Крадущийся под окном Рыжик вдруг лег в траву и замер. Юм очнулся и смолк. Нельзя же петь! Нельзя! Он поднял глаза к звездам в сосновых лапах, посмотрел на далекую светящуюся пыль в небе, на выползающий с северо-запада рукав легийской галактики. Петь нельзя, летать нельзя. Две недели на борту крейсера Яруна он не пел. А сколько же не летал? Как же это он вытерпел так долго? И сколько еще терпеть?
Оторвав глаза от космоса, он, ежась, сел на подоконник. Опять холодно как… Вир снаружи стоял рядом. Когда он подошел?
– Юмис, – Вир очень осторожно взял его руку. – Спасибо, что ты так вел себя сегодня.
– Как? – не понял Юм. Рука Вира была горячей и он сразу стал согреваться, только затылок мерз и ноги.
– Ты такой тихий всегда?
– Не знаю, – растерялся Юм.
– Я маленького тебя помню, но до сих пор я до конца не верил, что ты… Что ты – настоящий. Хоть и такой тихий.
– Это ты про что? Про математику?
– Про сочинение, – усмехнулся Вир. – Если б я только мог сказать тебе, что вспомнил, когда увидел тебя… Надеюсь, скажу когда-нибудь. Юмис! А ты хочешь отдать в уплату за Дар… Сам не понимаешь еще что. Себя самого, Юм..
– Уже отдал, – усмехнулся Юм. – Только на Дар не хватает.
– Ты жесток, Юм.
– Не знаю. Я правда думаю так, как написал. Во мне ничего нет хорошего и полезного кроме того, что я этот «Юмис»…
– Какая же ты балда, Юм, – сердито сказал Вир. Он стоял снаружи за окном, облокотившись о подоконник. Лица не было видно, только слегка серебрились волосы, но Юм чувствовал, что этот мудрый и надежный человек сейчас рассержен и раздосадован: – Что, согнать сюда бригаду психиатров, чтоб убедили тебя в обратном? Ну, как тебе не стыдно? Ты сильный, умный, честный – да ты посмотри на себя: как ты смеешь говорить, что никуда не годишься? Ох, Юмасик, умный-то ты умный, но что-то главное в жизни все-таки перепутал… – Вир вздохнул, помолчал и сказал в сердцах: – Да плевать мне на твой Дар, чудовище ты мелкое, у миллиардов людей ничего такого нет – что, разве они копейки стоят? В тебя как в навигатора вложено столько, что хватило б на тысячу обычных детей, а сколько было других затрат! А сколько было потрачено всего, чтоб тебя найти и спасти… Что, заставлять тебя расплачиваться?
– У меня ничего нет… – продрало по хребту ознобом и подвело живот.
– У тебя ничего в уплату и не просят, – успокаивающе пожал его ладошку Вир. – Спокойно. Вырастешь – сам будешь вкладывать безумные деньги в навигаторов и корабли… Ах да, мой удивительный. Самое-то важное я тебе должен передать. Старшие к твоим словам про Волшебных Журавлей прислушались, кстати. Ние даже попросил Яруна сказку пересказать, потому что текста этой сказки нет нигде. Только Сташ и Кааш знают о Волшебных Журавлях.
Сташ! Ой, не думать. Стоп. Думать о Кааше. Имя «Кааш» не пугало. Оно было связано с добрым теплом и спасением от мук. Ну да, они же говорили, что лечил его сам Кааш…
– А Кааш что, занимается бустерами?
– Разве он может остаться в стороне от такой беды? Ведь даже ты вмешался. Да для него, если навигатор сваливается в бустера – страшная трагедия. …Ну, что ты примолк?
– Кааш лечит бустеров… – Юм все никак не мог сжиться с этой новостью.
– Почему ты этому удивился? Ты вообще, как я подозреваю, не очень хорошо думаешь о Драконах?
– Ну, по-настоящему ведь Кааш не Дракон, Дракон – это… – он не смог продолжить фразу, осекся, мгновение собирался с мыслями и вдруг почти нечаянно сказал: – Понимаешь, я бы отдал ему… настоящему Дракону… Да все что угодно. Я бы сделал – все что угодно… Да только у меня ведь нет ничего, даже звезд. И Дар во мне никак не хочет просыпаться. А ему нужен только Дар. Не я.
– Юм, не смей так говорить! Не смей. Ты Сташа – не знаешь. А он – тебя. Но сегодня ты его порадовал. Он сам так сказал.
– …Я прилично сдал экзамен?
– Это тоже, но больше всего его повеселила твоя фраза, что, мол, «…это будут мои флоты». И ему интересно, как ты собираешься встраивать в крокодилов Дракона. Он смеялся, конечно, но решение принял совершенно всерьез.
– …Сташ смеялся…
– Вот, представь себе, он умеет смеяться. Да, и главное-то: Сташ согласен на твои затеи.
– А?
– Ты меня слышишь?
– …Про Журавлей? Согласен?
– Он сказал, что, само собой, знает эту сказку. Сказал, что твоя дальновидность похвальна. Сказал, ты должен быть занят делом, пусть пока только Гекконом. Сказал, что да, ты прав, самое время начать и в реальности формировать далекие фронты событий. И лучше всего, чтобы всем этим с самого начала занялся именно ты. Раз уж в будущем все флоты будут именно твоими. Сказал, что твои гены давно в работе, и дальше, естественно, ты вправе распоряжаться своими генами как пожелаешь, потому что тебе же самому и расхлебывать в будущем все, что натворишь. А раз ты сам навигатор, так тебе и понятнее цели отбора. Так что завтра, если ты согласен, к тебе приедут двое специалистов… Так скажем, по Волшебным Журавлям. Ты один с ними поговоришь или мне присутствовать?
– А Кааш приедет?
– Если ты скажешь, что это необходимо, то – да.
– Я не знаю. Как он хочет. Мне нужны люди с Геккона.
– Так они с Геккона и прилетят. Кааш их и прислал. Сташ сказал, Геккон теперь твой, и он рад от него избавиться – других забот хватает.
– …Геккон – мой?
– Да. Геккон – твое будущее. Ты его и формируй.
– …Вы что, с ума сошли?
– Геккон – твой. Весь. Работай. Ты ж только что сказал? Что сделал бы для Сташа все что угодно? Так вперед. Тебе завтра опишут вопросы финансирования и все такое. Чтоб ты представлял, на какие ресурсы можешь рассчитывать.
Про то, что собирался пойти поискать светлячков, Юм вспомнил только утром.
А они, умники с Геккона, приехали почти к полудню – Юм извелся, пока бродил по бережку, кутаясь в куртку и швыряя в прозрачную водичку мелкие камешки. Все утро было очень холодно, и только теперь, когда солнце встало в зенит, он наконец согрелся. Зато этим холодным бесконечным утром он все продумал, исчертил прибрежный песочек схемами. Что ж, он ведь сегодня рано проснулся. То есть вообще почти не спал и поднялся, как за окнами посветлело – задолго до солнышка. Надел штаны и свое ужасное, ненавистное платье с ошейником и подолом, расшитыми тяжелыми колючими драгоценностями, и пошел бродить вдоль озера и чертить палочкой песок. Сонный Волчонок ходил за ним, зевал и делал снимки схем. Но, конечно, не мешал, и снимки удалял, когда Юм говорил, что какая-то неправильная. Это хорошо, что Волчонок все сфоткал, но некоторые из схем, главные, Юм все-таки сам перерисовал на бумагу – получилась толстая стопка. Когда Вир и двое незнакомых взрослых, мужчина и женщина, вышли из приземлившегося люггера и направились к нему, Юм вздохнул с облегчением: Кааш не приехал. Но он все это утро думал больше про Кааша, а не про генетику. Все вспоминал. Голос, взгляд, руки. И – тоска, хоть плачь. А Кааш думает, что он ничего не помнит… Но, наверно, к лучшему, что не приехал. Тогда бы стало не до Геккона, а – сплошные нервы. Кааш слишком похож на Сташа. Это страшно. Но, если честно, это детское желание наконец снова услышать голос Кааша – самая настоящая тоска. Как бы его все-таки повидать? Может, взять и попросить, чтоб приехал? Только это значит – от дел оторвать… Нет, нельзя.
Прибывшие были тагетами, и какими-то уж слишком не простыми. Юм таких встречал редко. Интересно, как они его видят? Юм поздоровался. Женщина была очень красивой, и Юм отвлекся и не сразу увидел, что они с подарками: какие-то серебристые коробки в цветных пакетах – куда теперь все это деть? Да и зачем ему вообще подарки?
– Это обувь, – вручил пакет мужчина. – Покажи-ка ботиночки. Поизносились, видишь? Не для грунта. Давно пора сменить. Я бы на твоем месте сразу переобулся. Тебе ноги надо очень беречь.
– Летать не дают, – буркнул Юм, глянув на Вира.
– Дадим, – буднично сказал Вир.– Вот окрепнешь.
Юм тут же сел на пенек и стал переобуваться.
Новые сандалии из серебристой коробки оказались высокими, мягкими изнутри и непробиваемыми снаружи, белыми, невесомыми. И в них было совсем не жарко. Но и не холодно.
– Это новинка, – объяснил гость. – Снаружи это практически броня, поддается только давлению изнутри. Удобно?
– Да… Спасибо. Очень спасибо.
– И главное, безопасно… Еще мастера просили передать, что вся обувь приспособлена к условиям планеты. К осени и теплую сделают. Но корабельные ботинки тоже положили, разберешься сам. И еще там всякие другие подарки. Кааш тоже что-то тебе передал. Но в основном – это тебе привет с Геккона.
– Я думал о Гекконе, – Юм все еще любовался белыми сандаликами и наслаждался каждым шагом. Сквозь толстую сенсорную подошву он чувствовал камешки, но это было только приятно. – Я там мало бывал… И давно. Пока что это просто верфь и заводы с секретными производствами… Но я знаю, с какими. Нейроморфные устройства и все такое. И лаборатории по геномике. И не только. Но это хорошее место, чтоб начать то, о чем я думаю.
– А о чем ты думаешь? – осторожно спросила женщина. Голос у нее был солнечным, летним. – Мы изучили сказку о журавлях и нашли много сходных сказок, мифов и легенд, вот, – она вынула переплетенную стопку бумаги. – Это тебе.
– Спасибо, – Юм взял тяжелую книжку и полистал. – Я ценю сказки. Там много идей будущего.
– Может, пойдем в дом? – предложил Вир.
Юму не хотелось. В доме душно, не видно неба и озера. Но у больших ведь резонные соображения секретности… Он вздохнул и пошел к дому. По пути забрал со столика у кострища придавленную камешком стопку мятых листков своих заметок.
– Мы ведь будем говорить о секретах, – сказал мужчина, внимательно глядя на листки. Он тоже Юму нравился. Казался надежным.
– Когда вы видели Кааша?
– Вчера поздно вечером перед стартом с Геккона.
Юм замер. Не сразу, пережидая волну колючих мурашек, сказал:
– Это очень быстрое перемещение. Появился новый тип двигателя?
– Появился уже давно. Только все это время не было к таким кораблям пилотов. Автоматы с такими скоростями не справляются.
– А кто пилот?
– Мальчик, нави, немного постарше тебя. Взрослых пилотов таких пока просто быть не может.
Юм прижал сказки и свои заметки к груди, обхватил себя двумя руками и сквозь зубы выдохнул:
– Я хочу так полетать.
Он почувствовал, что лицо стало ледяным, что сейчас заплачет, и обхватил себя покрепче. Неужели он вовсе не может собой владеть? Взрослые теснее окружили его. Вир погладил по голове:
– Спокойно. Уж ты-то точно такой кораблик получишь. Но это пока очень легкие суда, опасные. Ими пользуются только в чрезвычайных случаях. Да что с тобой, Юмасик? Так хочется?
Юм кивнул:
– Еще бы. Такая скорость.
Мужчина порылся в пакете и протянул ему очередную переплетенную стопку бумаги:
– Спецификация. Кааш сказал, тебе захочется вникнуть. А суденышки правда легкие, для Бездны не годятся. Только в созвездии летать, где космос чистый. Но и это опасно.
Теперь у Юма в руках была целая куча бумаги. Он заглянул в спецификацию, вздохнул:
– Это надо внимательно читать.
– Вчера очень многие внимательно читали сказки, – улыбнулась женщина. – Там много интересного… Но никто из нас и не понял, что конкретно ты имел в виду, разве что Драконы. Кааш сказал, ты объяснишь?
– Садитесь, – пригласил Юм, сам усаживаясь за стол на веранде. – Тут нормально будет? – Волчонок принес толстую стопку больших распечатанных снимков серого песка со знаками. – Да, спасибо, пригодится… Слушай, иди сотри там все с песка, пожалуйста, а то это секреты. – Юм поворошил снимки и вздохнул: – До Журавликов нам еще как до мечты… И даже спустя пять поколений их будут лишь единицы.
– Ты говоришь о направленной селекции?
– Я хотел бы знать, по каким ключевым маркерам она сейчас ведется.
Взрослые переглянулись. Женщина сказала:
– Кааш нас предупредил, что тебе можно говорить абсолютно все. Но насколько ты подготовлен, чтобы воспринять это «все»? Мы видим перед собой, извини, совсем малыша.
– Да который вдобавок еще верит в сказки, – развеселился Юм. Они не знают, кто он такой? Не знают, что теперь он хозяин Геккона? Он им не скажет. – Ладно, что не пойму – переспрошу.
Юму рассказывали долго. Иногда он ощущал волнами проходившее по взрослым недоумение, когда они вдруг снова и снова задавали себе вопрос, зачем они рассказывают все это ребенку, который еще не вырос из сказок. Глубоко серьезен был только Вир. Потом и гости посерьезнели, когда Юм задал пару вопросов. Когда они смолкли, Юм с минуту молчал, глядя на озеро. Спросил у Вира:
– Если Геккон мой… То я ведь могу там устанавливать законы?
Большие переглянулись. Вир пожал плечами:
– Да, если Сташ будет согласен с ними.
– Я еще не знаю, как эти законы оформить… Для меня важно, чтоб главная ответственность за каждого нави лежала на мне. Я буду решать их участь. Это будут мои нави. Никто кроме меня не будет иметь права распоряжаться их судьбой.
– На всех этапах?
– Вам, наверное, это еще кажется умозрительным… Но, уверяю, пусть лучше с самого начала весь груз этических проблем лежит на мне. И нави… Они – люди. Я не дам их обижать никому.
Гости переглянулись. Юм вздохнул и извинился:
– Простите. Большое вам спасибо, теперь я представляю себе, как обстоят дела в реальности. Это неплохие стартовые условия. Сейчас, если Кааш и Сташ согласятся, я инициирую долговременный и затратный процесс, который затронет тысячи тысяч людей, их судьбы, судьбы их потомков. Эта ответственность меня очень волнует. Но путь, который подсказал мне Ярун своей сказкой о Журавлях, мне представляется оптимальным… – Юм помолчал, подумал, порылся в снимках, достал свои мятые листочки, еще подумал и наконец заговорил.
Он никогда в жизни еще столько не говорил. Он говорил, говорил, говорил – даже слегка охрип. Взрослые установили приборчики, которые записывали звук и картинку, но вдобавок и сами торопливо делали заметки – даже Вир. Каждую небрежно начерченную зеленым детским фломастером схемку условной генетической линии по поколениям, уровням и «веерам» дополняли деталями, пояснениями, подкалывали к ней еще заметки и снимки исчерченного озерного песка и вкладывали в особую папку. Юм все говорил, сначала сидя за столом и вцепившись в дедов браслет, потом расхаживая вокруг и то и дело возвращаясь к столу что-то еще нарисовать, показать и пошутить, чтоб сбить с больших излишнее напряжение. Ему почти не задавали вопросов – потому что он за ночь и утро продумал каждую тонкость. Немного болела голова и уже очень хотелось пить, когда он наконец все-все рассказал. Большие молчали. Он пошел-сходил-попил водички, вернулся к ним с кружкой, еще попил – они молчали, перебирая свои заметки. Он слегка растерялся и тихонько сел на край скамьи. Вир очнулся:
– Юмасик. Вчера твое замечание прозвучало довольно… небрежно… И скромно. Но все сегодняшнее… Когда ты успел?
– У меня целое утро было подумать как следует. Жалко, не было симбионта, с ним бы я все подробнее просчитал. Больше бы сделал. Спросите у Кааша, когда мне будет можно, а то как я в этих миллионах аллелей голой головой буду разбираться? Нет, я могу, только это сколько времени убьет. В общем, мне надо и симбионт, и машины обработки, – Юм выпрямился, оттянув от горла воротник-ошейник. – Так, вот еще что. Я теперь понимаю, какими ресурсами располагает Геккон. Этого мало. Пока мы будем расширять площади и технологические мощности, следует собрать свежий генетический материал лучших особей во всей популяции. С предковым анализом.
– Со всей?!
– Да. Включая Берег.
– Берег в приоритете давно, – сказала женщина. – Там мы никого не пропускаем.
– Главное теперь – не упустить, – улыбнулся Юм. – Не спугнуть ни одного гонца. И этих… которые превращаются. Понятно же, что надо отследить все выигрышные гены, не только пилотские. Навигатор, в конце концов, всего лишь извозчик. Кто-то должен решать, куда и зачем лететь.
– Юм, это ведь миллионы людей! Миллиарды.
– Мы пойдем по секторам популяции. Не все и не сразу. К примеру, когда меня заинтересуют гены придурков, которые практикуют глубоководное погружение без акваланга, я попрошу образцы их биоматериала. Начните с Венка, – пожал плечами Юм. – В Венке великолепные результаты последовательной государственной евгеники вон на каждой игровой площадке развлекаются. Что я, не знаю, что такое Венок, что ли? Венок, конечно, круче всех, но ведь на каждой планете тоже полным полно элитных школ. В общем, для начала мне нужен банк полногеномного секвенирования ДНК лучших особей… И, что-то я подозреваю, что он уже есть.
– Ну, не в тех объемах…
– Чем больше, тем лучше. И тогда я хочу знать, какие локусы сейчас отбирает Геккон. И тогда скажу, что нужно еще. Да, и отчеты мне по генетическому отбору на каждого из нынешних нави, включая бустеров.
– Тебе лучше бы на Геккон.
– Лучше бы, – Юм посмотрел на Вира. – Но, говорят, я должен ходить в школу и учиться играть с детьми. Возможно, еще предложат водить хороводы и ловить бабочек, – он прикусил губу. Сдержался и продолжил: – Сейчас я не уверен, будет ли продолжение нашего общения. Но если будет – конечно, мне нужна безопасная линия связи и доступ ко всем базам Геккона. Мне пока нечего добавить. Но я буду думать еще. И – мало ли что я наговорил. Это требует анализа. Кааш скажет, годится это или нет.
– Да это практически готовое руководство… Да, конечно, нам будет нужна защищенная линия связи с тобой, – сказал мужчина. – Концепция безупречна, но вопросы все равно возникнут.
– Надо набирать базу, – Юм посмотрел на Вира. – Вир, ну вот нет у меня сомнений в том, что у Венка уже есть банк ДНК?
– Конечно, есть.
– Я бы там порылся…
– Мы и генетиков готовим. Можем часть вашей работы взять.
– Я подумаю… Но это все случится, только если Сташ разрешит, – Юм ощутил усталость и холод. Хотелось есть, хотелось спать, и еще больше хотелось согреться. Он старался сидеть, не сутулясь и не ежась. Да что ж так холодно? Где куртка? – Ну все. Не буду больше вас задерживать.
Гости наконец собрали все свои документы и приборы, попрощались и отбыли. Вир улетел с ними. Юм положил голову на руки на столе и задремал. Сквозь щели меж досок нежно дуло озерным и сосновым холодком… Волчонок Рыжик принес обед. Юм ел суп, ел еще что-то очень вкусное, иногда зевал. Мерз, потому что куртка куда-то задевалась. Странно было смотреть на опустевшую скамью напротив и на стол, на котором больше не было ни единой бумажки. Неужели это все он сам взял и наговорил? Но ведь бустерам надо помочь. Помочь так, чтоб больше никто не пропадал в бустерах. Чтоб их вообще больше никогда не было.
Доев, он пошел поспать, согрелся под одеялом и даже видел какие-то сны про космос. А проснулся – опять, как вчера, был уже темный вечер и его пробуждения ожидал Вир. Юм сел, едва оторвав от подушки тяжелую и полную звезд и геномики голову. Вир подал ему кружку с теплым молоком:
– Держи… Вставать будешь? А то допивай и спи дальше…
– Да, я спать хочу, – сознался Юм. Еще больше он хотел остаться в нагретом одеяльном тепле. – А ты зачем приехал? Ты мне что-то скажешь про Геккон?
– Скажу. Кашу понравилось. А Сташ…
Юм оторвался от кружки. Вир встревожился:
– Э-э-э, миленький, ты давай не бледней… Сташ сказал: «Ну, наконец-то». Сташ сказал: «Любые ресурсы».
– А почему… Почему это…
– Спокойно. Юм, ну что ты? Все хорошо. Вообще-то вчера, когда я связывался с Каашем по поводу твоей небрежной гипотезы, я лишь хотел показать, как внимательно мы относимся к каждому твоему слову, хотел, чтоб ты почувствовал, как Дом тебя ценит. Кааш и Сташ тоже хотели тебя подбодрить реальным поручением. Но никто не мог предположить… Что ты явишь нечто настолько сверхценное. Кааш говорит, едва прослушал первые твои сегодняшние фразы, вот утром с веранды, сразу отправился к Сташу, оторвал его от дел и дальше они слушали вместе. Все, конечно, еще подвергнется анализу и доработке, но лишь в мелочах. Процесс, как ты говоришь, инициирован.
– …А что Кааш сказал? Я все правда хорошо посчитал?
– Да. Хорошо. Кааш… Он как-то не очень и удивился. Говорит, в тебя достаточно заложено знаний о генетике, чтоб выдумывать такие запредельные штуки. И что ты, похоже, очень много об этом думал.
– Мне кажется, когда-то он сам меня всему учил.
– Да. Дом всегда занимался евгеникой. Но Кааш сказал, что лично ты в «любые ресурсы» не входишь. Кааш сказал, что на Геккон ты отправишься только через его труп. Кааш сказал: «Такую работу взваливать на дитя?! Лучше бы ребенок песенки пел. Ему расти надо, а не пахать».
– Я не дитя!!
– Посмотри в зеркало. А Каашу – еще видней. Короче, ты остаешься в Венке и с Гекконом работаешь удаленно. Не больше часа-двух в день. А больше и не надо: Кааш сам поймет тебя с полуслова, специалисты – тоже. Кааш сказал, если пустить тебя на Геккон, ты уйдешь в дело с головой, и упустишь возможность стать человеком. Так что – общее руководство, не больше. И – законотворчество по евгенике, тебе существующее законодательство завтра пришлют, разбирайся, оптимизируй… Все совместно с Каашем, конечно. Что загрустил? Все хотел сделать сам?
– Да… но кто ж меня самого примет всерьез…
– Уже приняли, – пожал плечами Вир. – На Гекконе о тебе и так легенды ходят, а теперь… Ха. Тебе что, мало, что тебя отец и Кааш принимают всерьез – со всей этой запредельной геномикой?
– Ну да, работать я умею… Что жизнь, что таймфаг… Поток. Оптимизация условий, да… все равно никак не пойму, почему я должен тут оставаться и носить портфельчик с детскими учебниками в школу. Я что, сам странички в учебнике не могу перелистывать? Или заблужусь в школьной сети?
– Тебе надо стать человеком.
– А я кто? Крокодил?
– Ты человек. Но еще ты – Дракон. У тебя реликтовый Мега мозг. Страшно мощный и практически бессмертный. Наследие немного иной эволюции, куда более жестокой и древней, давшей организм другого порядка. Ярун тебе расскажет, кто вы и откуда, когда время придет. Там была совсем другая природа… Другие требования. Но вы – люди. Все равно люди, хищные приматы, даже одного вида с нами, у нас полно общих предковых генов – но вы эволюционно немного другие. Другой таксон. А тебе – надо стать человечнее. Успеть стать и человеком тоже, пока еще мал. Научиться ориентироваться в этой, человеческой координатной системе. Встроиться в культуру.
Юм сознался:
– Да, я часто не понимаю, почему люди так странно себя ведут…
– Это заметно. Но ведь у тебя начисто отсутствует обыкновенный детский опыт. Ты не знаешь людей… Ничего, освоишься. Так, Юм. Они, в смысле Драконы, послали тебе подарки, а Венку увеличили финансирование в два раза. Геккону – в пять. Работай. И я очень тебя прошу высказывать соображения, что ты бы оптимизировал в Венке… А лично – можешь тратить любые средства на любые идеи. Только скажи. Все, что хочешь, все, что нужно, все, что только придет в голову. Личный доступ к любым ресурсам Айра и Венка в частности.
– Хочу сказать Каашу…
– Что? …А может ты хочешь его повидать и сказать сам?
– Ему некогда. Пожалуйста, передай ему, что я все понял.
– Что понял?
– Что я – часть целого.
– …Ты не подведешь их, – Вир понял его лучше, чем Юм сам себя. – Не волнуйся. А еще чего бы ты хотел, малыш?
– Хочу полетать на этих новых корабликах…
– Полетаешь. Завтра в твоей жизни… Завтра многое станет яснее. С полетами тоже. Давай, для начала во сне полетай. Спокойной ночи.
Про светлячков он опять забыл.