Ольга Гусейнова
Это не конец света
Глава 13
Вот уже седьмые сутки мы добирались до Сантарина. Или не торопились, или свободные забрались далеко от Санроса. Я довольно близко сдружилась со всеми членами команды. Даже вечно чем-то недовольный и придирчивый Корт Си стал относиться ко мне вполне сносно, получив в подарок свой портрет и отведав блюд, которые ему нравились. Мужчины к пищевому автомату даже не подходили, сразу «кастрюли» проведывали.
Честно сказать, я старалась. Готовила много вкусной еды, особенно когда дело доходило до предпочтений Интарро. Ведь не зря же бабушка говорила: желудок гораздо больше сердца, и путь к нему прямой. А от желудка до сердца совсем недалеко тропку прокладывать. Тем более что я соскучилась по нормальной жизни, по возможности творить, будь то холст или кухня.
Через неделю после памятного разговора я провела бессонную ночь, полную раздумий и тревожных мыслей, и пришла к выводу, что хочу остаться с Интарро. Хочу, несмотря на все, что случилось со мной по его вине. Более того, поразмышляв, пришла к выводу, что мутация – это возможность начать жизнь с чистого листа. Ведь пути назад все равно нет. Пришлось бы десять лет провести на Рое. Очень сомнительно, что отец смог бы вытащить меня раньше. Скорее всего, просто сразу похоронил. А благодаря Интарро у меня будет семья, дети… Согласна даже на маленьких ящерков, которые у нас получатся, ведь они будут моими. Новая и, надеюсь, интересная жизнь, наполненная смыслом, а не скитания по просторам Вселенной.
Я все время внимательно приглядывалась к Интарро и открывала новые черты его характера. Сложного, чего уж тут. А благодаря душевным посиделкам за кухонным столом все больше узнавала о планете, где буду жить, и о расе сантари. Мое любопытство получило всестороннюю поддержку экипажа.
Интарро при любой возможности касался меня, брал за руку, встречал и провожал… Вообще следил, чтобы я хорошо питалась и отдыхала.
В один из таких моментов я поняла, что привыкаю к обществу Интарро и сама с нетерпением жду новой встречи и ощущения его рук на своем теле.
Я чувствовала, что напряжение копится в нем, растет с каждым днем, но все равно держала его на расстоянии, понемногу проясняя для себя, что же он испытывает ко мне. Я намеренно не затрагивала тему своего статуса на Сантарине, а Интарро упорно молчал. Я же боялась. Боялась остаться надоевшей игрушкой, которую могут сломать или выкинуть, как ненужную вещь. Этот страх выворачивал мои внутренности наизнанку, не давая расслабиться и отдаться на волю новых и ярких чувств, которые вызывал у меня мой сантари.
Сегодня команда корабля выглядела напряженной и в то же время собранной. Почему? Не удалось узнать даже за обедом. Мужчины, быстро опустошив тарелки и выразив мне благодарность за прекрасно приготовленную пищу, разошлись. Интарро тоже ушел молча, поэтому, приведя пищеблок в надлежащий порядок, я решила поискать мужа-хозяина-ящера, сделав вид, что просто прогуливаюсь. Возможно, удастся что-нибудь выяснить.
Подойдя к рубке, я услышала разговор Корта и Интарро. Осторожно заглянув внутрь, увидела, что оба стоят ко мне спиной. На огромном экране застыла планета. Красивая, лиловая. На орбите я отметила еще несколько кораблей, похожих на наш. Судя по всему, мы прибыли на Сантарин, только со мной этой новостью почему-то не поделились. В душе тучей заклубилась обида, но разговор двух сантари быстро отвлек меня.
По разнесшемуся по рубке механическому голосу компьютера, запрашивавшего данные и статус каждого члена нашего экипажа, я поняла, что мы проходили пограничный контроль и сверку данных перед высадкой на планету свободных сантари. Интарро методично вводил данные в компьютер и голосом подтверждал статус каждого. Последней в списке оказалась я. Как только мои данные передали на Сантарин, механический голос запросил мой статус, и тут я услышала тяжелый вздох Интарро:
– Ирриса!
Корт Си всем телом повернулся к Интарро и зашипел, срываясь на свист:
– Послушай, не совершай моих ошибок. Остановись и подумай! Ведь ты всегда можешь изменить ее статус на иррису!
– Нет, она согласится стать моей только будучи иррисой, поэтому у меня нет другого выхода.
– Ты ненормальный! Неужели тебя ничему не научили чужие ошибки? Вспомни мою Тарьялу, я жду ее уже три года. Она тоже вынудила меня пойти на этот шаг. И что взамен? Я потерял все, чего желал и к чему стремился! А ты… У тебя будет время заставить ее привыкнуть, привязать к себе потомством и только тогда сделать ее равной. Тебе самому нужно время.
Интарро склонил голову и напряженно стоял, не решаясь подтвердить последнюю команду компьютеру.
– Нет, она сказала, что простила меня и готова принять, если я сделаю ее равной себе.
– Да пойми же ты, Интарро! После всего, через что они проходили по нашей вине, заново рожденные вряд ли смогут нас простить. Ты готов рискнуть всем, что у тебя теперь появилось, после моей неудачи? Рискнуть ради ее желания свободно распоряжаться своей судьбой и дальнейшей жизнью? Ведь если она просто использует тебя, ты продолжишь скитаться по вселенной, одинокий и никому ненужный, без возможности обрести семью и дом. Что, если она, как Тарьяла, решит таким образом отомстить тебе за то, что ты с ней сотворил? Ты согласен стать рабом ее желания?
– Да, Корт, ради нее я готов рискнуть всем, что у меня есть!
– Почему?
Корт отвернулся от Интарро и в бешенстве уставился на меня, а я… молча ждала развязки. Его ответа!
Интарро подтвердил статус иррисы. Он снова утвердил мое новое положение на Сантарине и, получив разрешение пограничников войти в сектор и остаться на орбите, не оборачиваясь, обратился к Корту, все еще не догадываясь о моем присутствии в рубке:
– Она хозяйка моей тени и сердца. Когда я увидел ее новое тело на сто шестой базе, у меня больше не было выбора, Корт. Черная Ратвалия оказалась права: Ристин – настоящая самка Санроса. Слишком умная, слишком сильная и слишком независимая, чтобы ее можно было согнуть и не сломать при этом. А игрушка без тени мне не нужна.
Интарро так и не обернулся. Он напряженно смотрел на монитор, словно его манила лиловая планета.
Больше ни в чем не сомневаясь, я молча подошла к нему и прижалась к его груди. Он стоял опустив руки по швам и сжав кулаки. Подняв его тяжеленную руку своей, я потерлась о ладонь лицом, потом отпустила ее, подняла глаза и прошептала:
– Я простила тебя и никогда не предам, ведь отныне я твоя половина. Ты заслужил мое доверие и преданность. Теперь мы едины, мы – семья. Я рада, поверь, родной ты мой ящер!
Правда, «ящер» я сказала про себя.
Его глаза стали совсем черными. Ноздри широко раздувались, как будто ему не хватало воздуха. Затем Интарро схватил меня на руки и крепко прижал к мощной груди.
Я с нежностью погладила его такую родную и, к моему жуткому удивлению, даже вполне симпатичную теперь морду. Потом, осмелев совсем, начала изучать черную «корону» у него на голове, ласково прикасаясь к каждому кожистому «перу».
Когда я добралась до середины, он со свистом протолкнул в легкие воздух и на сверхсветовой скорости рванул на выход со мной в руках.
* * *
Мы лежали на огромном ложе в его каюте и приходили в себя после того, что здесь было… несколько раз за несколько часов. Оказалось, мой муж – самый любвеобильный и неутомимый любовник на свете. Хотя я не жалуюсь. Со временем, наверное, привыкну… хм… к счастью в большом количестве.
Я невольно хихикнула, вспомнив первые минуты нашей близости.
Как, залетев в каюту, Интарро срывал с меня одежду и с такой же немыслимой скоростью раздевался сам. Как я впала в ступор, оценив размеры непривычного для человеческой женщины мужского достоинства. Даже ринулась вон в полной уверенности, что если это все достанется одной мне, то вряд ли я выживу еще раз. Но Интарро был готов к любым моим выкрутасам и всеми силами доказал, что я была неправа, что мы очень даже подходим друг другу. Мало ли что я маленькая – зато вместительная и эластичная. В общем, скоро я стонала и свистела от удовольствия, наверное, на весь корабль. Как прошептал мне на ухо довольный Интарро, вполне возможно, меня и на Сантарине услышали.
Когда через несколько часов я проснулась оттого, что заворчал мой голодный желудок, оказалось, что лежу на Интарро, распластавшись на нем серебристой тряпочкой. Мой творческий мозг тут же оценил, как здорово мы сочетаемся: холодное серебро и мягкий фиолетовый цвет. Ур-р-р! Чуть поерзав, я сползла с мужа и, подняв голову, встретилась с его горячим и голодным взглядом.
– Нет, ну что опять? Я просто поесть хотела. У меня, в конце концов, молодой растущий организм! Его кормить надо! А то не выдержу твоих сексуальных потребностей и помру раньше времени.
Интарро мгновенно сел, быстро оделся и начал помогать одеваться мне. Как же я устала носить эти старые тряпки! Застиранная безрукавка и длинная юбка представляли собой жалкое зрелище, но другие взять было негде. Одежда Интарро велика мне настолько, что ее невозможно носить. Он пообещал, что по прибытии домой, на Сантарин, любые магазины – в моем распоряжении. Скоро я буду очень занята шопингом.
Мур-р-р, как же я соскучилась по этому делу! А ведь раньше одно только слово раздражало и утомляло. Но все, что со мной случилось за последнее время, научило меня по-новому смотреть на мелкие радости жизни и принимать их с благодарностью. Я даже поделилась с Интарро новостью, что я богатая наследница. Когда у него будет время, мы слетаем в систему шаасов и «навестим» мое имущество. А там решим, продавать или нет, сразу или попозже. Деньги лишними не бывают, ведь надо обеспечивать потомство. Наше потомство!
Пока Интарро с остальными членами экипажа проходил таможенные процедуры, оформлял меня и привезенный товар, я попросила разрешения выйти на свежий воздух. Зачарованно смотрела на красный песок и рыжеватые стволы деревьев; на траву и другую растительность настолько немыслимых цветов, что руки зачесались нарисовать это великолепие.
И тут увидела молодую сантарианку такого же маленького роста, как я. Красивую, с нежной, молочного окраса кожей, с белоснежной гривой волос, с витиеватым кольцом на пальчике – знаком иррисы. Интарро говорил, что первым делом на Сантарине мы получим такое кольцо в специальной службе, размер он уже заказал.
Ящерка-блондинка в белом наряде пристально разглядывала меня и в то же время, заметно волнуясь, следила за выходом из терминала. Присмотревшись к ней повнимательнее, я отметила в ее глазах отчаяние, тоску и страх. Мне почему-то стало ее жалко.
Пока я думала о таинственной незнакомке, ко мне неожиданно подошли трое молодых самцов и начали пристально разглядывать. Один из них нахально поинтересовался:
– Чья ты игрушка, презренная самка?
Меня аж подбросило от злости:
– Я не игрушка, понял! Я – ирриса! И требую уважения, иначе пожалеешь!
– Самка, неужели тебя еще не научили покорности? Тогда нам будет приятно преподать тебе пару уроков послушания. К твоему сведению, мы что-то не заметили на тебе кольца.
– Послушайте, вы, неудачники! Я бы с удовольствием посмотрела на то, как вы в космосе будете искать кольцо. Если вам, конечно, повезет и вы найдете ту, кому его можно будет надеть. А то, может, только друг другу примерять и будете.
Ох, зря я это сказала… Как только до них дошло, морду каждого перекосило. Судя по кровожадным взглядам, меня собрались бить.
– И не надо на меня так смотреть, а то мой муж глазки повыковыривает. Он не любит, когда его собственность кто-то руками трогает. И ногами тоже, – на всякий случай уточнила я. Мало ли что.
В общем, перестаралась. Сантари поперли на меня с жуткими перекошенными мордами. Я завопила как резаная и припустила ко входу в терминал. Повезло! Через секунду я запрыгнула на выбежавшего мне навстречу Интарро. Вцепившись в него руками и ногами, пожаловалась на преследователей:
– Они меня оскорбляли, избить хотели. Говорили, что я игрушка и они меня научат покорности и послушанию! – Могла бы плакать, еще бы и показательную слезу пустила, а так только крепче вцепилась в Интарро и демонстративно затряслась, будто от страха.
Взбешенный рев Интарро, наверное, слышала вся округа. Он минут десять свистел на трех малолетних обормотов с молчаливого согласия «округи», прямо со мной на руках пинал их всем, что под руку… ой, под ноги попалось, и, немного остыв, послал их далеко и надолго. Закончив воспитывать подрастающее поколение и не выпуская меня из объятий, Интарро направился к стоянке флаеров. Но, заметив красавицу-блондинку, замер как вкопанный. Потом, резко обернувшись, посмотрел на Корта.
Корт медленно, словно не веря себе, подошел к белой красавице и теперь смотрел на нее, казалось, даже не дыша.
– Тарьяла!!! Что ты здесь делаешь? – От его хриплого шепота даже у меня мурашки по спине побежали, столько тоски и отчаяния в нем было.
Красавица, сделав шаг к Корту, вдруг опустилась на колени и, обняв его ноги, попросила:
– Прости меня, Корт!
– За что, Тарьяла?
– За то, что заставила так долго ждать, за то, что предала твое доверие. За то, что заставила страдать нас обоих.
Несколько мгновений Корт стоял не шелохнувшись, а потом, словно опомнившись, поднял ее на руки, прижал к груди и начал укачивать, будто ребенка.
– Ты наконец простила меня Тарьяла? Ты примешь меня?
Обвив его шею рукой, она с таким умиротворенным и довольным видом потерлась об него лицом, что без слов стало ясно: простила.
Тарьяла попросила:
– Пойдем домой, твоя ирриса слишком долго не заботилась о тебе. Наверное, забыла, как это делается. Придется тебе снова учить меня, единственный мой.
Сладкая парочка направилась к флаеру, а мы стояли, прижавшись друг к дружке, и радостно смотрели им вслед. Вернее, стоял Интарро со мной на руках. Я посмотрела ему в глаза и решилась признаться:
– Тебе принадлежат мое сердце и моя тень. На земле говорят, что тебе принадлежит мое сердце и душа. А если совсем просто – я люблю тебя, милый, и всегда буду любить! Но если ты сейчас хоть чуть-чуть не ослабишь хватку, то задушишь меня в объятиях.
Я не жаловалась, нет. Скоро привыкну, наверное. Ведь это такое счастье, когда тебя любит тот, кого любишь ты. Тогда ничего не страшно. Ведь, несмотря ни на что, вы всегда будете вместе. С Интарро я в этом уверена. Ящерица моя любимая. Мур-р-р.
Конец
