Ольга Богомолова
Побег из палаты невозможен
Глава 6 Кошка
Александр уже третий день хвостом ходил за своим коллегой Серёгой. Санитар особым счастьем не пылал и новый сотрудник его сильно раздражал. Сам он был средней комплекции, с чёткой печатью частых запоев на лице. От него сильно разило перегаром.
Бывший послушник всё не мог взять в толк, как шустро он так перемещается по больнице. При этом делая вид совершенно безразличный.
Сама больница была довольно старым строением и своим видом и устройством напоминало крепость. Если снаружи она выглядела, как приличного размера особняк, то внутри становилось понятно, что это целый комплекс из четырех совмещённых зданий, которые представляли собой прямоугольник с открытой территорией для прогулок внутри.
Сюда уже добрались технологии и снаружи были камеры видеонаблюдения, так же они были и во внутреннем дворе. А вот в здании камер было немного, только на посту и на входе в закрытое отделение , другие камеры если и были, то наверное шпионские. Александр долго размышлял над этой странностью, ему казалось, что камер совершенно не достаточно…
Сергей, которому было обучить нового сотрудника премудростям работы санитара, злился. Присутствие этого странного мужика тяготило и ограничивало.
Алесандр же тоже заметил странность, санитары выполняли свою работу очень странно.
Начиная с утра, как золушка носились по отделению, намывая пол, протирая поверхности, нося те же утки и их содержимое, переворачивая лежачих.
Ровно до того момента, как блестящий чёрный лексус отъезжает от больничных ворот увозя с собой Арсения Викторовича.
Город засыпает, просыпается мафия.
И санитары из угодливых чистоплюев превращаются в хозяев жизни и фактических рабовладельцев Да-да именно так. Тот же Сергей расползался по старому потёртому креслу аморфной лужицей и просто раздавал указания. Ни кому иному, а пациентам, которые за лишнюю сигаретку и коробок сухой чайной заварки, готовы были не то что отмыть, вылизать готовы.
И это удивляло Александра. Видимо Сергей привыкшей к такой небольшой власти, был ей развращён что ли. Так же и парк, чистота которого вызвала удивление по приезду, до идеала был доведен ими же до идеала, а клумба и грядка это тоже небольшая часть развлечений.
И называлось сие чудо трудотерапия, отказ от которой вел к ухудшению отношений с санитаром и пометке в личное дело.
А из развлечений здесь и было что покурить, да поработать, ещё говорили о творческом классе, но го руководительница была на больничном.
А Сергея Александр тяготил не потому что его нужно было обучать сложным премудростям. Их особо не было, а потому что не хотелось сразу испортить первое впечатление и казаться мудилой. Потом, как обтешется, будет такой же, а пока остатки совести не давали пропитому насквозь санитару покоя.
При этом, совершенно не мешая употреблять вечером прямо на рабочем месте из небольшого пузырька, остро пахнущую дешёвым алкоголем жидкость. Нет он конечно оглядывался не видит ли кто, но Александр видел и выводы делал.
Работа не была приятной, но Алису он пока не нашёл. Справедливо предполагая что он там куда его санитар не приглашал. Дальше первого отделения новичка не пускали пока. То Ли хотели, чтоб обучался в спокойной обстановке, то ли просто боялись спугнуть странными пациентами, нежданно, негаданно свалившуюся помощь в его лице.
Когда Макс говорил что у них кадровый голод, он пожалуй приуменьшил, здесь жёсткая кадровая дистрофия. Ибо даже не работая в медицине было понятно что одной медсестры и одного медбрата явно не достаточно, хотя бы для того чтоб они банально высыпались. Санитаров до его появление, было на одного больше, а с его появлением стало четыре.
Третий санитар находился в запое и на работу не выходил, который день, наверное потому Сергей и злился.
Сейчас они обслуживали первое отделение и здесь по сути было довольно спокойно, Александр предполагая работу в психушке рассчитывал увидеть психов. Тут же были просто люди, многие были довольно заторможены и довольно флегматичны, кто-то живенько общался с кем-то, особо долго не задерживаясь на виду с одним собеседником. Кто-то тихо плакал, кто-то просто сидел и смотрел в одну точку, вовсе не выражая эмоций. Люди, просто люди пронизанные болью и печалью, такими, как пронизывали его.
В женскую палату его пустили только на второй день работы. Александр жадно вглядывался в каждое лицо, надеясь увидеть родные черты, но не находя.
В небольшой больнице содержалось не более семидесяти пациентов, просто в этой палате на восемь человек не было той кто была нужна конкретно ему.
Как же страшен женский алкоголизм. С удивлением для себя бывший послушник сделал вывод, что в основном здесь были больные алкоголизмом и наркоманией. Не шизики , и психи, а просто спившиеся люди. Сейчас не хотелось их осуждать, было жаль их всех.
Отсутствие здесь Алисы его расстроило, тогда получалось что она в закрытом отделение, куда его пока не пускали и пустят наверное только, через месяц, когда обвыкнется, ну или санитарка Олеся Никитична не выйдет на работу.
Эта дородная женщина внушала уважение своими огромными и не очень женственными руками. Редкие волосы, растущие на её голове с проплешинами, она собирала в куцый короткий хвостик. И чтобы не происходило она всегда была при макияже. Он не был сильно ярким, но учитывая что и ресницы и брови у неё по какой-то причине вовсе покинули лицо. Криво нарисованные чёрные стрелки и брови выведенные тоненько тем же карандашом , которым она рисовала на лице стрелки, выглядели довольно нелепо и смешно.
Александр же словно не замечая, таких акцентов, уже третий день подряд сыпал комплиментами. Хваля то свежевыстиранный халат, то милый румянец на белой коже. Вызывая у строгой женщины умиление и улыбку. Что в свою очередь сильно раздражало Сергея.
Который разорялся, что и страшна Леська, как атомная воина, да и вовсе пахнет от неё ужасно…
Сам тем временем с тоской на неё посматривая, когда та не видит…
Майор же знал женщины, они всегда женщины, где бы не находились и когда. Хорошие отношения с коллективом ему ой как нужны, особенно с ней. Ведь именно Леся Никитична была санитаркой закрытого отделения, в котором скорее всего и находилась его девочка.
Врачей в отделение было всего два, Заведующий этой больницей Краснов Арсений Викторович появлялся в ежедневно, но максимум часов до трёх, а позже укатывал по своим делам.
Казалось мужчина выглядит довольно представительным и добродушным и даже ласковым, но это только казалось и майор чувствовал всем нутром, что доверять ему нельзя. Вероника Дмитриевна, которая была его заместителем, наоборот проявляла странное рвение к работе, часто оставаясь даже ночевать в отделении. И не в недалеко расположенном в посёлке общежитии, куда разместили и его, а в собственном кабинете, который делила с Красновым.
Александр её определил, как трудоголика и даже фанатика своей работы. Нет она, как Краснов с пациентами ровно до трёх и ни минутой дольше, позже заседала в своём кабинете, где выполняла всю бумажную работу, которую кроме неё выполнять было некому. И если и выходила из кабинета, то за очередной порцией порошкового невкусного кофе и снова запиралась в кабинете. И только трескотня пальцами по клавиатуре говорила, что сидит она там не просто так, а работает не покладая рук в прямом смысле слова. В отличие от своего начальника , доброй она не выглядела вовсе. Немного стервозная и довольно жёсткая, всё же женщина, к которой всё же лучше найти подход размышлял Александр.
И всё же странное поглядывание на него Сергея настораживало, что-то сделал не так. С таким мудаком в его положении отношений лучше не портить, в конце концов, он не с проверкой здесь и уличать того в нечистоплотности не собирался. Да лучше с ним подружится, может выпить вместе?
Или что? Совсем я не понимаю таких людей, или он виды имеет на Лесю? Женщина на его вкус была на любителя, может Сергей и был любителем, а он своим желанием понравиться женщине, остро намекнул на здоровую конкуренцию? Всё же его надо напоить, с другой стороны всё общение с пациентами идёт через наглого санитара.
Там были свои особенности которых Александр ещё пока не понимал. Ни лизоблюдства этого, ни преклонения. Ему ж, как дону Карлионе едва не ручку лобызали, по-собачьи в глаза заглядывая. Что же это место делает с людьми, превращая их в послушных воле, ни лидера, ни диктатора, а просто спившегося человека? Которому не доступен иной способ заработка, кроме мытья полов в психушке.
Александр засунул омерзение поглубже, сейчас он здесь с другой целью.
–Серёг, а Серёг слушай, а как здесь с этим? – Он щёлкнул себя пальцами по шее прямо под подбородком.
Мужчина на кресле ехидно улыбнулся, ну вот он меня и поймал…
– Что Санёк, горит? – Он ухмыльнулся, ну наконец то перешёл на панибратство, да-да я не лучше тебя, я такой же…
– Да, как сказать то? – Александр потёр свой нос тыльной стороной ладони, после чего взъерошил седую шевелюру, придавая себе, как можно более неряшливый вид.
– Ну понятно, понятно, подожди, уложим спать полудурков и пошушукаемся! – Он подмигнул новичку покровительственно наклонив голову.
Тем временем сумерки опускались на здание.
– Мряу. – звук кошачьего голоса раздался по засыпающему отделению.
И Сергей, который выключал свет, напрягся. Завертел головой ища источник звука, глаза испуганно забегали, но он старался не подавать виду.
Интересно, подумал его Александр, почему его напугала кошка?, Стоп, кошка? За три дня проведенных здесь, кошек он не видел. Кто-то из пациентов мяукает?
– Тут кошки водятся? – Он похлопал старшего коллегу по плечу, тот вздрогнул и обернулся.
– Не водятся…
– Почему тогда тебя это напугало? – вкрадчиво спросил Александр.
– Она приходит, когда кто-то умирает и никто её не видел. Только слышали, поговаривают, что видят кошку лишь те за кем она пришла…
– Да блять! – Выругался Александр, понимая что и здесь водится какая-то нечисть, а после и вовсе побледнел от очередной догадки. – А за кем говоришь, приходит скрытное животное? И как часто?
– Так не часто, раз в полгода, мявкнет где-то, а потом труп находят с инфарктом… – Он продолжал крутить головой, видимо боясь увидеть ту самую кошку.
Ага инфаркт, раз в полгода, припоминая, что икотка питалась также, но тварь видать другая, может иначе поглощает энергию, а теперь получив пищу снова заляжет на дно и на его поиски никак не повлияет? Или она его почуяла? Как орты тогда? Надо найти тварь. А вдруг всё же просто кошка? С его везением врядли…
Глава 7 Иллюзия счастья
Ясность сознания мало-помалу возвращалась, с головокружением и болью во всём теле.
Попытка пошевелиться и вовсе не привела ни к чему. Даже глаза разлепить было большим трудом, словно склеенные карамелью, веки не желали разлепляться. Язык распух и занял почти весь рот, лишая возможности произнести какой-нибудь звук кроме стона.
Клеенчатый матрас неприятно холодил обнаженную кожу. А простыня накрывавшая тело вместо одеяла, совершенно не дарила тепла, как в прочем не сохраняла те крупицы что излучала кожа.
Ощущение леденящего холода странно контрастировали с льющимся из окна солнечным светом, который слепил с большим трудом открытые глаза.
Артём прищурил глаза обратно, летнее солнце невыносимо ярко освещало палату, через распахнутые в разные стороны дешёвые шторы.
Мысли тугими клубками ворочались на поверхности сознания никак не складываясь в общую картинку.
Странные стены выложенные плиткой, а напротив него ещё одна кровать. Он в больнице? Это палата? Как же он тут оказался?
Чем сильнее он пытался вспомнить, что же предшествовало его появлению здесь, тем сильнее отзывалась болью голова. Рука болит. Рука? Он поднял левую руку вверх и попытался сжать пальцы, тут же заскулив от боли в перемотанном бинтами предплечье.
Сильная боль словно ключ открывший замочную скважину воспоминаний. В открытую дверь сознания они лезли все сразу, своими гадкими липкими и склизкими щупальцами пачкая даже чудесный солнечный свет.
Понятно. Значит откачали, скорее всего он в больничной палате лагеря. Только сейчас он рассмотрел решётки на окнах, подтвердившие его догадки. Значит, как только он поправится его вернут обратно и всё начнётся с начала. Даст ли второй раз ему кто-то лезвие? Сможет ли он второй раз проститься с жизнью? Зачем его спасали?
Стон на соседней кровати привлёк к себе внимание, соседняя кровать была заправлена не в пример лучше, а человека на ней и вовсе укрыли клетчатым колючим пледом. Стало немного завидно, холод всё ещё терзал Артёма.
Он пристально наблюдал за слабыми трепыханиями под пледом, который сполз с головы его нежданного соседа, освобождая из теплого плена светлую макушку.
Девушка застонала, еле-еле слабыми движениями пытаясь сбить с себя одеяло, которое царапало нежную кожу.
Девушка? Артём не поверил своим глазам. Галлюцинация? Обман зрения? Но повернуться, чтоб получше рассмотреть соседа по палате сил не было, всё что он смог, это кряхтя чуть-чуть приподнять свою голову.
Девушка тем временем развернулась в его сторону, из под сбившегося одеяла в кровавых пятнах была видна оголённая кожа ног. Которые сплошь были забиты яркой красочной татуировкой. Как и высвобожденная рука которой девушка сейчас протирала заспанные глаза. Под которыми пролегали глубокие почти синие круги, как у панды.
–О! Очнулся… – Буркнула девушка и зевнула, как котёнок широко раскрывая рот.
По девушке было видно что она не очень здорова, цвет её кожи довольно заметно отливал еле заметной синевой.
Он и хотел бы ей ответить, но получилось только простонать…
Девушка разглядывала его в упор, не отводя взгляда и не стесняясь его наготы, которую он прикрыть не мог, да и нечем было.
Щеки налились жаром, было стыдно за свое теперешнее состояние, а девушка продолжала смотреть почти не моргая. Глаза у нее странные, кажется или правый чуть светится зелёным? Да нет игра света…
– Ты грязный… – Сказала она и медленно отвернулась к стене криво выложенной белой плиткой с почти черными швами между керамическими квадратами.
Это я грязный? А сама то! Дура под хохлому расписанная! В кровище вся… И правда в крови вся…
Стало немного стыдно за нахлынувшую было злость и он продолжал разглядывать повернувшуюся спиной к нему девушку. Размышляя над тем, где же он сейчас находится.
Определённо больница, но не лагерная. Выпустить его не могли, тогда где он? Решётки на окнах, вряд ли повествовали о свободе.
В это время в дверной проём без двери вошла женщина в белом халате. Сначала с некоторым беспокойством и наверное даже теплотой осмотрела девушку, подоткнув клетчатое одеяло удостоверилась что девушка и спит и обернулась к Артёму. Взгляд тут же стал холодным и колючим.
Артём решил не притворяться спящим, как это сделала девушка и продолжал хлопать ресницами, привлекая к себе внимание медсестры.
Та провела рукой по морковного цвета коротким волосам, цокнула и вышла. Вернувшись спустя некоторое время, но уже с гремящей металлом каталкой. Сначала женщина померила ему давление, вновь цокнула и убежала. Вернулась спустя какое-то время, волоча за собой что-то наподобие вешалки, такое использовали, чтоб вешать пузыри с растворами для инъекций.
Женщина не была ни ласковой, ни нежной. Ворочая его так чтоб ей было удобней делать процедуры, совершенно не заботясь о том что Артём от её действий испытывает дискомфорт и боль.
Хотелось в туалет, о чем ярко свидетельствовала утренняя эрекция, женщина скривила лицо и снова куда-то убежала, вернулась вновь довольно быстро держа в своей руке эмалированное судно, в простонародье утку.
Довольно непринужденно подпихнула, металлический судок, парню под ягодицы и проследив чтоб член оказался в судочке она ждала.
Артёму залился краской не зная как реагировать, но кричать и качать права в данной ситуации возможности не было, сил не было даже на то чтоб просто высказаться. А само судно будто вовсе из морозилки достали, она кожу холодила словно прижигая кожу. Будто острого стыда было недостаточно.
После она жестко вытянула его левую руку, перетянула жгутом и ловким выверенным движеньем ввела иглу в вену, покрутила пластиковое колёсико регулируя скорость введения инъекции. Достала ещё один шприц, набрала что-то из ампулы. Пощёлкала пальцем по пластиковому цилиндру, надавила на поршень, дождавшись что струйка препарата выдавит пузырьки воздуха и ввела воткнув иглу в жёлтую резинку соединительной канюли. Сон тяжёлой неприятной пеленой забирал и сознание, всё становилось не важно.
Алиса обернулась только тогда, когда Нина Алексеевна громко дребезжа тележкой удалилась в процедурный кабинет.
И вновь принялась разглядывать парня, да добродушная медсестра накрыла парня простынкой, заботливо оставив судно под ягодицами парня, объем вливаний был довольно большой. Судя по всему шанса на здравомыслие парню не оставят, не просто так он вырубился.
Жалко парня, вены себе вскрыл что ли? Точно. Тогда зачем накачивать его седативными? Чтоб снова не выпилился?
Алиса видела так же и странную субстанцию, похожую на слизь. Она просачивалась через простыню, а часть её и вовсе унесла на себе медсестра. Казалась она шевелится стараясь занять, как можно больше места на коже молодого мужчины. Вызывая у Алисы омерзение, она вспомнила что и сама долго не могла отмыться от черной невидимой никем дряни. Она прикрыла правый глаз рукой и посмотрела на парня одним глазом, в этот раз ничего не видя. Уверяясь ещё больше, что дело именно в том что второй глаз видит мир иначе.
Мысли о парне помогали не думать о собственной ситуации и забыть ненадолго о глодавшей жадным зверем душу, боли. Она решила не думать ни о Денисе, ни о ребёнке. Она не успела его полюбить срок был ещё маленьким. Алиса просто знала что он есть и всё. Был…
Нет грустить она конечно будет по своему неудавшемуся материнству, но убиться не будет.
Она вновь посмотрела на парня, представляя, а что если бы она встретила не Дениса, а его? Красивый и сильный? Он носил бы её на руках, как принцессу, сил бы хватило. Плиты мышц, четко очерченные под кожей говорили о скрытой в них мощи. Как спящий хищный зверь он был прекрасен. Они бы ходили в кино и катались на мотоцикле, а по вечерам смотрели “Сверхъестественное” и устраивали бой подушками.
Алиса любила играть в такую игру, представляя то самое счастье, которого у нее не было, но, как и любой девушке хотелось.
А ещё у них бы родились дочка и сын, похожие сразу на них двоих. Она вновь посмотрела на лежащего напротив мужчину, представлять счастье с таким, было приятно, Ещё бы дрянь эту чёрную с него отмыть…
После спланированного в голове безоговорочного счастья, парень начал нравиться ещё больше.
Наконец пришла Нина Алексеевна, проверила вялотекущую капельницу.
– Нина Алексеевна здравствуйте, вы сегодня такая красивая! – Пробормотала вялым голосом Алиса, женщина обернулась на девушку и ласково расплылась в улыбке.
– Ой, Алисочка хорошо что ты очнулась, давай ка мы тебе постельное поменяем, и сорочку? – Девушка слабо кивнула добродушной женщине. Женщина довольно шустро, несмотря на свою комплекцию сбегала и вернулась с набором из двух простыней сорочки и влажной тряпочки.
Она помогла девушке подняться и переодеться, было понятно, что до санитарной комнаты она не дойдёт, слишком слаба.
Женщина ловко отёрла клеенчатый матрас от крови натёкшей от пережившей выкидыш девушки и в пару движений застелила жесткую, но свежую простынь с больничной печатью.
Помогла девушке лечь обратно.
– Тёть Нин, а это кто? – Алиса похлопала ресницами. Имея миловидное кукольное личико, подобные действия у медперсонала всегда вызывали умиление и желание общаться с девушкой, как с маленькой.
– Ой, девонька, зэк это, суицидник. И статья у него плохая. Ты прости не реанимационная палата сейчас одна, как оклемается так и уведём его в отделение для заключённых, а пока потерпи маленькая… – Так вот чего она так его дёргала, но информационный голод не утолён.
– А за что его посадили? – И снова похлопала опахалами ресниц. Алиса прекрасно понимала, что создаёт иллюзию ребенка, это всегда работало…
– Так изнасиловал он девочку, а вены вскрыл, потому что испугался что с ним поступят так же… – Логичные размышления…
– Понятно, а зовут его как? – Продолжала Алиса немного плаксивым голосом.
– Так Артёмом, красивый всё-таки парень, даже не верится что по такой статье, да с такой внешностью… – Предалась размышления женщина, но после махнула на него рукой, укрыла девушку и отправилась по своим медсестринским делам. Часто этой женщине приходилось совмещать сразу две должности. Постовой медсестры и процедурной, потому и уставала он сильнее злая была по той же причине, банально устала.
Алиса вновь погрузилась в свои мечты, размышляя об Артёме, как о своём мужчине… Постепенно день сменился вечером. В большом окне с довольно широким подоконнике окне было хорошо видно чернильное небо с мелкой россыпью звёзд.
Тишина сгущалась и вызывала тревогу.
Словно вторя тревожным ощущениям, в комнату вновь пришло то существо. Алиса решила притвориться спящей. Если она закричит ей просто поставят успокоительное.
Она наблюдала за крадущимся существом через щёлочку под ресницами .
Оно вновь направилась к Артёму, вывалив свой длинный склизкий язык, слизь из её рта, срываясь тугими каплями капала на пол, оставляя на старом ещё советских времен линолеуме противные кляксы.
Тварь словно трясло, когда она протягивала свои скрюченные с длинными кривыми когтями руки к телу спящего парня. Оно сорвало с него простыню, длинный и гибкий, как лиана язык тянулся к паху молодого мужчины и ходило по его члену создавая иллюзию поступательных движений, от чего тот встал. Тварь запрыгнула на кровать и насадила себя на эрегированный член.
Алиса сжала веки сильнее видеть это не хотелось, противно, мерзко, гадко. А что если посмотреть другим глазом? Нет!
Парень стонал, но не просыпался, хорошо же его обкололи. Тварь насытилась только под утро, всё это время Алиса слышала, что творится на кровати, но не открывала глаза.
Она посмотрела на Артёма только когда пропало странное мерзкое ощущение холода исходившее от его кровати. Парень посинел, а в его волосах появилась седая прядь.
