Олеся Рияко
Чаровница из Беккена
Игнорируя мой протест, девушки отвели меня в комнату Шанталь, находившуюся на втором этаже прямо под моей и заставили перемерить кучу платьев кареглазой эльфийки, пока все три сестры не сошлись во мнении, что одно подошло мне идеально.
Но меня, признаться, красота платья вовсе не волновала. Меня волновало то, что девушка не слышала того, что ночью творилось над ее головой. А ведь мы с Луцием растворялись в объятиях друг друга до самого утра… мужчина был так голоден до меня, что это даже немного пугало.
Я все гадала, как же он поведет себя, когда вновь окажется рядом с нами обеими. Но моему любопытству было не суждено утолиться – оба мужчины покинули дом с первыми лучами солнца. По словам Нани, за ними послали из дворца и велели прибыть ко двору незамедлительно. Потому мы позавтракали вчетвером и отведав горячий густой отвар по вкусу напоминавший кофе, который они называли «матаэ», отправились за нарядами.
Признаться, предстоящая прогулка по эльфийскому городу будоражила мое воображение не меньше, чем возможность увидеть этот их легендарный и таинственный Филиамэль Лантишан и отчасти мои ожидания оправдались.
Город Алдуин был внутри не менее прекрасен, чем снаружи. Его узкие улочки наполняли светлые чистые краски – здесь господствовали белые, зеленые и светло-песочные стены, кирпично-красные и серые крыши и среди всего этого светлого великолепия цвело множество цветов и растений самых разных расцветок.
В архитектуре эльфы предпочитали простоту вычурности, которая почиталась в том же Миле. При том сочетая прямые линии и простые изгибы со сложными декоративными элементами. Все дома вокруг буквально соревновались в том, чьи резные ставни или двери будут более удивительны в своем орнаменте, витражи чьих окон окажутся на улице самыми яркими и притягивающими взгляд.
Особой страстью эльфов, на мой взгляд, была художественная ковка – остроухие кузнецы и правда достигли высот в изготовлении цветов и растений из металла, они украшали здесь небольшие изгороди палисадников возле особо роскошных домов, фонарные столбы, лавочки в укромных зеленых уголках… я ловила себя на мысли, что если бы удалось раздобыть акварель, то я могла бы просто выходить на улицу с мольбертом и начинать рисовать, разместив его в совершенно любом месте. Здесь куда не глянь были изысканные пейзажи, а уж сколько портретов можно было нарисовать с местных обитателей.
Я никогда не видела в одном месте столько прекрасных людей!
Эльфы и эльфийки выглядели молодо, в основном я бы не давала встреченным мной больше двадцати – тридцати лет, но встречались и более представительные, но все такие же прекрасные мужчины и женщины… они ступали степенно, и я ощущала в них просто невероятную силу. Страшно было представить, сколько по человеческим меркам им могло быть лет!
А еще на меня постоянно оглядывались и это сбивало с толку.
Лобелия, сбросившая пугающую личину, впервые выбравшись в город тоже привлекала внимание… но здесь на меня оборачивались все, а некоторые еще и перешептывались, увидев меня! Но неизменно тепло улыбались и приветствовали. Ну, конечно, все эльфы обладают магическими способностями и непременно видят во мне источник сил… хотя, вероятно, дело было не только во мне, но и в том, какое положение занимал отец моих спутниц. К слову об этом:
– А что же… ваш отец занимает какое-то высокое положение? – Обратилась я к Нани. Шанталь была ближе, но мне, признаться, все еще неуютно было с ней разговаривать. Да и верно будет так, до тех пор, пока все не решится между нами и она, рассерженная и оскорбленная, не кинется на меня, чтобы выцарапать глаза и вырвать все волосы. – Ваш красивый дом, то как все тепло приветствуют нас – я не могла этого не заметить.
Девушка хитро прищурилась и подошла ко мне ближе, взяв под локоть. Тихо сказала:
– Этим не принято хвалиться, но мы из дома Амадоэн. Эвандоэле Мудрый был нашим дальним родственником. Мы не часть старшей эльфийской крови и у отца практически нет права наследования, но это непременно дает нам некоторые преимущества. Нет, наш отец не занимает высокого поста при дворе, но отвечать за безопасность наших рубежей – тоже почетная работа. Вообще любая работа почетна, если она приносит другим благо.
– Нани скромничает, – Разоблачила сестру Матанис. – Наш отец туриэль анадиран кар, один из восьми.
– Думаю, это можно перевести как командующий охраной рубежа. – Перевела Шанталь. – Всего в нашей армии восемь подразделений и вот, отец командует тем, что отвечает за безопасность на подходе к городу. Вам с Луцианом в самом деле повезло его встретить, ведь обычно он работает в своем кабинете во дворце, но в тот день у него был обход… ну, ты же понимаешь, Филиамэль Лантишан на носу. Все должно быть идеально.
Ну, вот и одной тайной меньше. Теперь смогу хвастаться, что вожу дружбу с эльфийским военачальником Кадарином. А еще знакома не понаслышке с демонами, королем, драконом и являюсь возлюбленной колдовского магистра. Ох, до чего же непредсказуема жизнь…
Мои размышления прервались, едва мы прошли под широкой аркой внутренних ворот, отделявших еще один уровень этого огромного белокаменного городя. И я замерла – клянусь, если бы в тот момент меня спросили, о чем я думала секунду назад, я бы не смогла ответить даже с подсказкой!
Перед нами открывалась огромная площадь, начинавшаяся от ступеней у ворот, которые мы преодолели и заканчивавшаяся воротами во внешней стене. Все пространство, насколько хватало глаз, было уставлено цветастыми тентами, шатрами, маркизами прилавков и тележками с различным ярким скарбом… Здесь смешивались десятки пряных, сладких и свежих ароматов и непрестанно перемещались сотни эльфов. Мне хотелось как можно скорее окунуться в это торговое море… хоть в кармане и не было ни гроша. Да и не только мне, потому что Матанис, что-то радостно вереща на эльфийском, схватила меня за руку и утянула вниз, в толпу, опережая сестер.
Мы почти бежали мимо рядов, устремляясь куда-то вглубь этой дивной площади и меня это огорчало, ведь хотелось ближе рассмотреть все эти чудеса, выложенные на прилавках эльфийских торговцев, но девушка была неутомима.
Торопилась увидеть цвет шатра той госпожи, которую они обсуждали утром. Интересно, что то за женщина и чем ее шатер так особенен, что его цвету придавали значение? – Я собиралась непременно спросить об этом, как только мы остановимся и наконец переведем дух. Ох и непривычно мне было бегать сломя голову, маневрируя меж мужчинами и женщинами, торговцами и их тележками – а потому неслась я следом за резвой Матанис не разбирая дороги.
Потому и врезалась в нее со всего размаха, когда мы наконец достигли цели.
От увиденного мной ранее эта часть торжища сильно отличалась. Я бы не сказала, что повозки, шатры с товарами вокруг выглядели беднее, нет… скорее менее опрятными или просто другими. Среди товаров здесь преобладали дары леса – шкурки животных, сушеные травы, деревянные поделки. Ткани, лежавшие на прилавках выглядели не столь изящно, но, по всей видимости и предназначались для другого – я видела множество кусков выделанной кожи самых разных фактур и расцветок, домотканные ковры, гобелены с необычными рисунками и узорами. Торговцы здесь были одеты проще и носили меньше украшений. В целом они больше напоминали охотников или паломникво вернувшихся из дальнего странствия.
Сомнений не оставалось – мы пришли куда нужно. И Матанис наденет свое зеленое платье, ведь впереди, поверх невысоких палаток и прилавков, развевался темно-зеленый флаг с пятиконечным листом и пересекающей его золотой стрелой – он реял над куполом ярко-белого шатра.
2. Слышу слова во тьме
Зеленый флаг над куполом реял сонно – полотно то распрямлялось, подхваченное легким ветерком, то лениво опадало, свешиваясь с флагштока аж до самого ярко-белого полотнища. Вокруг дивного шатра толпилась просто куча эльфов! Особенно много здесь было юных хихикающих девушек…
«Юных.. – фыркнула я про себя, – конечно, типичных семидесятилетних барышень переходного эльфийского возраста».
Я, право, уже начала сожалеть о том, что расспросила сестер о тонкостях эльфийского летоисчисления. Смотря на молодых и прекрасных юношей и дев вокруг, я теперь чувствовала себя неуютно! Меня сковывало смущение, как если бы я нежданно нагадано попала на Мильский совет городских старост, зная прекрасно, что на его собраниях действует возрастной ценз, который запрещает посещать их лицам моложе восьмидесяти лет под страхом тюремного заключения.
Да, теперь я определенно чувствовала себя здесь еще более чужой, чем раньше… хотя, казалось, куда уж больше…
– Ух… и ведь мы совсем не поздно! – Шанталь недовольно скрестила на груди руки, разглядывая огромную возбужденно галдящую очередь впереди. – Ладно бы мы валялись в постели до обеда, так нет же – я даже позавтракала кое-как … они что, с ночи тут?!
Нани повела хрупкими плечиками и уверенно двинулась вперед:
– Вероятно с рассвета, не думаю, что стражи из дома Адрасур хоть кого-то пустили бы сюда после заката. Смотри, сколько желающих поцеловать руку госпоже Маонис, с некоторых бы сталось к ней даже под одеяло залезть со своими расспросами. Пойдемте же, если сейчас не займем место, то и вовсе к ней не попадем.
– А как же мое платье?! – Возмутилась Матанис. – Эдак мы весь день простоять можем! А я не хочу покупать то, что останется. Сами знаете, что все приличные зеленые ткани разберут сегодня же еще до полудня, а я хотела шелк с ханашадской росписью! – Топнула она изящной ножкой в мягкой туфельке из бордовой замши. – Давайте не пойдем!?
– Ну уж нет, – встала в позу Нани. – Иди одна тогда за своим шелком. Я так из-за тебя к госпоже Маонис вообще никогда не попаду!
Мое «да что же в этой вашей госпоже особенного?» – буквально потонуло в их бурном споре!
– Нет, я хочу со всеми! И чтобы Лобелия тоже пошла! – Прекрасное личико светловолосой девушки скривилось в капризной гримасе, она настойчиво взяла меня за руку и, заведя ее себе за спину, показала старшей сестре розовый язычок.
«Капризные… крикливые, вздорные – эти эльфийки слегка за шестьдесят ну чисто девочки-подростки» – подумала про себя я, девятнадцатилетняя потасканная жизнью старуха Лобелия.
– Стойте-стойте! – Шанталь воздела к небу указательный пальчик, точно прислушиваясь к своему внутреннему голосу и лицо ее просветлело. Девушка хитро прищурилась и взяв меня за другую руку, заговорщицки сказала сестрам: – Кажется я знаю способ все разрешить!
Девушка резво двинулась вперед, навстречу толпе, увлекая меня и Матанис следом. Она взмахнула рукой, не слишком-то изящно привлекая к себе внимание собравшихся и громко произнесла на своей родной певучей речи, стремительно прокладывая нам путь:
– Лафени ашалл, мелиа лесс! Ивиго дурум филиамэль надарал, мелиа лес! Амани ивиго, фель авэн! – выкрикивала она… и эльфы послушно расступались, пропуская нас вперед, все ближе и ближе к заветному шатру.
Я извинялась и смущенно прятала взгляд – они все теперь таращились на меня, буквально во все глаза! Кто-то с интересном… а некоторые даже с испугом. Вокруг перешёптывались, переглядывались, указывая на меня пальцем, улыбались мне, подмигивали – десятки незнакомцев. Это было так мучительно!
В словах Шанталь мне определенно попалась парочка знакомых, но даже и без того было понятно, что девушка говорила окружающим обо мне.
Ситуация, если честно, была не из приятных и напомнила мне, как однажды в детстве точно так же сестры, только мои, родные, тащили меня через толпу зевак к первому ряду зрителей на выступлении уличного кукольного театра. Тогда они говорили что-то вроде: «пустите нас, мы с бедной больной девочкой. Посмотрите на нее, ей не долго осталось, а ведь она так хочет посмотреть на то, как князь-дракон будет похищать принцессу прямо от свадебного алтаря, жестоко вырвав ее из объятий возлюбленного принца!»
Хотя я конечно же не умирала. Просто была настолько страшным ребенком, что никто бы даже не полез проверять, есть ли в словах моих пронырливых сестричек подвох.
Наконец мы оказались у самого входа в белый шатер, где покой его обитательницы стерегли два невысоких, даже по меркам своего племени, эльфа, но имевших весьма грозный вид – жилистые, крепкие, с квадратными подбородками и острыми взглядами, мимо которых не проскользнула бы и мышка, и такими же острыми мечами на поясах, которые бы непременно нарезали любого нарушителя границ тонкими ломтиками. Они были со мной одного роста и не сказать, чтобы сильно крупны, но пугали просто до дрожи своей серьезностью.
Шанталь приветливо им улыбнулась и изрекла еще парочку мелодичных эльфийских слов, на что один из охранников загадочной госпожи смерил меня изучающим взглядом и на минуту скрылся за тяжелым пологом шатра, явив на миг его таинственное нутро.
Удивительно, не несмотря на белую ткань и яркий день снаружи, внутри него было совершенно темно – я увидела неясные сполохи огня где-то в дальнем конце помещения, и несколько теней мелькнувших на фоне этого теплого желто-алого света.
Стражник вернулся и не говоря ни слова встал на место. Коротко кивнул, но не нам, а своему напарнику. Пытаясь понять, что происходит, я оглянулась на спутниц – только Матанис ободряюще подмигнула мне. Нани неотрывно смотрела на полог шатра, сложив ладошки на груди, словно в молитве или желании удержать готовое вырваться сердечко, а Шанталь довольно жмурилась, смотря на воинственных эльфов сверху вниз, хотя в самом деле была ниже их почти на голову.
За нашими спинами гудела толпа… но не зло, мол, «что эта круглоухая о себе возомнила!», а заинтересованно, точно сейчас же перед ними должно было развернуться какое-то интригующее действо.
Обернуться и посмотреть на них я не решилась, с меня было достаточно и сотен глаз, явственно упершихся мне в спину. Нет, серьезно! Я буквально ощущала их на себе физически и это было так неловко, будто я стояла там не в приличном платье, которое всего лишь было мне немного коротковато – не скрывало щиколотки, как положено, – а совершенно голой!
Наконец полог откинулся, дыхнув на нас жаром шатрового нутра, и оттуда выпорхнули, смущенно хохоча, две эльфийские прелестницы. Скользнув по мне взглядом, они смутились еще больше и побежали прочь, скрыв изящными ладошками красивые девичьи улыбки.
Один из суровых эльфов на входе, даже не глядя на нашу девичью делегацию, приподнял перед тяжелый полог, пропуская вперед.
– Фель авен. – Сказала ему Шанталь, ступая в горячий сумрак первой.
– Фель авен. – Смущенно повторила Матанис и потянула меня следом за собой.
Обернувшись я протянула руку Нани, но она застыла в нерешительности.
– Нани? Ты идешь?
Девушка испуганно посмотрела на меня своими чуть раскосыми зелеными глазами, она выглядела потерянно и было видно, что решение идти ли дальше давалось ей не легко. Мгновение спустя она все же сделала шаг вперед, но ее беспокойство теперь передалось и мне.
Чего же она так боялась?
Тяжелый полог с пыльным шлепком опустился за нашими спинами и мир погрузился во тьму. Здесь, во чреве белого шатра было душно и не только из-за жаровни; угли в ней пылали, отдавая помещению немного света и много тепла. Здесь пахло курительными травами, приторно-сладкими цветами и костровым дымом – смешанный густой аромат не был неприятным, но, казалось, делал воздух тяжелым, насыщенным и непригодным для дыхания. От духоты и непривычно интенсивных запахов меня начало клонить в сон.
Но глаза все же понемногу стали привыкать к тусклому свету и я увидела очертания дивана в центре, и разномастных подушек, разбросанных по нему и рядом с ним, а так же большую резную ширму в стороне от него. За ней и я не видела это, но чувствовала, двигалось что-то большое… мощное, неторопливое… словно бурый лесной медведь.
В ужасе я вцепилась в руку Матанис – посмотрела на нее расширившимися от страха глазами, одними губами прошептав: «Что это такое?!». Но девушка была абсолютно спокойна и только улыбнулась мне в ответ.
– Лафени ашалл, ивиго Маонис. – Произнесла Шанталь и склонилась перед невидимым чудовищем, также, как и ее сестры. И я поклонилась, неуклюже и запоздало.
Оттуда, из пугающей темноты раздался, противный кашляющий старушечий смех – и я увидела, как невысокий тонкий юноша покидает резную преграду медленно, точно таща что-то за собой.
Этим «что-то» оказалась женщина, укутанная множеством вуалей… именно от нее исходила та тяжелая… опасная звериная сила. Будто внутри нее был источник чего-то такого же первозданного и неудержимого, как водоворот в глубокой стремительной реке, как лавина, сошедшая с гор. Это пугало и завораживало одновременно.
– Госпожа Маонис, дитя от старшей крови дома Адрасур приветствует вас, Шанталь, Матанис и Наниэль, детей от младшей крови дома Амадоэн, ласковых дочерей Кадарина, стража врат возрождённой великой крепости Алдуин. И тебя, – сказал юноша, словно переведя дух, – Лобелию, проклятое и одаренное дитя жен Беккенских, наследницу утраченного королевства.
«О как завернул…» – опешила я. Нет, Луций мне конечно все уже рассказал, но вот так вот, слышать такое обращение было не просто непривычно, а обескураживающе непривычно.
Молодой эльф продолжил движение со своей спутницей по направлению к размашистому дивану, а мы смиренно ждали, пока удивительная дама дойдет до него, медленно и неуклюже опустится на подушки и усядется на них поудобнее.
Лично я, так и вовсе дышать не смела… кто она? Кто эта странная немощная женщина, что знает имена всех присутствующих без подсказки, зовется эльфийским именем, но выглядит, точно старая немощная старуха, которая даже лицо свое явить боится. Я-то думала, что эльфы и вовсе не стареют, и не умирают! У них же есть этот их божественный источник, в конце концов!
Я с замиранием сердца наблюдала за тем, как красивый тонкий юноша, которому по человеческим меркам можно было от силы дать лет шестнадцать, трепетно и нежно касается женщины, подкладывая ей подушки под спину, под ступни, скрытые длинным темным подолом, поправляет непроницаемое платье и вдовий покров, садится рядом у самых ее ног, податливо подставляя голову под руку…
Сморщенную, когтистую лапу, что вытягивается в его сторону из-под вороха темных вуалей и проводит по светлым вьющимся волосам, чтобы накрыть собой его затылок. Притаиться, точно в ожидании возможности напасть.
Вдруг юноша встрепенулся и раскрыл рот, точно проглотил что-то, что немедленно хотел выплюнуть обратно, но не мог – его глаза закатились, будто в приступе трясучей и он обернулся к нам хрипя в такт тяжелому дыханию своей госпожи.
Кажется, теперь я поняла, отчего Нани вовсе не торопилась войти в шатер, хотя так отчаянно цеплялась за возможность увидеться с этой пугающей особой… девушка и сейчас стояла ни жива, ни мертва, но, думаю, и я была не краше. Только Шанталь и Матанис держались стойко. Быть может они просто видели госпожу Моанис уже не в первые.
– О… – прохрипел юноша гортанным старушечьим голосом. – Как я давно ждала возможности заглянуть в тебя, филиам. Я не искала встречи, но знала, что она произойдет. Когда тому будет время.
Мне бы, наверно, стоило подойти ближе, раз она решила вперед остальных поговорить со мной, но вот инстинктам не прикажешь. От этой эльфийки просто несло опасностью!
– Что же ты, подойди и приложись к моей руке, дитя… – она низко рассмеялась, – все твои подруги пришли за тем, чтобы узнать каков из себя будет анарэн с которым соединит их великая Лантишан. А что же ты? Или твой… анарэн уже известен тебе?
Пожалуй, я подошла к ней не потому, что мне хотелось что-то узнать, а в надежде на то, что старуха станет дальше болтать! Ведь эта странная женщина, уже чуть не выдала меня с потрохами…
Я буквально кончиками пальцев ощутила, как вместо анарэна, который по всей видимости переводится с их языка, как «юноша» или может быть «эльф», она намеревалась сказать «адан», то есть полукровка, половинчик. А много ли в мире таких, как Луций – это еще был большой вопрос…
Нет, пожалуй, Шанталь не должна узнать все так! Она же хорошая, очень милая, добрая девушка, хоть и соперница мне, и даже без пяти минут врагиня. Хотя, кто знает, жизни теперь уже придется сильно постараться, чтобы меня хоть чем-нибудь по-настоящему удивить…
Юноша, все также жутко глядевший на меня белками глаз и раззявивший рот из которого доносился пугающий хрип, похлопал по подушке возле себя, приглашая сесть.
Превозмогая ужас, я все же повиновалась. Ну что она мне, в конце-то концов сделает. Лишь бы не сболтнула чего лишнего, а то с нее станется!
Из-под вороха одеяний ко мне протянулась вторая когтистая лапа – при ближайшем рассмотрении рука эльфийки оказалась еще более мерзкой: иссушенная кисть, буквально обтянутые пятнистой сероватой кожей кости и длинные черные когти, толстые и изогнутые, как у большой хищной птицы.
– Коснись моей длани поцелуем, дитя… – Прохрипел юноша и старуха опрокинула руку ладонью вверх.
У меня живот судорогой свело от отвращения – через всю ладонь ее и дальше под защиту рукава и вуалей шла ребристая розовая полоса, напоминавшая плохо заживший шрам… словно она резала руку тупым куском стекла, и рана потом долго-долго гноилась, прежде чем была исцелена…
Холодная рука эльфа резко и больно вцепилась мне в запястье. Я дернулась, но его прикосновение меня точно парализовало!
– Целуй! – Ядовито прошептал он, вновь раззявливая рот, после произнесенного слова.
«Если я после этого начну обращаться в дикого зверя или стану одержимой, то непременно выкинусь с какого-нибудь обрыва» – пообещала я себе и немного успокоившись, прильнула губами к мерзкому шраму.
Кожа под моими губами была горечей и пергаментно сухой. От женщины пахло густым удушающим духом курительных благовоний и кострового дыма… возможно это именно она была источником этого странного запаха в шатре.
Я в самом деле собиралась быстро коснуться губами ее ладони, но точно окаменела… почувствовала, как в глазах брызнули искры, а мир вокруг качнулся, словно мне хорошенько дали по голове…
Я очнулась сразу же, буквально мгновение спустя, в объятьях Нани. Мы все еще были в том шатре, девушка успокоительно гладила меня по голове и, также, как и сестры, не моргая смотрела на госпожу Моанис. А там набирал обороты новый кошмар.
Женщина сотрясалась всем телом, словно куча черного тряпья, а у ее ног корчился от судорог бедный юноша. Он хватался за голову и прижимал к груди подбородок, точно кто-то невыносимо громко кричал ему в уши.
Наконец неведомый магический припадок прекратился, и женщина выпрямилась, будто бы даже приосанилась и поманила к себе чуть не плачущего эльфа. Он подполз к ней на коленях и покорно уселся обратно, подставив голову, чтобы та смогла дотянуться и вцепиться в его затылок.
– Оа… – Захрепел эльф голосом своей госпожи и его глаза вновь стали белыми и слепыми. – Это было лучше… чем ничего. Запутнанно-спутанно… все такое красное от крови и пахнет старыми костями. Так бывает, когда смерть идет за кем-то след в след с самого его рождения. – Она говорила через него растягивая фразы, точно смакуя слова. – Так что же тебе рассказать? Твоему сердцу дорого одно, но надо бы тебе узнать совсем другое, хотя и то, и это неразрывно связаны…
Вот уж за что не люблю всех этих предсказателей, так это за кашу в их голове и, как следствие на языке… я точно знаю, наговорит сейчас чего-то такого пророческого, что я аж изведусь вся, а она всего лишь предскажет что завтра на ужин я буду есть одни только овощи…
– Ну, будь же по-твоему, Лобелия из Беккена. – Низко хохотнула прорицательница. – Ты встретишь суженного едва кровь окрасит горизонт пред твоими очами… великая тьма в его душе и руки не отмыть ему даже в чистом Филиамэль Лантишан! Ты зачнешь, понесешь и родишь, но не дочь, как завещал тебе Эвандоэле, а сына. Проклятье твое падет неисполненным, поглощённое еще более древней магией… и от того скорбит мое сердце. Но не это страшит меня более всего, а то, что мир изменится! Но в какую сторону, решать будет уже не тебе и не мне – вот чего боюсь. Того что все решено и ни у единого существа не получить мне ответа, покуда не исполнится то, что изменить будет уже никто не в силах.
