Олеся Витальевна Козлова
Некро
– Ну же! Нападайте! Чего ждете? – ходя по кругу и озирая каждого, как гопник, произнесла я, размахивая катаной. Но зомби застыли и переглядывались между собой, словно боясь чего-то или кого-то. Начав раздражаться, я схватила за запястье мертвого юношу, подтянула голову к ране, дав почувствовать запах крови. Но мальчик судорожно застонал, глотая слюну и борясь с инстинктами, а потом вырвался и попятился назад.
– Мне одной кажется все это странным? – крикнула я Хефине, пролетающей рядом.
Подпрыгнув в воздух и запустив вниз стрелы, нашпиговав вампиров ядом, Аяна произнесла:
– Нет, Мива. Не одной! Нечисть не особо активно себя ведет с тобой… Даже кажется, что защищают.
Внезапно в воздухе появился знакомый аромат. Казалось, что-то знакомое тянет в сторону церкви. Родственные узы…
– Дарк Соул! И Белая Звезда. – толкнув зомби, стоявших на пути, и прорвавшись к дверям храма, гневно крикнула я.
– Стой! Без молитвы нельзя заходить в Священную обитель! – одновременно воскликнули архангелы, пытаясь остановить.
Оглянувшись и окинув девушек орлиным взглядом, прошептала:
– Да плевать хотела на ваши молитвы. Предателей следует покарать.
С этими словами я толкнула тяжелую стальную дверь и переступила через порог, волоча по полу меч. Послышался звук грома.
Глава 15
Когда человек переступает запретную для его мира черту, то уже становится обреченным на метаморфозы и иную судьбу. Мир, который не подходит людям, по идеи, не должен проявлять себя в каких-либо интерпретациях, намекая на существование потустороннего. Однако, параллельный мир не может поддерживать жизнь без веры людей в него. Чем больше верят, тем меньше возникает вероятность к исчезновению. Но люди тоже не могут без поддержки потусторонних сил. Ибо любое желание не может материализоваться без инородных сил. Согласитесь, мы нуждаемся друг в друге, чтобы сохранить существование обоих миров и баланса.
Вот и я переступила запретную для мира темных черту, ведущую к небесам. Однако, с разгромом храма небеса отвернулись от этого обителя, кинув на произвол судьбы. Несмотря на то, что снаружи церковь была разрушена, внутри все находилось в целости и сохранности… Это так же доказывает странность событий.
Белые лилии, что пробивались через паркетные доски, нежно смотрели на витражное стекло, из которого сочился блаженный свет. В углублении храма виднелись лавочки из темного дерева, на спинках которых сверкали разноцветные камни. Однако, камней было скромно и мало, но через этот отблеск отражался и проходил свет, делая место светлее и таинственнее. Можно сравнить со светлячками, которые решили утром полетать и внести в мрачный пейзаж немного тепла и света.
Свечи, что горели на больших подставках и канделябрах, спокойно и тихо тлели, окутывая храм прозрачным дымом. Ах, этот запах свеч, не он ли является самым блаженным и возвышающим? Запел невидимый хор, словно сами ангелы спустились с небес, чтобы обласкать слух церковными напевами. На душе стало так приятно сначала, что потеряла даже бдительность. Но, внезапно, тепло превратилось в горячий и обжигающий поток, разлившийся по всему телу и расщеплявший молекулы. А голоса ангелов стали превращаться в скрипучие писки. Свет исчез из обителя, наполнив глаза темнотой. Волшебство и уют покинули пристанище, обратив святое место в проклятое.
– Хе-хе-хе! Так вот чего ты боишься, сестричка? – послышался голос, исходящий за спинкой лавочки, стоявшей возле икон. Протерев глаза, я смутно различила черты человека, который курил трубку, превращая дым в разные фигуры. Причем, силуэт был точной копией брата.
– Почему ты предал и развалил СИРИУС?! – отмахиваясь от змей, которые были сделаны из дыма, разъяренно спросила я.
Наступило молчание…, а затем Дарк Соул засмеялся и произнес весело:
– М-м… Не люблю я эти всякие системы. Тем более, кому нужны жалкие и неумелые некроманты?
Странно. Брат должен был сказать что-то вроде: «Ради тебя, любовь моя».
– Это изначально было ясно…, а что насчет нас? – пытаясь разобраться в ситуации, начала фарс я. Черные глаза округлились, на лице показалось замешательство, но притворщик исправил ситуацию. Соул так же уверенно произнес, посмотрев на любимые перчатки:
– Что касается членов отряда, думаю, будет лучше, если все присоединятся к абсолютной тьме. Некромаги должны создать царство, где будет властвовать лишь нечисть…
Подойдя близко к брату и прервав разговор прикосновением пальца к губам, я обняла Соула и прошептала на ухо:
– Неужели… Неужели, братик забыл об обещании?
Парень покраснел, а затем ухмыльнулся и произнес:
– Разве возможно о таком забыть…?
Взяв в руки угольную прядь волос и ласково посмотрев в глаза, в которых отсутствовали зрачки, потянула к себе парня. Дарк непонимающе уставился, однако не сопротивлялся. Губы тянулись друг к другу, словно капля, свисающая с лепестка розы, к траве.
– Нет! Глупая! Стой! Это не…! – внезапно прозвучал голос Люцифера, который тяжело дышал и едва стоял на ногах. Однако, было поздно… Я поцеловала парня, который коснулся клинком к моей спине. Да, этот монстр в обличии брата все это время держал в рукаве антинекроматический клинок, чтобы меня заколоть. Вот только парень не знал, что я заранее создала сферу с частичкой яда внутри, что осталась от слоя с гидрами. Точнее, пыль, что осталась от гидр упала на архангелов и меня. Очень кстати оказался яд… Во время поцелуя сфера была передана в тело парня, рассосавшись внутри.
Лжебрат закатил глаза и стал медленно ползти вниз. Люцифер застыл в недоумении. Похоже, архангел не думал, что я успею догадаться о ненастоящем брате. Но есть то, что отличает Дарка от других: необъяснимая любовь к сводной сестре. Даже поступив подло с СИРИУСом, думаю, Соул имел на то причины. Аура брата настолько необычна, что с первого взгляда не разберешь. Однако, любовь ко мне создала трещину в непоколебимости ауры, позволив увидеть истину, пусть и не на долго. Дарк дал пасть отряду не по причине измены и перехода на сторону нечисти. Тут другое что-то. И исчезновение Джуны с этим связано. Зная, что враг на территории… Разве брат стал бы терпеть предательство? Может ли быть все то, что было до исчезновения ордена, спектаклем? Стоп, похоже от усталости я перестала здраво смыслить.
Увидев, что враг повержен, архангел облегченно упал на пол и улыбнулся. Но не на долго. Храм залил знакомый противный смех. Тот голос… был схож с голосом в пещере, который спрашивал о том, чего я боюсь, пообещав, что скоро встретимся.
– Сильнейший вампир пал…, как неосторожно. Оказывается, девочка Айли куда умнее оказалась. Обидно! Надо было воссоздать образ Джуны Сантери. – выходя из тьмы, мерзким голосом проговорил человек в камзоле с венецианской маской на лице, которую придерживал черными перчатками. Перчатки парили в воздухе, отдельно от рук.
Рыжие короткие волосы небрежно торчали из-под котелка, словно кроличьи ушки из шляпы фокусника. Желтые глаза злобно сияли за маской, выражая радость и гнев одновременно. Самым противным во всем образе была язвительная улыбка, которая не слазила с лица незнакомца.
– Не смей говорить о Джуне с таким наглым выражением лица! Тем более, я еще раньше бы узнала подделку Сантери. – заорала я, едва сдерживаясь, чтобы не воткнуть катану в сердце этого мерзкого типа.
Почесав затылок, мужчина вздохнул и пожал плечами. Нарисовав в воздухе спираль, человек в маске создал шпагу и взял оружие в руку, после чего поклонился и торжественно произнес:
– Мое имя Ханг. Возможно, вы уже слышали обо мне. Надеюсь, сможете теперь оценить урон, который будет нанесен тем, кто оборвал процесс поглощения магической маны. Хозяйка приказала забрать ману у тех, кто прервет сеанс. Кто знал, что глупым падшим ангелам будут помогать столь неадекватные маги. Однако, я в курсе всех ваших страхов. Поэтому придется поступить достаточно нечестно: убить с помощью тьмы, что кроется в ваших сердцах.
Докурив трубку, Ханг сбросил резко маску, кинув со всей силы на пол. Произошел взрыв, который превратился в сгусток дыма. Эта дымка… Тогда в лесу на нас напали тени… Нет, это были не самоуправляемые силуэты. Запах и структура дыма Ханга идентичны той дымке. Теперь-то все становится на свои места.
Опять тьма заполонила взор. Сколько можно?
По коже пробежал ледяной ветер, который одновременно обжигал каждую клетку. В голове с нарастанием усиливались голоса, точнее отголоски, тех ужасных событий, которые являлись как-раз тьмой в моем сердце. Ханг думает устранить нас с помощью самобичевания и ошибок прошлого, чтобы руки не пачкать. Да, разумеется, кроме самого себя никто не сможет разрушить психику. От психики зависит эмоциональные составляющие. А от эмоций зависит восприятие того, насколько ты жив.
Плохие воспоминания – это самые глубокие раны, которые отпечатываются не только в человеческой памяти и сознании, но и в сердце и душе. Самое драгоценное воспоминание тоже может стать ядом: мы привыкли сравнивать жизнь, которая раньше была и которая есть. Когда настоящая жизнь кажется несносной, то в голове всплывает картина, где все раньше было хорошо. Как цинично, но так по-живому. Не будь люди людьми, то мир был бы слишком идеальным. Именно наши пороки и шрамы на сердце создают уникальность и неповторимость каждого. Думаю, что страхи и плохие качества делают нас сильнее. И главное – умение направить зло и негатив во благо. Это помогает рассеевать тьму, которая не позволяет пройти к просвету.
Это я поняла только тогда, когда на месте СИРИУСа в ледяном водовороте увидела возлюбленного, который дал пищу для размышления. Только отчаяние может перебить отчаяние. Однако, частичка надежды вытащила меня из капкана, в который сама и загнала себя.
– Мама, где ты? – послышался детский отчаянный голос в сумраке.
Мрак неожиданно рассеялся, перенеся меня в темную комнату с прогнившими деревянными полами, разодранными обоями, которые выцвели со временем. Окно было забито деревянными досками, которые загораживали лоскутки штор. Небольшой и слабый луч старался пробиться через доски, то и дело выглядывая то из одной щели, то из другой, падая на кровать, которая единственная стояла в комнате. Белое одеяло свисало с матраса, собирая всю влагу в себя и зарастая постепенно плесенью. Молчание и пустоту прервал детский всхлип. Быстро переведя взгляд в левый угол комнаты, я потянулась за мечом. Однако, его не было на месте… Сердце стало сильно и быстро стучать, а руки прорываться холодным потом. Я без мечей просто не смогу победить врага…!
– Мама, ты где? – опять спросил детский голос в левом углу, который доносился из тьмы. Именно тот угол был самым неосвещенным и мрачным. Почему мне так страшно?
Послышался шорох и грустный вздох. И всхлипывания. Внезапно, из тьмы выглянула маленькая босая ножка, которая была перепачкана грязью. Постепенно на свет вышла маленькая девочка лет пяти с длинными каштановыми волосами, в белой изорванной ночнушке, покрытой пылью. В левой руке она держала плюшевого мишку, у которого был один глаз. На шее игрушки висело что-то, похожее на медальон. Девочка вопросительно посмотрела на меня большими зелеными глазами и с надеждой спросила:
– Тетя пришла забрать меня отсюда?
Подумав минуту, я кивнула и протянула руку, стараясь улыбнуться, однако, чувство страха только усилилось. Кончики пальцев нерешительно коснулись ручки незнакомки, почувствовав холод тела ребенка.
Присев на корточки, я аккуратно спросила:
– Почему ты такая холодная? Замерзла? Почему ты находишься одна в таком месте?
– Жду маму. И хочу пить. – чуть хрипловатым голосом произнесла девочка, слабо открывая глаза. Через мгновение малышка потеряла сознание, начав медленно падать. Не дав ребенку упасть на хрупкий и мокрый пол, я схватила девочку и обняла, придержав за голову. Боже, да, ребенок насквозь промок и замерз. Даже показалось, что ребенок не дышит.
– И где же твоя мама ходит?! – пытаясь согреть девочку, гневно спросила я.
Малышка хмыкнула и прильнула к шее.
– Вообще-то ее нет – равнодушным тоном сказала она, обхватив шею.
– Мама умерла…? – виновато спросила я.
– Нет. У меня вообще нет мамы. – скользя холодным дыханием по коже моей, сказала незнакомка. Ответ поставил в тупик. Совсем не поняла, что девочка имела в виду… Тогда, поняв, что я туплю, малышка отодвинулась и посмотрела прямо в глаза. Но внимание приковал вовсе не недетский взгляд, а рот, который постепенно стал искажаться: уголки неестественно расширялись, даже можно сказать, расходились, словно швы на ткани. Рот расширился почти до конца лица, превратившись в акулью челюсть. Зубы стали острыми и большими, а язык из человеческого превратился в рептилий. В глазах горела та самая жажда крови, которая видна у монстров, в частности, у суккубов. Пока я соображала, монстр упал на пол животом, и ногами, словно кузнечик, подкинул меня воздух, заставив удариться затылком о бетон и проломить крышу. Вылетев из ветхого дома, словно пробка из-под шампанского, я посмотрела вокруг и ничего не увидела, кроме паутины и серой пелены.
– Ням! Давно свежего мяса не было, – в полете схватив кокон с человеком, размотав верхнюю часть тела от паутины и откусив голову, сказала жадно девка. – Кровь. Свежая кровь.
Суккуб без особого интереса выкинул недоеденное тело, резко прыгая с одной паутины на другую, стремясь быстрее схватить меня. Зрачки глаз кровавого цвета вращались в разные стороны, как ветряная мельница. Я же все летела вверх, как комета, собирая кожей паутину, постепенно заволакивающую тело. Еще чуть-чуть и я стану мумией. Магия не работала, поэтому паника овладела разумом. Казалось, что больше нет выхода. Однако, в голове промелькнула мысль: есть некий Ханг. Тогда собрав осколки памяти, на мгновение потерявшиеся где-то в голове, стали собираться в единую картину. Как я могла забыть, что несколько минут назад мужчина с рыжими небрежными волосами сказал, что убьет меня с помощью тьмы, хранящейся в сердце? Однако, не помню, чтобы такая картина всплывала в голове. Может, это чьи-то другие воспоминания? Получается, это всего лишь мираж? Или что-то ненастоящее с примесью реального?
Развернувшись резко к пауку, который успел нагнать, посмотрела прямо в глаза суккубу. Столкнувшись лицом к лицу, приложила все пять пальцев правой руки ко лбу монстра в форме пятиконечной фигуры и вошла в его сознание. Может быть, так получиться узнать, как выбраться из этого места. К сожалению, предположение было слишком позитивным в отличие от того, что увидела потом. На том месте, где я прикоснулась, загорелась синяя звезда. Монстра парализовало. А мое сознание перешло в другое измерение. В измерение, где хранятся воспоминания.
Проносясь мимо старинных песочных часов, я оказалась возле того же дома, только более нового и светлого. Даже было небо, росла трава, пели птицы. И архитектура принадлежала больше к восточному стилю. В пруду плавали кувшинки, периодически пуская кольца на воде. Водомерки то и дело перескакивали с одного бутона на другой, нервно вращая глазами. В воде отражалось золотое солнце, которое нижним краем касалось уже горизонта. Ветер нежно обволакивал кроны деревьев, аккуратно срывая листья, после чего клал их на траву, укрывая зеленым бархатом. Это значило, что листья уже не вернуться обратно к истоку своей жизни, став полноценными владельцами собственной жизни.
Возле пруда стоял небольшой храм, который больше напоминал беседку так, как стен практически не было, а только крыша и расписные столбы. На краю крыши звенели традиционные китайские колокольчики, на которых периодически играл ветер в перерыве заботы о листьях. Дым, который исходил от благовоний, что были подожжены в столь светлое время суток, расстилался по лесенке и затмевал блики на воде. Посередине храма стояло несколько каменных культов с китайскими иероглифами, на которые были нанесены молитвы и имена божеств и родственников. Можно сказать, что эти плиты служили своеобразной границей между живыми людьми и параллельным миром. Миром усопших. Тишину и благодать нарушало гудение, которое исходило от старого мужчины в цзифу (китайская народная одежда, надеваемая при жертвенных обрядах). Человек с длинными седыми волосами, убранными в хвостик и связанными черной лентой, сидел на коленях и кланялся, произнося что-то на родном языке. После многократных повторений, старец встал, поклонившись еще раз, поправил длинную бороду, широко улыбнулся и распахнул руки для объятий.
– Лиу Хенг, – ловя лысого мальчика в похожей одежде, бодро и счастливо произнес старец.
– Учитель Вейж, ребята сказали, что сегодня я должен помогать с уборкой. Но я не хочу! – прыгая на месте и размахивая руками, жаловался Лиу. Старец улыбнулся, а потом резко стукнул палкой мальчика по лбу, сменив довольное выражение лица на строгое.
– Ай! Больно! Почему опять я должен!? – потерев лоб и прищурившись, воскликнул Лиу, касаясь иногда пальцами правой руки воздуха, словно играя на фортепиано. Учитель ухмыльнулся и ударил Лиу по правой руке, резко присев и сбив мальца с ног потоками воздуха.
– Боги выбрали тебя! Те-бя! Если хочешь достичь гармонии, начни с малого. – постучав палкой по полу, тем самым подняв мальчика и поставив обратно на ноги (с помощью того же воздуха), сказал спокойно учитель Вейж. Лиу хмыкнул и недовольно схватил метлу возле ступенек, ведущих в храм.
– Не понимаю…. Почему именно я?! Остальные намного сильнее…, умнее…, способнее… Я – самый слабый и неумелый, – уничтожая грязь на своем пути, бубнил мальчик. Старик повернул лицо к закату и начал водить пальцами по бороде, сузив глаза и во что-то пристально всматриваясь.
– Ты знаешь, почему тебя назвали Лиу Хенг? Твои родители были обычными людьми, верующими в Богов, как и остальные бедные люди. Только богатые почитают самих себя и деньги, – погладив один из памятников, проговорил тихо учитель. – Семья Хенг любила Богов больше, чем другие. Но, однако, твоя мать не могла иметь детей. Несмотря на это, женщина плакала и молилась, упрашивая покровителей о чуде. И Боги решили снизойти и исполнить желание бедной девушки. В ночь с 22 декабря на 23 родился мальчик, которого покровители нарекли Лиу и одарили божественной силой, забрав жизнь одного из родителя. Таково было условие. Отец пожертвовал собой, ради счастья любимой жены, и вошел в мир усопших. Но второй из пяти Богов предвещал, что бедный и сухой край наполнится водой и изобильными плодами после рождения мальчика. Именно, Лиу должен принести в то селение расцвет и плодородие, куда сам Император переправит королевство, сделав столицей империи. Мальчик станет великим воином, который сможет спасти многие неплодородные земли и побеждать врагов с помощью воды.
Хенг тяжело вздохнул и продолжил мести двор.
– Моя мать умерла… Что же эти божки не смогли спасти ее?! Зачем теперь стараться? Ради кого? – подняв с травы камень и бросив озеро с кувшинками, озлобленно спросил ребенок.
– Ради людей. Ради тех, кто нуждается в тебе. Ради почтения семьи. Боги возложили тяжелую миссию на тебя не из-за собственной прихоти. Боги знают, на что способен ребенок женщины, что поддерживала их жизнь на протяжении долгих лет. Покровители хотят отплатить ей, тем самым вознести Лиу к небесам за благородные поступки, – погладив по плечу Лиу, сказал со скорбью в голосе учитель.
– Понимаю. Я приму эту миссию, чтобы почтить родителей и отблагодарить за предоставленную жизнь. – кратко сказал Лиу, посмотрев на памятники отца и матери, стараясь скрыть боль в душе.
– Не храни боль в сердце. Ибо такая сила может прогрызть душу и поглотить свет навсегда. – задув свечи и потушив благовония, сказал спокойно мудрец, медленно уходя в дом.
– Поздно, учитель. Не быть мне героем, – скинув цзифу и достав шпагу, произнес потерянно со слезами на глазах Хенг, зажигая одним щелчком пальцев свечи. Под традиционной китайской одеждой скрывались доспехи, похожие на те, что я видела на Ханге в церкви. Только те были сделаны из металла, а не из ткани.
Закрыв глаза, Хенг стал чертить шпагой по полу руны, изображая сначала треугольник, а затем пирамиду с множеством символов. Ветер усилился, срывая резко листья и топя их в воде, которая чернела и покрывалась льдом.
– Призову Тоирису и верну маму. Тогда я только смогу исполнить желание божков. Или лучше свергну их. – проводя лезвием меча по ладони, сказал гневно мальчик. Капнув несколько капель крови на руническую пирамиду, Лиу поднес шпагу к лицу, прислонив ко лбу, и начал шептать заклинание на древнеирландском языке.
Все кругом завертелось, словно храм находился в центре торнадо. Но это был водоворот, который разрезал и растворял все вокруг себя. В темной толще воды послышались звуки грома и щелканье электричества, после чего стал появляться темный женский силуэт. Через мгновение водоворот окрасился в багровый цвет. Собственно, как и вся земля рядом.
– Боги выбрали очень черного душой человека для спасения увядающего края, – просовывая корявую руку через толщу, сказала скрипучим голосом женщина с повязкой на глазах, пропитанной кровью. Бледное гладкое лицо было изувечено шрамами, из которых вытекала периодически кровь, капая на лоскут накидки. Волосы были гладкими и черными, словно шелк. Однако, у висков блестели седые локоны, которые были похожи на солому. На шее виднелось клеймо в форме косы. При вздохе отпечаток краснел и становился буквой «Т».
Лиу попятился назад, когда женщина вылезла из водоворота и стала медленно приближаться к юноше.
– Не подходите. Прошу, – побледнев от страха и спотыкаясь, нервно произнес мальчик. – Исполните одно лишь желание. Взамен, можете просить все, что угодно. Даже душу.
Бровь Тоирисы резко подскочила. Женщина задумчиво провела длинными и корявыми ногтями по подбородку, затаив дыхание. Тело Лиу же напряженно дрожало. Не дождавшись ответа, Хенг присел на колено и серьезно выкрикнул:
– Умоляю! Верните мать обратно в мир живых.
Жница покачала головой, развернулась и разочарованно сказала:
– Души мало… У меня их чересчур теперь много. Не зови меня больше.
Тоириса прикоснулась указательным пальцем до воронки, после чего вода упала вниз, а ветер прекратил разрывать и уничтожать все на своем пути. Казалось, что ничего уже не могло шокировать мальчика. Однако, органы, валяющиеся по всему саду, заставили ноги Хенга подкоситься.
– Что…? Что это такое…? – обливаясь холодным потом, спросил непонимающе парень.
– Плата за то, что призвал меня, – разводя руками, довольно сказала Тоириса, подцепив ногтем сердце с травы и медленно поднося орган ко рту.
– Я спрашиваю: что это?! – закричал Лиу, собрав руки в кулаки.
Посмотрев без особого интереса на мальчика, женщина покачала сердце на ногте, затем резко подкинула и заглотила. Затем облизалась, улыбнулась и ехидно произнесла:
– Все, чем окрашена земля, это плоть людей, что проживали в этом храме.
Зрачки мальчика расширились, а волосы побелели. Вокруг все было слишком ярким для умиротворенной природы, что была раньше.
– Хенг…, Хенг…, – послышался хриплый стон возле пруда, зовущий мальца. Переведя взгляд в ту сторону, откуда доносился голос, Лиу затаил дыхание. Возле увядающих кувшинок лежал учитель, чьи ноги оторвало ветром. Едва дыша, Вейж протянул дрожащую руку, подзывая ребенка к себе.
– Подойди… Подойди, Ханг…, – маня слабыми пальцами, умолял старик. Тоириса ухмыльнулась и резким движением переместилась к Вейжу, сдавив горло корявыми пальцами и перекрыв кислород.
– Не трогай его!!! – крикнул Лиу, пытаясь успеть спасти дорогого человека. Однако, увидев отчаяние на лице парня, жнеца улыбнулась и проткнула ногтями шею учителя, из которой хлынула кровь. Глаза старика смиренно опустились, а на губах застыли слова:
– Хенг не становись Хангом. А если собьешься с пути, то дева с добрым сердцем исцелит твою душу.
После чего тело обмякло, и человек перенесся из этого мира в мир душ.
– Видел? Теперь понимаешь, что такое настоящее отчаяние? Твоя жизнь была спокойным и прозрачным ручьем, который размеренно тек в одном направлении. Ценил бы жизнь и то, что дали святоши, не умерли жители храма. Ты спрашивал, что нужно мне. Отвечу: не душа, а боль в глазах юного сердца. Хочу, чтобы каждый на Земле испытал это чувство. Чтобы жнецам не приходилось обманными путями рыскать в прогнившем человеческом мире смердящие от чистоты сердца. Именно отчаяние будет подкармливать революцию в Мире Мертвых. Пророчество богов и титанов о падении Люцифера – давно совершено. Образовав воронку из кругов Ада, владыка заснул. Но что будет, если его пробудить? Два Мира смешаются, и произойдет перестройка Вселенной. Баланс и гармония исчезнут. Наступит время похлеще Конца Света. Это будет конец Вселенной и создание Темной Вечности. Поэтому Хенг станет моим слугой, которому дам имя Ханг.
Потом женщина взмахнула рукой, сняла повязку с глаз, которые были настолько уродливыми, что даже не опишешь, и посмотрела в застывшие от безумного горя глаза мальчика. Тоириса достала из-под мантии иглу и коснулась лба Ханга, проткнув кожу насквозь. Затем извлекла иглу и в воздухе нарисовала символ, похожий на букву «Р», только острую. Это была древнескандинавская руна, имеющая значение «шип» и «черт» (purisaz). Руна засветилась красным цветом, а потом превратилась в дымку аналогичного цвета и вползла в дыру, оставшуюся от иглы во лбу Ханга.
Внезапно, моя голова резко заболела. Начались какие-то помехи перед глазами, и появился шум. Сдавив виски, я стала часто дышать и глотать воздух. Было ощущение, что я потеряла концентрацию и сбилась с цели. Цель даже забыла. Какая цель была? Куда пропал воздух? Наступила паника от незнания и растерянности.
С каждой секундой нарастали крики, исходившие непонятно откуда. А тьма окрашивалась в алый и желтый цвета. Становилось тепло, а потом горячо. Почувствовался запах паленого, скорее костра. Все четче и четче слышались плачь большого количества людей и щелчки. Даже сказала бы, звук доносился, как от шлепков по человеческой коже.
Через мгновение я увидела большую воронку, похожую на огромную яму. Только у этой было много уровней. А на краю, перед обрывом, стояло в ряд около пятидесяти тысяч человек, за которыми стояли непонятные монстры, похожие на демонов. Над воронкой парила чернокрылая летучая мышь и то и дело поднимала лапу то вверх, то вниз. Это были команды, которые исполняли демоны: когда опускалась когтистая лапа, эти твари били до изнеможения людей черными плетьми, которые были охвачены огнем. С улыбкой на… изорванных губищах, монстры с удовольствием оставляли глубокие шрамы на потных и грязных от запекшейся крови спинах людей, которые уже тихо стонали. Кто привык к каждодневной боли, тот даже не плакал и не просил о помощи. Эти люди стали бездушными и отчаявшимися существами. Люди, что сопротивлялись и боролись за жизнь, у которых было сильное сердце, гневно ругались на демонов и пытались ударить. В ответ лишь получались еще более жестокие удары плетьми. Среди «новобранцев» я узнала Ханга, который молчаливо принимал удары и равнодушно смотрел на таких же детей. Скулы и само лицо стали совершенно другими: более острыми и мужественными.
Если быть краткой, то картины в моей голове стали быстро сменять друг друга. После пытки мальчик уже был похож на юношу, которому Тоириса подарила маску для того, чтобы закрыть огромный шрам на лице. Затем Ханг, паривший над ямой с помощью воды и ветра, отдавал приказы к изувечению людей, вместо летучей мыши. После, убивает каких-то чиновников. Потом страстно целует свою хозяйку, сносит с лица земли города, наводняет страны, расправляется с целыми легионами, подчиняет себе юношу и отбирает ключ, уходит в ворота, следит за черноволосым юношей и златовласой девушкой. Извлекает душу из юноши, ведет за собой Минотавра, пылающий знакомый дом, трава и дети, крыша здания СИРИУС, Джуна… Что это? Неужели, последнее – это то, что относится ко мне…? Неужели черноволосый парень… – Джуна? Но внимание привлекло не это. Ключ и мальчик с белой косой… Возможно, что картина показывала короля Восточных Врат? Народа Хигаши. Тогда ключ от Восточных Врат у Тоирисы и Ханга…, как и ключ от Северных Врат (Кита)… Два на два. Но Арн не знает, где ключ от Ниши, поэтому враги могут опередить нас… Черт! И как же правитель Хигаши похож на Азазеля… Как звали юношу? Эспен, кажется… Мерт говорила, что он охотился за стражами… Но куда потом исчез?
Пока я рассуждала, не заметила новую картину, которая была самой важной: Джуна, полуобнаженный и бледный, висел прикованный к огромным часам из красного стекла. Причем в каком-то темном и сыром месте. Напротив него стоял трон, в котором сидела девушка и размахивала руками, чье лицо я не видела. На теле Сантери вспыхивали золотые блики, словно вспышки на солнце. Я хотела крикнуть и позвать, но тело стало тянуть назад. Разум возвращался в прежнее русло, монстр стал сопротивляться, изгоняя из своей головы. Поняв, что опять столкнусь с пауком, собрала все силы и волю в кулак, дожидаясь просвета в глазах. А увидев мерзкое лицо, резко прижала тварь к сердцу и произнесла: «отдаешь тело, отдаю душу» и нарисовала невидимую звезду на груди. Паук превратился обратно в девочку, которая осторожно посмотрела на меня со слезами на глазах.
– Не плачьте. Я спасу вашего ученика. Дайте только время, учитель Вейж. – поклонившись, произнесла тихо я.
Девочка округлила глаза, а потом лучезарно улыбнулась, поклонившись в ответ. Малышка щелкнула пальцем, и скорлупа Мира Ханга треснула, расползаясь по швам. Ханг закричал, схватившись за голову, после чего рассеялась дымка, мучавшая мое сознание, вернув в реальность. Вернув в храм, где уже ждал бледный и измученный Люцифер.
