Ольга Назарова
По эту сторону. Дом с секретом
Глава 7. Разговор на разных языках
Валентина презрительно косилась на Таню.
– Подожди… а твой муж? – Валентина каким-то странным взглядом уставилась на Танину руку, где раньше красовалось обручальное кольцо. – Ты что, бросила мужа?
– Мы не сошлись характерами, – дипломатично ответила Татьяна.
Как часто два человека, говоря на какую-то тему, имеют в виду абсолютно разные вещи.
Таня не собиралась вываливать перед посторонним человеком, связанным с ней только общим местом работы, свои семейные проблемы, а вот Валентина сделала из абсолютно невинного разговора далекоидущие и весьма оригинальные выводы.
«Ну понятно… услышала, что клинику купил Соколовский, и решила к нему клинья подбить? Ничего себе у неё напор… Аж на развод подала, только чтобы скорее стать свободной! И форсит перед ним постоянно, и выпендривается, и старание своё показывает, и такая вся – глазки в пол, а сама мимо шмыг-шмыг! А не боишься, что развестись-то развелась, да так и останешься на бобах? Вот же… вся никакая, никакущая, а туда же!»
Бесполезно было говорить ей о том, что Татьяна и в мыслях не имела ничего подобного, что она и думать забыла об актёре и вспоминала о нём только в связи с тем, что он оборудовал клинику и благодаря ему появится стационар, но Валентина всё равно не поверила бы в это! Наверное, потому, что каждый судит по себе… И говорит на своём языке, пусть даже употребляя те же самые слова.
«Ишь ты… цаца какая! Суетится, показывает себя таким спецом, аж тошно! А сама-то… клизмы псам ставит да укольчики колет – коновалка!»
Себя Валентина оценивала абсолютно иначе, вот и сейчас покосилась на собственное отражение в застеклённом шкафчике.
«Красивая, обаятельная, хорошо одетая, не воняю всякой ветеринарной пакостью, – она с удовольствием подтянула к себе сумочку, достала флакончик духов и нанесла капельку на запястье. – Совсем другое дело!»
До покупки клиники Соколовским Валентина вполне благоволила к Татьяне – та не была ей соперницей, абсолютно не обращала внимания на симпатичного молодого ветеринара Костю, да и вообще… надо же хоть иногда с кем-то поболтать, сбегать на обед или выпить кофе! Теперь же всё изменилось!
«Лучше бы ей утихнуть! – решила Валентина к окончанию рабочего дня, когда Таня очередной раз метнулась в комнатку, где стояла клетка с котом. – Ну надо же, вдохновилась, даже Степаныча туда поволокла!»
Когда обратно Таня и завклиникой заторопились уже с котом, Валентина решила полюбопытствовать:
– Что? Так и не нашли причину, по которой он ничего не ест? – она насмешливо покосилась на Таню.
– Почему же? Нашли! – Степаныч заторопился в кабинет, и Валентина расслышала, как он рассказывает коллегам:
– Я, правда, не представляю себе, как Танюша это поняла, как ухитрилась увидеть, но мы сейчас причину, по которой кот не ел, уберём, и всё будет отлично! Судя по всему, он или упал неудачно, или его ударили, – повреждён левый клык, в нём трещина с внутренней стороны. Вот кот и не мог брать еду сам – волей-неволей задевал этот клык и испытывал сильнейшую боль. Таня догадалась, покормила его с рук – если ему отдельными гранулами корм давать, он берёт аккуратно и так, чтобы клык не задевать!
– Вот бедняга! Морда крупная, как бы он в миску ни нырял, волей-неволей задевал больным клыком или корм, или борт миски! – осенило Костю. – Ну, Тань, ты гений! Ты как догадалась?
Татьяне было жутко неловко – она-то прекрасно понимала, кто тут гений, но коллегам же не объяснишь, кто именно расспросил кота о причине, кто попробовал разложить корм отдельными гранулками вне миски, кто ей всё объяснил, в том числе о том, что это та самая «любящая хозяйка» недавно пнула кота так, что он отлетел и ударился мордой об угол, повредив себе зуб.
Поэтому она спешно перевела разговор с незаслуженных комплиментов на действия.
Через двадцать минут кот, избавленный от причины боли, мирно спал в своей клетке, а Таня с заведующим планировали расположение клеток и боксов в стационаре.
– Танечка, а вы домой не торопитесь? – удивился Иван Степанович.
– Я квартиру снимаю в доме за углом, – ответила Татьяна, покосившись на собственную весьма объёмную сумку. – Так что скоро буду дома!
– Я хотел у вас спросить… вы не согласитесь брать ночные дежурства в стационаре? На дежурства вызвалась Вероника, но нужен ещё человек. Через пару дней мы получим после ремонта остальные помещения и сможем брать животных. Я понимаю, что ваша семья может возражать…
– Нет, никто возражать не станет. Я развожусь, так что с удовольствием возьму ночные дежурства, – решила Таня. – Мне деньги не помешают.
В сумке что-то активно зашуршало, но Таня именно в этот момент очень вовремя уронила блокнот, так что шорох остался незамеченным начальством.
Шушана, сидя в открытом контейнере в Таниной сумище, довольно потирала лапки – давно она так интересно не проводила время.
«С котом получилось удачно. Вот бедолага-бедолага. Надо ему найти самых лучших хозяев! Скажу Тане, пусть поищет! А то, что она согласилась на дежурства, – это очень кстати. Когда я ещё смогу свободно ходить тут и разговаривать со всеми животными, с которыми захочу?»
Если совсем честно, Шушане очень не хватало общения – всю свою жизнь она жила в большой семье, а после их ухода в исконные земли затосковала.
«А сейчас очень удачно всё складывается – у меня появилась Таня, а у неё есть много тех, с кем я могу поболтать!» – Шушану очень впечатлил несчастный кот, который сначала от удивления долго не мог поверить в то, что встретил такое редчайшее существо, а потом не знал, как её благодарить!
«Да, это гораздо интереснее, чем просто сторожить дом и гонять из подвала пришлых крыс и тараканов!» – кивнула сама себе норушь.
Иван Степанович ушёл, клиника опустела, а Таня с норушью дожидались, когда же кот придёт в себя после наркоза.
– Вот видишь, а ты ещё сомневалась! От меня пользы гораздо больше, чем от той фырчливой завиды на входе! – Шушана важно вышагивала перед Таней.
– Почему фырчливой завиды? – удивилась Татьяна.
– Потому что я за ней в щёлку наблюдала – она то тебе вслед оскалится, то на себя в стёклышко посмотрит, полюбуется. Ты снова мимо пройдёшь, а она опять злится, аж морда лица меняется, словно она лимон закусьнула. Поверь мне, я много таких видела – завида она. Такие всегда опасны!
– Шушанечка, да по поводу чего мне завидовать? – Таня пожала плечами. – Да и дела мне до неё никакого нет!
Кот окончательно пришёл в себя через час и тут же попросился к Тане на руки.
– Мы постараемся! – торжественно пообещала Таня, начёсывая кота за ушами.
Шушана и не собиралась теперь оставлять такое интересное дело!
– Ты когда сумку в шкаф поставишь, мне щёлку оставь, интересно же!
– Шушаня, а если увидит кто-нибудь? А если зараза какая-нибудь…
Звучало это разумно, а потом, предложение норуши было исполнением мечты любого хорошего ветеринарного врача!
«Понимать, на что жалуется пациент – это же чудо какое-то! – думала Таня. – Эту проклятую трещину в зубе было абсолютно не видно, когда я осматривала коту пасть, – она находилась с тыльной стороны зуба, десна воспалиться не успела, а кот, чудик такой, так боялся, что его усыпят, что изо всех сил старался не показывать, что у него что-то не так с мордочкой!»
Вообще-то она всегда думала, что животные разумны. Да, не так, как люди, – не поймут ни кошка, ни собака доказательств теоремы Пифагора или законы квантовой механики, вряд ли оценят сонеты Шекспира или «Войну и мир», но они преотлично умеют чувствовать хозяев, учатся распознавать нашу речь и знают довольно много слов, вполне логично связывая их с людскими поступками.
«Да уж… вот, например, бигль, которого сегодня привели на очередной осмотр, замечательно знает слово "укол". Знает и крайне негативно на него реагирует. Более того, когда я поняла, что он это точно знает, в позапрошлый раз сказала "инъекция". Ну и что же? В прошлый раз он уже заподозрил, что это такое, а сегодня, стоило мне только произнести, что именно я хочу сделать, он едва дверь не вынес. То есть он запомнил слово, сделал вывод и вспомнил всё это через четыре месяца! Да я английский язык хуже учу, чем этот бигль русский! Только проблема в том, что они-то меня понимают, а я-то их не могу! А вот с Шушаней всё может быть иначе! Главное, надо сделать так, чтобы её не заметили!»
Вещей у Тани было немного… Пустых коробок среди них не оказалось, так что пришлось даже в магазин сходить и попросить несколько картонок.
– Что ты всё какие-то коробки таскаешь? – живо заинтересовалась Валентина.
– Так я же дежурить буду по ночам. Мало ли какие-то вещи понадобятся, не бегать же за ними домой, – резонно объяснила Таня.
– Ну, понятно, прям так стараешься на работе, что аж ночевать сюда переезжаешь! – скривила губы Валентина.
– Валь, если тебе нужна эта работа, я уступлю! – радостно повернулась к ней Таня, приняв вид недоумевающей дyрoчки.
– Да вот ещё! Мне сто лет неинтересно на работе ночевать. У меня получше занятия найдутся! – фыркнула администратор.
Правда, не отказала себе в удовольствии уточнить, а действительно ли Татьяна вещи носит?
Долго ли, воспользовавшись тем, что зазнайка вышла в туалет, метнуться в пустой кабинет и сунуть нос в шкаф?
«Плед, подушка, кофта, туфли какие-то. Ну и ну, она этим собралась производить впечатление на Соколовского?» – презрительно морщила нос Валентина, не замечая, как из дальнего, тёмного и вроде как пустого угла шкафа на неё кто-то смотрит…
Таня изумилась и рассердилась, когда норушь сказала ей об обыске, который учинила Валентина.
– Она что, с ума сошла? Погоди! А ты где была? – возмутилась, а потом и испугалась Таня.
– Тут и была, не волнуйся – там, где есть твои вещи, получается как-бы твоя территория, вот я и могу на ней прятаться, – не совсем понятно, но крайне важно объявила норушь.
Тане очень хотелось уточнить, как это и почему, но тут на приём привели красавца-овчара, который страдал от непонятного недуга…
– Все обследования сделали, анализов сдали кучу, рентген, УЗИ, КТ… понять никто ничего не может, – жаловалась хозяйка. – Ему явно больно, а мне говорят, что ничего не нашли и он здоров! Мне вашу клинику соседка посоветовала – у неё пёс вечно то облопается, то с анальными железами страдает, как в книгах английского ветеринара Джеймса Хэрриота.
– Да, я поняла о ком вы, и правда, похоже, – рассмеялась Таня.
А потом, посмотрев принесенную хозяйкой кипу результатов анализов, внезапно решилась.
– Я хочу вам предложить эксперимент!
– Какой? – насторожилась хозяйка.
– Вы сейчас выйдете и подождёте за дверью, а я Грея сама осмотрю. Иногда животные очень стараются не расстраивать хозяев, делая вид, что у них всё хорошо, не показывают при хозяевах симптомы. Возможно, в ваше отсутствие он всё-таки продемонстрирует, что его тревожит.
Хозяйка Грея засомневалась. Пса она любила, категорически не собиралась его оставлять, но девушка выглядела приятной, рассказывали о ней очень и очень хорошо, да и потом… ну что может случиться – она же рядом, за дверью!
Через полчаса ожидания её терпение было вознаграждено!
– У Грея защемление нервных окончаний. Вот тут! Обычно это бывает у пожилых собак или определённых пород – тяжёлых, как мастифы и сенбернары, или коротколапых, как английские бульдоги, таксы, бассеты, – у них у всех на позвоночник приходится повышенная нагрузка. Но Грей молод, и для его породы это нетипично, а ещё и признаки не совсем обычные, вот и не был поставлен верный диагноз.
– Но почему это у него произошло?
Таня чуть не сказала, что Грей, когда хозяев нет дома, любит лежать на угловом диване, опасается, что его застукают, и всегда торопится спрыгнуть, как только понимает, что хозяева вот-вот придут. А тут он зазевался, засмотрелся на кошку на балконе соседнего дома. Спрыгнул очень поспешно, боком, заверещал от резкой боли, которая и не думала проходить, спряталась где-то в его спине и кусала его каждый раз, как только он пытался двигаться.
«Уффф, – думала Таня, старательно выстраивая свою версию произошедшего. – Чуть не попалась с непривычки!»
Хозяйка Грея пришла через два дня.
– Какое счастье, что я послушала соседку и пришла к вам! Я вам так благодарна! Ему гораздо, гораздо лучше! Он даже снова на кошку стал смотреть – он любит выходить на балкон и наблюдать за кошкой, которая живёт в соседнем доме и выходит на застеклённый балкон.
Таня, которая только этого и ждала, искусно повернула разговор на кошек и их полезность в доме, а потом, выписывая новые рекомендации, как бы невзначай рассказала о несчастном коте Живанши.
– Что? Мейн-куна усыплять? Ой, что я говорю, какая разница, какой кот породы, но разве же можно здорового так?
Грей сидел рядом с хозяйкой, улыбался во всю пасть и мерно покачивался – так широко вилял хвостом.
Таня покосилась на него, незаметно подмигнула и продолжила, сделав вид, будто её только что осенило.
– Ой, а вы думали кота завести? Грей дружелюбен, кошки ему очень нравятся, – тут Грей громогласно залаял, подтверждая сказанное. – И не так скучно ему будет вас дожидаться с работы.
– Да я как-то с котами раньше не общалась, – призадумалась хозяйка.
– Так за чем же дело стало? Пойдёмте, пообщаетесь! Живанши как раз очень скучает, будет так рад!
Ещё через полчаса стало понятно, что пазл сошёлся целиком и полностью – разлучить кота и овчарку можно было только тягачом. Хозяйка Грея таяла от умиления и изумлялась, почему ей раньше не пришла в голову такая идея.
– Действительно, Грей же весь день один сидит, тоскует, а сейчас… нет, вы только посмотрите на него! А кот! Ну какой потрясающий кот! Только вот…
– Только вот что? – насторожилась Таня.
– Имя… такое мерзкое! Ну как его так можно было назвать?
– А ему самому оно не нравится! – уверенно отозвалась Таня, а уловив вопросительный взгляд женщины, пояснила: – Он на него практически не отзывается. А вот на «Шурика» отозвался сходу.
– Шурик… – разулыбалась хозяйка Грея. – Ему подходит! А… а сколько он стоит? Можно я его выкуплю? Нам с Греем так нужен Шурик!
Валентина с недоумением пожала плечами.
– Какой смысл отдавать кота практически за просто так? Тыщ тридцать точно могли бы получить.
– А мы котами не торгуем! – строго оборвал её выступление Иван Степанович. – Она оплатила стоимость удаления зуба да корм – так, чисто чтобы не бесплатно было. Таким образом, возмещены расходы клиники по содержанию бедолаги, а он сам нашёл роскошную хозяйку, да ещё и приятеля заодно!
Он повернулся к Татьяне и довольно улыбнулся:
– Танечка, вы становитесь изумительным диагностом! А ещё отлично понимаете животных!
Глава 8. О той, кто осталась
– Да что я… это всё ты! С тобой работать одно удовольствие! Так-то голову себе сломаешь, что и как у пациента, а ты спросишь, и всё ясно.
– Ага, главное, чтобы в обморок никто не падал, как тот складчатый чудак!
Складчатым чудаком Шушана назвала исключительно впечатлительного мастифа, который, узрев перед собой этакое чудо чудное и диво дивное, натуральным образом закрыл глаза и рухнул на пол.
– Хорошо ещё, не на смотровом столе был! – порадовалась Таня. – Я не уверена, что сумела бы его удержать.
– Да он весит больше, чем ты! – фыркнула Шушана. – Правда, я глубоко убеждена, что он притворялся. Как только я тебе посоветовала уколоть ему взбадривающее, он тут же пришёл в себя.
– Мне тоже так кажется! А вообще, забавный такой, да?
– Очень! Особенно если учесть, что жаловался он на то, что ему в складках шерсть мешает – растёт, зудит и чешется, а хозяева чуть с ума не сошли, решив, что у него какая-то аллергия заковыристая! – проворчала норушь. – Избаловали увальня!
– Любят, вот и балуют, – рассмеялась Таня. – Тебе что вкусненькое купить? Вернусь – праздновать будем!
– Мне? А вот кусочек того сыра, который ты позавчера на пробу покупала, и маленьких сушечек, а ещё – пару грецких орехов – я же должна за фигурой следить и за здоровьем!
– Обязательно должна! – очень серьёзно кивнула Таня. – Всё принесу!
Норушь посмотрела на закрывшуюся за Татьяной дверь, насторожила ушки, чтобы проконтролировать, на сколько оборотов она закрыла замок, а потом призадумалась.
– Балуют, потому что любят… а ведь она меня тоже балует! И это не потому, что я ей помогаю, – это не в уплату, я же чувствую. Значит… тоже любит?
Она ловко перебралась на подоконник и проводила взглядом Таню, вышедшую из подъезда.
– Ну вот так-то, дорогие мои! Я не зря верила! Я знала, что люди не все такие, как вы думали! Что в наш дом придёт кто-то другой, такой, как нам нужен, – сказала она вслух.
Норуши не живут поодиночке… Нет, то есть живут, конечно, но только в двух случаях – или из-за того, что норушь решил основать новый род и ушёл из своей семьи в другой дом, выбрав себе подходящего человека, или из-за какой-то трагедии. В первом случае норушь, обязательно мужского пола, будет при первой же возможности искать себе спутницу жизни, готовую войти в новые норушевладения, а во втором… Во втором случае оставшийся в одиночестве или постарается пригласить к себе других норушей, или присоединится к другому роду.
Ситуации, когда норушь осознанно остаётся один, крайне редки, и именно таким редчайшим случаем и была Шушана.
Когда умерла хозяйка квартиры, а она была уже очень старенькой, норуши надеялись, что её дочь или внучка возвратится домой – туда, где они обе выросли.
– Ну ладно, пока хозяйка была жива, они бывали тут просто набегами – прискакали, еду принесли, помогли убраться и ускакали, и то это делала только дочь, а внучка? А внучка корчила морду и фыркала, мол, ей тут скучно, дом немодный, непрестижный, и вообще всё не так! Надо сломать стены, сделать эту… как её, стувудию, во! – переживал глава норушного рода Шуштон – брат Шушаны. – Я думал, что мы переселимся в другое междустенье, к другим людям, но… но они тут в этом доме все такие! Люди испортились!
– Ты просто слишком много смотришь с хозяйкой тот бормотальник! – ворчала Шушана. – Люди – они разные!
– Нет, ты ничего не понимаешь! – сердился брат, который был старше сестрицы на пять минут и поэтому знал гораздо-гораздо больше, ну, по крайней мере, был в этом свято уверен. – Я слышал, что в этом мире нашёлся тот, кто может открывать врата в наши исконные земли, а это значит, что и мы сможем уйти туда, домой!
– Дурень! Наш дом тут! Мы здесь нужны! – сердилась Шушана, которая вместо бормотальника-телевизора, который исправно рассказывал, как всё вокруг плохо, любила смотреть в окно.
Люди там, за окном, были разные, иногда очень-очень разные, но она точно знала, что среди них есть такие, рядом с которыми междустенье – тайные норушные владения – будет легко открываться и не сужаться от ссор, крика или безразличия друг к другу или к дому.
Когда хозяйки не стало и вместо неё пришла её внучка, жить стало трудно… Девица приходила, брезгливо выкидывала все те вещи, которые были дороги её бабушке и которые были слишком крупными, чтобы норуши сумели их спасти в междустенье, шипела что-то презрительное, дом пугался, пространство междустенья подрагивало и грозилось закрыться, да так, что Шушане даже показалось, что, наверное, брат прав.
«Может, и ходят где-то другие, но разве обязательно, что они придут сюда? – думала она, когда новая хозяйка приводила в норушные владения очередных жильцов. – И эти совсем-совсем не подходят!»
В конце концов Шуштон с их с Шушаной родителями, с тремя младшими братьями и двумя сёстрами, со своей женой и кучей детишек всё-таки решился уходить.
А Шушана металась по закоулкам междустенья, ощущая, как скорбит, печалится и пугается их ухода дом!
«Мы его приручили, ну как его бросить!» – думала она, наглаживая лапками стены, такие родные, знакомые до последней трещинки.
Последней каплей для Шушаны стала собака… Её привязали напротив одного из окон, у ограды палисадника и…
«Точно оставили специально! Она же не может уйти, она ждёт!» – Шушана прекрасно видела всё из окна. Видела и отчаянно жалела незнакомую, но такую несчастную псину.
Видела, и как подошёл какой-то парень, присел на корточки, погладил собаку и ушёл, а потом… потом взял и вернулся, когда уже совсем стемнело и на улице зажглись фонари.
Шушана прекрасно видела, как парень обнимает собаку, а та, измученная ожиданием, пониманием того, что к ней не вернутся, безнадёжно скулит.
– Шуштон, как ты не понимаешь, он же взял её себе! Он уговорил её не печалиться, и я теперь вижу их – они гуляют вместе!
– И что? Ты перетащишь того человека в наш дом? Сама понимаешь – это невозможно! – сердился брат. – Не морочь мне голову. Ты уходишь с нами!
Но Шушана не могла – дом представлялся ей точно такой же брошенной собакой! Несчастной, покинутой и преданной не только людьми, но и норушами!
– Я останусь! Я останусь и буду ждать.
– А если ты не дождёшься? Ты понимаешь, что тебе потом будет почти невозможно уйти за нами и отыскать нас? – возмущалось всё семейство, а Шушана всё яснее понимала, что они-то все смогут без неё прожить, а она, уйдя, всю жизнь будет печалиться о брошенном доме.
– Я останусь! – Шушана стояла на своём.
Собственно, Таню она тоже хотела прогнать, но…
«Она взяла и нашлась! – думала норушь, довольно потирая лапки. – Теперь дом оживился, я даже на работу с ней хожу – у нас есть цель: заработать денег и купить эту квартиру у той… которой она досталась зря».
С Татьяной Шушана ещё не обсуждала этот вопрос, но была уверена, что та согласится – разве ей не нравится этот дом? Нравится! А кроме того, тут Танина работа, и на работе её стали очень-очень ценить!
«Ну вот, скоро Таня вернётся, и мы отпразднуем её развод».
Что такое развод, норушь знала преотлично – ещё бы, столько лет жила с людьми.
«Встретились, перекинулись ниточками взглядов, улыбок, слов, встреч и дел, а потом ниточки стали толстыми канатами и люди связали жизни друг друга вместе. А потом… потом кто-то из них, а то и оба начинают перегрызать эти канаты, как корабельные крысы! И если они сами не останавливаются, то от того, что держало их вместе крепко-накрепко, остаются только разлохмаченные огрызки памяти, чувств, слов, на этих обрывках болтаются дети, недоделанные дела, брошенные животные, дома… которые лишаются хозяев», – думала Шушана.
«Но иногда эти канаты привязывают кого-то одного, а второй считает себя свободным от всего, вот так и у моей Тани вышло. Она-то тянула семью, а этот её Дима только и делал, что дёргал её за верёвочку, чтобы делала то, что ему хочется».
Собственно, Шушана, любопытная, наблюдательная, прожившая бок о бок с людьми очень много лет, была абсолютно права.
Диме действительно было удобно с Татьяной. Кроме того, на спасении брака очень настаивала мать, которая чем дальше, тем больше, опасалась прихода новой невестки, совсем даже не такой покладистой, как была Таня.
Антонина Сергеевна после неудачной беседы с невесткой решила, что сыну самому нужно уговорить жену.
– В конце-то концов, это твой брак! И она тебя точно любит! – уверяла Диму его матушка – ну как ей было поверить в то, что Танину любовь как отрезало, когда она узрела свою лучшую подругу с мужем… – Так что давай, уговаривай её.
Дима, если честно, не очень-то видел в этом смысл – зачем? Столько красивых девушек вокруг, а он… он теперь будет мало того, что привлекателен, но и совершенно свободен! Ну, удобно было, и что? Мало, что ли, девиц, которые за одну только иллюзию чувств будут делать всё то же, что Татьяна, только лучше, активнее, разнообразнее и, что крайне важно, без малейших Диминых обязательств!
«Да что мне? Делать нечего? Разведусь, и всё тут! Скажу, что, мол, не уговорилась она!»
С этим настроением он и отправился в суд. Он даже дошёл до нужной точки – двери с нужной надписью, сохранив свои намерения, а потом, оглянувшись на звук шагов, уставился на…
– Танька?
Нет-нет, никакого волшебного преображения с его почти бывшей женой не произошло. Она не надела умопомрачительное платье, каблучки и украшения, не сделала потрясающий макияж и причёску, короче, ничего такого не было, но что-то изменилось, да настолько явственно, что он даже головой мотнул, пытаясь понять, что это было?
Он и в зал заседаний прошёл, пребывая в сильно озадаченном состоянии, и снова уставился на Татьяну.
«Да что такое-то, а?»
По-русски это называлось «ноль внимания, фунт презрения», а попросту безразличие! Тане было наплевать на Дмитрия. Вообще, совсем, абсолютно!
Она, собираясь на заседание, оделась удобно, а не так, как нравилось Диме, чтобы она одевалась, и волосы собрала так, как ей самой хотелось, а не «Тань, ну это ж совсем неженственно, сделай что-нибудь покрасивее», и вообще, выглядела как-то неожиданно… свободно!
«Свободно? От кого? – машинально подумал Дима, и тут его осенило! – Свободна от МЕНЯ?»
Вообще-то до Тани у него было полно отношений, да и после свадьбы он себя не особо строго ограничивал, но обычно это он чувствовал себя свободно, когда расставался с очередной девушкой. ОН, а не та, которую Дима оставил позади.
Обратная ситуация, да ещё при учёте того, что Татьяна не демонстрировала что-то, а действительно восприняла его как пустое место из прошлого, Диму внезапно оскорбила до глубины души!
«Как это? – воскликнул чутко спящий и внезапно пробуждённый Димочкин охотничий инстинкт. – Я ей, получается, не нужен? У неё что, может, уже кто-то другой есть? Неее, нету! Иначе она бы одевалась, причёсывалась… ну, красилась бы поярче…»
Только-только эта утешительная мысль успокоила его взъерошенное сознание, как он вспомнил про одного своего знакомого профессора-геолога. Жена этого самого геолога вообще не красилась, принципиально не носила платья, туфли и всё прочее, но профессор её только и видел, вообще не реагируя на прочих, даже самых расчудесных красавиц-студенток.
«А вдруг она встретила такого же? Ну, которому понравится вот такая?» – утешительная мысль была выпнута пинком, охотничий инстинкт взвыл пароходной сиреной, а внезапное осознание того, что их сейчас разведут, заставило осознать не только то, что Танька вообще-то очень удобная, не только то, что его мать была очень настойчива, уговаривая его просить отсрочку на месяц для примирения, но и то, что ему самому этого хочется!
Для Димы недоступное всегда было желаннее, чем то, что у него уже имеется, или то, что легко можно получить. Таня, которая внезапно вот-вот была готова перейти в разряд вааащенедоступных, вдруг показалась самой-самой нужной на всём свете!
Так что вовсе неудивительно, что на вопрос судьи, имеет ли он возражения, Дима взвился с целым ворохом таковых.
– Я люблю свою жену и хочу прожить с ней всю жизнь! – выпалил он, и Таня уставилась на него в таком немом изумлении, что судья едва не рассмеялась.
– Я против! – Татьяна отодвинула изумление в сторонку, чтобы не мешало, сфокусировалась и чётко объяснила свою позицию:
– Я не хочу быть замужем за человеком, который завёл роман с моей лучшей подругой, да ещё и не видел в этом ничего такого странного!
Судья с живым интересом осмотрела Диму и вопросительно подняла брови, ожидая его версии событий.
– Да, было! Признаюсь, виноват! – Дима даже перепугал немного Татьяну своим жаром. – Я не понимал, чего лишаюсь, повёлся на красивую внешность, позабыл, что по-настоящему люблю только жену! Я прошу суд дать мне отсрочку, мне так нужно немного времени, чтобы убедить Танечку в своих чувствах! Дать шанс нашей семье!
– Да нет у нас никакой семьи! Дим, ты что, бредишь? Или тебя мама заставила? Так вали всё на меня, скажи, мол, старался как мог, а Татьяна упёрлась и развелась! – предложила Таня, а потом повернулась к судье. – Что-то он увлёкся… Понимаете, я просто была удобна для него и его мамы…
– Нет, родная моя! Ты всё неправильно поняла! Хотя… нет, это я виноват, я не говорил тебе, как ты мне нужна, как дорога, как…
Таня озадаченно подняла брови и подумала: – «Не слипнуться бы от этого сиропа! Куда этого малахольного несёт? Ему мать увольнением пригрозила, что ли?»
Судья и секретарь от души развлекались романтическим цунами, которое выдавал этот красавец своей внешне вполне средней жене.
– Я вас умоляю дать мне шанс, дать шанс нашей семье!
– Да ты бредишь? – возмущалась Таня и, обращаясь к судье, просила: – Я вас очень прошу, разведите меня с ним, никакой семьи нет и быть не может!
Если бы Таня вовремя сообразила, в чём дело, и изобразила бы пробуждение страстного интереса, Дима бы поостыл, но так как она отбивалась от его общества, он убедился окончательно и бесповоротно – её отпускать нельзя!
– Ну, если ваш супруг так просит… – судья с известной долей иронии покосилась на пылкого Диму и чуть пожала плечами. – В конце концов, это только на месяц… Через месяц назначаю новое заседание.
