Ольга Ефимова-Соколова
Как Квакахрям в Китай летал
Иногда мамы становятся волшебницами. Как? Это длинная история. Важно то, что однажды у нас дома появился Квакахрям. Точнее, он живет в лесу, а к нам в город любит прилетать зимой – погреться у батареи и рассказать свои новые истории моим детям: Мише и Мите.
Все знают, кто такой Квакахрям? Существо не больше таксы, с крыльями. Он умеет летать, долго плавать под водой и плеваться чернилами. А последнее, ой как неприятно, и, может быть, даже больно! Ведь если дети не перестают ныть, то у Квакахряма начинает болеть голова и чесаться хвост. И в дело идут едкие чернила.
С помощью этого «оружия» Квакахрям и браконьера, и Злую Волшебницу проучить может. А вообще, зверек он мирный и веселый. Любит с лягушками поквакать и в баскетбол с другими квакахрямами поиграть.
В этой книге вас ждут не только невероятные приключения, волшебные и страшные истории, но и много путешествий. Квакахрям полностью оправдает свое прозвище – Путешественник. А отправится он в Китай. И в это долгое путешествие он полетит не один, а с журавлями. Об опасностях и удивительных местах, которые встретятся им на пути, рассказывается в повести «Как Квакахрям в Китай летал». Находчивость, волшебство и добрые друзья помогут ему выпутаться из ловушек, которые расставляла для него Злая Волшебница и другие опасные создания.
Итак, слушайте историю, которую по просьбе моих сыновей Миши и Мити мы с Квакахрямом рассказали им совсем недавно.
Одолень-трава
Было в лесу одно создание, ради которого Квакахрям был готов на всё. Особенно, когда она улыбалась, что случалось часто. Это, конечно, была Добрая Волшебница.
Жила она не очень далеко от Квакахряма – пятнадцать минут лету. Узнав, что она ждет его в гости, вежливый зверек завернул на речку и сорвал самую большую кувшинку. Он знал, что белая лилия быстро вянет, но у Доброй Волшебницы она может простоять многие месяцы.
Любовался Квакахрям кувшинкой, как вдруг целый фонтан воды на него вылился. Обернулся он к речке, а там русалочка. Лохматая, злющая, пригрозила ему кулаком и давай хвостом по воде бить. Как из водяной пушки стрелять. Повернулся Квакахрям, да неудачно. Поскользнулся на мокрой земле, свалился, но кувшинку не помял.
Увидев, что противник повержен, русалочка усмехнулась и в реке скрылась. А Квакахряма лягушки окружили, одна кувшинку подала, другая хихикнуть хотела, да третья ей по губам шлепнула.
– И чего это русалка на меня разозлилась? – удивился Квакахрям, поднимаясь.
– Да ты в их саду самую большую кувшинку сорвал. Не к добру это! Ох не к добру!
– А ну не охайте мне! – прикрикнул на них Квакахрям и полетел.
Добрая Волшебница, закинув длинную русую косу за спину, мыла пол. Увидев Квакахряма с кувшинкой, она очень обрадовалась. Сказала ему за стол садиться, а сама за самоваром пошла.
– Знаешь ты страну такую – Китай? – спросила она, наливая ему горячего чая и придвигая пряники.
– Слышал что-то, – уклончиво ответил Квакахрям, а тут про кувшинку вспомнил и протянул красавице.
Взяла ее Добрая Волшебница, на блюдечко положила, водички из чашки капнула. Наполнилось блюдце чистой водой, кувшинка раскрылась. Словно солнышко на тарелочке плавает.
– Везучий ты, Квакахрям! Я тебя в дальнее путешествие отправить собралась, а ты с собой одолень-траву принес.
– Какую еще одолень-траву? – зверек огляделся и подозрительно посмотрел на кувшинку.
А Добрая Волшебница вдруг закружила кувшинку на блюдечке и запела быстро-быстро:
– Одолень-трава, одолей ты мне горы высокие, долы низкие, озера синие, берега крутые, леса дремучие! Одолей ты злых людей, лихо бы на нас не думали, дурно бы нам не делали! Дорогу бы нам не закрывали! В добрый путь! – и с последними словами, дунула она на кувшинку, и засветилась та белым сиянием. Разошлось сияние, словно дым по избушке, да растаяло.
– Быть твоей дороге гладкой, да благополучной!
– А куда ж ты меня отправить хочешь? Неужто в Китай?
– Верно мыслишь. На восток. Помощь твоя нужна! Очень важное дело задумали. Пригодится тебе сила одолень-травы.
Добрая Волшебница помолчала, посмотрела на Квакахряма, усиленно дующего на блюдечко с чаем и продолжила.
– Отправлю я тебя сначала на Крайний Север, там, где много озер и болот. Привольный тот край, но суровый. Когда-то давно жили там мамонты, кости их до сих пор находят среди вечной мерзлоты. Очень красива тундра в начале лета. Много там разных птиц, – Добрая Волшебница посмотрела на окно, а потом понизила голос. – Выделяется среди них одна священная птица – стерх или белый журавль. Местные говорят, что она в своем клюве солнышко весной приносит. А когда устает, то лапами помогает. Оттого клюв и лапы у стерха красные. А сам он белый, только кончики крыльев черные.
– Мне кажется, видел я такую птицу. На столбе, в огромном гнезде, – перебил Волшебницу Квакахрям, который наконец-то справился с чаем и принялся за пряник.
– Не мог ты ее здесь видеть. На столбах гнездятся аисты. А белых журавлей очень мало и строят гнезда они только на Севере, прямо на болотах. И если поставить их рядом с аистами, то те будут смотреться как дети рядом с родителями. Очень эти журавли большие.
– Так что же мне надо, высиживать этих журавлей? – хихикнул Квакахрям, представляя себя верхом на огромном яйце.
Волшебница удивленно посмотрела на Квакахряма.
– Надо же ты, ты почти угадал. – Квакахрям поперхнулся пряником. – Не переживай! Отправлю я тебя к моей подруге – Айлы Умсуур, она тебе все расскажет.
– Она тоже волшебница?
– Небесная шаманка, летающая между небом и землей вместе с журавлями.
– А я ее дома-то застану? – Квакахрям все больше и больше сомневался в правильности решения Доброй Волшебницы.
– Она тебя уже ждет. Давай сюда лапу.
Квакахрям осторожно протянул лапу. Добрая Волшебница защелкнула у него на запястье плотный браслетик. Удивленно Квакахрям стал его разглядывать. Похоже, из тонкого металла, теплый, серебристый.
– Это твоя связь со мной. Если ты захочешь мне что-то сказать, не будешь знать, что делать или я захочу на тебя посмотреть – браслетик будет нагреваться, и мы будем друг друга слышать.
– Вот здорово! Как телефон какой-то. Алле! Алле! Вы меня слышите? – Квакахрям приложил лапу к уху. – Ничего не слышу. Что-то плохая связь сегодня.
Добрая Волшебница слегка улыбнулась и строго сказала:
– Полезай в печку!
Квакахрям похолодел. Черное устье печи хоть было холодным, но темнело пастью дракона.
– Как? Зачем? Не полезу!
Видя, что Квакахрям уперся и не сдвинется, Добрая Волшебница позвала Сокола:
– Сокол, милый друг, полезай в печку. Покажи Квакахряму, что ничего страшного там нет.
Сокол, сидевший под потолком на сухой ветке, вытащил голову из-под крыла, поглядел на Квакахряма и залетел в печь. Добрая Волшебница закрыла заслонку, дунула на нее и быстро открыла. Сокола там не было.
– Сжарился… – прошептал Квакахрям и отодвинулся от печи.
И тут в открытую форточку залетел Сокол и как ни в чем не бывало уселся на свое место.
– Я когда от колодца летел, Злая Волшебница за деревьями промелькнула, – доложил Сокол и посмотрел на хозяйку, ожидая приказаний.
– Спасибо, милый. Не нравится мне, что сестрица здесь пасется. Ну да ладно. Видел? – Волшебница снова обратилась к Квакахряму. – Я просто перенесла его к колодцу. А тебя чуть подальше. Так что сидеть тебе там надо спокойно и тихо. А как почувствуешь, что ветер закончился, можешь глаза и открыть. Шаманка добрая, птиц и всяких животных любит. Делай все, что она тебе скажет. Не пожалеешь!
Квакахрям нехотя залетел в печку.
– А кто за моим дуплом присмотрит? За книгой и за квакахрямами?
– Я присмотрю, – Добрая Волшебница снова приподняла заслонку. – Если вдруг тебе тяжело будет, прочитай заклинание одолень-травы, она поможет. В добрый путь!
И заслонка глухо стукнула. Теплый ветер подхватил и завертел, закружил Квакахряма. Так что ему пришлось сжаться в комочек. Неожиданно ветер кончился, и, покачиваясь из стороны в сторону, как падающий лист, зверек опустился на что-то твердое и открыл глаза.
В гостях у шаманки
– Вот великая удача! В пятый лунный день ты к нам попал. Вот ты какой! Повернись-ка чудо-птица, чудо-зверь! Всем нам угодил, не опоздал.
На Квакахряма смотрела низкая женщина в пушистом венке из перьев. Платье ее из белых шкурок заканчивалось черной бахромой. Так что, всплеснув руками от радости, она стала похожа на большую птицу с черно-белыми крыльями.
– Моим птенчикам ты очень понравишься!
Квакахрям огляделся. Сидел он в круглой избушке на шкуре грязно-белого цвета. Посередине горел костер. У стен стояли сундуки и какие-то инструменты. Никаких птенчиков видно не было. «Может, это старушкины внуки, и они погулять пошли?». Но тут шаманка подняла еще одну шкуру, около костра, а там среди меха лежали яйца покрупнее утиных.
– Журавлята, – ласково пропела шаманка и, опустив шкуру, подоткнула ее по краям. – Десять солнышек. Через два дня начнется большой солнечный праздник по всей Якутии – Ысыах. И будет он праздноваться ровно неделю. А в первый день Ысыаха появятся наши малыши. Мне надо тебя многому научить. А теперь садись, ешь и слушай.
Квакахрям повиновался. Вскоре на шкуре рядом с ним появился низенький столик, а на нем кувшин с молоком, хлеб и мясо. Шаманка опустилась с другой стороны столика, пошептала что-то, и, подоткнув широкие рукава, стала ломать хлеб и рассказывать.
– Каждую весну в наш край с юга возвращаются красавцы-журавли. Летят они клином, а потом разбиваются на парочки и делают на нашем заболоченном озере гнезда. Долгую дорогу они проходят, многие опасности подстерегают их на пути. Не все птицы возвращаются в Якутию. В этом году только десять пар прилетело. Больно мне вспоминать, как еще семь лет назад здесь не утихало курлыканье. Танцевали журавли свои брачные танцы, высоко поднимали головы, взмахивали крыльями. По преданию, тот, кто хоть раз увидит журавлиный танец, будет жить долго и счастливо. Много раз любовалась я красивыми птицами. Много их летало в короткое северное лето над озером. А потом стихали голоса журавлей, уносили они солнышко в клюве далеко на юг, чтобы вернуть его следующей весной. Но этой весной вернулось всего двадцать птиц. Местные жители опасаются, что если исчезнут все журавли, то солнышко на людей обидится и не появится больше весной. И вот что тогда я придумала, – шаманка радостно посмотрела на шкуру с журавлятами. – Каждая журавлиха сносит по два яйца, но выживает только старший птенец. Так устроена природа, двоих родителям не прокормить. Если отобрать у журавлей «вторые» яйца и высидеть их самостоятельно, то через двадцать девять дней вылупятся еще журавлята. Так я и сделала. Обогреваю их специальным образом. Потом кормить буду, но вот научить их летать и отвести их стаю на юг я не смогу. Тут я и вспомнила, как подруга моя – Добрая Волшебница нахваливала сметливого, да ловкого зверька – Квакахряма. Я и подумала, что если дельтапланы могут стаю журавлей на юг отвести, то Квакахрям и подавно с этим справится.
– Как? – только и выдохнул Квакахрям.
– Не бойся! Я всему тебя научу. А сейчас, пока малыши еще спят, пошли я покажу тебе нашу тундру. Красивее места нет на всем белом свете!
И действительно, как зачарованный, смотрел Квакахрям на бескрайние просторы, невысокие деревья и голубые зеркала воды. Все вокруг пело, свистело. И доносил ветер такую свежесть моря и леса, что у Квакахряма аж голова закружилась. А шаманка раскинула руки-крылья и побежала на встречу ветру, позвякивая украшениями. Полетел Квакахрям за ней, а когда закружилась она на месте, ощутил он радость неописуемую. И увидел он последний лучик солнышка, скрывающийся за горизонтом. И понял он, что все сделает для того, чтобы каждую весну журавли приносили солнышко в этот привольный край.
До самой темноты летал Квакахрям за шаманкой. Посмотрел, как устроены гнезда у стерхов на озере. На большой подушке из осоки гордо восседал белый журавль, поправляя иногда выбившуюся траву. Когда мама и папа на гнезде сменялись, Квакахрям видел неприметное коричневатое яйцо.
Чтобы не спугнуть птиц, шаманка словно превратилась в журавля. Иногда Квакахряму казалось, что по воде идет, высоко поднимая ноги, толстый стерх. Если они приближались слишком близко, и сидящая на гнезде птица начинала волноваться и клёкотать, шаманка отвечала ей тем же и быстро удалялась.
– Смотри и запоминай, – шепнула она Квакахряму, указывая на белых птиц, вышагивающих по мелководью. Они поминутно ныряли длинным красным клювом вниз и выуживали оттуда то рыбку, то корешок.
Квакахрям, заглядевшийся на птиц, опустился на траву, она разошлась, и он оказался по пояс в ледяной жиже.
– У вас тут не жарко! – запыхтел он, отряхиваясь.
– Пару недель назад здесь еще лежал снег, – усмехнулась шаманка. – Садись на плечо, скоро совсем темно будет, нам пора домой.
Проклекотав на прощанье, шаманка поспешила обратно.
В юрте было темно. Огонь еле тлел. Хозяйка подбросила веток и заглянула под шкуру. В отблеске огня она улыбнулась и вздохнула:
– Через два дня случится чудо! А сейчас, перекусим и спать!
Крепко спал Квакахрям. Столько всего случилось за день. И не почувствовал он, как нагрелся браслетик на лапе. Не знал он, что где-то далеко сердито смотрит Добрая Волшебница в зеркало на спящего Квакахряма и не может предупредить, что сестрица ее, умчалась в ступе из леса и, пользуясь заклинанием «Велосито», развила космическую скорость и приближается уже к границе с Якутией.
Злая Волшебница
Утром Квакахрям проснулся под странные звуки. Шаманка играла на какой-то загогулинке, приложенной ко рту, и гудела. Квакахрям попробовал ей подквакивать в ритм, но сбился.
После короткого завтрака, шаманка сообщила Квакахряму, что наступила пора обучения. Когда случится чудо и вылупятся все птенчики, он должен стать им родной мамой. И выбравшись из юрты, они направились к журавлям.
– Вот у этой парочки сегодня утром вылупился птенец, – шаманка указала на белую птицу, стоящую вдалеке у гнезда. – Теперь двадцать часов в сутки, родители будут его кормить. Он уже бегает, но сам искать еду еще не может.
Сколько не вглядывался Квакахрям вдаль, никакого птенца среди белых журавлей не видел.
– Ты его и не увидишь, – рассмеялась шаманка, прищурив свои узкие глаза. – Коричневый пушистый шарик среди коричневой травы трудно разглядеть даже чайкам. Слушай, главные враги журавлей – это медведи и чайки.
– А что чайки-то могут им сделать?
– Если родители не доглядят, то заклюют птенца в один миг. Есть еще охотники, но это моя забота. Пойдем, я научу тебя ловить рыбу.
К удивлению шаманки Квакахрям только опустил мордочку в воду, как вытащил по рыбешке в каждой лапе.
– Это кто кого еще будет учить рыбной ловле, – прошептал он, складывая рыбу в мешок, протянутый шаманкой.
Целый день бродили они по озеру. Шаманка, как и Квакахрям, перекусывала свежей рыбой и показывала разные вкусные травы. К вечеру маленький зверек уже по-хозяйски оглядывал полянки и болотца и за секунду находил что-то вкусненькое. Шаманка не могла нарадоваться! Самое удивительное, что перекрикиваться они стали уже на журавлином. И птицы, к которым они приближались, больше не вставали в угрожающую позу, заставляющую Квакахряма посмеиваться.
Вернулись они сытые и довольные. Шаманка первым делом разожгла костер и подняла шкуру. По ее округлившимся глазам Квакахрям понял, что с птенцами что-то случилось. Она откинула шкуру и вслух пересчитала яйца.
– Их стало девять! Неужто один вылупился, пока нас не было? А ну искать!
Потеряться в юрте было сложно. Оглядев все темные уголки, шаманка выбежала наружу и закружилась у входа, приникая к земле, словно собака. Издавая тихий клекот, она пыталась подманить журавленка, но безрезультатно.
Летая вокруг, Квакахрям вдруг почувствовал, что браслет накалился. Он прижал его к уху и расслышал далекий голос Доброй Волшебницы.
– У вас все в порядке?
– Нет, – слишком громко сказал Квакахрям, так что шаманка взмахнула руками и села. – У нас пропало яйцо. Было десять, а теперь девять. Нигде не можем найти.
– Значит, я опоздала, – в голосе Доброй Волшебницы звучала тоска. – Злая Волшебница подслушала наш разговор и узнала, что ты летишь к стерхам. А яйцо белого журавля обладает волшебной силой. Если его выпить, то станешь в два, а то и в три раза могущественней. Только этого нельзя делать, журавль – священная птица. И так просто это никому с рук не сходило.
– Что же делать? – прошептал Квакахрям.
– Мы будем колдовать. Милая Айлы, ты меня слышишь?
Шаманка закивала.
– Я сделаю все, что смогу, – проговорила Добрая Волшебница.
А шаманка, словно позабыв все слова, опять закивала.
Квакахрям еще долго держал браслетик у уха, но больше ничего не услышал. Спать его шаманка положила прямо на шкуру с яйцами, а сама завела таинственный танец. Она крутилась и пела, а потом забила в бубен и запричитала. Слова были незнакомые, Квакахряму стало не по себе, он заполз под шкуру к яйцам и там затаился. Там было уютно и тепло, зверек успокоился и заснул.
А в это время Злая Волшебница, которая час назад выкрала журавлиное яйцо и едва успела скрыться до возвращения шаманки и Квакахряма, почувствовала себя плохо. Она едва долетела до невысокой рощицы, которую приметила раньше. Выбравшись из ступы, она раскрыла свой волшебный зонтик и очутилась в маленьком шалаше. Голова у нее кружилась, казалось, силы оставляли ее.
Достав из-за пазухи яйцо, Злая Волшебница усмехнулась. Сейчас она выпьет яйцо, и ее сила утроится!
«Какое оно некрасивое» – подумала старуха и решительно стукнула яйцо об ступу. Подняв его кверху, она открыла рот в предвкушении волшебной силы, которая вольется в нее оттуда. Но не упало ни капли. Вместо этого в глаз Злой Волшебницы полетел кусочек скорлупы, потом другой, а потом оттуда показалась коричневая головка. Она была мокрая и маленькая. Малыш открыл глазки. Злая Волшебница уставилась на него, не понимая, как он там оказался.
«Мама!» – пропищал журавленок и начал усиленно скрести лапками. Злая Волшебница откинула яйцо от себя. Она стучала кулаками по ступе, она топала ногами. Она злилась на себя и на птенца, выпившего, как она решила, ее яйцо, но растоптать его она не могла. Он наполовину выбрался из скорлупы, надавил лапками и сбросил ненужный теперь домик. Увидев, топающую фигуру, он бросился к ней и спрятался у нее под юбкой. Злой Волшебнице ничего не оставалось делать, как взять его, засунуть снова за пазуху и полететь к юрте шаманки. Осторожно подбросив его у входа, она отлетела подальше и заухала филином. Спрятавшись, Злая Волшебница наблюдала, как занавеска отодвинулась и над птенцом склонилась фигура. Потом шаманка исчезла, и тут Злая Волшебница ощутила прилив сил.
Удивившись, что волшебство яйца все-таки сработало, она молнией домчалась до своего шалаша. Сложив зонтик, она, даже не думая отдохнуть после долгой дороги, влезла в ступу и помчалась сквозь ночь к своим подругам-ведьмам, жившим у самого Ледовитого океана.
«Мама!»
Когда Квакахрям проснулся, сначала не понял, что случилось. Вокруг него копошились, выкарабкиваясь из скорлупы, мокрые комочки. «Неужели из этих гадких утят получатся красивые, белые птицы?», – подумал Квакахрям, отряхивая с лап скорлупу.
Когда все птенцы вылупились, шаманка обогрела и подсушила их. Пересчитав, Квакахрям удивился.
– У нас опять десять птенцов!
– Пока ты спал, а мы с Доброй Волшебницей колдовали, случилось чудо – украденный журавленок вернулся. Священная птица просто так пропасть не может!
Видя, как загадочная шаманка сияет от счастья, Квакахрям тоже рассмеялся.
– А ну, хватит смеяться. Поешь и за дело! Ты теперь журавлиная мама и наша главная задача научить всему этих голодных малышей.
Сразу после завтрака шаманка в белом одеянии с деревянным красным клювом, одетым как перчатка, вывела стайку птенцов на первую прогулку. Квакахрям носился как угорелый, принося ей разные корешки, жучков и водоросли. Шаманке только и оставалось, что раздавать эту снедь прожорливым малышам. Они весело сновали по лужам, пищали и прятались под шаманку, когда мимо проносилась чья-то тень.
Когда вечером малыши наконец-то заснули на своей шкуре, прижавшись со всех сторон к Квакахряму, он ощутил неописуемую радость. Если бы его спросили, что он делал днем, кроме бесконечной круговерти, он бы ничего не вспомнил.
Каждый день приносил новую радость. Вскоре птенцы уже научились добывать корм сами. Иногда шаманка, иногда Квакахрям водили их по мелководью, оглядываясь, чтобы никто не отстал и окликали их при малейшей опасности. Квакахрям настолько привык курлыкать по-журавлиному, что когда ему однажды «позвонила» Добрая Волшебница, он сначала не мог понять, что она говорит, и курлыкал ей в ответ.
Короткое северное лето быстро катилось вперед. Журавлята набирали вес, и сейчас в этих высоких бежевато-белых птицах уже нельзя было узнать маленькие пушистые комочки. Пришло время первых полетов. Шаманка сто раз повторила, что взлетать надо против ветра, ловить поток воздуха и стараться удерживаться в нем сколько получится. Квакахрям вздыхал. Он знал это лучше ее, но все равно волновался. Вроде он так не волновался, когда сам первый раз вылетал из дупла.
Шаманка бежала рядом и размахивала руками. Журавлята веселой гурьбой мчались следом. Квакахрям летел над шаманкой и курлыкал. Казалось, даже солнышко улыбается, глядя на веселую ватагу своих помощников. Неожиданно раздался выстрел. Озеро наполнилось взмахами крыльев. Все птицы, большие и маленькие взмыли в панике в воздух. Вдалеке показался охотник.
– Бешеный медведь, тебе что здесь нужно? Или ты не знаешь, что охотиться в этих краях запрещено? – прокричала ему шаманка.
– Где хочу, там и охочусь, – глухо отозвалось с болота.
– Белый журавль – священная птица! Или ты не знаешь, что причинять ему вред опасно?
– Я на уток охочусь.
– Последний раз тебе говорю, уйди отсюда! Или ты меня знаешь…
– Что, угрожаешь? – охотник прищурился и поднял ружье, словно целясь.
Квакахрям хотел рвануться к нему, но шаманка курлыкнула: «Следи за малышами» и закрутилась на месте волчком. Такого Квакахрям еще не видел. Был человек и превратился в вихрь. Черный столб, вращаясь, медленно надвигался на охотника. Тот застыл на месте, а потом бросил ружье и помчался прочь от озера. Ружье быстро закружилось в воздухе.
– А-а-а! – пронеслось над землею, а потом человек исчез в вихре, как будто его и не было.
Квакахрям опомнился. Огляделся и замер. Журавлята парили высоко в небе. Теперь он за них был спокоен. Небо стало для них родным домом. Прокурлыкав, он взмыл ввысь и слился с их стайкой. Журавлята окружили «маму» и весело закурлыкали. Они катались по воздушным потокам, словно по горочкам. Но вскоре Квакахрям заметил, что они устали и тут же он вспомнил про шаманку. «Летите за мной!» – приказал он журавлятам и помчался в ту сторону, где исчез черный вихрь.
Она лежала на земле, раскинув руки как крылья. Квакахрям спешно опустился и прижался к ее груди. Сердце билось еле-еле, дыхание было чуть заметно. Вовремя вспомнил Квакахрям про горный хрусталь, что носил у себя за щекой. Выплюнул и выставил на солнце, так чтобы лучики, проходили через него и падали на лицо застывшей шаманки.
Шаманка чуть вздрогнула и открыла глаза.
– Следи за малышами, мне скоро станет лучше. Просто я потеряла много силы. Летите на озеро. Я сама приду.
Ее голос был еле слышен, и Квакахрям понял, что не сможет оставить ее здесь одну. Тогда он обратился мысленно к Доброй Волшебнице и прошептал: «Помоги нам!» и тут же вспомнил заклинание, и слова сами полились у него изо рта: «Одолень-трава, одолей ты мне горы высокие, долы низкие, озера синие, берега крутые, леса дремучие! Одолей ты злых людей, лихо бы на нас не думали, дурно бы нам не делали! Дорогу бы нам не закрывали! В добрый путь!».
И пока он шептал заклинание, шаманка лежала недвижимая. Обступили ее журавлята, закурлыкали так грустно и протяжно, что выпала слеза у Квакахряма на грудь шаманки. И снова открыла она глаза, зашевелилась, на бок перекатилась и села. Тут же Квакахрям помог ей подняться, удивляясь, какая эта старая женщина была легкая и худая. В своей белой одежде она всегда казалась Квакахряму необъятной. Отыскав ей палку и поддерживая под локоть, довел Квакахрям шаманку до юрты. Журавлята послушно семенили следом, как будто понимая, что сейчас их «папе» плохо и шалить нельзя.
Трое суток выхаживал Квакахрям шаманку. Она ничего не ела, только лежала в юрте и изредка пила воду.
Трудно ему было бессменно следить за десятком журавлят. Был среди них один самый младший, вылупился он попозже и все время отставал. Прозвал его Квакахрям Соней. А был один крепыш, по прозвищу Торопыш, который на еду всегда первым бросался.
Вечером перед сном Квакахрям рассказывал шаманке, как вели себя малыши на прогулке. Она радовалась и все более и более крепла. И вот на четвертое утро проснулся Квакахрям от того, что шаманка ему воду подавала и даже кашу сварила. И снова стали они вдвоем выгуливать журавлят. Полетают-полетают они с Квакахрямом, и по озеру за шаманкой ходят. Она все новые и новые им вкусности показывает. Растут птицы, могут теперь и рыбку поймать и лягушкой не брезгуют. Сам Квакахрям никогда лягушек им не ловил, жалко было. Пробовал с лягушками как-то поговорить, но они от него ускакали, напугались.
Целыми днями Квакахрям с журавлятами. И кажется ему, что они совсем не меняются. А посмотрит на других журавлей и сразу в глаза бросается, как они выросли, окрепли, а желтых пятен у них все меньше и меньше.
Однажды шаманка с хитрым видом позвала Квакахряма за собой лететь. Покурлыкал он журавлятам, взвились они в небо, да над шаманкой давай круги нарезать. Отправилась она на дальнюю сопку. Туда они раньше не ходили. И приказывает им опускаться. Приземлились Квакахрям с журавлями. Место незнакомое, цветы красивые растут, а среди них что-то из земли торчит, будто коряга. Смахнула шаманка землю, а там светлая кость виднеется.
– Это бивень мамонта, – похвалилась шаманка, будто сама его туда спрятала. – Никто его еще не нашел, одна я его выкопала, да не хочу никому показывать, а то увезут его и в музее выставят.
– А что ж тут плохого? – спросил Квакахрям.
– А то, что он мне самой нужен. Около него мне легко с духами предков разговаривать. Знаешь, он какой древний? Почти как динозавры!
Тут в голове у Квакахряма что-то как щелкнуло. Нагнулся он и лапы на бивень положил. И почудилось ему, что земля содрогнулась и тысяча ног по ней пробежала. А потом все исчезло. Засыпал он старательно бивень землей и решил, что еще как-нибудь к нему придет с духами предков пообщаться.
