, зато отлично поцарапаю!
– Ага. Давай. Режь.
Ножницы, как назло, свалились и покатились по полу. Что за день такой? Все из рук валится! Абсолютно все!
Лицо Максима приблизилось к моему – слишком близко и слишком опасно.
– Что ты творишь? Отойди!
– Целую тебя. Имею же я право поцеловать свою жену?!
Глава 5
– Нет!
– Кто бы сомневался.
Так-то, я сюда пришел, чтобы договариваться. И вроде как хотел уладить все по-хорошему, тихо и мирно.
И даже план был построен: что говорить и как поступать…
Но что-то пошло не так. Полетело-поехало…
Яркие губы хотелось погладить пальцем, проверить их на мягкость и гладкость… И попробовать на вкус – тоже очень сильно потребовалось.
И плевать, что в комнате воняло гарью, дымом и недопеченным тестом. Агата… Агата могла войти и помешать. Ага. Точно!
– Я тебе язык откушу, понял? Даже не думай проверять!
– Мне нравится, когда женщины так берегут свою честь!
Руки завел ей назад, прижал запястья к теплым ягодицам, и совсем пропал.
Губы сами нашли ее рот, впились, втянули, вжали… Вкусная, как мандаринка – самая сладкая, самая нежная, самая желанная в мире… И такая же сочная. В детстве под елкой такие лопал и не мог остановиться…
Потом лечился от аллергии – все тело покрывалось коркой и чесалось жутко, но разве это причина, чтобы себе отказывать?
Фаина – такая же сладкая, нежная, теплая. Позволила раскрыть свои губы и даже язык впустила… Захлебнулся ее вкусом и нежностью. От затылка до самого копчика прострелило острыми иглами – желание накрыло с головой, полностью лишило разума…
– Ай! Ты что творишь?! – Звучать должно было так. Но получилась каша вместо слов.
Эта зараза меня за язык укусила! Больно!
– Мама, ты что, правда укусила его?!
Тут еще и Агата, что ли?!
– Принеси воды! – Рыкнул слишком сильно. Девочка этого не заслужила. С усилием, через боль, добавил: – Пожалуйста.
– Мам. У него кровь…
Агата не спешила за водой. Она внимательно изучала меня. Без всякого страха…
– И у тебя кровь на губах… Вы что, вампиры, да? – Глаза девчонки расширялись до размера чайных блюдечек! – Ура! Ура! Я знала, что мы – необычные! Мы теперь все вампиры, да, мам?!
Агата прыгала от радости, я щупал язык, пытаясь понять, как сильно он пострадал…
– Что ты здесь делаешь, дочь? Ты подсматривала за нами?
Фаине на меня было откровенно пофигу. Даже не глянула в мою сторону! И не пожалела ни капельки…
– Конечно. Я сделала фото! Как вы целовались!
– Не поняла… Что ты сделала?
Глаза Фаины закатывались. Куда-то. Все выше и выше.
Казалось, они там себе уже прорыли новый тоннель в черепе…
– Фото. На память. Можно, я выложу это на своей странице?
Сдавалось мне, что она издевается над матерью. Или над нами обоими…
Но делала это с таким невинным видом, что фиг прикопаешься…
– Какое фото, Агата? Что ты творишь, что с тобой случилось, ребенок?
Фаина упала на колени перед ней, схватила за маленькие ладошки, притянула лицом к себе.
– Мам, ты чего? Я же пошутила! Я знаю, что поцелуи нельзя выкладывать: их удалят, а мою страницу просто забанят!
– Но ты подглядывала? Разве не знаешь, что так нельзя?
– Знаю. Но как я могла это пропустить? – Девочка загрустила. Бровки нахмурила… – Я же никогда не видела, как вы с папой целуетесь! Хотела фотографию на память. Мы ее потом распечатаем и повесим на стену!
– Нет! Убери телефон, пожалуйста. Отключи его! И неделю не включай!
– А вампира лечить будем?
– Ты посмотри на нее! Как горох об стену! – Фаина поднялась с колен, почему-то обращаясь ко мне с жалобой.
– Ну… Человек в стрессе… Она растеряна и не знает, как реагировать на все…
– Ты шепелявишь. Я тебя так сильно приложила, что ли?
Внезапно на ее лице проступило нечто, похожее на сочувствие… И… на жалость?
– Ты знаешь, как лечат травмы языка? Мамуль? Или у него и так все должно зажить?
Искорка чего-то доброго между нами с Фаиной тут же испарилась – ее опять спугнула Агата.
– Нет. Собираемся.
– Куда? Зачем?
– Поедем зашивать ему раны на языке.
– Что? Как? Прямо зашивать?! – Детеныш не испугался. Он был рад еще больше!
– Тебя тоже доктору покажем. Попросим, чтобы рот заштопал.
– Нет! Не надо! Я же не смогу ни есть, ни пить!
Язык распухал, кажется. Я с трудом его поворачивал во рту… Только помычал: в знак протеста, что детей так пугать нельзя! Это же травма психическая на всю жизнь!
Но меня никто не понял, не пожалел и не услышал…
Фаина носилась по квартире, что-то собирая. Агата бегала вслед за ней, уговаривая:
– Мам, ну, давай, хотя бы только наполовинку? Я же не смогу с друзьями общаться, а для детей это важно, ты сама говорила!
Забрел на кухню, набрал в рот холодной воды… Пополоскал – чутка стало лучше.
– Где твоя одежда? Почему ты голый ходишь по моей квартире? Куда дел рубашку и все остальное?!
– Как настоящая жена… Пилишь уже… – Не факт, что она разобрала мои слова. Но недовольно поморщилась.
– Мам, я ее положила в стирку. И пятна побрызгала средством – все, как ты меня учила.
– Понятно.
Фаина горько глянула на машинку, на которой оставалось время – больше часа… На меня посмотрела…
– Пойдем. Сейчас придумаем что-нибудь…
Сейчас она тут была главной. Я бы, может, и попытался поспорить – да без толку. Меня все равно никто бы не послушал.
– Папа, а ты мычишь прикольно… Покажи мне язык, ладно? Интересно, как он выглядит…
– Агата, оставь в покое человека. Не видишь, ему больно? – Фаина что-то мне протянула. Нечто… Очень странно и стремное… – Надевай. Нам срочно нужно в больницу. А в этом переднике и тапочках тебя пустят только в дурдом!
– Я его отвлекаю от боли. Все, как ты меня учила! Ой, мама! Ты хочешь нарядить его в ЭТО?!
Стоп.
Стоп-стоп-стоп!
Чему она так поразилась?
– Нет! Я это не надену!
На огромной, безразмерной и бесформенной футболке резвились две кошечки – розовые, в стразах и бантиках.
– Придется. У меня ничего больше нет, чтобы налезло на тебя. Могу предложить дождевик…
Господи.
Я ведь просто хотел развестись! Развестись с женщиной, которую никогда в жизни не видел!
– Или поедешь голым?
Пожал плечами.
В принципе, я себя не стесняюсь. И не зря же занимаюсь в спортзале: видимо, я всю жизнь готовился как раз к такому случаю! Хотел раздеться и щеголять своим торсом при всех!
– Нет. Не поедешь. У нас маленький городок. Не хочу позориться.
Фаина решила все. За всех. Мне вручила девчачью футболку, Агате вручила джинсовый комбез и отправила переодеваться… Сама на секунду спряталась, а вышла… в рубахе с черепами и штанах, увешанных металлическими заклепками…
– Я тоже хочу быть нарядным…
– Вот когда язык свой в порядок приведешь, тогда и будешь выпендриваться, понял? А сейчас – веди себя послушным паинькой.
Шикарная компания.
Я с розовыми кошечками, Фаина – в образе рокера и с синими волосами, и только один ребенок – нормальный.
– Мам, стой! Я сейчас тетю Клаву попрошу, чтобы она нас сфоткала!
Мы не успели даже вякнуть, а Агата уже скакала к бабульке на лавочке и вручала ей свой телефон.
– Я же сказала: выключи и не трогай его больше! Почему не слушаешься?!
– А это не мой! Это папа забыл в пиджаке, а я его захватила!
Секунда – и я владелец шикарной картины. Ради нее только стоило ехать сюда… Чисто поржать, как сказала бы Галюня…
Недолго думая, скинул ей фотографию.
«Супер!»
«Берем! То, что надо!»
От нее сыпались бесчисленные смайлики и поднятые вверх большие пальцы. Юристу понравилась моя семья…
«Галь, ты с ума сошла? С Ириной связывалась?»
«На коя ляд тебе Ирина? Она твои деньги хочет отжать. А тут – сразу целая семья. Чего ты паришься, милый?»
Еще одна шальная на мою голову.
– Ты смотри на дорогу, дружище. Иначе нам придется зашивать не только рот, а еще что-нибудь!
Фаина успела загрузиться в машину и усадить Агату.
Дай волю – и она уже давила бы на газ, если бы до него дотянулась.
– Куда ехать?
– Слушай меня. Покажу дорогу!
Всего пару раз она чуть не завела меня под кирпич, заставила сделать несколько лишних кругов… С одним объяснением: она пешеход, и все эти ваши дорожные знаки ее не волнуют!
– Маша, я тебя сейчас привезу пациента! Нужно его срочно спасти!
Параллельно еще с кем-то договаривалась.
– Приедем – увидишь. Да, я знаю, что ты стоматолог, а не терапевт. Это как раз по твоей части, да!
Стоматолог?
– Не смотри на меня так. Стоматологи отлично разбираются в чужих ртах. И с твоим она тоже справится! – Я только мыкнуть успел, а Фаина тут же переключилась на меня. Сказала – как отрезала.
– Мамуль, не пугай человека! Вдруг, он зубнюков боится?!
– Он меня не испугался, Агаточка, милая. Тетю Машу переживет уж, как-нибудь…
– Мамуль, а что с ним? Папа еще живой? Он в зомби не превратился?
Встревоженный голосок Агаты заставил очнуться. Я вышел из кабинета, реально похожий на зомби: ноги-руки шевелятся, глаза хлопают, ничего связного сказать не могу… И слюна капает. И думать ни о чем не хочется. Просто упасть бы и не шевелиться…
– Это анестезия, малыш. Сейчас лекарство перестанет действовать – и он вернется к нормальному состоянию.
– Думаешь? – Ребенок недоверчиво рассматривал мою физиономию…
– Ты как, вообще? Маша сказала, что все должно быстро зажить. Завтра к утру будешь как новенький…
Очаровательная женщина. Заботливая… Сначала чуть язык не откусила. Потом заставила тыкать в него уколы, чем-то пшикать и поливать… А теперь обещает, что скоро все будет прекрасно…
– Алло, гараж! – Перед моим носом кто-то пощелкал пальцами… – Ты в себе, Макс? Соображаешь хоть что-нибудь?
– Мам… Все-таки, он зомби… Смотри – глаза закатываются…
Я забыл. Совсем забыл сказать «зубнюку», что у меня реакция неадекватная на анестезию… Сознание не теряю, но какое-то время хожу, как будто в тумане. Пьянею, короче, от любых подобных средств!
– Вижу… Черт. И как его теперь одного оставить?
– Мам, ты что, с ума сошла? Это же папа! Как оставить? Разве так можно?
Чуть слезы на глаза не навернулись. Обнять захотелось девчушку. Прижать к себе. И поплакать немного – из благодарности!
Мда… Реально. Это меня повело от лидокаина, или как эта хрень называется…
– Дочь, ты что, собралась его к нам поселить? – Голос Фаины стал строже и холоднее. А беспокойство в нем усилилось…
Надо было что-то ей возразить. Что-то сказать на тему, что мне ее покои и нафиг не уперлись, и жить у них я вовсе не собирался!
Но вместо внятных слов смог только что-то промычать. И пустить слюнки. Дочь Агата заботливо их протерла салфеткой. Ну, и подумаешь, что этой же салфеткой она только что смахивала пыль с кроссовок… Обо мне давно так никто не заботился. Наверное, только мама – в детском саду…
– Ты машину вести не сможешь, как я понимаю, да? – Фаина заставила встать с дивана, на котором я так удачно и тепло пристроился, потянула к выходу из клиники.
– У… у…
Ну, допустим, смог донести свое отрицание. Фаина, кажется, поняла…
– Ключи давай.
– А?!
Похмелье начало отпускать.
Головой и качал, и мотал, и всячески отрицал…
Но руку с ключами протянул. Эта женщина умела уговаривать. Или мне вот так припёрло согласиться, и это не могло не радовать?
– Отлично.
– Ой, мамулечка, ты опять нас покатаешь, да? Круто, круто, круто! Мне нравится, когда ты гоняешь!
Твою мать!
Это на что я только что подписался?
Отдал ключи от своей тачки, в которую не всякому даже сесть разрешал? Какой-то малознакомой ЖЕНЩИНЕ?!
Ага.
Агата не ошиблась: я точно становлюсь зомби.
– Агата, ты помнишь, да? Нужно пристегнуться. И глаза закрой, на всякий случай. И уши.
– Ну, маааам… Так же не интересно совсем! Я хочу насладиться путешествием!
– Дочь, ты снова запомнишь всякие слова неправильные. А я не хочу их из тебя выводить полгода, как в прошлый раз!
– Ты хоть водить умеешь? – Чето вдруг осенило. Внезапно.
Похоже, ощущение себя на пассажирском кресле очень сильно отрезвляло…
– Умею. Права в наличии. Только практики маловато. Так что тоже – давай, пристегивайся. И глазки прикрой. И … рот держи закрытым. А то язык твой опять пострадает!
– У-у! – Я должен! Должен был видеть!
Если мы будем влетать с ней в столб, в стену, если будем падать в кювет – я хотел наблюдать это. И запомнить последние свои минуты перед смертью!
– Что «у-у»? Боишься, что ли?
Фаина презрительно дернула бровью… И губы скривила…
– Ага.
Вот это у меня отлично вышло. Еще головой кивнул.
И даже нисколько не стыдно было признаваться, что мне по-настоящему страшно! За себя или за тачку – не разобрался.
– Дурак совсем? У меня дочь сидит на заднем сиденье. Я с ней никогда не лихачу!
– Ааааа…
– И вообще, лучше помолчи. Раздражаешь, когда мычишь. – Она уверенно дернула рукоять передачи, утопила в пол педаль…
Машина дернулась, как резвый конь, и заглохла.
– Че творишь?
– Блин. У тебя автомат, да ? А я ищу сцепление…
Нужно было нанять специального человека для переговоров. Не жалеть ни времени, ни денег.
Пускай бы он за отдельную плату приобретал себе седые волосы и тратил километры нервов!
Лично я конкретно постарел за этот день. И помирать в ближайшие сутки совсем не хотелось
Зато очнулся. И протрезвел!
– Выходи.
– Что ты опять мычишь там, теленочек?
– Мама! Ты же сама говорила мне: нельзя людей называть животными. Зачем ты папу обзываешь?
Нет. Однозначно. Я начинал обожать и очень любить эту девочку! Несмотря на ее маму со странностями..
– Не рыпайся. Сиди на своем месте. Я сейчас освоюсь с машиной, и нормально домчим!
Оставалось только вцепиться зубами в кресло, выдохнуть, перекреститься… И ехать. И молиться. Несмотря на то, что я не знаю ни одной молитвы…
– Ты мне только знаки подсказывай, а то я уже успела забыть: давно права получала, не хватает практики…
– Ты права получала или купила, скажи на милость?
Когда она лихо парканулась, чуть не влетев прямо на крыльцо подъезда и распугав сидящих там кошек, я снова готов был перекреститься.
– О, смотри-ка ты! Речь вернулась к человеку! Отек, наверное, спал, да? Уже нормально начал говорить…
– Кто тебя учил так гонять, Фаина?
– Отец. Я с семи лет за рулем, так что – не бойся. Все пучком. Я точно знаю, что делаю.
– А кто твой отец, если не секрет?
– Наш дедушка был дальнобойщик! Он знаешь, на какой фуре гонял? Ого, такая огромная! Когда вырасту, тоже себе такую куплю и тебя покатаю, хочешь, папочка?
– Спасибо, Агата…Но лучше, наверное, начать с велика.
–Ага. Мама отнесла его в ремонт. Починят – буду снова ездить.
Почему-то не хотелось уточнять, что там с великом случилось…
– Папа, мы приехали. Пойдем, уже скоро спать пора!
– Агата, он не будет у нас ночевать. Не придумывай.
– А куда же он сейчас пойдет? Посмотри, уже поздно, мамочка. А на лицо посмотри – он ведь реально похож на зомби! Его люди будут пугаться! Ему никуда сейчас нельзя!
Фаина долго переводила взгляд: с меня на Агату и обратно. И так – много-много раз.
– Пойдем. Постелю тебе на кухне.
– Серьезно?
– Да. Переночуешь, придешь в себя – а там и обсудим наше дальнейшее будущее.
– Мам, ты не бойся. Он точно не сможет тебя больше целовать.
– Сегодня – точно. А завтра очухается и поедет к себе домой.
Агата примолкла. Она явно готовилась к новому бою, искала аргументы и сочиняла пакости… Но пока уступила матери.
Диванчик был твердым, коротким и узким.
Похоже, Фаина меня тут устроила неспроста: это была очередная пытка. Для надежности. Чтобы осознал: она сдаваться не будет, а мне проще быстрее свалить отсюда и больше не появляться.
«Как дела на семейном фронте?»
Галя почему-то тоже не спала.
«Отлично. Все идет как по маслу»
«Супер. Держу за тебя кулачки»
Спасибо, Галюня! Вот только ее поддержки мне и не хватало сегодня!
– Ты что здесь забыл? – Фаина лежала в спальне. Такая уютная в пижаме, такая теплая… Непохожая на себя – дневную…
– Пришел разговаривать. И… это, подвинься. На том диванчике спать невозможно. И бесчеловечно укладывать там человека.
– Ты что, охренел? – Она ругалась шепотом и строила страшные рожицы…
Но кто испугается гримас? После того, что я сегодня пережил?!
Приподнял одеяло, нырнул под него и с наслаждением вытянулся… Теплая женщина рядом только добавила настроения!
Тишина. Опасная, глухая… Только сердце колотится, куда-то под горло заскакивает…
Фаина замерла.
Я чуть шевельнул мизинцем, в попытке найти ее руку. Она отдернула пальцы…
– Ты знаешь, почему до сих пор еще жив, дорогой муженек?
– Даже боюсь себе представить… – Улыбнулся, хотя и знал, что Фаина мою кривую гримасу не видит.
– Там, за стеной, сладко спит моя дочь. И я не хочу будить ее звуками падающего тела. У нее сон очень чуткий… Прибежит еще, увидит, испугается… Оно мне нужно?
– Значит, Агата – единственный мой шанс на спасение жизни?
– Да.
Интересное какое чувство: лежать в постели с женщиной и просто разговаривать. О жизни.
И даже не трогать ее, не приставать, не прикасаться…
Увлекательно, конечно. Однако, очень хочется потрогать. И не только потрогать: пахнет она очень вкусно, и сама ее близость щекочет нервы и будоражит
– А если я начну к тебе приставать? Ты тоже постараешься быть бесшумной и не мешать Агате?
– Ну, попробуй… Если тебе мало сегодня приключений – давай, усугуби…
– А как ты объяснишь Агате, что ее папочка погиб? Ты ведь мне сразу смертью угрожаешь, верно?
– Ей не привыкать. – Ответила так беззаботно, так легко, что холодок по коже пробежал.
– Это в каком смысле? Ты тут часто убиваешь мужчин? И Агата помогает тебе растворять трупы в ванной? Или вы их в саду закапываете?
Забавная эта Фаина. Очень забавная… почему она мне показалась странной в начале? Просто смешная девушка, не похожая на других…
Улегся на бок, подперев рукой голову… В летних слабых сумерках очень сложно рассмотреть выражение лица. Только полные, тугие, как будто налитые соком губы… Уголок чуть-чуть приподнятый в усмешке…
Даже подумать не успел, что сотворил, но потянулся к ним пальцем…
– Эй, ты что опять творишь? Я в этот раз жалеть не буду – сразу все откушу, начисто, оставлю тебе только обрубок, понял, муж?!
Она шипела так выразительно, так старательно… Однако губы при этом двигались так аппетитно… Черт. Чуть слюной не захлебнулся от желания снова их попробовать. В первый раз почти не запомнил вкуса…
– Максим. Мы реально сейчас разбудим Агату. И она очень сильно расстроится, если увидит, как я тебя выгоняю!
Ее ногти впились в мое запястье. Остро. Больно. Убедительно…
Руку пришлось отдернуть. Поверил сразу же. Хотя, и раньше не сомневался…
– Слушай, а что ты ей раньше рассказывала?
– Все, что положено по возрасту. Видишь, она очень развитая и сообразительная девочка? Местами, правда, чуть более развита…Тебе не кажется, милый папочка?
– Она капец, какая развитая… Я просто в шоке… Но спрашивал о другом: как ты ей объясняла отсутствие отца?
– Как есть: сказала, что ты умер.
– Умер? Ребенку сказала? Это положено по возрасту? – От ее прямоты можно и в обморок упасть. Даже взрослому.
– Да. Я привыкла говорить людям правду. И моя дочь – не исключение.
– А нельзя было как-то помягче? Ну, пожалеть ее психику?
– Например? – Она тоже повернулась ко мне. И теперь мы лежали, отзеркаливая позы друг друга…
– Ну, моряк там, дальнего плавания… Летчик-испытатель… Еще что-то, в этом роде…
– Так я же ей и сказала, что ты – космонавт.
– Космонавт? Или умер? Или улетел, а сейчас вот вернулся? Агата не удивилась даже, когда меня увидела… Не могла ты ей соврать про мою смерть…
– Я сказала, что ты выпал в иллюминатор. И болтаешься там теперь, в открытом космосе. Достать не могут, даже самым большим сачком – ловили, ловили, никак не смогли. Вот так и вышло странно…
– Ммм… Тогда, конечно… Она смекнула, что мне надоело болтаться в открытом космосе, и я внезапно вернулся?
– Наверное. Правда, я ей всю дорогу твердила, что там очень холодно, и ты вымерз, ко всем чертям… Но детская вера в чудо, ты же понимаешь, она неистребимо?
– Фаина. А теперь – скажи мне правду: кто ее настоящий отец?
– Я не знаю.
Она откинулась на подушку. И что-то в смутно различимом выражении лица убедило: не врет.
– Ты не знаешь, от кого родила ребенка?
– Я его не рожала.
– Да твою мать! Сколько можно водить меня за нос, Фаина?!
– Да не ори ты! Сейчас Агата проснется и получит новую психическую травму! Моя дочь еще ни разу не видела, как ее мать с кем-то спит! – Она опять зашипела, затыкая мне рот ладонью.
И так тесно прижалась к телу, моему телу… Заставила задохнуться от удовольствия. Теплая, ароматная, желанная…
– Стоп! Стоп, Фаина, не кипятись так! – Завалил ее на спину, завел за голову руки… Чуть не забыл, о чем разговаривал… Но нужно было выяснить кое-что. – Так скажи мне, как получилось, что ты – моя жена. И что ты не знаешь, кто отец Агаты? И что значит «я его не рожала»?
– Сестра.
– Какая сестра? У Агаты еще и сестра в наличии? Где она? И тоже на меня записана? Ау, Фаина? Что ты молчишь, говори?
– Сестра. Близняшка. Моя.
Блин. Твою ж налево!
Чего угодно ждал, но только не индийского сериала! Нужно срочно брату звонить и сюжет ему накидывать! Он будет просто счастлив… И процентом обязательно должен поделиться!
– Что твоя сестра-близняшка?
– А я не в курсе, что она тут творила, пока я училась в другом городе. Вернулась сюда на каникулы – она с малышкой. Ну… Я рада была за нее… Помогала нянчить и воспитывать… А однажды проснулась: рядом лежит паспорт Фаины и записка, что я с ее ребенком лучше справлюсь, чем она. И что, в принципе, она ничего не стоит как человек и как мать.
– Стоп. Что значит «паспорт Фаины»? А ты кто, тогда?
– А я – Регина. Была. Пришлось вот стать Фаиной…
– Охренеть.
– Может, слезешь с меня? И охренеешь как-нибудь отдельно? – Она поерзала, безуспешно пытаясь меня столкнуть.
– Нет. Мне так удобнее, знаешь ли.
– Хам и козел. Бессовестный.
– Очевидно, я не самый главный хам в вашей жизни с Агатой.
Какое-то странное чувство защекотало внутри. Защипало в груди. Требовало выхода.
Пришлось его срочно заталкивать обратно и ни за что не выпускать.
– Освободи меня. И я сразу же брякнусь перед тобой на колени! Буду биться лбом в пол и возносить молитвы за твое здравие! – Она вздохнула. Прикрыла глаза. – Тебе мало откушенного языка? Хочешь, чтобы еще и нос сломала?
– Ты дашь мне развод, Регина?
– Я – Фаина. И развод тебе дать не смогу. У моей дочери есть законный отец, у меня – законный муж. И это нас обеих вполне устраивает!
– А если я предложу тебе денег? – Это был последний аргумент. Я его берег на самый крайний случай. Не потому, что жадный и скупой. А потому, что шантаж – дело бесконечное. Заплатишь один раз – потом ни за что не отделаешься!
– Поздно.
Язык еще до конца не прошел. И постоянно напоминал мне, что целовать Фаину без разрешения – так себе идейка. Опасная и недобрая…
Но она так аппетитно облизала свои губы, пересохшие от волнения… Так вкусно они смотрелись…
– Что ты творишь? Я реально кушу тебя за нос! И лечить уже не повезу. У меня нет знакомых ЛОР-ов, которые смогут зашить как следует!
– Пахнешь чем-то потрясающе. – Притворился, что просто ее обнюхиваю. Правда, нос убрал подальше – к шее, к плечам… Аромат у нее одуряющий.
– Манная каша. И малиновый джем. Ты голодный, что ли? Там осталась порция, пойдем, и тебя накормлю…
– Мааам… А вы что, кушать собираетесь?
Твою ж налево!
Вот она, прелесть семейной жизни: только забрался на женщину, тут же из-за спины доносится «маааам»
– А что ты здесь делаешь, малыш?
Я уже скатился с Фаины-Регины, и теперь прятался под одеялом. Притворился ветошью, короче.
– Я тоже кушать хочу. Ты же папе кашу предлагала? А мне наложишь?
– Давно ты здесь?
Фаина подскочила с кровати с грацией, присущей трепетной лани – зацепила и столкнула меня, замотанного в одеяло. Переступила, даже не глянув, что случилось, и рванула к дочери.
– Нет. У меня живот заурчал. Так громко, что ушам стало больно. И вот я проснулась. А вы тут про еду говорите…
– Ну, пойдем, покормлю тебя… Хотя ты знаешь: это очень вредно, лопать по ночам!
– Эй, дамы! Дочь! Агата!
Они обе удивленно оглянулись, уже от двери.
– А как насчет меня? Так и бросите, покалеченного и беспомощного?
– Пап… Даже я понимаю, что ты притворился. – И все же, Агата проявила милосердие: подошла ближе, сдернула с меня одеяло. – Пойдем. Я с тобой поделюсь. Может, тогда не я, а ты растолстеешь…
Каши мне не досталось. Я благородно отказался от своей порции, еле сдержав гримасу отвращения.
Зато Фаина приготовила шикарные горячие бутерброды с чаем.
– Мама, а у меня скоро появится братик или сестренка? – Агата деловито размазывала джем по тарелке. И ни что на ее лице не показывало, что ребенок решил нас подколоть.
Мы хором с Фаиной закашлялись.
– Откуда такие выводы, ребенок? – Фаина первая пришла в себя. Даже не пришлось колотить ее по спине.
– Ну, папа на тебе лежал, когда я зашла. От этого всегда бывают дети…
– Я даже не буду спрашивать, откуда ты взяла этот бред! Просто запрещаю смотреть твои дурацкие видосы на планшете!
– В детских видео такое не показывают. Но в школе и так все об этом знают. – Ребенок пожал плечами, окинув нас взглядом, полным снисхождения…
