Ольга Которова
Рыжая для бандита

Глава 5

Андрей

Он опрокинул очередной стакан виски и снова уставился на фотографию, где они с женой и сыном были вместе. Это был снимок с новогоднего утренника в детском саду. Сыну тогда ещё было три года. Андрей помнит, как сам одевал его в костюм зайчика. Да что одевал, он полгорода объездил в поисках того самого костюма.

Тёплые и счастливые воспоминания опять надорвали его душу, и та начала кровоточить снова, только рана с каждым разом становится всё больше и больше и никак не зарастает.

Кабинет, где он сейчас сидел, это была единственная комната в доме, где он мог находиться. Андрей даже спал здесь, потому что в других комнатах всё напоминало о них, а особенно их с Дашей спальня, где они проводили бессонные ночи, в которых упивались друг другом без остатка.

Правду ли говорят, что свою смерть чувствуют заранее? Он точно не знал, но отчётливо помнит их последние минуты счастья. Они занимались любовью всю ночь, как будто это их последняя ночь, и им нужно успеть всё. Они тогда были счастливы. Даша постоянно говорила о том, чтобы родить ещё девочку. Она очень хотела маленькую дочку, но её мечте уже не суждено было сбыться.

Андрей резко встал с кресла и шагнул в сторону двери, открывая её с ноги. Прошёл по коридору, минуя пару дверей, и дошёл до той самой, в которую уже не входил целый год. Будто там жило чудовище, которое может причинить ему боль. Так оно и было. То самое чудовище, это было воспоминание, которое его может убить.

Он осторожно положил ладонь на дверную ручку и приоткрыл дверь, сделал пару вдохов и выдохов и шагнул в комнату не дыша. Осмотрел спальню. Здесь всё так и лежит на тех местах с того самого утра, как вышла из комнаты Даша. Здесь до сих пор витает её запах. Он вдохнул поглубже родной аромат, который за год почти развеялся в его воспоминаниях и сердце закололо в груди так сильно, что трудно было сделать вдох.

Андрей медленно подошёл к кровати и лёг на неё, закрывая свои глаза, а в ушах раздался детский смех, который резанул ещё больнее. Это просто невыносимо! Как он прожил целый год и не сдох? Как он ещё может дышать без них?

Мужчина резко открыл свои глаза, одним рывком поднялся с кровати и потянулся рукой к тумбочке, что стояла в изголовье. Открыл её и достал свой коллекционный семизарядный револьвер, который подарил ему Фил.

– Ну что, пришло время сыграть в русскую рулетку? – произнёс это он сам себе, а его голос эхом разнёсся по комнате.

Давно уже он хотел это сделать, но никак не мог собраться с мыслями. А теперь, когда к нему опять пришёл очередной приступ безысходности, он всё-таки решился сделать это. Андрей открыл барабан, вытряхнул все патроны, кроме одного, и защёлкнул цилиндр обратно. Крутанул барабан и подставил ствол к виску. Он всё это сделал быстро, как будто каждый день репетировал. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Сейчас посмотрим, насколько удача любит меня, – снова раздался его гортанный бас, который мгновенно заглушила тишина спальни. Он взял стакан с виски в руку и сделал большой глоток, морщась от горечи напитка.

– Соломон Ганди в понедельник рождён, – начал говорить Андрей старый стишок, который помнил с детства, а затем щёлкнув, спустил курок. Пуля не вылетела. – Во вторник крещён, – продолжил он, снова нажал на крючок, но пули так и не оказалось. – В среду обвенчан, – снова щелчок, но пули там не было. – В четверг покалечен, – он уже сделал четыре попытки выстрелить, но пуля так ещё и не оказалась в его голове. Он оскалился и продолжил считать. – В пятницу болен, – снова нажал на курок, но тщетно. – В субботу помер, – нажал ещё раз, но снова осечка. Значит седьмой раз будет точный. Он набрал в грудь воздуха и продолжил. – В воскресенье отпели, так и жизнь пролетела, считай за неделю. – Он сильнее прижал ствол пистолета к виску, палец упёрся в спусковой крючок. И вот он его шанс! Мужчина замер, нажимая на курок, и…

– Беркут! – раздался мужской голос в спальне. – Брат, не дури! Отдай мне револьвер, – произнёс Фил, и Андрей взглянул на друга. Опять ему не дали закончить начатое. Он сидел и держал ствол у виска, пока друг осторожно не подошёл к нему и не забрал ствол из ладоней Андрея, аккуратно разжимая его пальцы, которые словно окоченели.

– Какого хера ты творишь, Беркут?! – раздался в дверях ещё один мужской голос, и Андрей перевёл свой взгляд туда. Там стояли Доктор и Интеллигент. Видимо, Фил решил притащить всех из их банды.

– Здорово, мужики! Чего припёрлись? Я вас разве звал? – поднял руку Андрей в виде приветствия.

– Что происходит, Беркут? Ты в курсе, что просрал сегодня важную встречу? – послышался где-то за спиной голос Фила и как тот разрядил обойму.

– В курсе, мамочка, – ухмыльнулся тот и обхватил свою голову руками.

– Что, решил прострелить себе чердак?

– Да, только вы опять помешали.

– Брат, – Фил сел на корточки возле Андрея. – Уже год прошёл. Отпусти их. Ты думаешь, Дашке бы понравилось то, что ты сейчас творишь? – мужчина не стеснялся в своих выражениях говорить о покойной жене друга. Если бы это сделал кто-нибудь другой, то Андрей бы точно проломил ему голову. Но не Филу. У друга был иммунитет на такие разговоры. И тот, видимо, именно сейчас решил им воспользоваться.

– У неё сегодня был бы день рождения.

– И ты решил его отметить своей смертью?

– Не плохой был бы подарочек, – усмехнулся тот и встал с кровати.

– Значит, так! Сегодня ты приводишь себя в порядок, а завтра я тебя запишу к психологу.

– Чего? – вылупился на него Андрей. – Какой нахер психолог? Я тебе что, баба, что ли?

– Баба не баба, а чердак твой нужно почистить, а то боюсь, я в следующий раз не успею твою руку от виска убрать.

– А вы что припёрлись-то все, я не понял? – заорал на мужчин Андрей.

– Проведать тебя пришли и, видимо, вовремя, – сказал Доктор. – Пожрать тебе принесли, – показал тот глазами на пакеты в своих руках.

Мужчины спустились на кухню и расселись все за столом. Каждый из них боялся что-то сказать Беркуту. Боялись начать разговор, и все молча смотрели на него, выжидая нужную минуту.

– Ладно, рассказывай, – произнёс он, смотря на Фила.

– А что рассказывать? Контракт твой увели. Жора не смог уговорить, чтобы они подождали ещё денёк и дождались начальника фирмы, который уже неделю бухает. Ты, кстати, когда на работу возвращаешься?

– Не знаю, – проговорил Андрей и откупорил бутылку пива.

– А курить-то давно начал? – кивнул Доктор в сторону самокрутки, в которой была скручена травка.

– Недавно, – пробубнил Андрей себе под нос и впился в горлышко бутылки, как в последнюю надежду, отпивая пивной напиток.

– Может, с тобой сегодня остаться?

– Так! – заорал Беркут. – Вы уже меня заебали все! Даже сдохнуть, сука, спокойно не даёте! Я вам не ребёнок и не баба кисейная, чтобы со мной нянчится. Может, жопу мне ещё подмоете? Валите нахер отсюда! Надоели.

– Мы сейчас уйдём, а ты продолжишь свои игры, – сказал Интеллигент, который всё это время молчал.

– Не начну.

– Слово даёшь? – взглянул на него Фил, заглядывая в помутневший пьяный взгляд.

– Вали нахер, а! Я что, отчитываться перед тобой должен?

– Беркут, блядь! Я что, с тобой в шутки играю, что ли? Взрослый мужик, а ведёшь себя как сопляк прыщавый. В русскую рулетку он решил сыграть! Ты ещё камень на шею привяжи и в речке утопись! – орал на него друг, но тому было по барабану, что ему говорят.

– Съебните уже в туман! Всё нормально со мной будет.

Друзья ещё немного посидели у Андрея. Фил его уговорил, чтобы тот сходил к мозгоправу, потому что не может больше смотреть, как убивается друг, и тот согласился, чтобы только от него отстали. Когда он остался один, голова опять начала болеть, и появлялись мысли, которые затуманивали разум. Он включил погромче музыку, взял очередную бутылку с виски и ушёл к себе в кабинет. Только там он мог хоть немного расслабиться и забыться.

Андрей попытался уснуть, но сон не шёл. Сунув в зубы сигарету, он вышел на балкон, который выходил на задний двор его дома. За территорией дома давно уже никто не ухаживал. Газон полностью зарос, на клумбах, где раньше были красивые цветы, остались только одни сорняки.

Он сделал затяжку поглубже и выпустил пару колец дыма. Сколько он ещё сможет прожить вот так вот, выживая изо дня в день? Сколько он ещё может мучиться от тоски, одиночества и бессилия? Каждый день подобен пытке. Он даже спать последнее время не может, потому что снятся они. Снится его счастливое прошлое, которое осталось где-то там, позади, а впереди только пустота, которая превращает его опять в того же зверя, от которого однажды спасла его Даша.

Кто-то сказал, что мужчины не плачут. Чушь это всё. Мужчины плачут, и ещё как. Их слёзы не видны, потому что они внутри. Их сердце обливается горькими слезами, когда они теряют свою жизнь и надежду на возрождение. Кое-как он смог уснуть, но спал недолго. Опять те сны, которые, как плёнка на повторе, крутятся, снова и снова показывая один и тот же кадр.

Андрей встал с кровати и посмотрел на свои наручные часы. Было пять утра. Он пошёл в душ, смывать прошлый день. От горячей воды краснела кожа, но он не чувствовал боли, потому что был мёртв. Горячий кофе обжёг горло, но ему было всё равно. Он взял пачку Мальборо и вышел на улицу, садясь на крыльцо. Начало мая. Солнце с утра уже жарит, птички поют, небо голубое, трава уже полностью приобрела зелёный цвет. Везде жизнь идёт, а у него она застыла.

Выдыхая сигаретный дым, его внимание привлекли открывающиеся автоматические ворота забора. Есть только у одного человека пульт от этих ворот, и он единственный, кто так часто его навещает. Чёрный BMW Фила въехал на территорию дома и остановился около гаража. Заглушив мотор, из машины показался и сам Фил, который был одет в чёрные джинсы и чёрную футболку. В холодные времена года к этому комплекту прилагается ещё и кожаная куртка. На руке поблёскивают мощные золотые часы, которые Фил выиграл в драке у одного братка, ещё много лет назад, когда они были никем. В том бою Фил получил ножевое ранение, и ему порезали щёку. И теперь у него на пол-лица красуется шрам от скулы до виска. Мужчина подошёл к Андрею и молча сел около него, беря из пачки сигарету.

– Как дела? – спросил тот, прикуривая.

– Как видишь, пока живой.

– Рад это слышать. От тебя хоть сегодня не воняет, как вчера.

– Хм… – хмыкнул Андрей и отвернулся от друга. – Что припёрся в такую рань? Или пас меня возле дома?

– У нас на девять утра доктор.

– Что за доктор? – взглянул на него удивлённо Андрей.

– Психолог. Забыл?

– Твою ж мать! Ты серьёзно? – Беркутов провёл своей пятернёй по волосам, приглаживая их, и взял в руки очередную сигарету.

– А похоже, что шучу? Сходи один раз. Не поможет – я отстану от тебя и делай, что хочешь. Можешь опять в свою рулетку поиграть, я даже патрон в барабан сам тебе положу.

– Смерти моей хочешь? – усмехнулся тот и выпустил сигаретный дым изо рта.

– Я – нет, а ты вот да. Надоело уже нянчиться с тобой.

– А я тебя и не прошу. Сам могу разобраться, что мне делать. Не маленький, скоро уже сорок, как-никак, – и он затушил сигаретный бычок о землю, притаптывая его ногой.

– Ты – нет, а я просто не могу позволить тебе руки на себя наложить. Мы столько с тобой прошли вместе, и если бы мне кто сказал, что ты в свои тридцать семь лет захочешь на себя руки наложить, я бы его к чёрту послал.

– Ладно, хватит трепаться. Кофе будешь?

– Наливай, – проговорил Фил, сплюнул слюну и, вставая со ступеней, прошёл в дом.

Сварив кофе, Андрей оделся, и они поехали по адресу, где им был назначен сеанс у психолога, которого Фил расписывал как господа бога. Ну, посмотрим, что там за специалист такой, который помогает словами излечиться от ненужной хвори.

Глава 6

Виктория

Или мне кажется, или я сошла с ума. После того, как Артём нас с сыном подвёз до дома, я стала повсюду видеть его машину. Может это, конечно, только из-за того, что все мои мысли только о нём? Я даже стала опасаться ходить по улицам, а вдруг опять покажется эта машина со своим хозяином и он заведёт свою шарманку про то, что хочет всё возобновить.

Даже звучит смешно. До сих пор помню, что он мне тогда сказал, когда я объявила о своей беременности. Как сейчас помню. Я несколько дней чувствовала недомогание, и в один из дней мне на глаза попался календарь, где я вычёркивала дни месячных. Только тогда я поняла, что у меня задержка. Было страшно делать тест. Я долго сидела и просто его гипнотизировала своим взглядом, а потом сделала тест дома, и он оказался положительным.

Даже сейчас я помню те чувства, которые у меня возникли. В первую очередь это был страх и вопрос: «А что теперь?» Ведь на тот момент я и понятия не имела о детях, и что с ними нужно делать. Меня никто не учил, что я когда-то могу забеременеть, да я и не думала об этом. Я мечтала окончить школу, которая у меня на тот момент была в приоритете, и поступить в институт. Ну и, конечно же, со временем обзавестись семьёй, где моим мужем будет Артём, и только потом уже думать о детях. А всё получилось наоборот. Что стояло самым последним в моих планах, перешло в первые ряды. Я ужасно боялась рассказать родителям и пошла к нему. К тому, кто, как я думала, меня поддержит, ведь он как-никак принимал своё участие в том, что так получилось.

Но реальность оказалась совсем другой, не той, какую я себе представляла в своих мыслях. Я на дрожащих ногах пошла в дом Беловых. Долго стояла около ворот и думала, как зайти и рассказать всё это. Но, постояв минут пятнадцать и обдумав всё за и против, я всё-таки сделала шаг. Ведь назад ничего уже не вернуть, и я беременна, а Артём должен об этом узнать. Я думала, от моей новости, он как минимум задумается о происходящем, и мы вместе решим, как поступить. Но я очень в этом ошибалась.

– Артём, мне нужно с тобой поговорить, – произнесла я, заходя в дом, а сама в это время вся дрожала от страха так, что даже язык заплетался.

– Говори, ягодка, что случилось? – Артём сразу же увидел моё состояние и взял в свои руки мои ладони. – Вика, ты вся дрожишь.

– Я… я… я беременна, – еле выдавила из себя эти слова, а в ушах всё зазвенело и дышать становилось всё труднее.

– Что? Ты шутишь? – он с удивлением и неверием посмотрел на меня. Я очень даже понимала его эмоции. А каково мне было это узнать?

– Нет! – замотала я головой из стороны в сторону, смотря прямо ему в глаза. А вот его следующие слова привели меня в ступор. Никак я не ожидала от него такое услышать. От кого угодно, только не от него.

– Если беременна, то уж точно не от меня! – прорычал он мне в ответ и отстранился от меня.

– Что? – эти его слова я запомнила на всю оставшуюся жизнь. Они до сих пор мне в кошмарах снятся.

– Я всегда предохранялся, а это значит, что точно не от меня. – Я ещё раз попыталась ему возразить, но он стал орать на меня. На его вопли, которые были слышны даже на соседней улице, прибежали его родители, которые начали тыкать в меня пальцем и говорить, что я специально это придумала, чтобы женить на себе их сыночка. А потом сказали сделать аборт и оставить их семью в покое, а если буду доказывать своё, то мне и моим родителям не поздоровится.

Я тогда из дома Беловых выбежала вся в слезах, соплях и униженная с ног до головы. Домой идти боялась. Стыдно было смотреть родителям в глаза, а ещё больше я боялась, что они мне могут сказать. И все мои страхи были не зря. В тот день я увидела настоящие лица людей, которых называла своими родителями и которых считала самыми близкими на всём белом свете. Это как говно весной из-под снега выходит, когда он тает, начинает вонять и своей вонью напоминает, что это на самом деле говно, а не конфетка. Так и тут получилось.

Вся доброта и любовь моих родителей в один миг исчезла, и передо мной показались совсем чужие люди, которые не знали ни жалости, ни пощады. В тот день отец первый раз поднял на меня руку. Сначала он дал мне пару раз по лицу, а потом схватил ремень от маминой сумки, который висел на вешалке, и избил меня им. А мама просто стояла рядом и молчала. И когда отец закончил и швырнул меня в комнату на пол, мать принялась убивать меня словами.

Всю ночь не спала, провалялась в слезах и соплях. На теле выступили синяки от побоев. А утром, когда немного успокоилась, ко мне в комнату зашёл отец и сказал, чтобы я собирала свои вещи, так как через пару дней перееду. И так всё совпало, что в то время я уже сдала все экзамены, и оставалось только получить аттестат, за которым я не пришла на торжественную линейку, а который мне принесла мать. Она не позволила идти мне позориться, потому что всё лицо было опухшее от слёз, а тело покрывали синяки.

Они мне купили билет в один конец, в руки положили расписку на квартиру и ключи от моего нового жилья. И вот после этого у меня и началась весёлая самостоятельная жизнь. Я никогда не могла понять, как один неправильный поступок или решение могут перевернуть твою жизнь с ног на голову. И именно в тот момент, в момент одиночества , с ещё нерождённым сыном на руках и с множеством мыслей в голове, вот тогда я поняла, что это такое жизнь. Она мне открылась во всей красе.

– Мам, а ты за мной во сколько сегодня придёшь? – поинтересовался Никита, когда мы уже подошли к дверям школы.

– После работы, – ответила я ему и поцеловала сына в щёку.

– Хорошо, пока! – сын пошёл в здание, а я смотрела ему вслед и думала о том, как же быстро растут дети. Вот, кажется, совсем недавно он родился, был таким крошечным, что было страшно до него дотронуться. Через какое-то время мы пошли в садик, а сейчас он уже в пятом классе, и кажется таким большим, самостоятельным и взрослым. Иногда так и хочется закричать: «Остановите время хоть на чуть-чуть, чтобы насладиться моментом!»

И когда сын скрылся за дверью школьного здания, я развернулась и пошла на работу. Но далеко мне уйти не дали. Около меня резко остановился чёрный внедорожник, тот самый, который меня преследовал в моих мыслях. Я взглянула на автомобиль и сквозь стекло увидела улыбающегося Артёма. Он, как всегда, выглядел потрясающе. Иногда складывается такое ощущение, что с утра он не сам одевается, а его собирает команда стилистов. Ну нельзя же выглядеть так прекрасно с самого утра.

– Ягодка, садись, довезу до работы, – предложил Артём, опуская стекло, и улыбнулся мне из салона автомобиля. Он был довольный как кот, объевшийся сметаны.

– Спасибо, я сама могу дойти, – и тут всё произошло так быстро, что я даже не успела никак среагировать.

Артём вышел из машины, открыл передо мной переднюю дверь и, как тряпичную куклу, запихнул меня в машину, пристёгивая ремнём безопасности. А когда я только пришла в себя и поняла, что он сделал, мужчина уже садился рядом и заблокировал двери автомобиля.

– Мы вроде уже с тобой говорили по поводу встреч. Или ты не помнишь?

– Помню, только я не давал на это своё согласие.

– Ах, у тебя ещё и согласие надо спрашивать? Может тебе напомнить, как мы расстались? Ты вроде тогда всё сказал. – Я посмотрела на мужчину, который был спокоен как удав. Он сидел, следил за дорогой и делал вид, будто меня не слышит. А я вот в его присутствии не могла сдерживать себя в руках.

– Я помню. А ещё прошу прощения за это. Мы были молоды и наделали много глупостей.

– Ну да. А сейчас ты что от меня хочешь? Неужели всё исправить?

– А если это так, не простишь меня?

– Нет! – резко ответила я и отвернулась к окну. От злости тело ходило ходуном. Никогда бы не подумала, что Артём способен всё решать за чужих людей. А раньше ему было не наплевать на моё мнение. Сильно он изменился за двенадцать лет и, видимо, не только внешне. Своим поведением он пугал и давал задуматься о том, на что он ещё способен.

– А если я докажу, что изменился?

– Нет, Артём, не изменился. Если только стал ещё хуже. Я тебя прошу, отстань от нас с сыном. Найди себе другую, нормальную девушку без детей и катай её на своей машине, и делай всё, что хочешь, но от нас отстань, – почти умоляющим голосом проговорила я ему.

– И всё-таки я докажу, что изменился! – на его слова я только промолчала. Очень не хотелось с ним спорить, а ещё лучше, если бы он исчез. Но, видимо, моё желание было неисполнимо. Больше всего я боялась последствий, которые может принести этот мужчина. Не факт, что он не исчезнет из моей жизни, когда сын узнает о нём, и они подружатся. Тогда в этот раз будет больно не только мне, и я должна предотвратить это знакомство. Чего бы мне это ни стоило.

– Приехали, – произнёс он и остановился около моей работы.

– Спасибо. И пока! – не слушая, что он мне скажет, я открыла дверь автомобиля и вышла, быстро прибавляя шаг в сторону здания.

Зайдя к себе в кабинет, я рухнула в кресло и начала глубоко дышать, в надежде, что страх, паника и злость от меня уйдут. И только когда выровняла дыхание, я почувствовала себя лучше. Встав с кресла, я распахнула посильнее окно, впуская утренний прохладный воздух в свой маленький кабинет и налила себе чашечку кофе. Капнула пару капель валерьянки в кружку и села в своё удобное кресло в надежде расслабиться, а то работать точно спокойно не смогу. Времени было без пяти девять, как в мой кабинет постучались.

– Войдите! – проговорила я и, не смотря на пациента, продолжила заполнять бланк посещения. – Пожалуйста, присаживайтесь. Дайте мне минуту, и мы начнём. – Клиент молча прошёл в кабинет и сел в кресло. Всё это время я на него не смотрела. Знала только, что на сеанс записан некий Беркутов Андрей Александрович. Как только закончила с бланком, я подняла свои глаза, чтобы посмотреть на мужчину, и так обомлела от увиденного, что даже дар речи пропал.

– Вы? – с удивлением я смотрела на него, а он, видимо, не понял, почему я так на него среагировала.

– Я, – подтвердил он. – Это у вас что, приветствие такое или что? – непонимающе мужчина осматривал меня.

– Вы меня не помните? – смотря на Беркутова, казалось, что он явно был чем-то недоволен.

– А должен? – он ещё раз внимательно на меня посмотрел, напрягая свои извилины в надежде, что хоть что-то вспомнит, но, видимо, у него ничего не выходило.

– Вы меня чуть не сбили на прошлой неделе.

– А-а-а… Лиса-хамка! – с усмешкой произнёс он и расслабился, а моя утренняя злость, которая почти прошла, опять начала расти с силой цунами.

– Вы мне уже и прозвище дали, да?

– И мне кажется, оно вам очень идёт, – с улыбкой на лице проговорил тот.

– Вы точно хам! – вынесла я ему свой вердикт.

– Это я хам? – он скрестил руки на груди, удобнее устраиваясь в кресле и, кладя ногу на ногу, произнёс. – Если меня не подводит память, то это вы на меня наехали с обвинениями.

– Я-то только с обвинениями, а не на машине вас переехала.

– Но не переехал же. Вы вон какая сидите, красивая и здоровая, да и язычок у вас на месте.

– Так! – стукнула я ладонью по столу. – Я прошу вас, обратитесь к другому психологу, я с вами работать не смогу, – посмотрела я на своего пациента, но он, похоже, был не согласен с моими выводами и уходить не собирался.

– Что именно вас не устраивает во мне, как в пациенте?

– У нас с вами вряд ли получится правильный диалог и дальнейшая работа.

– А мне кажется, у нас уже диалог получился.

– Вам это только кажется.

– Я хорошо заплачу, если мы начнём работать.

– Вы беспокоитесь за моё финансовое положение? – я внимательно на него посмотрела.

– Вы же мать-одиночка, и я думаю, вам не помешает пара лишних купюр в кошельке.

– Откуда вам знать, кто я?

– Если бы я не знал о вас ничего, я бы к вам не пришёл. – И тут у мужчины раздалась телефонная трель, которую он не проигнорировал. Беркутов разговаривал недолго, и почти все его слова это был блатной матерный лексикон. И вообще, этот мужчина нагонял страх. А больше меня пугали его глаза. Всё это время я только один раз в них взглянула, и мне было этого достаточно, чтобы понять, кто он на самом деле.

– Виктория Романовна, – обратился он ко мне. – Простите, но я должен идти. На работе возникли кое-какие неотложные дела. – И, не дожидаясь моего ответа, он вышел из кабинета, оставляя после себя аромат одеколона, которым пропитался кабинет, и звериную энергетику, от которой становилось не по себе.

Знал ли этот мужчина, кто я такая, когда шёл ко мне на приём? Если да, то зачем так искусно притворялся, что видит в первый раз? И что у него за проблемы такие, что пришлось обратиться к психологу?

Беркутов ушёл из моего кабинета, оставив множество вопросов. Я никогда не видела подобных мужчин. Он словно выкован из стали. Крупное мужское телосложение говорило о том, что он много времени проводит в спортзале. А его татуировки, которыми были покрыты руки, говорили, что он был в местах не столь отдалённых за какие-то «заслуги». Такие татуировки я видела на руках нашего соседа, дяди Вани, когда он вышел из тюрьмы. Мне отец запрещал с ним здороваться и подходить к нему близко. А я ребёнком не понимала вражду отца к этому мужчине. Он мне не казался каким-то злым или плохим, наоборот, он был дружелюбный, несмотря на его отталкивающую внешность.

Вот и по Беркутову Андрею Александровичу было видно, что он не из простых работяг. Таких, как он, я всегда обходила стороной, если встречала на своём пути. Может он и не плохой, но от него веет чем-то холодным и опасным. Не удивлюсь, если вся его жизнь – одна сплошная опасность.