Ольга Александровна Волкова
Полюби меня, или Сказка о красавице и чудовище
– Не хочу возвращаться в тот день. Это было ошибкой. Мы переступили черту, хотя обещали друг другу, что останемся просто друзьями. Наше шаткое перемирие не увенчалось успехом, – практически отрапортовала выученную за столько лет разлуки речь. Каждую ночь я представляла нашу встречу и то, как я спокойно говорю Страшному, что не сожалею ни о чем, кроме того, что вложила в его ладони свое наивное сердце. Он же – не оценил моего поступка, а я пустилась взахлеб искать в любовных романах настоящего принца, но мои ожидания вразрез расходились с реальностью. Нет принцев – одни чудовища.
– Наверное, на меня старая ведьма наложила проклятье думать о тебе и вновь попытаться вернуться, – тихим голосом проговорил Данил, зачесав назад выбившийся длинный волос.
– Извини, но это не я, – прыснула я, хотя меня слегка позабавило то, что Страшный чуточку мучался из-за угрызения совести. Не уж-то очеловечился парень?
– Естественно не ты, – хмыкнул он. – Мил, – его тон стал чуть мягче и вновь зачаровывал собой. Я растерялась от такого резкого оборота. Данил коснулся моего предплечья и крепко сжал пальцы, впившись в раскаленную, вспыхнувшую от жара, кожу. – Давай поговорим, пожалуйста.
– Если ищешь прощения? Всё – ты прощён! – заторопилась я, и начала его выпроваживать, выталкивая к выходу. Но Данил, как каменная стена, оставался на месте и едва прятал лукавую ухмылку за своей напускной серьезностью. Вот настырный-то какой!? – Уходи! Мне спать пора. Уже за окном ночь. А на часах, – тут я осеклась, взглянув на часы, стоящие на тумбочке у зеркала, – восемь вечера, – добавила я. Страшный рассмеялся, не выдержав абсурдности моих слов и доводов.
– Ну ты сейчас серьезно, Мил? – скрутив в два счета меня в своих объятиях, Страшный поднял меня на руки и мне пришлось схватиться за его мощную шею, иначе свалилась бы и снова: привет, синяк на попе!
– Эй! А ну поставь меня на ноги! Кому говорю!? – а сама-то растаяла у него на руках и даже была рада вновь почувствовать игру крепких, в меру накаченных и спрятанный от моих глаз, мышц плеч и груди.
– Нет, – сказал, как отрезал и понес в мою спальню, словно он знал, где она находилась.
Ну, конечно, знал! Мила, ну ты даешь! Вы занимались здесь проектом на последней курсе Страшного, разве уже забыла?! Вы даже чаи распивали и хохотали над своими сокурсниками. Что? Уже забыла, как ты разрыдалась за полученную четверку вместо пятерки на защите презентации, а потому Даниил уговаривал тебя не воспринимать всё так близко к сердцу. Вы тогда чуть не поцеловались, но смогли же сохранить шаткое перемирие, а… как оказалось, ненадолго. Через пару недель ты приехала к нему домой за город, ведь так Страшный велел, и ты отдалась ему, вместо того чтобы просто сообщить об ошибке в оценке, ведь вам обоим за работу выставили высший балл, да уехать. Эх… были же времена…
Повалив меня на кровать, Даниил скинул с себя пиджак и начал расстегивать пуговицы на рубашке. Шокированная, я соскочила на ноги и попыталась ускользнуть от этого негодяя.
– Мила, хватит бегать от меня! Сколько можно терзать мое сердце! – Страшный воскликнул, не в силах больше держать всё в себе.
– А ты мое не растерзал?! – перенимая его тон, я тоже раскричалась. – Я же влюбилась в тебя, а что сделал ты? Спор с друзьями, что уложишь меня в свою койку в своем загородном доме!
Даниил обалдел и даже побледнел на миг, а потом нахмурился, как будто очнулся ото сна.
– Какой еще спор? О чем ты, Мила? – в его вопросах слышалось недоумение. Оставив свою рубашку в покое, мужчина отступил от меня на пару шагов. На нем не было лица, словно я огорошила его худшей новостью, которую ему когда-либо доводилось слышать. Я даже разволновалась, что он слишком сильно отреагировал на сказанное мной.
– С тобой всё хорошо? – осторожно спросила, привлекая к себе его внимание, но в голубых глаза Страшного не было ничего, кроме пустоты. Мне вдруг сделалось не по себе.
– Нет. Мне, Мила, не хорошо. Все это время, что прошло, отдаляя нас друг от друга, я думал об одном – причинил тебе боль, и ты не смогла принять меня, – безэмоциональный голос Даниила меня пугал, но я молчала и даже не шевелилась, стоя в одном положении. – Почему ты не спросила у меня? Разве я давал повод тебе думать, будто играю на твоих чувствах?
Нет, не давал… и опять я промолчала, сглотнув шумно предательский ком подступивших слез.
Не дождавшись от меня объяснений, Страшный разозлился. Я буквально почувствовала, как в нем свирепствовало его нутро. Я знала, когда Даниил был разгневанным, то лучше его не трогать и дать время остыть. Помнила по тем крупицам институтских дней, которые довелось провести с ним бок о бок, но сейчас мужчина стал совсем другим… вместо скандала или требований, он просто убийственно пригвоздил меня своим ледяным взглядом, затем схватил пиджак, который валялся лужицей у моих ног, и ушел. Отчетливый хлопок дверей заставил меня вздрогнуть на месте, и вместо облегчения, что Страшный оставил меня в покое, я почувствовала тоску по нему. Я безумно скучала по мужчине, которого так старательно желала забыть…
ГЛАВА 4. Мила
Неделю мы практически игнорировали друг друга. Заговаривали только относительно проблем по проекту, который Демид Александрович повесил по большей части на Страшного-младшего. Я была ему дана в подмогу. Как оказалось, босс знал своего сына до мозга костей и в том, что Даниил терпеть не мог писанину, а потому призвал все силы в виде меня. И я это помнила… господи, словно вновь вернулись во времена универа.
Мы старались не сталкиваться и не соприкасаться. Даже упавшая ручка на пол сейчас так и осталась валяться под столом в переговорной, где мы проводили конференции или планерки, пока шло между нами обсуждение по презентации проекта. Избегая долгих взглядов и каверзных слов, нам это относительно помогало нашей общей проблеме, но…
– Если мы сможем договориться с партнерами и вместе войти в положение бренда, то вполне возможно нам удастся сохранить большую часть вложений, – Даниил размышлял вслух, расставляя все возможные варианты развития новой рекламной кампании.
Я слушала мужчину и поняла для себя одну важную вещь – все мы изменились. Стали другими. Вдруг глубокий, пронизывающий до каждой нервной клеточки, голубой взгляд Данила опустился на мои губы, затем он нахмурился, явно начал мысленно одергивать сам себя и не искушаться единением. Страшный замолчал, взглянув на меня, пока я совершенно спокойно (это только снаружи), а с буйным ураганом внутри, глядела на него. Наши дыхания немного сбились, словно подбирали общий ритм звучания нот, но, не найдя константы, сбивались и вырывались грудным или гортанным стоном.
– Скажи «нет», Мила, – прорычал Даниил, встав со своего кресла и облокотившись ладонями о поверхность стола. Он буквально нависал надо мной, хотя расстояние между нами было не меньше метра. Я шумно сглотнула, не имея представления, как отказать мужчине, который неделю преследовал меня во снах. Мучительно и медленно убивал в офисе своим игнорированием, и тем самым еще больше воспламенял во мне желание первой к черту все послать и прикипеть к его сладкий и требовательным губам.
– Нет? – удивленно переспросила и голос, зараза, предательски дрогнул. И вместо того, чтобы дать понять Страшному, что я не собиралась сдаваться без боя, мужчина коварно вскинул правую бровь, а затем выпрямился и сложил перед собой руки. Его грудные мышцы и плечи напряглись, и рубашка так заметно подчеркнула его мощь, что сам грех было не смотреть на струящиеся, натянутые струны его тела.
– Я всю неделю ждал от тебя, что ты взорвешься, – сказал он, ошеломляя меня. – Ждал, когда ты прекратишь поедать меня своими карими глазами, делая вид, будто книжка интереснее меня, – Страшный фыркнул, затем расслабил руки и лукаво ухмыльнулся. – Я знал, что ты думала обо мне ночами. Хочешь скажу, каким образом мне удалось узнать о такой подробности?
Я не расслаблялась и не сдавалась. Моя напускная уверенность постепенно покорялась чарам Страшного, а, когда Данил обошел стол и встал передо мной, вторгаясь в личное пространство. Тут вся моя сила и воля кульбитом откатились на задний план, шлепнувшись в безвозвратный обморок. Я нервно хихикнула, а потом попыталась ретироваться и каким-то чудом выскользнуть из плена Страшного, но… Черт побери, ну сколько еще будет этих «но»?!
– Разве не интересно? – Даниил, как хищник, играл со мной, пока я металась в своих мыслях.
– С чего ты взял, что я думала о тебе? – собрав остатки храбрости и уверенности в кулак, я словно нанесла хук справа Страшному, но тому – хоть бы что. – И вообще, отойди от меня. Мы – на работе, Даниил Демидович, – намеренно выделила его имя, напоминая об официальной обстановке.
Мужчина ухмыльнулся, довольный тем, что задел меня за больное – нет, волнующее меня, место. Сделал еще шаг и схватил за руку, а затем резким движением дернул на себя. И получилось так, что на своих ходулях (долбанные каблуки, и зачем я вообще их надевала, когда могла обойтись балетками) я буквально подскочила со стула и пала в объятия Страшного.
– Каждый день ты переживала и смотрелась в зеркало, привлекательно ли выглядела… Мила, ты – красавица, и я всегда тебе об этом говорил, – заявил Даниил. Его легкое поглаживание широкой ладонью по моей спине растапливало лед в груди, и, казалось, вот-вот треснет по швам сердце. – А потом твои стреляющие взгляды в меня… Думаешь, я не чувствовал их? Нет, дорогая моя, – мужчина замотал головой; наши носы находились в опасной близости, а значит и до поцелуя совсем недалеко. Я задрожала, ощущая своей грудью тепло груди Даниила.
– Если я все-таки скажу «нет», ты отпустишь меня?
Страшный на секунду задумался, а потом ослепил дьявольской ухмылкой.
– Нет. Время ушло, когда я давал тебе шанс, – его властный тон прошелся вибрирующей волной по каждой клеточке нервов.
Объятия стали более откровенными и терзающими мое намерение выстоять «сражение». Когда наши губы слились, весь мир перестал существовать. Особенный купол окутал нас двоих, затмив собой окружающую обстановку, в том числе и проект, который уже был совсем не важным. Данил повалил меня на стол, сметая все бумаги на пол и те, словно перья, шелестя разлетелись в разные стороны. Слава богу, что мы были одни! Я мысленно выдохнула, хватаясь за последние крупицы здравомыслия. Наш поцелуй углубился, и уже было непонятно, где мои руки, где ладони Страшного.
