Ольга Александровна Коренева
Пуля для тантриста
Дома она сразу же приняла ванну с персиковой пенкой, выпила пару чашек жасминового чаю, включила плеер, и принялась наводить марафет. Скоро заедет Сержик.
Он позвонил, что будет через полчаса. Но появился позже, застрял в пробке. Она уже успела несколько раз подправить макияж и переодеться – никак не могла выбрать, что же лучше, гардероб был бедноват…
Он появился с таким громадным букетом оранжевых лилий, что не видно было лица, и с пакетом спелых манго. Она подпрыгнула и повисла у него на шее…
В кафе они приехали на вишневом «Ягуаре». Столик возле окна был накрыт клетчатой скатертью. Официантка принесла меню, и зажгла круглую свечу, стоявшую посередине стола.
– А вот и мои друзья, – кивнул Сергей на двух мужчин, подошедших к ним. – Эндэнэ, шаман-интеллигент, и гость с дикого запада Хаббл.
– Очень приятно. Ольга, – кивнула она, мельком взглянув на них.
Эти люди были ей сейчас неинтересны. Она вся сосредоточилась на Сергее. Она не сводила с него глаз, и совершенно не замечала восторженных взглядов, которые бросал на нее американец.
– Ну, что заказываем? – спросил Сергей. – Оль, я советую тебе…
– Хочу жульен, – весело перебила его она. – Обожаю жульен.
– Они здесь разные. Есть из курицы, есть из грибов.
– Желаю грибной, – улыбнулась она. – И ананасовый сок фреш…
Она хотела было рассказать Сергею про серебристый «бумер», но все ждала удобного случая, а потом забыла. После нескольких коктейлей стало совсем весело.
– Знаете анекдот про Вовочку? – спросила она.
– Это про Путина, что ли? – сострил Эндэнэ.
Она пожала плечами:
– А кто их, Вовочек, разберет. Ну, так вот, вызывает учительница его родителей и говорит: «У вашего сына большой талант, он так хорошо нарисовал муху, что я все руки о парту отбила». «Это что», – говорит его мать,– «он в ванной такого крокодила нарисовал, что я с перепугу вылетела оттуда в нарисованную дверь».
– Ха-ха-ха!
– Ха-ха-ха-ха!
– А вот вам реальный случай. Можно сказать, житейский анекдот. Один мужик купил ящик пива, взял бутылку, хотел было открыть, глядь – там кто-то плавает. Смотрит на просвет – а там презерватив. Он бутылку на экспертизу, все точно – презерватив. Подал в суд на пивную фирму, потребовал пятьдесят кусков!
– Не может быть! Прикалываешься.
– Да нет, вот у меня газета в кармане, только сегодня прочел. Смотрите сами:
«Житель Москвы подал в Перовский суд иск о взыскании 50 миллионов рублей с одной из российских пивоваренных компаний, после того как нашел в бутылке пива презерватив, сообщается в пресс-релизе межрегиональной коллегии адвокатов "Закон и человек", распространенном во вторник. В августе 2006 года мужчина купил ящик пива, "в одной из бутылок просматривался презерватив и упаковка от него", говорится в сообщении. "Мосэкспертиза" проверила бутылку. Эксперты подтвердили, что указанный товар действительно не соответствует требованиям… Центр гигиены и эпидемиологии в Москве подтвердил также, что посторонние предметы попали в пивную бутылку именно на предприятии-изготовителе", – приводятся в пресс-релизе слова адвоката Сталины Гуревич. Как утверждается в сообщении, покупатель пива получил тяжелую моральную травму и до сих пор не может употреблять любые напитки заводского производства из-за боязни отравиться. Он обратился за помощью к психологу, и сейчас проходит курс психотерапии", – сообщает коллегия адвокатов».
– Ха-ха-ха-ха!
– Ха-ха-ха!
Принесли американский яблочный пирог.
– Отнюдь не совершенство, – сказала Ольга, попробовав. – Я пеку гораздо лучше.
– Да, твои пироги яблочные просто потрясающие, – подтвердил Сергей, и кивнул друзьям: – Ольга великолепно готовит…
– Надеюсь, в сей пирог не запекли чего-нибудь эдакого презервативного. Хоть это и американское кафе, а повара -то наши…
– Ха-ха-ха!
Эндэнэ время от времени переводил Хабблу разговор. Потом американец принялся расспрашивать его про Ольгу. Она прислушалась, и только теперь заметила, какие взгляды бросает на нее мужчина.
«А он ничего, даже очень ничего», – подумала она, и улыбнулась.
Сергей сразу просек это, и нахмурился. Он мрачно жевал свой пирог, и о чем-то думал. Потом сказал:
– Наш иностранный гость наверняка когда-то служил в армии. Слушайте, я вам такой прикол сейчас прочту, обхохочетесь!
Повернулся, порылся в барсетке, вытащил блокнот, полистал.
– Только переводить это не надо. Слушайте вот:
«Электронные письма американского солдата.
E-mail №1
Здравствуй, дорогая. Сегодня у нас на военной базе праздник – летим в Ирак! Это очень далеко. Ребята говорят, даже дальше, чем Мексика. Командование предупредило, что война будет очень тяжелой, потому что там очень жарко. Сержант утверждает, что Ирак находится на самом юге Африки. Но полковник, который раньше преподавал географию старшеклассникам в колледже, сказал, что сержант неуч и что Ирак не на юге Африки, а на севере Индии.
Утром к нам с речью по пейджеру обратился президент. Он объяснил, что иракский лидер не хочет делиться нефтью, а это значит, что он против демократии. Теперь главный долг Америки – принести иракцам демократию, поскольку мы – американский народ – главный разносчик демократии в мире. Полковник сказал, что наш президент очень мужественный человек, раз отважился воевать со страной всего в двадцать раз меньше.
Словом, мы все уверены в скорой победе, потому что у нас есть благословение президента и самое современное оружие: противопехотные памперсы, взрывчатка со вкусом лесных ягод, гранаты без сахара…
Только одного не можем понять: как все-таки правильно говорить – Ирак или Иран?
И еще одна радостная весть. Теперь ты меня будешь довольно часто видеть по телевизору. TV будет показывать бои в прямом эфире, между телесериалом “Смерть от зубочистки” и ток-шоу “Влияние солнечных бурь на целлюлит у самцов калифорнийских черепах”. Обещаю тебе махать рукой во время каждого боя.
И не волнуйся за меня, я взял защитный крем от солнца.
E-mail №2
Здравствуй, милая. Мы прилетели в Ирак. Здесь действительно очень жарко. Судя по всему, это все-таки не Индия – жители совсем не похожи на индейцев. Зато полковник уточнил в командовании, что правильно страну называть Ирак. А Иран, оказывается, такое радиоактивное вещество “иран-238”.
Сержант предупредил нас, что завтра начнутся боевые действия. Это он узнал по радио. Еще он сказал, что с нами будут воевать англичане, испанцы и поляки. Но не сказал, на чьей стороне.
Конечно, нас напугало командование тем, что на этой войне будут нечеловеческие лишения: в блиндажах нет кондиционеров, окопы без душевых… но мы – американцы – герои! Мы выдержим все! Даже если во время боя не будут разносить кока-колу со льдом.
А вечером в лагерь с песнями и визгом въехали камуфлированные телеги с волами. Это прибыл воевать украинский батальон химзащиты. Они очень красиво смотрятся на фоне пустыни в своем лесном камуфляже. На всех зеленые маскировочные костюмы, на головах ветки от деревьев, у некоторых – пеньки… Говорят, это у офицеров, чтобы их можно было отличить во время бомбежек.
За ними прибыли какие-то эстонцы, литовцы и латыши. Сержант утверждает, что это такие племена из американских резерваций, которые находятся в задней части Европы. Впрочем, вожди этих племен очень добрые, они даже прислали гуманитарную помощь иракским детям: эстонцы – две фуры с детским питанием, литовцы – четыре фуры с детской одеждой, а латыши – двести фур с учебниками латышского языка!
Но самое главное – к нашему взводу прикрепили роту юристов. Так что ты не волнуйся, если меня даже чуть-чуть ранят, иракцы вынуждены будут выплатить приличную страховку.
К сожалению, боев пока не было, и я не мог помахать тебе рукой.
E-mail №3
Сегодня мы вышли впервые на позиции. Нас не предупредили, что здесь будут стрелять, поэтому многие наши солдаты срочно требуют вернуть их домой. Эти иракцы оказались настоящими дикарями, они не понимают, что мы занимаем их деревни легитимно, с одобрения сената США. Позавчера они вообще вероломно обстреляли наш самолет, мирно бомбивший их города.
Командование строжайше предупредило нас, чтобы никто в плен не сдавался. Иракские военные страшно наших пытают: не дают попкорна, отбирают DVD-плееры, запрещают класть ноги на стол и пользоваться ниткой для чистки межзубного пространства.
Зато мы чувствуем себя героями. Говорят, весь мир уже откликнулся на войну с Ираком. Бритни Спирс учит иракский язык, а Мадонна отрастила бороду и выпустила новую книгу “В постели с Хусейном”.
Еще сегодня к нам должен прибыть полк “абрамсов”. Сержант опять оказался не прав – это танки, а не евреи. Причем танки с новейшим тефлоновым покрытием. Поэтому по ним можно стучать только деревянной лопаточкой.
Но самое страшное – нам раздали украинские противогазы. Они так пропахли салом и чесноком, что мы решили: лучше будем дышать ипритом и зарином.
Скажи сыну, что папа обязательно вернется живым, если ему не наденут украинский противогаз.
E-mail №4
С каждым днем нам приходится здесь все тяжелее. Уже месяц мы чувствуем по запаху чеснока, что где-то рядом находится украинский батальон химзащиты. Однажды, когда ветер подул с их стороны, у нашего сержанта так закружилась каска, что он упал с бронетранспортера. Медсестра хотела сделать ему противостолбнячный укол. Но он подал на нее в суд за сексуальное домогательство. Правда, сильней всего из-за этого запаха сдурели наши зенитчики, которые сбили английский самолет.
Идиоты! Зачем они это сделали? Все же знают, что за уничтоженного иракца платят двести долларов, а за англичанина не платят ничего.
Иракцы же оказались совсем варварами. Они не знают, что мы сильнейшие в мире, и все время продолжают на нас нападать. Наши новейшие лазерно-позитронные устройства для сбоя вражеских прицелов не работают, поскольку у этих дикарей нет прицелов.
На прошлой неделе нам прислали сверхновые вертолеты, которые летают так низко, что не засекаются никакими системами слежения. Так позавчера какой-то иракский крестьянин, которому этот вертолет мешал обрабатывать поле, сбил его мотыгой. Пентагон подал на него в суд за использование оружия, несанкционированного ООН. Президент уже выпросил у сената пять миллиардов на противомотыжную защиту и противолопатную доктрину, поскольку прошлая устарела, так как она была антисовковой.
Но больше всего жалко сержанта. В бою ему разрывной пулей подбили рулон туалетной бумаги, и он вызвал санитарный вертолет с биотуалетом.
Сейчас наш сержант очень плох, уже семь часов терпит, ждет вертолет.
Мы не знаем, доживет ли он до вечера.
Дорогая, я знаю, ты волнуешься обо мне. Не надо. На днях к нам приходит подкрепление. Еще две дивизии юристов.
E-mail №5
Сегодня самый страшный день: где-то заблудилась походная попкорница и полевой “Макдоналдс”. А наступление наших танков приостановилось, так как у самого Багдада на светофоре загорелся красный свет. Оказалось, у этих дикарей испортились светофоры. А мы простояли на перекрестке до самого вечера. Сержант утверждает, что если бы не было иракцев, мы бы давно Ирак победили.
Но обиднее всего, что телезрители нашей войной недовольны. Говорят, прошлая война была интересней, в ней было больше жертв. Слава Богу, скоро Пасха. Президент обещал в честь нее начать праздничные бомбардировки Багдада. Причем в честь праздника к бомбам будут привязывать гуманитарную помощь. Сами бомбы тоже будут праздничными: с хрустальной крошкой, обвязанные лентами с бантиком. Некоторые бомбы будут красить луковой кожурой и с боков писать “Христос Воскресе”!
Возможно даже, что вокруг штаба командования будет организован танковый крестный ход.
Журналисты просят, когда войдем в Багдад, залить его напалмом, чтобы им хватило света для съемок. Единственно, нам запрещено бомбить север Багдада, так как Голливуд снимает там эротический триллер о взятии Хусейна “Секс с Хусейном в большом городе”. Первоначально в роли Хусейна собирались сняться Арнольд Шварценеггер, Том Круз, Джулия Робертс и Маккалей Калкин. Но гонорар был такой, что согласился сняться сам Саддам Хусейн.
В отчаянии, что война скоро закончится, а я так и не попаду на телеэкран, я стал махать перед камерой тебе уже двумя руками.
Журналисты наконец заметили меня и показали по телевизору с титрами:
“Американцы героически сдаются в плен под Багдадом”. Ура, я стал телезвездой!
E-mail №6
Вплотную подошли к Багдаду. По пути встретили много сухих деревьев со скрюченными листьями, множество дохлых птиц, насекомых и кротов с выпученными глазами. Значит, здесь проходил украинский батальон. Он нас и выручил. Не выдержав запаха лука, иракские войска бежали из города. После чего наши войска геройски в него вошли.
Нам приказано захватить Хусейна, которого мы должны определить по усам. Даже обещали денежные премии тому взводу, который захватит больше Хусейнов.
E-mail №7
Дорогая, можешь нас поздравить. Благодаря находчивости сержанта мы захватили тридцать четыре Хусейна. Это на одиннадцать Хусейнов больше, чем захватил соседний с нами взвод. Украинцы же захватили всего восемь Хусейнов, из которых две женщины и один кот. Все Хусейны в настоящее время отправлены на кастинг ДНК усов. Приятно, что первое место занял один из наших Хусейнов. В жюри установили точно, что это – он. Теперь устанавливают, кто он.
Обидно только, что, кажется, зря мы воевали и терпели все эти лишения, поскольку ядерное оружие инспекторы ООН так и не обнаружили.
Оказывается, что бы ни делали иракские ученые-ядерщики, у них всегда получалась анаша.
Зато президент прислал нам всем на пейджер SMS-ки – поздравил с успешным завершением операции. Он подчеркнул, что мы – миролюбивая держава. Поэтому не оставим мир в покое. И скоро понесем его в Северную Корею. Сержант сказал, что Северная Корея – это озеро в Тихом океане. Но мы к войне с ней еще не готовы, потому что туда не завезли фанту.
P.S. (Вечер того же дня.)
В Багдаде началось мародерство. На нас неожиданно напал украинский батальон химзащиты и попытался отобрать все, что мы отобрали у иракцев. Оказалось, украинцам вообще не платят зарплату, сказали: “Что добудете в Ираке, то и ваше”. Таких сильных боев не было за всю войну.
Если я не вернусь, скажи сыну, что его отец был настоящим американцем – героическим разносчиком демократии».
Сергей замолчал, помахал блокнотом словно веером, и состроил смешную гримасу.
Все, кроме Хаббла, захохотали. Американец вопросительно взглянул на Эндэнэ.
Ольга мотнула головой и подмигнула Хабблу.
Он в ответ тоже подмигнул и заулыбался во весь рот.
– Принесите счет, пожалуйста, – неожиданно сказал Сергей подошедшей к столику официантке.
– Подожди, а мороженное с чаем? – возразила Ольга.
– Принесите даме мороженное…
– Клубничное, пожалуйста, и жасминовый чай, – сказала Ольга.
Эндэнэ, который до сих пор молчал со странной усмешкой, теперь заговорил.
– Зря ты так американцев, Серега. Ведь Америки скоро не будет, – сказал он как-то монотонно.
– С чего ты взял?
– Скоро, это относительное понятие. Я просто просканировал будущее. Америка как континент исчезнет, погрузится в океан. Но американцы будут, только жить станут на территории Российской Федерации и Китая.
– А где же тогда будут жить русские и китайцы? – недоверчиво спросила Ольга.
– Русских не будет, а китайцы будут существовать с американцами, также как и японцы, африканцы и тому подобное. Начнется великое смешивание наций и рас.
– Как это русских не будет? Куда ж мы денемся?
– Вымрем. Наше уничтожение уже вовсю идет, согласно программе ЦРУ.
– То есть как это?
– Просто. На Земном шаре сейчас девять миллиардов человек, перенаселение, и численность народа растет. Чтобы предотвратить катастрофу, разработаны определенные меры по сокращению народонаселения: несчастные случаи, стихийные бедствия – искусственно создаваемые, а также боевые эпидемиологические вирусы, например СПИД, атипичная пневмония, и так далее. Все это проходит обкатку на нашей территории, она подопытная. Кроме того, ее расчищают для американцев, так как там в соответствующих структурах уже известно о грядущей катастрофе.
– Не верю, не верю, не верю! – закричала Ольга. – Эндэнэ, вы нас разыгрываете! У вас такой своеобразный юмор, просто ха-ха-ха…
– А почему хотят стереть с лица Земли именно нас? – спросил Сергей.
– Да потому что славяне считаются нацией агрессивной, неуправляемой и невосприимчивой к американской культуре.
– Но у них же нет своей культуры! – воскликнул Сергей. – У них синтетическая поп-культура!
– Угу, что-то вроде попкорна, – хихикнула Ольга, доедая мороженное. – А хотите анекдот…
Из кафе они вышли уже поздним вечером. Арбат сиял огнями реклам. Дошли до парковки, любуясь этим великолепием. Сергей отключил противоугонное устройство, подошел к своей машине, и услышал, как Хаббл о чем-то договаривается с Ольгой. Он чертыхнулся, досадуя, что не знает английского.
– Сержик, я хочу прогуляться, а вы с ребятами езжайте, – сказала она, взмахнув сумочкой.
– То есть как это? – опешил он. – Одна, ночью, да ты что! Я тебя привез, я и отвезу обратно.
– Не надо, зачем?
– Ну, так не делается, и вообще, я что-то не понял.
– А я, во-первых, не одна, а с Хабблом, и к тому же еще не ночь. Просто он пригласил меня в один интересный клуб.
Сергей нахмурился и полез в карман за сигаретами, но они кончились.
– Сигареты есть, – сказал Эндэнэ, словно услышав его мысли.
Сергей направился к нему. Они отошли к ночному тоннару, возле которого стояли Ольга и Хаббл, он ей покупал что-то.
В этот момент раздался взрыв, и машина Сергея взлетела на воздух.
Они остолбенели от ужаса.
Первым пришел в себя Эндэнэ.
– Такого даже я не предвидел, – произнес он каким-то мертвым голосом. – Ольга, тебя хотят убрать. Но в твоем будущем этого не было. Не ясно, почему оно так изменилось. Я этого не прогнозировал.
Он действительно не заказывал этот взрыв. У него был иной план.
– Черт, мы чуть не погибли! – вскричал Сергей. – Надо срочно убираться отсюда.
Через несколько минут подкатили две милицейские машины, за ними «Скорая», и «аварийка».
Ветта не сразу вылетела в Москву, как сгоряча хотела сначала. Ей пришлось закончить кое-какие формальности, сдать особнячок, который она арендовала в Лас- Косимасе, продать машину, к тому же ей удалось хорошо загнать пару своих картин. Так что в Москву она попала лишь спустя три недели. Потом занималась домашними делами, разбирала вещи, пылесосила, и все такое. Про Хаббла она на время забыла. Но вскоре ощутила начинающуюся осень, одиночество, вспомнился курортный роман и нежный друг. Они же собирались встретиться в американском кафе. Но в каком именно? Их несколько в Москве… Договаривались как-то вскользь, полушутя. Даже время не обозначили, и она не знала, когда он появится в городе. Но чуяла, что он уже здесь.
Несколько раз она заходила в «Starbucks» и пила кофе из картонного стаканчика, закусывая круассонами с корицей. Потом заглядывала в другие похожие местечки. Но Хаббла там не было. Тогда стала захаживать в Американском кафе на Арбате. И однажды повезло! Она его увидела! Правда, не одного. Он был в обществе блондинки.
«Ну и что?» – подумала Ветта, и подошла к его столику.
– Хэлло, май лаф! – вскричала она, широко улыбаясь.
Он поднял голову и удивленно взглянул.
Он ее не узнал!
– Ит из ай, Ветта! – воскликнула она с жаром. – Ты что, забыл? Хаббл, мальчик мой, любовь моя, ты забыл свою малышку? – перешла она на русский.
Он посмотрел на нее как на безумную, и блондинка тоже.
– А это кто такая с тобой? – почти закричала она. – Ты что так смотришь, не узнаешь, что ли? Делаешь вид, что мы незнакомы?
На них стали оглядываться. Подошел охранник и схватил ее за локоть.
Не сразу Ветта пришла в себя. Обернулась, стоя на пороге этого чертова кафе. Улица была будто в темной дымке. Тихая ярость накатила на нее. Она медленно пошла к своей машине. Все вокруг словно сбавило темп, прохожие двигались как в замедленной съемке, звуки стали глуше. Она открыла дверцу, втиснулась за руль, и ощутила себя подстреленным тюленем.
Она петляла по улицам и мысленно расправлялась с Хабблом. Потом решила оставить его в живых, и уничтожить блондинку. Эта идея показалась очень удачной, и она стала успокаиваться. «Надо ее отследить», – подумала Ветта.
Она свернула в переулок, и поехала назад, к Американскому кафе. Припарковалась напротив входа. И стала ждать. Она набралась терпенья. Хаббл и его баба не спешили выходить. Она включила транзистор. Музыка раздражала. Переключила канал. Опять идиотская музыка, другая, но такая же гадостная. Дверь кафе открылась. Она напряглась. Нет, не они. Черт бы их побрал. Она выключила транзистор, и нажала кнопку телевизора. На экране возникли жуткие фотографии инопланетян, и ведущий уфологической передачи стал вещать о каких-то имплантированных под кожу людей миниатюрных приборчиках, сделанных на таком уровне, который недоступен никаким земным спецслужбам.
– Впервые это обнаружили на курорте случайно, при медицинском обследовании отдыхающих, у которых в одних и тех же местах оказались такие штуковины.
Ветта слушала рассеянно, но потом заинтересовалась. Ведущий продолжал:
– Версий о том, зачем нужны эти имплантанты, существует множество. Например, что вживленный прибор – это некий энергетический блок, который способен снимать самую разнообразную информацию с человека. Или что программы-имплантаты выкачивают из человека психическую энергию, а может и программируют его поведение.
О том, что во Вселенной есть миры, паразитирующие на чужих энергиях, говорилось и раньше. По этой версии, и преступность, и бесконечные войны на Земле – это тоже своего рода огромное поточное производство энергий страха и агрессии, которыми великолепно подпитываются паразитические миры. Правда, традиционная наука, как и раньше, отказывается даже обсуждать такую вероятность…
«Вот у меня сейчас как раз полно агрессивной энергии, но инопланетян тут что-то не видать», – усмехнулась Ветта. – «Кстати, чувствую, они не только этим всем подпитываются, но и сексуальной энергетикой тоже, пусть ко мне обращаются, отвалю сколько угодно. Эй, пришельцы, где вы, готовьте сумки…»
Дверь кафе снова открылась. Вышли два парня, закурили, обнялись и не спеша ушли.
Ветта опять чертыхнулась. Выключила телевизор, и нажала клавишу транзистора. На этот раз передавали происшествия. Диктор тараторил:
– Когда мама Радика Гафарова дождалась сына из армии, ей казалось, что сейчас вся семья заживет счастливо и спокойно. Но она ошибалась. Почти год Радик провел в Чечне. И вернувшись в мирный Челябинск, он продолжал воевать. Сын угрожал смертью младшему брату, пытался насиловать мать… Война не отдала сына матери. И тогда Маржана Макарова сама отняла жизнь у человека, которому ее дала. За убийство сына ей дали 10 лет.
«Что за дрянь», – подумала Ветта. – «Инопланетяне, бандиты, куда ни плюнь, дерьмо».
Она переключила канал, и услышала:
– Легионеллез, или болезнь легионеров, это редкая разновидность пневмонии. Возбудитель заболевания – легионеллезная пневмония. Болезнь впервые зафиксирована в 1976 году в США в Филадельфии, где среди делегатов съезда Американского легиона возникла вспышка пневмонии (отсюда название болезни).
Ветта напряженно вслушивалась в слова, которые в ее сознании сразу же распадались на звуки, и смысл доходил не сразу. Это казалось забавным.
– Легионелла – это грамотрицательная палочка размером до 3 мкм, имеющая жгутики. Место естественного обитания бактерии – пресная вода, организм человека является для возбудителя легионеллеза биологическим тупиком. – вещало радио.
Ветта тряхнула головой, и принялась шарить в бардачке в поисках очередной пачки сигарет. Ей представились жгутики, они подпрыгивали и резвились в воде, наскакивала друг на друга и размножались.
– Таким образом, как отмечают медики, инфекция не может передаваться от человека к человеку. Пути передачи легионеллеза – алиментарный и ингаляционный, сезонность – летне-осенняя.
«А сейчас вот уже и осень начинается», – подумала Ветта обреченно, достала упаковку сигарет, и принялась ее вскрывать.
– Групповые вспышки возможны при проживании вблизи открытых водоемов, посещении бассейнов, контакте с кондиционерами, увлажнителями воздуха, системами принудительной вентиляции (метро, вокзалы, аэропорты, универмаги и др.). Таким образом, легионеллез – это болезнь больших городов индустриально развитых стран. Длительность инкубационного периода составляет от нескольких часов до 11 дней.
«Чертовы жгутики», – со злостью подумала Ветта.
– Начинается заболевание остро, с первых дней появляются немотивированная слабость, потеря аппетита, упорная головная боль, возможна диарея, при этом симптомы поражения дыхательных путей, как правило, отсутствуют.
«Проклятая болезнь. Ну вот, голова разболелась. С чего бы вдруг?»
– После непродолжительного периода появляются озноб с повышением температуры тела, сухой болезненный кашель и одышка. Часть заболевших жалуются на кровохаркание, боли в суставах и мышцах. В тяжелых случаях на первый план выступают психоневрологические расстройства: заторможенность, дезориентация, бред, галлюцинации, нарушение сознания.
«Только бреда не хватало. Что за гадость творится, не пойму» – подумала Ветта, и выключила транзистор. Она продолжала внимательно разглядывать кафе.
Дверь распахнулась в очередной раз, и на пороге появился Хаббл. Следом вышла блондинка. Она показалась Ветте двуногим жгутиком.
Бабье лето, оглушительное, звонкое, яркое, необычное, и этот великолепный вечер с американцем, проведенный в кафе, все казалось Ольге таким замечательным! Она не очень хорошо говорила по-английски, но вполне достаточно, чтобы поддержать беседу. Потом они катались по Москве, останавливались, чтобы пройтись и заглянуть в круглосуточные магазины, Хаббл покупал для нее духи, золотые цепочки, сувениры. «Куда мне столько цепочек», – думала она. – «На шею, на руку, на ногу, на пояс самую длинную с маленькими изумрудиками, вот прикол!»
Когда они остановились возле царицынского парка, рядом припарковалось серое «Пежо», из него высунулась пожилая женщина, и уставилась на них. Ольга узнала ту сумасшедшую, которая в кафе к ним подскочила с воплями. И показала на нее Хабблу.
– So what? – ответил он невозмутимо.
«Ну и что?», – мысленно перевела Ольга его ответ. И подумала: «Странно-странно. Она ведет себя как ревнивая обманутая баба. Неужели у Хаббла что-то было с этой старушенцией? Хотя, кто их, мужчин, разберет. Она ухоженная, одета со вкусом, на вид весьма самодостаточная и скандальная, такие могут нравиться мужикам, несмотря на возраст. Может, он геронтофил, и ему нужна подруга-мать… М-м… Но эта годится в бабушки…»
Они вошли в парк. Залюбовались воротами. Не спеша пошли к Большому дворцу. Болтая, Ольга, незаметно для себя, перешла с английского на русский. Хаббл внимательно слушал. То ли он что-то понимал, то ли ему просто интересны были звуки незнакомого языка.
– Его в восемнадцатом веке отгрохали, – Ольга махнула рукой в сторону дворца. – Архитектор Казаков постарался. А сначала здесь был Главный корпус дворца Баженова. Его разобрали тогда. Чтобы этот построить. Там несколько вариантов было, этот упрощенный, не такой гигантский. Сначала хотели соорудить восьмикилометровый дворец. Замечаешь, здесь есть элементы готики. Смотри, какие там колонны по углам башен, ничего себе, да? А там, смотри, аркады лоджий – стрельчатые такие, видишь? Там дальше есть галереи, знаешь, где, во-он там…
Она обернулась, и заметила ту самую старушенцию в нескольких метрах от себя.
– Нас преследуют, – сказала она. И повторила эту фразу по-английски.
Хаббл оглянулся, и захохотал.
Ветер гнал по аллее табун желтеющих листьев. Валентина шла по старому парку, и ничего не хотела. Она одна вернулась в Москву, распрощавшись с Солнышкиным и со всеми своими закордонными знакомыми, как ей казалось, навсегда. Сначала она побывала в родной Лосевке, на время став там местной знаменитостью, великой путешественницей и Золушкой одновременно, но в поселке ей теперь было тесно и уныло. Надоело без конца рассказывать о заграничной жизни и приключениях. Больше говорить было не о чем. Местное бытие ее уже давно не интересовало. Вернулась в Москву. Но, после всего, дома ей было грустно. Осень, предзимье, скоро и листьев не будет, промозгло, пасмурно, в душе муть. Аллея, газон, дорога, тротуар, магазин, электронные двери распахнулись, вошла… И ничего не захотела. Дорогие и скучные тряпки, намного дороже, чем за границей, и она может купить любую, только зачем? Ей нравятся джинсы и просторные свитера, которых у нее полно, и курток тоже хватает. Она вошла в кафетерий, села в большое мягкое кресло, и заказала капуччино с пенкой и пирожные. Официантки были все из ближнего зарубежья, она стала их рассматривать, на вскидку определяя национальность. Две киргизки лет под тридцать, украинка, толстушка из Белоруссии. Наконец, толстушка принесла на подносе крохотную чашечку кофе и пять мизерных пирожных, порции прямо французские, придется повторить. Валя пригубила горячий кофе, надкусила пирожное, и принялась рассматривать посетителей. За столиком справа болтала по мобильнику тучная армянка. Прямо напротив сидела компания кавказцев и бурно обсуждала что-то вроде бизнес-плана, в запале они переходили с русского на свой язык и обратно, сами того не замечая. Свободный столик справа занял прыщавый парень лет двадцати пяти, по виду коренной москвич. Он распечатал сигареты и задымил, разглядывая зал. Потом уставился на Валентину. Она окинула его скучным взглядом, и отвернулась. «Кажется, он хочет стырить мою сумочку», – залетела мысль. – «А может, и нет. Кто знает, что у него на уме. Маньяк, должно быть». Она снова бросила взгляд на парня. Он сидел в той же позе, откинувшись на широкую спинку кресла, и продолжал глазеть на нее. «Или я ему понравилась? А почему бы и нет? Я, вообще-то, еще ничего». «Ага, особенно после заграничной психушки», – иронично дернула она губой.
Видимо, парень расценил это, как знак. Сгреб свои сигареты и зажигалку, и подсел за ее столик.
– Макс, – отрекомендовался он. – Просто Макс.
– Что, рекламы насмотрелся? – поддела она его.
Встала, и пошла к стойке рассчитываться за кофе. Потом погуляла немного по залу, заглядывая в различные отделы с электроникой, посудой, массажными креслами, обувью. Снова вернулась к креслам. Попросила продемонстрировать, скуки ради. Села. И расслабилась, ощущая приятные вибрации и поколачивания. На миг ей показалось, что она манекен, демонстрационный экземпляр, и теперь ей вечно придется торчать в этом трясущимся кресле. «Так. Хватит эмоций», – жестко приказала она себе. – «И зачем я вернулась в эту страну? Конечно, родина, но неуютная она какая-то стала. Все так изменилось…»
