Ольга Брюс
Счастье на ладони. Душевные истории о самом важном

День влюбленных

Когда Ника впервые появилась в офисе, то решила, что ей с коллективом повезло. Все были очень милы, доброжелательны, торопились ввести новенькую коллегу в курс дела. Одно смущало девушку – все женщины были гораздо старше ее, поэтому взяли покровительственный тон с самого начала знакомства.

Самой зрелой была Валентина Петровна, которая называла себя сильной и независимой во всех смыслах женщиной. Ника поняла это как статус одинокой разведенной особы, что оказалось правдой. Валентина любила потусить, на корпоративах зажигала так, что впору было звать пожарный расчет или психиатрическую бригаду. Позже оказалось, что и ругаться она умела так, что дала бы фору любому пьяному грузчику, сапожнику и прочим представителям физического труда.

Другая коллега, Светлана Владимировна, отличалась спокойным поведением. Однако умела говорить гадости с милой улыбкой на устах, чем загоняла неопытную Нику в полную прострацию. Светлана редко повышала голос и обычно забивала последний гвоздь в крышку гроба того, кому коллектив решил объявить бойкот.

Третьей особой в этом доброжелательном на вид коллективе была Ольга Витальевна, успевавшая выкурить за день целую пачку сигарет, съездить по личным делам и разнести слухи про кого-либо из сотрудников по всему офису. У нее был существенный недостаток – в связи с бурной деятельностью женщина не успевала довести свою работу до конца, из-за чего постоянно оставалась сверхурочно и требовала отгулы за переработку. Начальник отдела кадров злился, пыхтел, но ничего не мог сделать.

Остальные, подобно планктону, дрейфовали от одного стола к другому, не забывая многозначительно посматривать на объект обсуждения и время от времени нервно хихикать. Поначалу такое поведение взрослых состоявшихся женщин казалось Нике забавным, однако затем это стало ее напрягать…

Апофеоз нелепицы наступил 14 февраля, когда Ника купила большую коробку с пирожными и принесла в офис, чтобы поздравить сотрудников. Первым угощение охотно принял пожилой охранник, дядя Коля, который сердечно ответил на поздравление девушки.

– Дай Бог тебе встретить своего единственного, чтобы было с кем отмечать любой праздник, – с улыбкой сказал он Нике и ушел в свой закуток следить за камерами наблюдения. Ника отнесла пирожные в конференц-зал и отправила коллегам по корпоративной почте приглашение пройти туда за угощением.

– Не поняла, а в честь чего? – нервно поинтересовалась Светлана, изучающе рассматривая пирожные.

– Ну как? Сегодня же праздник, день всех влюбленных. Хороший день, чтобы побаловать себя пироженкой, – смущенно улыбнулась Ника.

Лицо Светланы оставалось беспристрастным до того момента, как прозвучали эти слова.

– Праздник? С каких пор и какой дурак его отмечает? – презрительно проговорила она. Однако пирожное взяла, налила себе кофе и удалилась в свой кабинет. Нике было неприятно и неловко, но тут ворвалась Ольга.

– Светка, куда делась? – хватая пирожное, осведомилась женщина.

Ника показала рукой в сторону кабинета.

– Наша рыжая конопушка опять не в настроении, – понимающе проговорила Ольга. – Ты бы хоть спросила, что ли, как у нас с такими праздниками. Мы ведь не все отмечаем, а только некоторые. Потому что не признаем как свои. Ты должна была спросить, прежде чем тащить сюда вредный пищевой мусор.

Ольга довольно рассмеялась собственной шутке. Заметив, как вытянулось лицо Ники, с милой улыбкой добавила:

– Пирожные и тортики можно приносить без повода, это мы всегда с великим удовольствием, – и подняла большой палец.

После того, как Ника вернулась на рабочее место и продолжила работу над расчетами, появилась наконец Валентина Петровна. Ее грузная комплекция и тяжелый шаг были знакомы всем. Ника слышала, как Валентина дошла до конференц-зала, затем через минуту стремительно вернулась в общий кабинет и набросилась на Нику:

– Кто тебе разрешил таскать сюда жратву и оставлять ее на столе? Мы тараканов не успеваем травить, а она новых решила завести. Это как понимать?

Ника в полной растерянности смотрела на коллегу, которая, войдя в раж, кричала уже во весь голос.

– Почему никто не предупредил ее, что нельзя сюда приносить что попало? Кто теперь будет отвечать за этот бардак?

Ника решилась возразить:

– Извините, но вы же сами недавно приносили торт в офис. Да и партнеры компании в честь юбилея отдела тоже приносили целые коробки со сладостями. Никто тогда и слова не сказал.

Петровна круто обернулась к новой сотруднице и метнула такой взгляд, что Ника приросла ногами к кафелю.

– Ты, пигалица, – надменно отчеканила женщина, – не смей мне тут вякать. Когда будет нужно твое мнение, тогда и спрошу. Если кто-то что-то и приносит, все согласовывается заранее.

Затем она скомандовала:

– Девочки, кто там свободен? Сейчас же отнесите это так называемое угощение во двор и оставьте на скамейке, пусть хотя бы бомжи или собаки разберут.

Нике показалось, что она ослышалась. Пирожные из лучшей кондитерской города отдать собакам? За что все это? Девушка вскочила, поспешила в конференц-зал и открыла коробку, в которой почти ничего не осталось. Следом за ней туда пожаловала Валентина, которая при виде двух аппетитных пирожных резко передумала.

– Давай сюда, – она без труда забрала коробку и переложила содержимое на свою тарелку. – Выглядит аппетитно. Молодец, что не взяла дешевку.

Ника молча отдала пирожные и побрела на свое место, забыв убрать коробку. Валя быстро вернула ее к реальности.

– Мадам, а что с коробкой делать? Ты ее решила оставить на хранение? Иди вынеси, контейнер за офисом стоит.

Расстроенная Ника выполнила распоряжение и снова села за работу. Под конец рабочего дня она собралась за горячим кофе, когда возле стойки администратора ее остановила молодая девушка, устроившаяся туда на полгода раньше Ники.

– Пошли в коридор, сейчас все заняты. Есть разговор, – шепнула Люда.

Когда Ника пришла, Люда уселась рядом с ней и с интересом посмотрела ей в лицо.

– Круто ты попала, ничего не скажешь.

– Я одного не понимаю, – чуть не плача, ответила Ника, – из-за чего столько грязи полилось? Что я им сделала?

– Проблема не в тебе, – ответила Люда, оглянувшись по сторонам. Убедившись, что в коридоре никого нет, продолжила. – Понимаешь, Валя, Света и Ольга – они все разведенные. Валю муж бросил как раз на 14 февраля, когда она собиралась устроить романтический ужин. А он пришел и заявил, что уходит к другой. У Светы была похожая история. В этот день она застала бывшего благоверного с молоденькой моделью в фойе гостиницы, где проходил семинар для финансовых менеджеров. Света была приглашена как эксперт из ретейла, она тогда еще не работала здесь. Что касается Ольги, у нее на 14 февраля вечно происходит какая-то фигня. В прошлом году она перебрала с шампанским и разбила служебную машину. До этого она застала мужа за флиртом с коллегой. Потом у них что-то еще было, и Ольга подала на развод.

– А ты откуда знаешь все подробности, если сама работаешь недавно? – удивилась Ника.

– Я бы тоже ничего не знала, если бы они поменьше трепались на пьяную голову, – насмешливо ответила Люда. – Ты еще услышишь всякие истории.

Однако у Ники не было никакого желания что-либо выслушивать и примерять на себя проблемы других в личной жизни. На следующий день она подала заявление об увольнении, дав уже бывшим коллегам богатую пищу для обсуждений. Ника ушла, отработав две недели. Каждый день она чувствовала на себе любопытные взгляды сотрудников, но делала вид, что это ее не касается.

– Она сама была, как обычная крыса, – мелодичный, спокойный голос Светланы нельзя было спутать с чьим-то еще. – Всегда молчит, не участвует в беседе. Никогда не доверяла таким.

– А мне показалось, что она просто не любительница сплетничать, – заметила Люда.

– Когда кажется, креститься надо, – заткнула всех Петровна и тяжело потопала к своему месту. Остальные последовали ее примеру и разошлись.

Через два месяца начальник отдела объявил, что на место Ники нашелся наконец новый человек.

– Прошу любить и жаловать. Это единственный мужчина в вашем отделе, маркетологи, – радостно объявил шеф.

Рядом с ним стоял высокий мужчина лет тридцати пяти, хорошо сложенный и одетый в темный костюм.

– Красавчик, – томно прошептала Ольга. – Похож на Генри Кавилла.

– Будем надеяться, что этот супермен не подкачает в работе, – прошептала Светлана, с милой улыбкой отвечая на изучающий взгляд нового сотрудника, которого звали Денисом.

Денис оказался очень общительным и обходительным, и женская половина офиса была от него в полном восторге. Он успевал и расчеты сделать, и провести консультацию для новых клиентов, и помочь с подготовкой презентации для отчетности.

Весь год женщины не могли унять свой пыл, чтобы не пообщаться с ним в конце рабочего дня или не предложить подвезти. Денис ловко изворачивался от многозначительных предложений и сбегал к метро.

14 февраля он принес большой торт и марочное вино, при виде которого все, кто был свидетелем того случая с Никой, затаили дыхание в ожидании.

– Дамы, прошу в конференц-зал, – пригласил всех коллега. – Сегодня у меня день рождения, вот и решил отметиться.

Ольга, Валя и Светлана молча переглянулись, потом с неожиданно широкими улыбками, к полному недоумению остальных сотрудников, побежали к имениннику:

– Как замечательно: и праздник, и день рождения! Поздравляем!

И каждая из них надеялась, что этот симпатичный парень предназначен только ей. Ведь сегодня особый день – день Святого Валентина.

Бревно

– Ну подними ножку. Да, вот так хорошо, – Петрович смотрел на жену с улыбкой и подбадривал ее.

– Не могу, устала, – покрасневшая Алина не имела сил держать одну и ту же позу.

– Ну вот, опять все испортила, – расстроился Петрович, опустив руки. – А так классно было, что я аж обалдел.

– Тебе классно, а у меня ноги затекли. Давай быстрей заканчивай, у меня уже настроения никакого.

– Ты сама этого хотела, дорогая, а теперь терпи. Я тоже не в восторге, но надо как-то соответствовать. Нагонять упущенное, так сказать.

– Ох, в свои пятьдесят я уже не чувствую тот былой задор, радость… – задумчиво проговорила Алина и вытянула губки, как уточка.

– Ой, дорогая, ты сейчас похожа на этих… ну тех, которые губы себе качают.

– Молоденьких красоток? – обиделась жена. – Опять за старое? Я сейчас уйду…

– Ты только не обижайся, но с такими губами выглядишь потрясно! – обрадованный Петрович слегка вспотел от волнения. – Я прям ощутил волну…

Не успел договорить, как жена занервничала:

– Так и знала, вновь бес в ребро…

– Нет-нет, ты не так меня поняла. Мы столько времени не экспериментировали, что я забыл, как это делается. А теперь мучаюсь вот, корячусь как проклятый.

– Да хватит тебе прибедняться, – хихикнула Алина. – Я же вижу, тебе тоже это нравится.

– Нравится, нравится, только я уже устал. Что-то поясницу заклинило. Давай поменяемся, а? Сначала ты меня, а потом – я.

– Нет уж. Знаю я твои проделки. Застынешь как бревно, а я потом обижусь.

– Ну что ты, милая, какое бревно? У нас же медовый месяц.

– Который по счету?

– А какая разница. Самое главное, как мы его отмечаем.

– Ох, не в том я возрасте, чтобы на коне скакать.

– Ну-у… присядь хотя бы или изобрази покорную девицу, крепостную.

– Сдурел? А если кто увидит? Позор какой.

– А что здесь такого?

– Это молодым простительно, а мы с тобой уже не в том возрасте.

– Ну ты и приду-умала-а, – протянул разочарованный Петрович. – А мы чем хуже? Почему это им везде можно, а нам нет?

– Что люди о нас подумают?

– Подумают, что мы активная пара среднего возраста. Позавидуют, в общем.

– Я бы не стала такому завидовать. Стыдоба.

– Ничего постыдного в этом нет. Давай, садись, расставляй ноги, а я…

– Ага, если бы я была в юбке, то это не так было бы заметно, а я в брюках. Сейчас разлягусь и все увидят мои округлости.

– Увидят и позавидуют.

– Да ну тебя, Юр, было бы чему завидовать. Я такой вес набрала, что плакать хочется.

– Как говорится, мужики на кости не бросаются.

– Ой, не смеши, – усмехнулась Алина. – Ты со мной познакомился, когда я весила как мешок картошки.

– Да-а, было время, – мечтательно протянул Петрович, почесывая «ляжку» через карман джинсов. – Я тогда увидел твои стройные ноги на пляже и потерял голову.

– Ты и сейчас ее потеряешь, если не закончишь. Хватит останавливаться. У меня колени затекли, – рассердилась жена.

– А ты меня не отвлекай. Сейчас соберусь и продолжим. Ну? Давай, покажи мне тигрицу. Ну рыкни, что ли, а то ведешь себя как бревно молчаливое.

– Сам ты бревно, а я – красавица.

– Кругленькая какая. Так бы и съел, – облизнулся Петрович, тяжело сопя.

– Потом съешь, а сейчас тыкай и не отвлекайся.

– Да я тыкаю, тыкаю, только у меня палец уже занемел.

– Э-эх, старикашка. Палец у него… Дай мне, я сама все сделаю, а то тебя и до вечера не дождешься.

Петрович передал жене телефон с включенной камерой и встал у памятника Пушкину.

– Прими позу, а то стоишь как истукан. Что мы потом соседям будем показывать? Надо же похвастаться, как мы гуляли по Питеру этим летом.

Агриша

Коля приехал в деревню Ленино с Дальнего Востока по распределению от института. Устроился работать ветеринаром. Первое время было тяжеловато привыкать к деревенской жизни, но спасало общение с двоюродной бабушкой, которая рассказывала о себе каждый вечер вот уже несколько месяцев.

– Спасибо, что ко мне приехал, – одинокая старушка угощала родственника свежеиспеченными пирожками с капустой. – Ну, как тебе у нас? – сидела напротив и смотрела, как Коля уплетает сдобу.

– Ничего, привык. Как говорит моя мама: «Человек ко всему привыкает», – запил выпечку парным молоком.

– Ну да, ну да, – вздохнула Алевтина Григорьевна, подперев рукой подбородок. – Мамка твоя права… Я тоже привыкала, когда мы от немцев бежали из Псковщины. Ой, как вспомню, – не хотелось ворошить прошлое, но из памяти не стереть то тяжелое время.

Аля родилась и выросла в Псковской области. Вышла замуж, родила сына, но насладиться спокойной семейной жизнью не успела. В 41-м деревню оккупировали немцы. Три года народ Марьино жил как на иголках: под пристальным наблюдением немецких солдат.

– У меня ж ни коровы, ни козы, а Саня слабенький родился, больной. Я его соседским молочком и отпаивала… – не успела закончить бабушка, как в хату вошла ее подруга Груня.

– Хватит сидеть, пошли в магазин. Там сегодня мармеладу завезли, – она встала на пороге, выпятив огромный живот вперед. – А Колька твой когда уезжает? Надо б проводить как полагается.

– Завтра, – с тяжелым сердцем ответила бабушка и всплакнула.

Николая отправили на ПМЖ в соседнюю деревню неподалеку, всего 30 километров. Красная горка была намного больше по площади и численности населения. Местный председатель пообещал отдельный дом и помощь в переезде, чем и соблазнил молодого специалиста.

– Ты только не обижайся, бабуль, – Коля чувствовал свою вину перед старушкой.

– Молодым везде у нас дорога. А я что? Я уже свое отжила. Зачем тебе со старухой время коротать? Тебе жениться пора.

Николай быстро обосновался на новом месте и забыл о своей родственнице. Обустроил жилье, вышел на работу и познакомился с молоденькой птичницей Ниной.

– А ты откуда к нам приехал? – прогуливаясь в компании молодого человека, Нина стеснительно задала вопрос.

– Я с Дальнего Востока, – Коля шел рядом и жевал жесткую травинку, сорванную у обочины. – Жил в Ленино почти год, а теперь вот у вас.

– А зачем переехал? Или там не так хорошо, как в Красной горке? – девушка украдкой поглядывала на парня.

– Ну, почему же, нормально. Вот только таких красивых девиц там нет, – он положил руку на плечо Нины и сжал пальцы.

– Ты что? – Нина остановилась и скинула ладонь нахального ухажера. – Я не из таких.

– Извини, – щеки Николая вспыхнули румянцем.

– Ладно, я домой, – свернула с дороги на тропинку.

Коля отправился следом, чтобы проводить понравившуюся ему девушку.

– И не ходи за мной! – крикнула Нина, обернувшись. – Я с тобой больше встречаться не буду!

Сняла сандалии и рысью побежала к дому.

– Ну и дурак же я, – почесав затылок, Коля развернулся, чтобы пойти в другую сторону. – Взял и все испортил.

В эту ночь парень не смог сомкнуть глаз. Запала в душу кареглазая девчонка, ох, запала. Николай ворочался с боку на бок и бурчал себе под нос.

– Со мной никогда ничего подобного не было. Нина… Ниночка…

Приняв удобное положение, заснул к пяти часам утра. Утром проснулся с тяжелой головой, будто вчера отмечал что-то. Разбитое состояние души и всего организма не давали толком собраться с мыслями, одеться, позавтракать и пойти на работу. Кое-как взяв себя в руки, Коля отправился на ферму, чтобы поговорить с Ниной и извиниться за вчерашнюю вольность.

– Это я случайно. Я не хотел, – стоял у ворот фермы, опустив голову. – Ты меня простишь?

– Уф-ф, – девушка давно простила, но не спешила говорить об этом вслух. – Не знаю, – разгребая носком калоши мелкие обломки подсушенной травы, смотрела на ухажера исподлобья.

– Я больше не прикоснусь к тебе, слышишь? Даже пальцем.

– Никогда-никогда? – Нина сдерживала улыбку.

– Только после свадьбы. Обещаю, – подняв голову, Коля заулыбался.

После долгих свиданий, вечерних разговоров по душам и влюбленных взглядов Николай сделал предложение Нине. Девушка дала свое согласие ровно через год, когда ей исполнилось восемнадцать.

– А свадьбу сыграем здесь, в нашем доме, – отец Нины строил планы на торжество. – Поставим столы во дворе, соберем гостей… – сделав паузу, прищурился и задал вопрос будущему зятю. – Твои-то приедут?

– Да, мать и отец обещались, – уплетая щавелевый суп за обе щеки, ответил Коля. – Здесь, неподалеку, живет бабушка. Надо бы и ее позвать.

– Родная? А что ж ты ее не пригласил познакомиться?

– Да не-ет, седьмая вода на киселе. Я просто жил у нее какое-то время.

– Ну так, поезжайте вместе и пригласите.

Так и сделали. Нина и Коля поехали в Ленино.

– Здравствуйте, мои дорогие, – Алевтина Григорьевна была безмерно рада гостям. – Проходите, присаживайтесь. У меня и пирог поспел, как раз к столу. Усадив гостей, Аля села на табурет у печки и начала с любопытством рассматривать молодую особу.

– Женитесь, значит, – улыбалась старушка беззубым ртом, не сводя глаз с Нины. – А родители твои согласные?

– Да, – Нина отщипывала пальцами от пирожка и отправляла мелкие кусочки в рот.

– Ну да, ну да. Девка взрослая, чего ж им несогласными быть. А кто они? Кем работают? Как звать?

– Мама работает в детском саду воспитателем, зовут Надежда Викторовна, а папа – механизатор.

– А звать-то как? – не унималась дотошная бабуля.

– Валентин Алексеевич Мельников, – отчеканила гостья, проглотив кусок пирога.

– Алексеевич Мельников… – задумчиво повторила Аля, поглядывая в окно через стол. – Как?

Неожиданно для всех старушка подпрыгнула на месте.

– Мельников? А как зовут его мамку, твою бабушку?

– Агриппина Васильевна, – растерянно протянула Нина, положив недоеденный пирожок рядом с Колей.

– Мельникова?

– Да.

– А муж у ей Алексей Степанович?

– Ну да… – Нина покраснела.

– Они из Марьино, Псковской области?

Девушка кивнула головой и добавила, что после войны бабушка и дедушка вместе с детьми переехали в Красную горку, где и остались навсегда.

– Ой! – запричитала хозяйка, встав с табурета. – Ой, деточка ты моя!

Слезы из глаз потекли градом. Бабушка подскочила к Нине и обхватила морщинистыми руками за шею, прижав ее голову к своей груди.

– Господи! Дождалась! Дождалась, родимая! – женщина радовалась и плакала.

Коля сидел смирно, не зная, как реагировать. Никогда еще он не видел свою родственницу такой счастливой.

– Поехали скорее в Горки! Я хочу увидеть мою Агапочку, мою Грунечку ненаглядную!

– Бабушка и дедушка давно умерли, – выдавила из себя Нина, понимая, что эта новость ошарашит женщину.

– Как? – Алевтина отпустила девушку и сложила ладони на груди крестом. – Когда?

– Два года уже…

– Я же ее столько лет искала… Я же запросы отправляла… Я… я… – мысли в голове спутались. Вот, кажется, нашла и опять потеряла родную душу, но уже навсегда.

Алевтина и Агриппина были соседками, жили на одной улице в деревне Марьино. Когда немцы ступили на Псковскую землю, люди прочувствовали на собственной шкуре, что такое голод и страх за жизнь родных и близких. Солдаты отбирали все: скот, одежду, продовольствие. Не чурались снимать обувь как со взрослых, так и детей, выгоняли на улицу в чем мать родила, чтобы занять теплую хату на время засады.

– Млеко и яйки – нам, жить – вам, – немецкий офицер отдавал приказы на ломаном русском жителям деревни. – Русский фрау похлебка – нам. Жить – вам. Партизанен не помогать. Не слушать нас – пах-пах, – выставил два пальца, изображая пистолет.

Люди боялись, но помогали друг другу. Агриппина была тоже не из робкого десятка. Немцы оставили ей корову, чтобы она приносила парное молоко каждое утро, обед и вечер. Надсмотрщик запретил делиться молоком с кем-либо, иначе – расстрел. Но Агриппина не смогла пройти мимо соседской беды. Маленький Саша, сын Али, нуждался в питании, как и все младенцы его возраста. Темной ночью Агриппина передавала литр молока Алевтине для мальчонки. Но все тайное становится явным. Как бы ни звучало странно, но ее сестра Люся, не верящая в победу Советской армии, сдала Агришу немцам. Женщина получила наказание – прикладом по лицу и несколько ударов немецким кирзовым сапогом под дых. Но и это не лишило ее человечности. Агриппина продолжала делиться молоком с Алевтиной. Благодаря ее помощи Саша выжил.

– Кто ж знал, что она вот туточки, рядом? Кто ж мог это предвидеть? Деревню сожгли, и мы кто куда, бежать. Матушки мои, я в Псков телеграммки, а она здесь, в 30-ти километрах от меня… Да если б я знала, я бы своими ногами прибежала и в ноги бы ей поклонилась. Я бы каждый пальчик обцеловала и сказала спасибо. Она святая женщина, раз уж не побоялась за своих детей и спасала моего Сашеньку. Кормила молочком от своей Зорюшки. Скажи мне, милая, и где ее могилка? Я принесу цветы и поклонюсь моей Агришеньке за помощь и сердечность человеческую. До конца дней своих буду ставить свечу в церкви и молиться за ее душеньку, всех ее деток и внуков.