Ольга Лисенкова
Стиратель

Глава 4

Прикосновение нейтрала к плечу неожиданно отозвалось во всем теле. Ощущение было такое, будто в нем прикрутили фитилек свечки. Раз!

– Что это вы сделали? – почти равнодушно проговорил Матвей.

– Стер то, что зашкаливало. Легче?

Командир заглядывал Матвею в глаза с искренним – ну или так казалось – сочувствием. Возможно, это было не более чем беспокойство. Когда лишние эмоции удалили, Матвею стало трудно распознать оттенки. Зато в нем включился профессионал (уж какой-никакой).

– А вы имеете право? – заинтересовался он. – Воздействовать на полукровок?

Поскольку возмущения в вопросе не было, ничего уже не было, кроме собственно запроса информации, грек ответил.

– Имеем. Ты огласил потенциально криминальный план, который может вредить равновесию и направлен против…

– Да ладно. Как бы я, полукровка, мог управиться с целым кромешником?

Командир глянул на подчиненных. Те промолчали. Пауза затягивалась.

– Действительно, – сказал наконец полуогненный. – Но ты заставил нас поверить, что можешь. Как тебе это удалось?

Матвей засмеялся, сбросил руку, что так и лежала до сих пор у него на плече, и сел к стойке бара. Он не собирался рассказывать этим своеобразным коллегам о брате и об остаточных явлениях после его фокусов^[1].

– А вам как такое удается? Очень удобная штука же. Вместо электрошокера и резиновой дубинки…

Грек еще немного постоял на прежнем месте, а потом сел на соседний стул у бара. Махнул рукой третьему товарищу, тот молча обошел стойку и вытащил одну из бутылок.

– Извини, – проговорил командир. – Я так понимаю, это с моей стороны было превышение полномочий. В свою защиту могу сказать, что ты тоже прыгнул выше головы, и я не понял как… Ну и… что тебе теперь легче. Хоть немного.

Матвей прислушался к себе.

– Легче, – признал он. – Но пусто.

– Это не пусто, это так кажется. Это скоро пройдет. Выпьем?

Перед ними возникли пузатые стаканчики с виски. Ровно по одному пальцу.

– Выпьем, – согласился Матвей. – Как насчет русалок?

– Мой коллега уже отправлен на их поиски. Ты не заметил.

Матвей осмотрелся. И правда, водяного не было. Не заметил.

– И телепатия у вас прекрасно развита, – похвалил он.

– Это не телепатия. Откуда? Система условных сигналов. Мы давно работаем вместе.

– В ушах шумит. Это вы еще что-то со мной делаете?

– Нет, – улыбнулся командир. – Я ж полукровка, у меня только один остаточный талант. Откуда еще?

– Может, вступил ваш третий член бригады?

Матвей впервые встретился взглядом с барменом-добровольцем. Тот смотрел безразлично.

– Нет, – снова сказал командир. – Зачем? Ты сейчас ни для кого не опасен. Выпьем?

И они выпили.

Договорились, что Матвей будет ждать русалку в этом же баре, и, обменявшись контактами, простились.

Пить Матвей больше не стал. У него были подозрения насчет напитка, но, насколько можно было судить с помощью притупленных чувств, все оказалось в порядке.

Командир сказал, что его талант называют eraser. «Ластик». А буквально «стиратель». Хороший талант. Для правоохранительных органов лучше и не придумаешь. Интересно, можно ли регулировать интенсивность? Стереть эмоции человека до… до полной апатии? До состояния овоща? И как надолго? А воздействовать на настоящего кромешника? Матвей слышал, что в психбольницах людям дают такие лекарства, что они забывают, куда и зачем шли. Командир пощадил его, снял только пену сверху. И правда, кому нужен международный скандал.

В бар потихоньку возвращались люди. Как сотрудники, так и клиенты. Они и сами не знали, почему обходили его стороной сегодня. Матвей попросил чашку кофе и сел за один из столиков подальше от стойки. Ветер с моря ерошил его волосы. Казался холодным на горячих щеках и шее.

Матвей ощущал себя… странно.

Когда нейтралы ушли, он подумал, что никакие они ему не коллеги, совершенно другое подразделение. При них это не пришло ему в голову.

Чем же у них занимается третий? Сканирует?

Зачем вообще на одного Матвея прислали целых троих греков?

Почему с одного, ровно одного глотка виски у него голова пустая, как стеклянная банка?

Потому что он не думает про Ассо. Он отвык не думать про Ассо. Он отвык так долго быть без нее и не знать, где она и чем занимается. Поэтому пусто. И то, чем он заполнил эту пустоту, нейтрал взял и убрал. Теперь пусто. Теперь вот так.

Ветер с моря гулял внутри Матвея. Волны шумели в ушах.

Он сидел, сжав губы, обхватив рукой чашку с кофе. Что за кофе, горькая черная бурда. Кто пьет кофе на пляже в жару. Матвею хватило одного глотка. Он побоялся, что следующий проделает в желудке дырку.

Он весь истончился.

Нет, такое воздействие на полукровку нельзя считать законным. Надо будет подать запрос. Или жалобу. Или что еще там бывает. Превышение полномочий, ага.

Лишь бы помогли. Он не станет ничего подавать.

Почему они не хотят помочь?

Матвей задумался, что было бы, если бы ситуация оказалась обратной. Если бы пропала гречанка в России. Он был уверен, что соответствующие нейтральные службы приложили бы усилия, чтобы ее разыскать. Впрочем, эти тоже… обещали.

– Вы поужинаете? – спросили над ухом по-русски.

Матвей покачал головой.

– Поужинаете, – повторил голос уже без вопросительной интонации. – Вы не обедали.

Глава 5

Матвей поднял глаза. Обещанная русалка.

Против воли и безо всякого желания у Матвея отшибло дух. Русалка была ослепительна. Вот ослепительна, и все. Золотые локоны, даже на вид мягкие, как шелк. Сияющие, как звезды, синие глаза. Нарядное платье глубокого синего оттенка, явно вечернее, в таких ходят в дорогой ресторан, а не в бар на пляже. И, разумеется, туфли на шпильке, тоже не для пляжа.

Она взяла легкий пластиковый стул и уселась напротив.

– Вы думаете, что опустошены, а вы просто голодны, – продолжала она на чистом русском языке.

– Вот так все просто, да? – съязвил Матвей.

Кровь побежала по жилам чуть быстрее. То ли выветривался наконец эффект от «ластика», то ли на него потек кромешнический флер.

– Физиология, – с улыбкой сказала русалка. – Она рулит. Почему ее все недооценивают?

Она чуть склонила голову, наблюдая, какой эффект оказывает на «физиологию» собеседника.

Никакого.

Стоило хоть на миллиграмм поднять уровень эмоций – или чего там подснял у него «стиратель», как Матвея заполнили мысли об Ассо. И страх за нее. И любовь к ней.

Он стиснул кулаки. Руки лежали на столе. Ему нечего скрывать.

– Вы поможете мне? – сказал он и сам удивился тому, что голос прозвучал совершенно нормально. Будто он просил ее солонку передать.

– Смотря с чем.

Она растянула гласные в обоих словах, и по его кулакам скользнули ее золотые волосы, прохладные на ощупь.

– С этим не надо, у меня есть жена, – разъяснил Матвей. – Помочь надо с тем, чтобы ее отыскать.

– Сбежала?

На него накатило муторное, тошнотное дежавю. Нельзя было издеваться над Денисом. Тот не в обиде, конечно, и сколько воды утекло, но… Все возвращается, возвращается бумерангом, а бумеранг прямо как серп.

– Она пропала, когда пошла купаться, и… вы же не случайно ко мне подсели, вас наверняка ввели в курс дела.

– Ввели, – подтвердила русалка. Повела плечами, похвалилась грудью и загорелой кожей декольте. – Хотела посмотреть своими глазами, что за полукровка такой, что нашу девушку увел.

– Посмотрели? Давайте теперь к делу.

– Давайте, – согласилась русалка, облизнулась и положила свою руку поверх его кулаков.

Он осторожно высвободился и откинулся на спинку стула.

– Девушка, – сказал он. – Вы не могли бы отправиться к своим и посмотреть, что удерживает там мою жену?

– Торопишься. Зачем? Жена гуляет. Погуляй и ты.

Русалка подняла руки вверх и потянулась, вновь демонстрируя завидную фигуру. На нее глазели все, буквально все в баре. Клиентов вдруг стало намного больше. Впрочем, и правда время ужина. Возможно, к вечеру здесь всегда приток народа.

– Моя жена пресноводная русалка, – скучая, пояснил Матвей. – Ей трудно дышать в соленой воде.

– Ты не уважаешь ее волю?

Да чтоб тебя.

– Я уважаю ее волю. Она страдает. Ее надо выручить. Мне брать акваланг напрокат или что?

Русалка засмеялась.

– Ты же знаешь, что ничего там не увидишь.

– Знаю. Или не знаю. Я не пробовал еще. Вы мне поможете или зачем вы пришли?

Он достал телефон, намереваясь позвонить новому знакомцу-нейтралу.

– Я вам помогу, – сказала красотка, почему-то снова перейдя на вы, – мне надо понять ситуацию.

В синих глазах вспыхнули огоньки.

– Пожалуйста, Матвей Анатольевич.

От неожиданного обращения он даже вздрогнул.

– Пожалуйста, приложите усилия к тому, чтобы переключиться в рабочий режим. Различного рода подозрения в отношении вас существовали, сейчас иной этап.

– Иной этап? – повторил он.

Его собеседница вроде бы говорила по-русски, но ему никак не удавалось уловить смысл.

– Какие подозрения могли быть в отношении меня, что я утопил русалку и теперь призываю ее искать? Что я был с нею жесток и она попросила политического убежища, на всякий случай под водой? Которая ей не пригодна для дыхания!

Кромешница снова покачала головой.

– Я прошу вас перейти в профессиональный режим.

– Я прошу вас пристегнуть ремни и перевести спинки кресел в вертикальное положение, блин. Я вам не пылесос.

– Не уверена, что понимаю вас.

– Момент.

Ему надо успокоиться, тут она совершенно права.

Она махнула рукой, и им принесли запотевшую бутылку минералки и стакан с кубиками льда. Даже налили ему воды, хотя клиенты бара, как правило, обходились без посторонней помощи.

Глава 6

Матвей взял стакан и приложил его ко лбу. День выпал какой-то чудовищно длинный, и конца-края ему не видно.

– Вы кто? – сказал он, вспомнив, что они не представлены. Сформулировать вопрос более вежливо было не в его силах.

Она улыбнулась. Бар, казалось, озарился неземным светом.

– Смотря в каком ключе, Матвей Анатольевич. Я Элени, известная актриса. Певица. Кстати, председатель одного уважаемого кинофестиваля в этом году. Я русалка, это вы видите сами.

– Вы говорите о профессиональных обязанностях и так далее. В этом – ключе – вы кто, Элени?

– В этом ключе я главная от русалок Греции из тех, кто сейчас живет не дома.

– На суше, то есть. Диаспора типа.

– Да.

Матвей отпил воды.

– И вы при этом не смогли добиться от тех, кто живет дома, ответа, зачем им Ассо.

– Я не добивалась ответа, Матвей. Я проверила, она в порядке. Я не думала…

– А сейчас подумали.

– А сейчас подумала.

Он выдохнул.

Перед ней поставили миску с греческим салатом, перед ним – деревянную доску с кефтедес, соусами и зеленью.

– Ешьте, – сказала русалка. – Ешьте немедленно, или вы свалитесь в обморок.

– Я… – попытался возразить Матвей.

– Мне виднее. Поверьте. Ешьте. Десять минут ничего не решат.

Сама она отстранилась, не проявляя интереса к салату, и стала разглядывать собеседника. На то, чтобы понять, сканирует она его или нет и что именно привлекло ее внимание, у него и правда не было сил. Поэтому Матвей, рассудив, что выбора ему не оставили, последовал ее совету.

На столе появилась бутылка красного вина и пара бокалов, но тут уж он покачал головой.

– С меня уже хватит.

– Чай? – не настаивала русалка.

Он кивнул.

Она молча дождалась, пока он поест.

– Вы странный человек, – сказала она потом.

– Я не совсем человек.

– Я знаю. Я вижу.

– Ну, возможно, странность в том, что по мне прошелся eraser. Ваш нейтрал.

– Нет, не в этом… Перестаньте закрываться, я вас не съем. Дайте мне посмотреть.

Матвей поставил чашку на стол, развел руки.

– Что-то не видно?

– Не видно. Не могу понять. Слушайте, хватит.

Она казалась искренне раздосадованной тем, что сканирование не удается, а он не представлял, как на это повлиять.

– Ладно, – сдалась она. – Говорите.

– Моя жена русалка. Обещала помочь полукровке-спасателю, который наплел ей, что хочет произвести впечатление на свою девушку и в конце концов хоть кого-нибудь спасти. Ушла нырять и пропала.

– Вы были против, – подсказала кромешница.

– Конечно, – не стал отпираться Матвей.

– Почему? Это вода, ее стихия. Она русалка.

Матвей вздохнул. Все-таки стремление препарировать его, а не помогать Ассо, неимоверно бесило.

– Она русалка пресноводная, – чуть ли не по слогам произнес он. – Этого парня мы в первый раз увидели. Он не вызвал у меня доверия, моя интуиция взбунтовалась, и я был прав. Какое это имеет значение, скажите мне. Спуститесь, пожалуйста, к своим и посмотрите, что происходит. Если вы всерьез опасаетесь, что я деспот и тиран и жена от меня сбежала во время медового месяца прямо, сенсационно, то спросите у нее – что может быть проще-то! Она вам все изложит сама. Она пресноводная, она говорила, что ей больно дышать в соленой воде, а в море вода соленая. Ей больно. Уже несколько часов ей больно, а вам всем до этого нет никакого дела!

– Перестали закрываться, хорошо, – с удовлетворением отметила русалка, будто бы пропустив мимо ушей то, что он ей излагал. А может, и правда пропустила.

– И что же вы видите?

– Вы ее любите.

Матвей фыркнул.

– Я этого не скрывал.

– Вы это… Неважно. Я вижу, что вы считаете, будто эта любовь взаимна.

– Ну да. Да. У нас медовый месяц. И предложение мне, между прочим, сделала она.

– Я чувствую, чувствую, конечно. Но знаете, она про вас не помнит.

Матвей выпрямился. Потом встал. У него затряслись руки. В ушах бил набат.

– Что?

– Она про вас не помнит, – повторила русалка. Без сожаления, без издевки, констатируя факт.

– Откуда вы можете это знать? Что с ней случилось? Травма? Амнезия?

– Не травма и не амнезия. Это очень любопытный случай. Сядьте, пожалуйста, и давайте без истерик. Когда я шла сюда, я представляла… Не имеет значения.

Она налила еще чаю ему и себе и задумалась. Матвей сел. Это было легко: у него подогнулись колени.

– Когда я появилась тут, я уже все проверила, – сказала русалка. – Я ее видела. Травм не было. Она утверждает, что пришла в гости и останется там еще ненадолго. Ее там не удерживают насильно. У нас это в принципе не принято. Она просто не торопится. Это не вяжется с тем, что говорили вы. Но вы не один это говорите. Мы уже поработали с персоналом отеля, вы заметная пара. Вы на виду. Вы рыжий, она… – Неуловимый жест, показавший, как отличаются кромешники от простых смертных. – И все подтвердили. Потом, опрос этого спасателя. Она не знала. Ее не пригласили.

– Ее заманили.

– Пусть, пусть такое слово. Что это значит?

Русалка вперила взгляд в Матвея.

– Значит, в любом случае ее желательно как-то оттуда вытащить, – сказал он. – В соленой воде ей больно дышать. Если она не помнит меня… она вспомнит. В конце концов, она может быть беременна уже.

До сих пор он не позволял этой мысли проникнуть в четко и ясно очерченную область сознания, чтобы не утонуть в панике, но теперь пришлось открыть и эту дверку.

– Ага, – отозвалась русалка.

Ответила то ли на его слова, то ли на факт, что он «перестал закрываться». Что еще было у него за душой, кроме страха? Да ничего.

– Не волнуйтесь, – сказала Элени. – Один день, пусть даже два, это не опасно.

– Но… почему она меня не помнит? Это что, такой эффект соленая вода производит на пресноводный организм?

– Не изучено.

– Ладно. Зачем она им? Зачем они ее заманивали?!

– Вы видите, я обеими руками за то, чтобы защитить вашу Ассо. Я только должна понимать, что происходит, а я не понимаю. Вы мне не верите?

Матвей пожал плечами.

– В первую очередь вы за диаспору греческих русалок на суше, во вторую – за русалок в воде, и лишь в третью очередь, возможно, вам есть дело до русской туристки, даже если она и русалка на суше.

Элени снова усмехнулась и стала накручивать на палец золотой завиток волос.

– С одной стороны, вы правы. С другой стороны, я большой начальник. То, что русалки в море не открыли мне правды, меня злит. Видите? Это мотивация?

– Мотивация. Мне бы хотелось, чтобы все были поменьше зациклены на полномочиях и даже на правде и больше обращали внимание на людей. Русалок. На индивидуальные потребности. Не на статистику. Не на субординацию. Ассо там больно дышать. Меня это волнует больше всего. Но никак не получается это никому объяснить. Хоть вызывай своих русских русалов на подмогу.

Элени положила ладонь ему на руку, и в этот раз в ее жесте не было особого подтекста.

– Я вытащу ее завтра, – сказала она.

У Матвея сердце подскочило к горлу. Если кромешница говорит так, без всяких уверток, она не лжет. Это укоренено в веках: фейри недоговаривают, лукавят, они могут даже говорить неправду, выстроив для себя мощные логические обоснования того, почему это не неправда, но вот так они не лгут.

– Но теперь вы должны со мной сотрудничать.

– Да.

– Что делает вашу жену такой особенной?

Наверное, он изменился в лице, потому что Элени даже хихикнула.

– Нет, не надо интимных подробностей. Вопрос в том, зачем она понадобилась нашим. Случай уникальный, я такого не припомню.

Матвей закрыл глаза. Где начать?

– Я вам помогу. Фейринет у нас тоже есть. Я в курсе той истории, что произошла у вас в России в прямом эфире. Кромешница лишилась магии. Вы ее получили. Потом все вернулось на круги своя, более или менее. Сейчас ни она, ни вы не отличаетесь от среднестатистических представителей своих видов. Ну… почти. Вы отличаетесь. Не удивляйтесь, вы отличаетесь, но вы не можете этим пользоваться, судя по всему, поэтому не обращайте внимания, живите дальше, все наладится…

– Ее похитили потому, что у нее какое-то время не было магии? Чтобы узнать, как она ее вернула? Она сама не знает, это как иммунитет, это…

– Это первое, самое очевидное предположение. Оно отвечает на вопрос, почему ее не пригласили. Хотя нет, не отвечает, потому что могли бы и пригласить и попробовать изучить…

– Рассмотреть, – вспомнил Матвей. – Этот спасатель, который помог ее заманить, сказал, что они хотят ее рассмотреть. Но когда она была у…

Он осекся.

– У…?

– У того… человека или кромешника, что… осушил ее магию, она потом тоже ничего не помнила. Он стер ей магию вместе с памятью. Неужели они…

– С магией-то у нее все нормально, иначе она бы сразу захлебнулась, – оптимистично заявила Элени, и Матвея передернуло.

Он почувствовал себя так, будто уперся в стену. Облегчение от того, что ему все же сказали что-то определенное – Ассо жива, на первый взгляд с нею все в порядке, завтра ее вернут, – накладывалось на необъяснимость того, что происходит. Его тошнило от того, что он никак не мог ни до кого донести, что она не стала бы вот так бросать его, не заботясь о том, что он чувствует. И не могла взять и забыть его, будто он ничего для нее не значит. Она же выбрала его, предпочла его целой блистательной жизни в мире людей, а ведь перед ней лежало не меньше звездных путей, чем перед этой вот штучкой, например.

– Вижу, у вас появилась новая идея, – встряла Элени.

– Еще одна особенность моей жены заключается в том, что она вышла замуж за меня, – во второй раз за день попробовал разжевать Матвей. – Кромешница, она выбрала не человека, чтобы остаться в мире людей, а меня.

Элени всплеснула руками.

– То есть вы что, ее первый муж? – непритворно изумилась она.

– Да. Я ее первый муж. Первый мужчина и первый муж.

– И через год она… домой?

– Уже меньше чем через год.

Элени вновь окинула его критическим взглядом.

– Не понимаю, – сказала она честно.

– Что ж, вам не обязательно понимать. Я полагаю, такие решения в среде кромешников не слишком часто встречаются, поэтому я и сообщил вам. Вы же спросили.

– Интересно, – признала русалка. – Интереснее, чем я думала. Тогда вопрос, что они с ней сделали, становится более острым.

– Вот именно.

Элени взглянула на него скептически.

– Вам плохо, – заметила она.

– Блестящее умозаключение.

– Вам позвать… eraser?

– Ну уж нет.

– И от вина отказываетесь, – сокрушенно проговорила Элени.

– Да.

– И от меня. Вот зря, кстати. Кромешники относятся к постели легче, чем принято среди людей, ваша жена не обиделась бы.

Матвей не знал, что сказать в ответ на такую незамутненную инаковость. Просто покачал головой.

– Зря. Я б посмотрела, что она в вас нашла, – продолжала Элени уже полушутливым тоном.

– Вы бы не увидели, поверьте.

– Похоже на то.

Он устал. Ужасно устал. И ужасно соскучился. Это было как ночной кошмар, из которого невозможно выпутаться.

– Давайте мой телохранитель проводит вас в номер, – сказала внимательная кромешница. – Вы сейчас свалитесь со стула.

– Я никуда не пойду.

– И я не пойду на дно морское ночью, это неприлично.

– Неприлично? – переспросил Матвей. Ему вдруг стало очень смешно. Похищать иностранных туристок можно, предлагать себя чужому мужу, несмотря на то что у него медовый месяц, можно, но ходить в гости в поздний час – ни-ни.

– Вы странный, – заключила Элени. – Идите спать. Завтра я отправлюсь за вашей супругой, хотя мы ничего не выяснили. Ждите меня завтра утром тут же. На рассвете. Идите, Матвей Анатольевич.