Олеся Николаевна Коломеец
Тропою слов к вершине смыслов
~
Увожу из Питера дары: белые ночи, разводные мосты, тайну Арктов, держащих мир на своих плечах, дух свободы, красоту вековых зданий и ту, что в мелочах, смотрящих на тебя со всех сторон, крики чаек, романтику каналов, Невы могучей стон. Город силы и красоты, надежд и необъяснимой мечты, живущей в каждом сердце русской души.
~
А она говорит: "я в аду", говорит: "я горю", но не видит никто, не горюет никто. За печатью душа круги ада прошла, возрождаясь на пепле, искру жизни нашла. Раздувай ты её, свой костёр разжигай, ты горела в аду, нынче в яви сияй.
~
Здравствуй, север, вот мы и свиделись, видела я тебя в снах: непокорённым, вольным и сильным, в крепких надёжных руках. Детище силы, пристань великих, след от родимых богов, вот мы и встретились, сказочный север, краше ты всех моих снов. Как да под волнами Белого моря тайны свои ты сокрыл, дивные сказы народу оставил, Авророй себя осветил. Север суровый, север волшебный, рада быть гостью твоей, буйные ветры укажут дорогу к сердцу столицы морей.
~
В маленьком домике с чугунной печкой где-то на краю земли мы засыпали в белые ночи и просыпались ещё до зари. Дивно-волшебные белые ночи длинного полярного дня, свет заливает эту обитель, касаясь тебя и меня. Резкий холодный арктический ветер к сердцу пути не найдет, там, где сияют белые ночи, только любовь и живёт.
~
Я видел север, знаешь, полярный день, на берегу сидел крутом, дышал солёным морем, мне было хорошо, ложилась рядом тень, а я был дома, понимаешь, дома: в краю ветров (суровее их нет), в местах китов, таинственных нарвалов. Закрыв глаза, я чувствую, как север шлёт привет и дружественно шепчет мне: я рядом. Я видел север, норд, поверь, красивее его нет места, вернусь туда ещё не раз, в краях полярных льдов осталось моё сердце.
~
С юга на север, с севера ещё дальше: к Таре. Траектория движения задана не нами – телом Монады, звёздным эфиром, дыханием абсолюта. Что шепчет будто ниоткуда, но это голос всё же твой. И нарушает он покой, и обнажает тайну сердца. Ты думаешь: опять ни к месту, опять на поиски мечты. А там в пути уже не ты, но новый образ твой далекий. Пред ним моря, и склон пологий ведет от Тары до Земли.
~
А на холсте небес закат, оранжевое зарево, окутавшее город, художник – виртуоз, не ищет он ни времени, ни повод запечатлеть обитель грёз.
~
Под синей гладью быстрых вод плывут киты, в небесной выси на волнах парят орлы. Так было испокон веков и будет так вовек: по тверди матери-земли ступает Человек.
~
В том месте, где ещё вчера была большая чёрная дыра, сегодня красная луна. Закрыв глаза, я ощущаю: я – красная луна, и мощь моя сильна, и импульсы мои губительны для большинства, жестока я, но справедлива. Повелеваю я, во власти все моей: людские души, города, вода морей – отливы и приливы. Я без пристрастия смотрю, я не сужу и не гублю, но кто-то сам бросается с обрыва. Сегодня в небе красная луна, в ней нет коварства или зла, сегодня ты себе судья, невыносимо.
~
О чем гласило то забытое пророчество? Как вступишь ты из детства да в отрочество, как станешь златовласым юношей, как закалишься да нальешься мужеством?
Как победишь врагов своих заклятых ты, как повстречаешь смерть, да заметешь следы, как деву краше звезд полюбишь ты, как род продолжишь, как твои деды?
Не ведал он о выборе своём, ответа не держал перед собой, не жизнь он проживал – искал пророчество, забыв, что жизнь сама про веру да про творчество.
~
Я спала, он принёс мне и крест, и круг – пробудил от забвенной дрёмы, много лет я несла их сама, лишь сейчас понимая кто мы. Этот крест в его руки, любя, я сама когда-то вложила, путеводным клубочком себя из высоких миров одарила. И сегодня далёкий тот крест в коло жизни своей помещая, я на дивную карту гляжу, высший замысел принимая.
~
Какой огромный мир, как многого я в нём не знаю, но всё с открытым сердцем принимаю: места, богов, людей, сокровищницы их идей, истоки и реалии сих дней, всю красоту, впитать которую не хватит сердца, всё к месту в этом мире, и то, чего не понимаю, постичь пытаясь, – всё правильно, всё принимаю.
~
Какой сегодня был закат – я с ним пылала, бордово-огненный наряд из закромов достала; за красным солнцем хоть куда, хоть на край света; когда в крови горит огонь, ты сам комета.
~
Когда все головы в смирении преклоняли, она ликовала, и нравилась этим она Богу, нравилась, тем, что была другая. Нравилась тем, как несла его свет, как передавала его другим, как любовалась его закатами, его детищем – прекрасной Землей. В разных местах, в разных обстоятельствах, в разных настроениях и одеждах, и даже когда забывала, она несла божественный свет, и сама при этом сияла.
