bannerbannerbanner
На ощупь

Ольга Алифанова
На ощупь

Полная версия

Когда Стас отчитывал меня грубым голосом на повышенных тонах, у меня всегда начинало болеть где-то в районе солнечного сплетения. Болеть и тянуть… Ощущение камня в груди… И рождалось такое нехорошее чувство ненависти к нему…

Я уже рассказывала, что раньше, когда мы только начинали жить вместе, во время подобных разговоров я спорила, высказывая свою позицию… Но потом четко поняла: существует только одно мнение – это мнение Стаса… И нет смысла даже тратить время на сопротивление… Просто выслушай и молча согласись… Иногда наворачивались слезы… Но я знала, что, если они польются из моих глаз, он еще сильнее разозлится. Стас терпеть этого не мог… Говорил, что слезами его не разжалобишь… В такие минуты я старалась глубоко и медленно дышать, чтобы как-то погасить свою ненависть к нему, чтобы немного привести в привычный ритм сердце… Очень болела душа… Состояние угнетенности и подавленности…

Но я отошла от темы… Вернемся к Александру. В назначенное время я приехала в ресторан на подписание документов. Он все медлил. Сказал, что сначала надо пообедать, и заказал целый стол блюд: разные салаты, нарезки, десерты. Предлагал вместе поесть. Я отказывалась. Потом согласилась, потому что поняла, что мне не отвертеться и так будет быстрее. Да и потом я была жутко голодная.

Дядя Саша (почему-то в душе мне именно так хотелось к нему обращаться) заказал мне стейк из семги с овощами на гриле и фирменный салат с кусочками авокадо, тигровыми креветками и кедровыми орешками. Он меня даже не спросил, чего бы я хотела съесть, ведь он король и сам все решает. Но это не так страшно, было невероятно вкусно.

Александр надменно вел себя с официантами и всем обслуживающим персоналом. Очень напоминал мне Стаса. Дерзил, отчитывал, то, наоборот, заигрывал. Честно, было противно находиться с ним рядом… Я уже мечтала поскорее уйти. Спустя три часа контракт наконец-то был подписан. Ура!!! Дядя Саша стал кидать на меня поблескивающий взгляд. За обедом он пил итальянское красное сухое вино. Стал намекать на продолжение вечера… Вы знаете, я с ним распрощалась и до своей машины бежала без оглядки. Это ужасно… Хотелось дома хорошенько помыться, чтобы смыть даже воздух, который он выдыхал… Такое неприятное чувство…

На следующий день на работу курьер доставил мне корзину белых тюльпанов. В цветах открытка: «Ты все равно будешь моей…» Фу… Как мерзко! С одной стороны, впервые в жизни мне дарят столько цветов… Да еще мои любимые тюльпаны. От них нежно пахло весной… С другой стороны, от человека, который мне ужасно неприятен. Конечно, цветы ни в чем не виноваты… Они красивые, нежные, но я их даже домой не могу забрать… Ведь что скажет Стас? Он их сразу в мусорный контейнер выкинет.

А потом на телефон от него пришло сообщение: «Ты самая красивая, милая, нежная, чувственная девушка… Наша встреча была божественной… Хочу тебя!» Прочитав смс, я тут же пожелала его стереть. Но Стас установил специальную программу в телефоне, которая не позволяет удалять сообщения… Я понимала, что меня ждет неприятный разговор… Это, конечно, мягко сказано…

Вечером после ужина сказала супругу, что мне надо с ним поговорить прежде, чем он начнет проверять мой телефон… Стас велел дочкам уйти в свою комнату. Мы сели в зале на диван, и я начала рассказывать с самого начала всю эту странную историю… Видела, как у Стаса меняется выражение лица, как оно наливается гневом и злобой… Не перебивая, он выслушал меня до конца, а потом спросил:

– Почему ты мне сразу про него не рассказала?

– Изначально я не видела в этом ничего плохого. Он просто клиент нашей компании, покупатель квартиры.

– Раз не рассказала сразу, значит, есть что скрывать. Раздевайся!

Это было неожиданным призывом, и я даже не поняла зачем… Для чего? Видя мое замешательство, муж грубо крикнул:

– Ты меня плохо поняла? Или не слышишь? Раздевайся, я тебе сказал!

– З-зачем? – заикаясь, уточнила я.

– Тебя здесь никто не просил задавать вопросы! Быстро сняла с себя всю одежду!

Я понимала, что он не шутит и очень зол. Расстегнула пуговицы платья, сняла его, колготки. Осталась в нижнем белье.

– Все снимай! И подойди ко мне!

Ослушаться было нельзя… Я все делала, как он требовал. Стас встал с дивана и стал нюхать все мое тело… Потом руками проверял, не возбуждена ли я… Это было так мерзко и отвратительно. Он делал мне больно…

– От твоей шеи пахнет слюнями!

– Что-о-о? Какими слюнями?

Не успела я ответить, как он зарядил мне пощечину со словами:

– Ты позволила целовать себя. Мразь…

– Што-о-о? С-с-стас, ш-ш-ш-то т-т-ты т-т-такое г-г-говоришь… Он не-е-е п-п-прикасался ко мне…

Но супруг уже хлопнул дверью, вышел из комнаты и совсем не слышал меня…

Что-то происходило со мной… Стала заплетаться речь, перекосило лицо… Слезы горечи и боли катились из глаз… Как Стас может так говорить? Почему он мне не верит?.. Я стала одеваться… Чувствовала, как неимоверно болит сердце… Оно так часто билось, и все тело колыхалось вместе с ним. Меня накрывало слабостью, немели руки и ноги… В висках сильно стучало. Потом все мое тело сковало единой судорогой, и я рухнула на пол, потеряв сознание… Это последнее мое воспоминание из семейной жизни…

А потом был какой-то странный сон… Даже сложно это назвать сном… Потому что мне не снилось никаких картинок… Была полная темнота… Я не ощущала своего тела, пространства… Было спокойно, хорошо… Правда, немного прохладно… И это состояние длилось долго… Сложно сказать, сколько именно… Я то проваливалась в глубокий сон, то отчетливо улавливала звуки, но не могла открыть глаза и ничего сказать… Я себе не принадлежала… В какие-то минуты темного бодрствования слышала много разных шумов: отдаленно женские голоса, какие-то работающие приборы: пип-пип-пип… Иногда слышала мужской голос… Очень близко со мной… Красивый усталый голос… И всегда он был один и тот же… В его тембре нотки грусти, переживания… Я слышала, все понимала, но ничего не могла ответить… Как будто я не человек, а само пространство… Но я чувствовала, что этот трогательный голос обращался ко мне… И вот опять слышу его…

– Лиза-Лиза… Что ты здесь делаешь? Зачем ты здесь? Такая молодая, красивая… Ты еще совсем мало пожила, много чего не видела… Вон по левую руку от тебя на соседней койке Лавров Петр Иванович. Ему восемьдесят три, у него обширный инфаркт. Рядом с ним – Цубейко Андрей Федорович, ему шестьдесят семь. У него острое течение геморрагического инсульта. Напротив тебя – Карчева Лариса Михайловна, ей пятьдесят восемь, лежит с ишемическим инсультом. Справа от тебя – Копылова Алла Сергеевна, ей девяносто четыре, у нее инфаркт миокарда с отеком легких… Сейчас в реанимации четырнадцать человек… Двое уже в коридоре на каталках. Скоро их заберут в морг. Что ты здесь делаешь в свои тридцать три года? Ответь мне, Самойлова Елизавета Константиновна. Здесь нет никого моложе пятидесяти восьми лет. Как и зачем ты сюда попала? Что у тебя произошло? В таком возрасте перенести инсульт… У тебя сильное кровоизлияние в мозг. У меня еще не было такого в практике. А я уже, извините, двенадцать лет работаю в реанимации, много чего повидал. Последние семь лет возглавляю реанимационное отделение и в курсе всех событий. Лиза, ты совсем не борешься за свою жизнь… Ты сдаешься… Это неправильно… Ты здесь уже третью неделю лежишь на искусственной вентиляции легких… Я не знаю, что у тебя произошло… И где твои родственники… Лиза, но я чувствую твою светлую душу и доброе сердце… Надо жить, обязательно жить… Понимаешь? Пожалуйста, дыши, живи… Хотя бы ради меня… Прошу тебя… Ведь здесь все на грани… Каждый день умирают люди… Но тебе еще рано, слышишь? Сколько ты можешь еще сделать добрых дел в этой жизни и сколько увидеть прекрасного… Пожалуйста, живи. Я не прощу себе, если не спасу тебя… Но я уже не знаю, как быть… По медицинской части все возможное сделано. Я молюсь за тебя каждый день… Лиза… Сейчас только от тебя зависит, будешь ты жить или нет… Старайся, пожалуйста… Лиза…

Этот голос… Он стал мне родным… И когда я опять начинала слышать звуки… Ждала его… Когда он со мной поговорит…

Однажды рядом со мной переговаривались женщины.

– Маша, проверь у Самойловой установку трахеостомы.

– Хорошо, Екатерина Николаевна.

– Бедная девочка…

– Меня всегда пугают эти трубки в шее.

– Маша, а я уже привыкла ко всему… Меня не испугаешь… И ты привыкнешь… Тебе еще год осталось учиться в медучилище?

– Ага. Екатерина Николаевна, а я вот не пойму, зачем в шее в трахее дырку делать, ведь можно через рот установить.

– Маша, ты двоечница или отличница в своем училище?

– Вообще-то я хорошо учусь.

– У Самойловой длительность пребывания в коме уже третья неделя. На седьмые сутки мы были обязаны поставить ей трахеостому. Делается специальное отверстие ниже щитовидного хряща и устанавливается трубка непосредственно в трахею. Это служит профилактикой образования пролежней внутри трахеи. Интубационная трубочка, которая устанавливается через рот, проходит через голосовые складки, и, чем дольше мы будем держать складки в таком раскрытом состоянии, тем меньше шансов, что они опять восстановятся и человек вообще будет разговаривать. Поэтому устанавливаются трахеостомические трубки, чтобы в дальнейшем, после выхода из комы, было поменьше проблем с речью.

– Аааа, понятно. Сергей Николаевич сам не свой, сильно за нее переживает. Екатерина Николаевна, представляете, я вчера утром ему на подпись понесла историю болезни Антонова, да, видимо, тихо зашла в кабинет, он меня не заметил. Захожу, а он стоит перед иконой с закрытыми глазами и молится, что-то шепчет… Когда меня заметил, повернулся и немного смутился… А я смотрю в его глаза, а там застыли слезы. Молча мне все подписал, надел халат и пошел по палатам… А я и сама чего-то так растрогалась, пошла в раздевалку, уткнулась в свое пальто и стою плачу. Сама думаю: «Господи, какая ответственность на нем! Он ведь себя всего работе отдает. Сутками торчит в реанимации. С виду суровый, а душа добрая-добрая, и такое тепло от него идет…»

 

– Да, Маша. Все ты правильно говоришь. Ему еще и разборки с родственниками постоянно решать приходится. Вот вчера опять привезли на скорой умирающего дедульку восьмидесяти трех лет. Не успели к аппаратам подключить, как он скончался. Так сегодня уже его родственники с иском побежали, что в реанимационном отделении не оказали должную помощь. А человек, может, от старости помер. Так нет, еще с этим нервы трепят. Полная реанимация живых пациентов, кому реальная помощь нужна, а тут еще все эти разборки разруливать приходится по тем, кого уже нет, кого реально не спасти, не говоря уже о куче бумаг и подписей. А про икону я знаю…

– А кому она?

– Эта икона святому Луке.

– Вот как?

– Маша, ты не знаешь про нее?

– Что-то слышала.

– Это наш покровитель – Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, врач-хирург, основоположник гнойной хирургии. Его внучка работает анестезиологом-реаниматологом в Москве.

– Ничего себе.

– Иконы святого Луки часто вешают в больницах. У святого была тяжелая жизнь… Когда смотришь на икону, в глазах Луки видишь печаль и тяжесть бед человеческих. Эта икона как оберег для тяжелобольных. У нее просят исцеления, причем не только физического, но и духовного. Женщины молятся, чтобы родить здорового ребеночка. А если необходимо операцию сделать, просят у Луки, чтобы все хорошо прошло.

– Екатерина Николаевна, а я что-то раньше не обращала внимания на эту икону.

– Ну, вот теперь, дорогая, будешь знать. Кстати, Маша, еще вспомнила, есть такое поверье, что, если болезнь нагрянула внезапно и не удается поставить правильный диагноз, необходимо тоже помолиться этому святому.

– Вы знаете, мне уже хочется и себе такую иконку домой купить.

– И это правильно. Я знаю, что многие врачи начинают свой рабочий день с молитвы у этой иконы. Они просят сил у Луки, чтобы помочь пациентам.

– Не могу, у меня слезы наворачиваются…

Я лежала, слушала этих женщин и испытывала большое уважение к врачам… Так и заснула… Очнулась от родного знакомого голоса:

– Привет, милая Лиза. Все вокруг молчат, и я даже не знаю, слышит ли кто меня. Уже поздно, за окном ночь… Я сегодня на сутках. А я ведь не говорил тебе, что ты на мою маму очень похожа… Такая же красивая, светлые волосы заплетены в косу. Я ее совсем не помню. Только по фотографиям. Она умерла, когда мне было два года. Подростком думал, что стану учителем, а потом узнал причину смерти мамы. Знаешь, от чего она умерла? От инсульта. В тридцать три года! И тогда я себе пообещал, что стану врачом и буду спасать людей. И тебя спасу, слышишь?! Я сам два раза уже во взрослой жизни клиническую смерть перенес во время реанимации… Однажды прямо на работе у меня разорвался аппендицит с излиянием в брюшину и быстрым развитием перитонита… А второй раз после аварии, когда делали протезирование коленного сустава. Ты будешь жить, Лиза. Слышишь меня?! Ты очень дорога мне, такая родная… Не пугайся, я тебе сейчас надену наушники и включу трек «Жизнь в музыке». Его создал мой хороший друг, талантливейший музыкант Валера Бичеров. Он много лет продумывал его, заложил в него глубокий философский смысл. В общем, ты сама все почувствуешь, включаю. Я часа через два вернусь и сниму наушники.

Сначала было тихо… А потом заиграла музыка… Я прислушалась… Все мое внимание устремилось к ней. Такая приятная мелодия… Музыка словно проникала в меня, в мое тело, наполняя какими-то тонкими вибрациями, звуками… Такое странное чувство… Как будто волнами всколыхнулись мои энергии, словно рождалось что-то новое… Впервые за последние дни во тьме я увидела переливы радуги… В центре неощущаемого пространства рождались энергии в виде вихрей, которые закручивались по спирали. Я не чувствовала своего физического тела, но сознанием ощущала мурашки, которые бежали по коже… Эта музыка будила во мне жизнь и чувство вдохновения… Мне даже показалось, что я стала чаще дышать… И почувствовала кожу лица, потому что по ней катились горячие слезы. Веки по-прежнему не слушались, мышцы словно не в тонусе… Я ими не могла управлять, чтобы открыть глаза или что-то сказать, пошевелить рукой или ногой… Потом отключилась… Ушла в какой-то хороший, крепкий, глубокий сон… Затем снова проснулась… И все еще слышала музыку… А потом она закончилась. И вдруг… Я почувствовала – сердце в своей груди, как оно бьется… Я его отчетливо слышала… И как сама дышу… Это сложно передать словами… Как будто запустился моторчик… И еще… почувствовала тепло в левой руке… От ладони к сердцу поднималось тепло… Словно кто-то согревал меня своим огнем. И услышала радостные, трогательные слова:

– Лиза, милая… Сама задышала… Умница…

Мне было так хорошо и спокойно… Очень уютно… А главное, я слышала голос, который стал для меня родным…

– Пожалуйста, пообещай мне, что будешь очень стараться жить. Я отключаю тебя от аппарата ИВЛ, убираю трахеостомические трубки. Лизонька, солнышко, дыши без остановки, хорошо?

Мне хотелось ответить: «Хорошо!» У меня даже есть стимул жить… Очень хочется увидеть человека с таким добрым голосом… Человека, который борется за мою жизнь, поддерживает… Но у меня еще по-прежнему не слушались губы…

– Лиза, я завтра улетаю на медицинский конгресс в Петрозаводск. Очень хочу увидеть профессора Анатолия Зильбера. Он один из основателей советской науки анестезиологии и реанимации. Мыслями буду с тобой! Помни об этом и очень старайся жить!!! Я сразу потом уеду в отпуск, но, надеюсь, еще увидимся.

Очнулась в реанимации… Пип-пип-пип… Открыла глаза и стала щуриться от яркого света. Сначала видела все, как в пелене… Словно туман застилал комнату. Потом все четче и четче стали проявляться предметы. Неспешно повернула голову влево, вправо и посмотрела по сторонам… Я лежала на специальной кровати, накрытая одеялом. Комната большая, и в ней несколько коек. Здесь были и другие пациенты. В вену руки установлена капельница, в нос уходили какие-то трубки. К области сердца прикреплен датчик, который снимал мою кардиограмму.

Очень пересохли губы и все во рту… И почему-то ощутила боль в области лба. Хотела потрогать его… Но… Я не чувствовала свою правую руку… Потрогала левой. Он был весь в царапинах, и что-то еще, какие-то веревочки…

Ко мне подошел доктор.

– Елизавета Константиновна, вы очнулись, слава богу. – Это был другой голос… Не моего любимого доктора…

– Г-г-где я? Ш-ш-што со м-м-мной? – Меня плохо слушались губы, язык. Я с трудом выговаривала слова… Сама не узнавала свой голос. Такой охрипший и осипший…

– Елизавета Константиновна, вы в больнице, в реанимации. Все уже хорошо, все самое страшное позади. Вы живы, и это главное. Вы большая умница, вышли из комы. Вы перенесли сильный инсульт с парализацией правой стороны тела. Еще сильно разбили лоб, когда упали, потеряв сознание. Я наложил два шва.

– Ш-што?

– Видимо, вы испытали глубокий стресс и это спровоцировало инсульт. Скорая вас быстро доставила в больницу с тяжелым сотрясением мозга. Хорошо, что нет переломов костей черепа. Мы успели сделать экстренную операцию, чтобы предотвратить серьезные последствия.

– Д-д-доктор, и-и-и ш-ш-што ть-ть-тепе-е-ерь?

– Динамика у вас хорошая. Надеюсь, пройдя реабилитацию в больнице, вы более-менее придете в норму.

– А ш-што з-значит б-б-более-м-м-менее?

– Должна восстановиться двигательная активность. Надеюсь, что вы сможете ходить…

– М-м-м…

– Вы пока отдыхайте, через час из реанимации вас переведут в обычную палату.

Медсестра убрала капельницу, вынула из меня трубки, оставила только датчик на сердце. Врач ушел. Я осталась одна. Закрыла глаза… И ощутила темноту… Очень знакомую мне… Слезы лились из глаз… Шли мысли… Грустные, печальные мысли… Мне тридцать три года. Я молодая девушка, казалось бы, в самом расцвете сил… Лежу в реанимации… У меня отказало полтела… Я с трудом говорю, почти не двигаюсь… Мне не хочется жить… Хотя нет… Хочется. Я ведь пообещала своему доктору. И да! Мои дочери… А еще мама и брат… Скучаю по ним… Стас… Ненавижу его… Это плохо так думать, знаю, но по-другому пока думать не получается… Что происходит?.. Не понимаю…

В больнице я провела еще две недели. Сначала много спала… Мне ставили капельницы, делали уколы. А потом взяла почитать в больничной библиотеке книгу «Дыши»… Не могла от нее оторваться… Это как глоток воздуха… Я поняла, что мне еще много всего предстоит осознать, понять, осмыслить, преодолеть… Это вселяло надежду. И еще я запомнила одну фразу, которая не давала мне покоя: «Никогда не поздно начать сначала»… Я постоянно думала о ней. И мне как-то захотелось жить… Много всего познать… Я точно осознала, что не хочу остаться инвалидом. Через боль, преодоление, лежа в кровати, я делала упражнения, которые помогали мне восстанавливать правую часть тела… А еще… Мне очень хотелось, чтобы мой любимый доктор увидел, как я поправилась…

Восстановление шло прогрессирующими темпами. Я начинала потихоньку шевелить правой рукой, ногой… А потом и вовсе пошла… Через страх, неуверенность… Сначала с костылями, потом вдоль стены, а потом уже самостоятельно. Речь практически полностью восстановилась.

Врач стал меня готовить к выписке. Все это время я ни с кем не разговаривала из родственников… Честно, я даже боялась разговаривать… Ведь что я скажу? И какой мой голос они услышат? Как будто я пьяна до невозможности, что с трудом выговариваю слова… Мобильный разряжен… Мама уже привыкла, что сама мне не звонит… Знает, что это может быть иногда не вовремя… И тогда я буду очень скованно, напряженно говорить, а Стас будет злиться… Поэтому она всегда терпеливо ждала моих звонков… В целом мы редко созванивались. Примерно раз в две недели.

С больничного телефона позвонила маме… Она все это время была не в курсе… Переживала, конечно, что так долго не звоню, молилась за меня. Мама знала, что я стала подрабатывать риелтором, как у меня много дел, и думала, что мне не до звонков…

В этот же день к вечеру примчался Кирилл, забрал меня и отвез к маме. Стас сам не звонил, а я боялась его набирать… У меня подавленное состояние. Понимаю, что больше всего на свете я не хочу его видеть, слышать, находиться с ним рядом, спать в одной постели. Не понимаю, как забрать у Стаса девочек. Я, честно, боюсь его. Не нахожу в себе сил восстать против него. Не понимаю, как лучше поступить. В душе паника и страх, а в теле слабость…

Мама во всем поддерживает меня. Она сильно изменилась после смерти отца. Чувствую, что она стала расцветать как женщина. Увлеченно занимается работой, у нее подруги, духовные практики, разные хобби.

Все это время я лежала с закрытыми глазами… Так и задремала. Проснулась уже в сумерках. Побрела на кухню. Мама заварила чай и приготовила тоненькие блинчики с маслицем и сахаром. М-м-м…. Обожаю их!

– Мамулечка, милая, какие же вкусные твои блинчики. Как давно я их не ела. Помню, в детстве для меня всегда был целый праздник, когда ты их готовила.

– Кушай, моя девочка. Иногда мне кажется, что ты еще и сама как ребенок. Хочется тебя прижать к себе и согреть.

– Я только за.

На следующий день все утро хлопотали с мамой по дому, наводили порядок. После обеда уехала к Мише. На этот раз уже не испугалась его… У меня к нему невероятное чувство доверия. Его голос располагает с первых слов. Я чувствую Мишу как родного.

– Здравствуйте-здравствуйте, Лиза!

Михаил встретил меня на пороге с распростертыми объятиями и радушной улыбкой.

– Приветствую вас, мой доктор.

– Проходите скорее. Мы с Гитой ждем вас. Уже сходили в город, купили вкусненького к чаю, заварили оригинальный травяной сбор. Вы такого еще не пробовали, уверяю вас. Это эксклюзив от моего знакомого специалиста по травам.

– М-м-м… Какая прелесть!

– Вот вам тапочки, проходите.

Из соседней комнаты, радостно виляя хвостом, выбежала Гита и лизнула мне руку.

– А вот и она. Сегодня весь день спрашивала меня: ну когда же придет та девушка, что вчера была? Прямо заждалась.

– Михаил, а как она у вас спрашивала? – опешила я. – Ведь собаки не говорят.

– Кто вам сказал, что не говорят? Гита не умеет произносить человеческих слов, это правда. Но мы с ней прекрасно понимаем друг друга. Она красноречиво выражает свои чувства и эмоции с помощью движений, звуков да просто поведения. Если, например, подходит то и дело к двери, ложится у порога и машет хвостом – значит, ждет кого-то. Если еще при этом ходит за мной, смотрит снизу вверх и поскуливает грустно – значит, спрашивает меня, когда же придет она, та, кого мы ждем. Весь ее вид при этом выражает ожидание и беспокойство. Вот так и говорит. А слова наши она хорошо понимает. Я ей говорю сегодня: не ходи к двери так часто, Лиза вечером придет, попозже. И она пошла, опустив голову, на свое место. Весь вид ее показывал: ну как же долго еще ждать.

 

Я между тем гладила Гиту по голове, а она тихо сидела, слушая, как про нее рассказывает хозяин, и, как бы подтверждая его слова, легонько постукивала по полу кончиком хвоста.

– Ой, ну да ладно! Что я тут вас в прихожей байками кормлю. Пойдемте скорее в комнату. У нас сегодня большой сеанс лечения, нужно много успеть. Поговорим еще за чаем.

Гита, будто поняв, что хозяин начинает заниматься чем-то серьезным, удалилась в свой уголок и улеглась там на коврике. А я вслед за Михаилом вошла в комнату, где он работал со мной вчера.

– Вот стул, – сказал он. – Раздевайтесь до пояса и вещи кладите на него. Ложитесь на кушетку. Сегодня будем делать массаж. Я выйду, помою руки, а вы располагайтесь.

Я разделась и легла. Вошел Михаил. Подошел к полке в углу у шкафа, взял с нее бутылочку масла и немного налил на руки. Потом тщательно растер их. По комнате разнесся приятный аромат лаванды.

– Какой чудесный запах!

– Да, это очень хорошее масло, пахнет замечательно. Сейчас и вы будете пахнуть так же.

Он встал сбоку от меня и начал неторопливыми поглаживающими движениями массировать мне спину.

– Нам с вами нужно сегодня хорошенько размять мышцы спины, руки и ноги, чтобы активизировать кровообращение, движение лимфы и вообще все обменные процессы в организме. Так ваше восстановление пойдет гораздо быстрее.

– Михаил, я вам доверяю свое здоровье.

Мой целитель довольно долго занимался спиной, растирал, разминал, надавливал. Сильной боли не было. Она была какой-то приятной, ненавязчивой. Тело будто просило, чтобы его помяли еще и еще. Наконец Михаил приступил к руке. Сначала он так же размял и согрел все мышцы, а потом попросил меня сгибать и разгибать руку в локтевом суставе, в плечевом, потом поднимать лопатку. Сам препятствовал моему движению, заставляя мышцы напрягаться, и считал вслух до восьми. Потом отпускал напряжение и вытягивал мою руку.

– Эта процедура называется ПИРМ – постизометрическая релаксация мышц. Когда мы мышцы напрягаем, – это их работа, сокращение, изометрический режим. А когда расслабляем и вытягиваем, – это релаксация. Чередование напряжения и расслабления укрепляет мышцы, наполняет сосуды кровью, усиленно питает клетки. Это очень полезная техника. Вы даже можете делать ее сами. Больную руку сгибаете в суставах, здоровой создаете напряжение. Стадия напряжения шесть-семь секунд, потом расслабить и потянуть. Так повторить пять-шесть раз, с ногой можно делать так же. Кстати, пришла ее очередь. Снимите, пожалуйста, юбочку.

Михаил стал так же тщательно массировать мою ногу. Он проработал каждый сустав, каждую мышцу. По ноге пошло тепло и покалывание, улучшился кровоток. После этого мой доктор проделал с ногой изометрические упражнения, как и на руке. Под конец процедуры я почувствовала усталость. Организм давал понять, что на сегодня лечения ему достаточно. Поэтому я обрадовалась, когда Михаил выпрямился и сказал:

– Ну вот, на сегодня процедура окончена. Мы хорошо потрудились и имеем полное право отдохнуть и расслабиться за чашечкой чая.

– Отлично! Мне о-о-очень нравится ваше предложение.

Михаил вышел помыть руки от масла. Я тщательно вытерлась полотенцем и оделась. Мы прошли на кухню. Кругом царил полный порядок. Все вещи на своих местах. Стол чистый, чайник сиял на плите. Сама плита вычищена и никакой грязной посуды в раковине. Я удивилась.

– Михаил, вы сами следите за порядком в доме или вам кто-то помогает?

– В основном все делаю сам. Иногда приходит мама и устраивает контрольную проверку. Осматривает все внимательно и, если находит какие-нибудь недочеты, указывает мне на них, и я тут же исправляю. Контроль строгий, поблажек никаких. А потом, знаете, человеку незрячему лучше постоянно поддерживать порядок в своих вещах, чтобы ничего не терялось и не пропадало. Порядок избавляет нас от долгих и ненужных поисков. Как говорится, на место положишь, с места возьмешь.

– Это верно. Меня родители тоже с детства приучали к порядку в вещах.

Михаил между тем достал из холодильника и торжественно поставил на стол торт.

– А вот это та вкусняшка, которую мы с Гитой для вас выбирали. Свежайший торт с фруктами. Я сегодня вас так намял, что вам просто необходимо пополнить энергетический запас. Вот нож, а я достану блюдца и ложечки.

Я порезала торт. Он действительно выглядел очень аппетитно. Я вдруг почувствовала, как голодна. Михаил поставил чайник на плиту и достал посуду. Он все делал легко и свободно, не шарил руками, не натыкался на предметы, ничего не ронял. Его движения были свободными и уверенными. Он протягивал руку к полке и точно брал чашку, выдвигал ящик стола и доставал ложки. Я внимательно следила за его действиями и поймала себя на том, что наши представления о слепом человеке совершенно неверны. Михаил почувствовал на себе мой пристальный взгляд, обернулся и улыбнулся.

– Наверное, думаете, почему я не разбил голову о шкаф, не поставил чайник мимо конфорки и не сел мимо стула?

– Да я… Да не-е-е… А правда, как?

– Секрета тут никакого нет. Вечная истина – что тренируется, то и развивается. Если каждый день на своей привычной кухне я совершаю все эти действия, то уже через месяц начинаю это делать не задумываясь, без напряжения. Это поначалу, когда человек только лишился зрения, ему трудно ориентироваться в пространстве, он теряется, путается, спотыкается. Но со временем его вестибулярный аппарат привыкает правильно позиционировать себя в пространстве. Незрячий начинает слышать и чувствовать предметы вокруг себя, оценивать расстояние до них и их размеры. Тогда его действия становятся более точными, спокойными, аккуратными. Самое главное – вначале не испугаться своего нового состояния и не позволить все за себя делать другим, а то процесс реабилитации затянется надолго. Нужно браться за все самому. Конечно, если меня сейчас привести в незнакомую комнату или кухню, мне поначалу тоже понадобится время на адаптацию и я буду чувствовать себя там неуверенно. Но через некоторое время привыкну, сориентируюсь и обживусь на новом месте.

Засвистел чайник. Миша разлил по чашкам заварку, потом кипяток. По кухне поплыл аромат иван-чая и еще каких-то незнакомых мне цветов. В душе было непривычное чувство, что за мной ухаживает мужчина. Это показалось странным и даже неудобным. А Михаил снова распахнул холодильник.

– Совсем забыл! Еще хочу угостить вас вареньем из алычи. Это эксклюзивный продукт моей мамы. Она мне не простит, если я забуду его предложить. Думаю, вам понравится. И особенно оно хорошо с иван-чаем, великолепно оттеняет вкус и запах.

– Отлично. Ни разу такое не пробовала.

Миша поставил на стол вазочку с вареньем.

– Ну вот, теперь, кажется, все. Ничего не забыл. Подливайте еще заварки себе, эти травки очень полезные.

– Спасибо огромное, Михаил. Меня так трогает ваша забота. Я обязательно все попробую.

– М-м-м… Я и сам обожаю чай с тортиком.

– Миша, простите, но я хочу вас спросить. Ведь вы не массажист, не медик, вы же музыкант. Почему вы так хорошо разбираетесь в медицине?

– В медицине я не сильно разбираюсь, просто умею немного делать массаж. И то не всякий, а тот, что попроще, который может освоить каждый желающий для себя и своих домашних. Я ведь учился в специальной школе для слепых, и многие мои друзья и даже одноклассники по окончании школы стали хорошими массажистами, закончив медицинские училища. Эта профессия распространена среди незрячих, и такие специалисты пользуются большой популярностью. Вот и у меня есть друг, бывший одноклассник – прекрасный специалист в этой области. Успешный человек, у него в Москве частная практика. Он продолжает развиваться и осваивает сейчас остеопатию. Так вот, я учился у него. У моей мамы несколько лет назад сильно болела спина. Врачи настаивали на операции на позвоночнике. Но я решил попытаться помочь ей своими силами. Уже тогда немного умел делать массаж, но попросил друга дать мне несколько мастер-классов по самым эффективным техникам. Он взялся за мое обучение, и в результате мы избавили маму от хирургического вмешательства. С тех пор я с удовольствием помогаю другим и совершенствуюсь в собственных навыках. Знаю немного, но то, что знаю, стараюсь делать хорошо.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23 
Рейтинг@Mail.ru