Ольга Коротаева
Двойной Вася без сахара
Глава 23. Василиса
Ох, как же прекрасно быть мужиком! Нет, женщиной тоже хорошо. Но… когда ты соединяешься с кем-то, скручивается в клубок, объединишься, кувыркаешься… хо-ро-шо… В любом теле! В мужском или в женском, неважно!.. Нет, важно! Важно – с кем.
Тяжело посмотрела на своё собственное лицо и улыбнулась: глазки Василий закатил, губки, распухшие от моих поцелуев, приоткрыл, дыхание рваное, по телу всё ещё проходят последние угасающие судороги. О, да, милый! Я помню, как это. Теперь и ты знаешь, чем женский оргазм от мужского отличается! На собственной шкурке.. э… ну, вагине… моей… А, ладно! Какая разница?! Хо-ро-шоооо!
– Знаешь, Вась, – хрипло проговорила я, – даже если не удастся вернуть наши тела… Кажется, я готова остаться в этом. Но при одном условии… И мне кажется, тебе оно не понравится.
– А-а? – осоловело после трёх подряд оргазмов промямлил Василий. – Чего сказала?
– Сказала, что если будешь со мной, идиот, – раздражённо рявкнула я, – то согласна даже в этом тебе остаться!
Личико моё… то есть Васино перекосилось. Глазки зажмурил, по щекам слёзки. Чертыхнулась: он же беременный, а я на него ору! Погладила по голове:
– Ну прости, прости! Не хотела кричать. Просто я тебе признаюсь, а ты… как всегда!
Вася заныл ещё сильнее. Размазывая слёзы по щекам, рыдал, как ребёнок, что-то пытался сказать, но лишь всхлипывал. Я снова выругалась и, скрипя зубами, гладила Васину узкую спину… А внизу снова пошевелилось. Опять?! Да сколько можно? А рука моя… босса… уже оглаживала Васькины ягодицы, проникала между ними, скользила по влажной ещё промежности.
Всхлипы Васи перешли в стоны, я перевернула своё… его… ох, мозг ушёл в отпуск и вывесил на маковке белый флаг с красным крестом! Какой же Вася красивый! Я красивая… Сама в себя погружаюсь ведь. Хо-ро-шо… и странно. И плевать!
– Люблю тебя, – шептала я, тараня Васино лоно, нависая над ним, ощущая цепкие ноготочки на пояснице, – себя… тебя… всех! Ох! Как же клёво!
Пик настиг жаркой волной, и я снова излился в своё… Васино тело. Эмоции бурлили через край, щекотали пузырьками шампанского, щекотали новогодней мишурой. Да, пусть всё останется как есть! Я, Вася и наш ребёнок! Какая разница, кто в чьём теле?
Вася подо мной извивался, постанывал. Грудь колыхалась, поддразнивала, так и хотелось снова прильнуть к соску жадными губами, но нижний друг объявил тайм-аут, а вот Вася был… была… – а, чёрт! – не против продолжения. Я зависла над Василием и, любуясь влажным блеском его глаз, хрипло проговорила:
– Кажется, я вас люблю…
Вася, тяжело дыша, привычно скривился и хмыкнул:
– Васёк, тебе не кажется, что официальность в данной позиции Касасутры противопоказана предписаниями медиков? И вообще! Мы давно на «ты» перешли.
– Нет, – глупо улыбнулась я и, опустившись к лону Василия… ох! Моему? Нервно хихикнула и проговорила: – Кажется, я ВАС люблю! Тебя и малыша…
И поцеловала живот Васи. Он снова всхлипнул и простонал:
– Ну вот! Я опять реву! Васька, достало! Если ты готова остаться в мужском теле, я тебя понять могу. Сам бы не отказался! Но в женском… Это жесть! Как вы бабы с ума поголовно не посходили? С такими перепадами настроения! А эмоции? А ощущения от секса?! Да я вообще не понимаю, чего вы все сопротивляетесь… Будь я женщиной… ох я уже женщина! Короче, трахался бы с утра до вечера! Вам же даже стояк для этого не нужен. А множественный оргазм? Это же вынос мозга! Нет, если постоянно получать такой кайф, наверное, точно свихнусь… – Он посмотрел так жалобно, что сердце дрогнуло: – Как вы справляетесь?!
– Всё просто, – улыбнулась я. – ТАК бывает только с одним человеком, понимаешь? Не со всеми. А с тем, кого любишь.
Василий завис на пару минут. Лишь глазками хлопал, да рот беззвучно открывал, как рыбка золотая. Ох, уже этот ротик! Попробовать, что ли, как Василий любит, погрузиться в него, пока я с такого ракурса? Кажется, мне действительно нравилось быть мужчиной…
– Я что? – наконец обрёл Василий дар речи. – Втюрился?!
Глава 24. Василий
Втюрился?! Если бы я не лежал, то упал бы точно. И в голове сразу такая каша, просто не знаешь, за что хвататься! Но по всему выходило что да. И не втюрился, как подросток, а по-настоящему влюбился. Причем не просто по уши, а с макушкой и пятками. И вдруг так легко сразу стало! Словно меня за шкирку подвели и ткнули носом в очевидное, невероятное, но очень приятное… Ой! Я стихами опять заговорил? Как с соседкой, любовью бывшей, своей? Ну, все, это, так сказать, последний рубеж.
– Васенька, а тебе нравятся отвратительные стихи непризнанного литератора? – поинтересовался на всякий случай.
– Если они страшные, такие же, как твои маски, то… да, я их уже обожаю! – и меня ласково поцеловали в макушку. – Думаешь, нужно ехать к этому Мух, Мах… этому торгашу магическими ХУ? Я вроде как к тебе, в смысле к телу привыкла…
– Давай съездим! – решил я. – Зря, что ли, Эдуарду праздник испортили.
Васенька помогла подняться. А я понял, что значит трудно собрать ноги в кучу. Страстная у меня девочка, то есть… А, какая разница! Моя, в общем, Василиса. А если ничего не получится с обменом телами, мы никому не расскажем. Зато супружеская жизнь станет интереснее. Ох ты ж! Да я как честный беременный женщин просто обязан после такого предложить руку и сердце.
– Васенька! – от моего истошного крика Василиса даже рубашку застегивать перестала, – Выходи за меня! То есть женись на мне! Черт! Будь моей! Официально и со всеми штампами! Вот! Так кольцо… где кольцо?!
Похлопал по своим… то есть Васиным карманам. Что ж я так не подготовился? Ну хотя бы на колено встану!
Вася басовито хохотнула и кинулась меня поднимать.
– Согласна! – хрипло ответила она. – А кофточку-то надень. Никогда бы не подумала, что вид собственной груди так заводит.
Ого, пятый раз! Я игриво-выжидающе глянул на Васеньку, но мне всучили кофту. Ладно сначала этот Мих-Мах. Для очистки совести.
Хоромы Эдуарда, наконец обнаружив выход, мы покинули минут через пятнадцать. Снежок вкусно похрустывал под ногами, я плотоядно посматривал на него, но суровая Василиса не дала мне расширить свой гастрономический список. И за руль села сама. Осваивается потихоньку. До Мих-Маха мы доехали быстро. Практически за час. Удивительно, на его магазинчике, в дебрях промзоны, мигала неоновая вывеска «Открыто»…
Глава 25. Василиса
Василий поднял руку:
– Хао, Маха!
У старика-азиата от удивления лицо вытянулось почти до европейских стандартов. Босс тут же исправился:
– Нихао, Маотай!
У того бутылка со спиртным, видимо с этим же названием, выпала, а глазки вытаращились так, что мужик стал похож на милого панду. И побелел так же. Ткнул в мою… то есть, босса грудь пальцем и просипел на чисто-русском:
– Снегурочка?
– Ага, – нехорошо улыбнулся Вася и в мгновение ока скрутил толстяка так, что тот лишь по полу хлопал ладонью, да верещал. Босс посмотрел на меня и самодовольно добавил: – Гурочкой в своё время работал лет пять! Гурчиком… Гуровал вольников после армии… То есть, тренировал.
– Я поняла, – умильно улыбнулась я, любуясь красавцем… то есть, боевой красавицей на коне… Ой, на толстяке. – Очень круто! Ты мой герой! Но, может, отпустишь колобка? Дядямороз говорил, тот низенький… – Покосилась на пищащего мужчину и торопливо добавила: – И чернявый! И зовут Мих… Мах…
– Махмаил? – пискнул толстяк. – Он в подсобке! Духов вызывает…
– Ну так мы уже идём! – ухмыльнулся Василий.
В подсобке было темно, на увешанных всяким барахлом стенах танцуют отблески свечей, в нарисованном на полу кругу по-турецки сидит чернявенький мужичок, да мантры низким голосом завывает. Василий крикнул:
– Концерт окончен! Духам расходиться по домам – время позднее, баиньки пора! А тебя, чернокнижник долбанутый, я попрошу остаться!
Мужик взвизгнул тоненько, да просился опрометью к выходу, но я его живенько схватила, да над полом приподняла. Удивившись очередной раз силушке босса, рыкнула как можно страшнее:
– Тебе приказали остаться, нам жертва для одной магической процедуры нужна! Думаю, волшебный ХУ твоей кровью оросить и посмотреть, что выйдет!
Чернявый пискнул и изобразил обморок, – качественно так притворился: весь обмяк, глазки закатил, язык высунул.
– Молодец, Васёк! – одобрил босс. – Успехи делаешь! Так пойдёт – буду тебя к должникам отправлять на вынос тел. А лучше – к конкурентам!
– Отправлять ты специалист, – нежно улыбнулась я и тряхнула Махмаила: – А ну, говори, ты продал Эдуарду эту волшебнутую вещичку!
Василий деловито из сумочки выложил остатки Ху. При виде расколотого елдака, Махмаил оживился, резво выкрутился из моих рук и вперевалочку подошёл к боссу. Окинул взглядом, хмыкнул:
– О, так вы с благодарностью! Ух, напугали.
От такой наглости даже дар речи отнялся… у босса. Что случалось крайне редко, так что мужик явный специалист своего дела. Осталось выяснить какого. Махмаил быстренько осмотрел осколки и кивнул:
– Правильно всё сделали! А теперь главное не трахайтесь больше. И живите подальше друг от друга! Лучше вообще на разных континентах! Тогда останетесь так до конца своих дней.
– До конца дней? – схватившись за щёки, ахнула я.
Вася махнул:
– Не кипишуй! – Посмотрел грозно на довольного мужика: – То есть, если мы будем жить вместе и… это… совершать частые половые сношения, то есть шанс, что всё вернётся на круги своя?
– Не то, что шанс, – недовольно нахохлился Махмаил. – Так и будет! Это же магия! Надо соблюдать правила. – С улыбкой погладил животик босса: – Малыш родится крепеньким и здоровеньким! Уж это я гарантирую…
– Гарантия сколько действует? – грозно уточнил босс и хлопнул нахала по руке: – Смотри, столько же будет и твоя жизнь длиться! Уж это я гарантирую!
Махмаил снова побелел и, закатив глаза, брякнулся набок. Я восхищённо покачала головой, а босс ехидно пнул его в бок:
– Тебе бы актёрское мастерство преподавать… нашим футболистам! Глядишь, все кубки притащили бы на родину!
***
На следующей неделе босс повторил своё предложение руки и сердца. И теперь всё было правильно: шикарный ресторан, – Василий снял его весь, чтобы нам никто не мешал! – свечи и скрипач. А ещё кольцо с бриллиантом! Ох, и пришлось побегать по столице, чтобы найти колечко двадцать второго размера с брюликом в пять карат! Увидев цену данного украшения, мне захотелось проделать любимый номер Махмаила: брякнуться и высунуть язык, но делать этого не стала. Я теперь глава успешной компании и обязана вести себя соответствующе… репутации босса. А вот это было просто ужасно.
Впрочем, босс в первый же рабочий день ворвался в мой… наш кабинет и, снимая с себя ленты туалетной бумаги, материл на чём свет стоит каких-то куриц. Через полчаса непрерывного потока с живописными образами я поняла, что его зажали в туалете девчонки из айтишного отдела. Они ещё в первые дни меня травили, думая, что босс со мной кувыркается. Но теперь-то кувыркается, поэтому уже не так обидно… тем более, что работали они после пламенной речи босса ещё от силы десять минут.
Но это в прошлом. А сейчас мы сидим напротив друг друга. Играет тихая музыка, за огромным панорамным окном подмигивает ночной город, мои ладони обхватывают маленькие ручки Василия, и он надевает мне колечко. Моргаю часто-часто: как бы тушь не потекла! А потом Вася приглашает на танец, и мы спорим, кто будет вести. Н каблуках, – а туфли сорок шестого размера нам сделали лишь на заказ! – я выше босса на две головы, но сдаюсь, конечно… Пусть ведёт! Василий в чёрном смокинге и короткой стрижкой, – ах, мои прекрасные крашеные локоны! – смотрится просто сногсшибательно! В ритме танца неуклюже сбиваю скрипача, тот матерится и шарит по полу в поисках вылетевшего инструмента: глаза у парня завязаны. Босс клялся, что выбросится из вот этого окна, если кто-то увидит его в платье и накрашенным!
