Майя Кладова
Тихие омуты
Глава 4
В доме я с удовольствием закинула походный рюкзак в самую глубину шкафа, переоделась в мягкий домашний костюм и пошла на веранду обедать.
Съев тарелку супа и булочку с яблочным повидлом под радостным взглядом бабушки, я без сил перебралась на диван.
«Постараюсь себя убедить, что поход действительно прошел хорошо, – пронеслось в моей голове. – Не хочется думать о плохом в такой теплый вечер, да еще после вкусного обеда".
Тут я вспомнила, что кое-что пообещала Лерке. Когда мы уже подходили к моему дому, моя новоявленная подруга вдруг все-таки решила, что бы она хотела попросить в качестве так называемой благодарности за мое спасение. Ни много, ни мало, она попросила меня достать для нее на пару дней квадракоптер с камерой. Просьба меня, конечно, обескуражила, но я обещала подумать.
Лерка меня горячо поблагодарила, видимо, уверенная, что выполнить ее просьбу я смогу легко, и что для меня вполне реально прямо сегодня найти такую специфичную дорогостоящую технику в пользование на пару дней.
«Надо же, я произвожу впечатление мажорки, никогда бы не подумала», – размышляла я.
К слову, моя семья всегда жила довольно скромно. Мама – врач в городской больнице. Папа в последние годы работал в туристическом бизнесе: сначала он трудился в петербургском филиале известной туристической фирмы, а потом его перевели в Москву.
Естественно, в столицу мы переехали вместе с ним. Двухкомнатную квартиру в Петербурге родители не стали продавать, а в Москве наша семья снимала жилье, потому что копила на первый взнос по ипотеке, чтобы обзавестись квартирой в столице.
Ну а «фирменные тряпки», как сегодня выразилась Лерка, я купила единственный раз в жизни в магазине «Секонд-хенд». В этот магазин, размещавшийся в подвальчике дома, где мы жили в Москве, меня затащила школьная подруга Сашка. Ее старшая сестра, увлекавшаяся чтением глянцевых журналов, регулярно туда захаживала в надежде разжиться пусть не новой, но брендовой вещью. Найдя в ворохе сваленной одежды джинсы и три свитера мировых марок размера «XXS», она несколько раз пыталась в них влезть. Но даже после двух недель строгой диеты ей это так и не удалось. Увидев меня, зашедшую за Сашкой, она осмотрела со всех сторон мою фигуру, вздохнула и отправила нас в тот самый подвальчик.
Я вспомнила с улыбкой, как шла и упиралась, но Сашка уверенно тянула за руку, приговаривая, что я не понимаю своего счастья. Моя мама тоже не поняла этого счастья, когда мы пришли домой с «обновками»: ей, врачу, казалось ужасно негигиеничным донашивать за кем-то одежду, пусть даже постиранную. Но что сделано, то сделано: деньги, которые выдали мне родители прошлой весной, чтобы я приоделась, были потрачены.
В этой одежде я и ходила уже второй год. В то время, как другие девочки в свои тринадцать – четырнадцать лет обретали новые формы и увеличивались в длину и ширину, я только еще больше худела от переживаний.
Вот мой брат, наоборот, возмужал и стал похож почти на звезду боевиков. Я невольно залюбовалась Димкой, увидев его в окне. И сразу мои мысли сразу заработали в нужном направлении: «Димка! Он всегда знает, что и где можно достать».
Помыв тарелку и поблагодарив бабушку, я выбежала в сад. Брат, как довольный сытый кот, улыбаясь, лежал в гамаке с кроссвордом. Он уже сменил свою курсантскую форму на старые потертые джинсы и связанный бабушкой толстый свитер. С понедельника по пятницу он, как и многие его однокурсники, жил в казарме, а в пятницу после учебы приезжал к нам на выходные, отъедался и отсыпался.
Чмокнув брата в щеку, я сразу задала интересующий вопрос:
– Дим, где можно взять квадракоптер с камерой?
Брат удивленно уставился на меня:
– Ничего себе запросы…
– Да я сама не ожидала, что понадобится. Причем срочно. Желательно завтра в четыре утра. Ну, или послезавтра, – торопливо добавила я, видя, как у Димки округляются глаза и открывается рот.
Брат несколько секунд смотрел на меня, затем промычал «Эммдааа», достал из кармана джинсов телефон и стал задумчиво листать записную книгу. Я скромно присела рядом на скамейку, возя ногой по земле и делая вид, что занята разглядыванием муравейника. Скоро я услышала, как Димка с кем-то здоровается и начинает осторожно озвучивать то, что я у него попросила.
– Хорошо, курсовую за тебя напишу. Заметано. Нужно снимать завтра прямо с рассвета, приезжайте сегодня, переночуете у нас, – брат немного отстранил телефон от уха, чтобы не слушать доносящиеся оттуда возмущения. – Не так уж далеко. Через три часа вас встречу, баню вам натоплю, шашлыком накормлю. Все, жду.
Димка положил телефон в карман и деланно заворчал:
– Чего только не сделаешь ради любимой сестры…
Я радостно взвизгнула, чмокнула его в щеку и побежала звонить Лерке, а брат, деланно вздыхая, поднялся с гамака и пошел в магазин за мясом для обещанного кому-то шашлыка.
Я же принялась за уборку в доме и устройство спальных мест для наших гостей, радуясь, что за домашними хлопотами могу отвлечься от мрачных воспоминаний.
Вечером Димка доставил к нам своего однокурсника Антона и его старшего брата, который работал телеоператором.
Пока Димка готовил шашлык, гости парились в бане. Потом вся компания уселась на веранде и стала смотреть футбольный матч.
В девять вечера меня уже клонило в сон. Я пожелала всем спокойной ночи и, пошатываясь, ушла в свою комнату. Уснула я сразу.
Мне снилась спокойная гладь озера. Я сидела на берегу и бросала в воду камешки. От бросков на воде образовывались круги: я наблюдала, как они медленно и плавно расходятся в стороны. Вдруг из озера вынырнула огромная голова с горящими глазами. Я в ужасе закричала и села в кровати. Отдышавшись, я поняла, что всю меня прошиб холодный пот: ночная рубашка была вся мокрая. Тут же стал бить озноб.
Я нащупала ногой тапки и вышла на кухню. В доме было тихо, только с веранды доносился мелодичный храп наших гостей. Я налила в стакан воды и залпом выпила: стало немного легче. Никто не проснулся от моего крика, значит, кричала я только во сне. Хотя бы это радовало: не хотелось, чтобы гости подумали, что их заманили в дом, где обитает сумасшедшая девочка, и сбежали обратно в город со своим квадракоптером.
Часы показывали два ночи.
«Скоро уже вставать, съемка должна быть на рассвете», – вспомнила я.
Я подумала, что надо бы вымыть голову, но почему-то мне стало страшно идти в ванную. Захотелось быть поближе к людям, хоть и спящим.
«Что ж, приготовлю ранний завтрак для всех», – решила я.
Включив плиту, я принялась готовить сырники и варить кофе.
В три тридцать, как договаривались, мы повели нашу зевающую съемочную группу на берег озера. Здесь я, наконец, узнала, зачем Лере нужен квадракоптер с камерой. Оказалось, что моя новая подруга мечтает победить во всероссийском конкурсе среди школьников на лучшее видео, посвященное Победе в Великой Отечественной войне.
Не буду скрывать, что это желание Лерки меня немало удивило. Казалось бы, столько уже было снято фильмов, спето песен, рассказано стихов о той войне. Каждый год в начале мая, начиная с детского сада, различными памятными мероприятиями нас погружали в события тех лет и рассказывали о подвиге наших прабабушек и прадедушек.
Здесь, на Ладоге, к общепринятым беседам о войне и Победе еще добавлялся экскурс в историю Дороги Жизни. Именно в этих местах работала легендарная трасса. Зимой по льду, летом по воде Ладожского озера в те годы вывозили обессиленных жителей блокадного города и завозили оружие и продовольствие. Места здесь были поистине святые, об этом знал каждый школьник.
Стремление еще раз рассказать об этом стране – конечно, желание похвальное. Но можно ли сказать что-то новое? Да и так не похоже было это на Лерку…
Глядя, как моя одноклассница воодушевленно рассказывает товарищам брата о планируемой съемке и о нужных ракурсах, я еще раз удивилась, сколько неожиданного может таиться в людях.
Глава 5
Несмотря на раннее утро, на берегу собралось полкласса.
Громко зазвучала музыка, и Лера, одетая в красный закрытый купальник, стала выделывать такое, что я не видела даже на соревнованиях среди чемпионов по гимнастике. Прыгая с камня на камень в воде, она кружилась, извивалась, взмахивала лентой, производя в воздухе сложные виражи. Волны неспокойной в это раннее утро Ладоги взмывались вокруг Леркиной фигурки и снова утихали.
Я смотрела на все это, затаив дыхание.
С берега на камеру Леркин танец в воде снимал Димин друг Антон, его брат же в это время управлял квадракоптером.
После первой части съемки Лерка выбралась на берег, стуча зубами. Ее тут же окружили девчонки из класса: стали растирать полотенцем и закутывать в одеяло, кто-то засунул ее посиневшие ноги в теплые сапоги. Подбежавшие мальчишки выражали свои восхищения Леркиным танцем, тоже стремясь помочь растереть и одеть Лерку. Одноклассницы со смехом их отгоняли.
Друзья моего брата, воодушевленные состоявшейся съемкой, остались еще немного поснимать природу Ладоги. Брат стоял рядом и с гордостью что-то им рассказывал, разводя руки то в сторону леса, то к необъятному водному горизонту.
Скоро над берегом показалась машина Лериного отца.
– Ой, девчонки, поеду пока домой греться и готовиться к вечерней съемке. Спасибо вам! – все еще дрожащим от холода голосом сказала Лерка. Потом увидела меня и крикнула: «Майя, поехали со мной!»
Девчонки расступились и удивленно посмотрели на меня.
Я кивнула, подбежала к брату отпроситься к подруге, потом направилась к машине. В салоне было тепло. Леркин папа передал нам на заднее сиденье большой термос и два пластиковых стаканчика.
– Ну что, поедем ко мне завтракать, или ты не выспалась и тебя лучше подвезти до дома? – поинтересовалась у меня Лера, наливая в стакан дымящийся чай.
– Я под таким впечатлением от увиденного, что вряд ли смогу сейчас снова уснуть, – проговорила я с улыбкой.
– Тогда поехали к нам! – радостно скомандовала моя новая подруга, – у нас со вчерашнего вечера остались креветки, запеченные на гриле. Устроим торжественный завтрак.
Я немного подумала и согласилась.
Мы въехали в ворота Леркиного участка, и я с восторгом уставилась на большой деревянный дом. У меня было впечатление, что я попала в сказку. Крыльцо окружали вырезанные из дерева фигуры лесных зверей. Наличники окон были узорчатые, как будто кружевные. В них угадывались гроздья лесных ягод и переплетения цветов.
– Какая красота! – искренне воскликнула я, – я такого еще никогда не видела!
Лерин папа довольно улыбнулся.
– Это все папочка, – не без гордости сказала Лера. – Все это он сделал своими золотыми руками. Такой он у меня суперталантливый.
Мы прошли в дом. Внутри интерьер был намного проще, практически спартанская обстановка.
– В доме папа уже не успел навести такую же красоту, – пояснила Лера, как будто прочитав мои мысли, – на него как-то быстро посыпались заказы на оформление загородных домов, он едва успевает. Зато недавно зарегистрировал свою фирму, и теперь его талант приносит прибыль официально. Но дома я его вижу редко. Вот опять поехал на объект. Оформляет дачу какому-то большому начальнику из Петербурга.
Лерка помахала рукой в окно. Вскоре мы услышали звук закрываемых ворот и шум от отъезжающей машины.
Пока подруга переодевалась и разогревала завтрак, я осматривалась вокруг. Обстановка дома Леры намного отличалась от дома моих бабушки и дедушки. Здесь не было никаких предметов интерьера: милых безделушек, подушечек, картинок, даже фотографий. Только самое необходимое: диван, стол, несколько стульев, телевизор на стене. Стол застелен голубой клеенкой, вместо занавесок – однотонные жалюзи. Чисто, но не очень уютно.
– Майя, спасибо тебе, – сказала Лера, внося из кухни большой поднос. Ты не представляешь, как много для меня значит этот конкурс.
– Пожалуйста, – ответила я. – Но это все мой брат, он за один вечер нашел нужную технику. Но ты, Лера, просто меня поразила. Откуда ты все это умеешь?
Подруга махнула рукой.
– Я занималась не только плаванием, а еще гимнастикой с трех лет, моя мама профессиональная гимнастка. И по совместительству довольно известная актриса, – добавила подруга вдруг похолодевшим голосом.
Я удивленно уставилась на Леру, а она подчеркнуто равнодушно стала раскладывать по тарелкам креветки.
– Да? Подожди… Ладыгина… Инна? Это твоя мама? – Я не переставала удивляться.
Увидев однажды эту актрису в спектакле, куда мы ходили с классом еще в Москве, я настолько была поражена пластикой, осанкой, каждым ее движением, что в тот же вечер подписалась на ее страницу в Инстаграмме. Странно, что я раньше не замечала сходства Инны и Леры. Те же вьющиеся каштановые волосы и большие светло-карие глаза, тот же точеный нос, упрямый подбородок и разлет четких бровей.
Лерка кивнула. Подруга налила себе кофе и обхватила чашку обеими руками.
– Только она с нами не живет, – прищурившись и смотря куда-то вдаль, стала рассказывать подруга. – Мама приезжает где-то раз в месяц. У нее репетиции и спектакли, ей не до нас. Здесь с нами жить она не хочет. А отцу нечего делать в городе. Там никому не нужны резные беседки и сказочные деревянные звери. Это здесь у него успешный бизнес. Он, кстати, делает и мебель, и даже статуи у него заказывают, чтобы было сходство с обитателями дома. Мы бы вполне хорошо жили без маминой зарплаты. Но она же актриса. А почти все театры находятся в Петербурге.
Я увидела, что взгляд подруги потух. Она стала гонять по столу хлебную крошку, и я вдруг заметила, что ее руки дрожат.
– И ты знаешь, – продолжала подруга, – я однажды зашла на ее страницу в социальной сети, и не увидела там себя. Ни одного моего фото. Хотя ведь сейчас модно среди актеров выкладывать фото и видео детей. Ее страница заполнена фото с выступлений, с занятий йогой, пилатесом, цветами от поклонников. Там есть даже кулич и пасхальные яйца. А меня нет. Я хочу просто посмотреть, разместит ли она хотя бы это видео, если оно займет призовое место в конкурсе… просто посмотреть и раз и навсегда решить для себя, хочу ли я общаться с этим человеком, который по документам считается моей мамой.
Лерка встала из-за стола, взяв в руки поднос и пошла зачем-то на кухню.
А я осталась сидеть, отложив вилку и нож. Так вот в чем дело, вот зачем Лерка все это устроила. Чтобы обратить на себя внимание своей мамы. Вспомнился холодный взгляд одноклассницы, когда она говорила о той.
«Обижается, но любит и надеется, что мама все же будет жить с ними», – поняла я. Тут я почувствовала, что на глаза навернулись слезы. Их кухни вышла Лерка с чайником в руках, но увидев меня, поставила его на комод, не донеся до стола, подошла ко мне и взяла за руку.
– Майя, извини, – сказала она, вздохнув. – Вот я эгоистка. Тебе, наверное, больно такое слушать. Наверное, думаешь, что я делаю трагедию на пустом месте, в то время как у тебя такое произошло с твоей мамой. Не надо было мне тебе это рассказывать.
Я покачала головой:
– Все в порядке. У каждого свои обстоятельства.
Думала ли я так на самом деле? Я думала о том, что лучше, когда точно знаешь, что твои родители где-то есть. Пусть даже за сотни километров. И о том, как важно ценить то, что ты имеешь в данный момент жизни. Но почему-то часто и упорно люди ищут причины считать себя несчастными.
«А я ищу такие причины? Не слишком ли я жалею себя?» – думала я, помогая подруге убирать со стола. Ведь дедушка и бабушка потеряли своего сына, моего папу. На них свалилась ответственность за воспитание меня. А они вообще-то пенсионеры, и вряд ли могли подумать, что им придется на старости лет обеспечивать внуков. И дело даже не в деньгах. Можно представить, как им тревожно видеть меня все время закрытой в раковине моего личного горя…
Мне вспомнилось, как дедушка недавно принес домой купленную на рынке тельняшку и гордо вручил мне. Рассказал, как в детстве я мечтала вот о таком наряде, так как желала стать моряком. Бабушка тогда тоже заулыбалась воспоминаниям, стала рассказывать, как я гостила у них летом на каникулах, строила себе корабль из коробок и простыни, оборудовала штурвал из проволоки и досок.
Я же тогда вяло посмотрела на эту принесенную дедом тельняшку, поблагодарила и ушла в комнату.
Сейчас мне вдруг стало стыдно за свое равнодушие к попыткам близких порадовать меня. Посидев еще немного для приличия, я засобиралась домой.
– Спасибо за креветки, – на прощание сказала я.
– Спасибо за брата, – ответила Лерка, смеясь. – Жду вас там же в девять вечера!
Придя домой, я увидела спящих на веранде Димкиных друзей. Бабушка с дедом шептались на кухне, советуясь, что приготовить на обед.
Я прошла в свою комнату, нашла в шкафу тельняшку и надела. Она была теплая, уютная и длинная, как ночная рубашка. Вновь выйдя, я поцеловала по очереди деда и бабушку, вернулась в комнату под их удивленными, но растроганными взглядами, обняла любимую куклу и легла спать.
Поздно вечером, когда вторая часть съемки танца Лерки на закате были закончена, мы снова кормили наших операторов шашлыками в беседке. Вечер был теплым и безветренным. Димка принес из дома гитару и спел несколько песен. Гости восторгались умением моего брата подбирать аккорды гитары к современным хитам, а я прониклась гордостью за брата.
Потом мы устроились у костра и стали печь хлеб.
– Димка, ты зови, если нужно будет еще что-нибудь поснимать, – жуя, сказал Антон.
Его брат радостно закивал и сказал:
– Обязательно приедем, тем более, здесь у вас такие таланты!
Я вновь возгордилась своей новоиспеченной подругой и, конечно умницей-братом, и улыбнулась. Вечер получился почти по-семейному уютным.
Засыпая второй раз за этот длинный день в своей тельняшке под звук льющейся в кухне воды и бабушкиной песни «Ромашки спрятались», я вдруг впервые за последний год почувствовала в себе какое-то слабо уловимое ощущение счастья.
А ведь, действительно, сегодня я была немного счастлива, можно в этом себе признаться. Вместе с одноклассниками я была охвачена единой целью, общей идеей. Мы все поддерживали Лерку: согревали ее между дублями, растирали полотенцем. Вместе пили чай из термосов, раздавали друг другу приготовленные бутерброды и печенье. Оказалось, что Лера все же прыгала не на камни во время своего танца, а на сооруженные мальчишками деревянные помосты, невидимо установленные в воде.
Впервые одноклассники стали называть меня по имени. Мы вместе шутили, смеялись, переживали, чтобы все получилось. А потом было такое милое завершение дня у костра.
И мне вдруг показалось, что, может быть, я еще могу радоваться жизни. С этими мыслями и с легкой улыбкой на губах я погрузилась в сон.
Ни перед сном, ни во сне я ни разу не вспомнила о том, что произошло со мной в походе.
Глава 6
Видео получилось из тех, которые чем больше пересматриваешь, тем больше тянет делать это снова и снова.
Как призналась Лера, большая заслуга в этом была ее «тайного режиссера, монтажера и специалиста по спецэффектам в одном лице».
– Я тебя как-нибудь с ним познакомлю, – пообещала подруга.
Отправили видео на конкурс в последний день заявленного периода приема работ, второго мая. Оказалось, что заготовка ролика была сделана давно, оставалось последнее и самое главное: провести съемку на берегу.
Как магнитом тянуло пересматривать ролик снова и снова. Вот начинается музыка, из медленной постепенно переходя в тревожную. На экране восход, окрашенный красными и черными разводами. В небе черные очертания самолетов, рев двигателей. Лера, передвигаясь по глади воды, взмахивает лентой, как бы рисуя силуэты, и эти силуэты переходят в фотографии солдат, уходящих на фронт, провожающих их женщин и детей.
Машины, танки, пулеметы, музыка убыстряется, в небе снова и снова появляются кадры под взмахами ленты. Затем – закат над лесом под аккомпанемент траурной музыки, очертания полей битв. Снова появляется Лера, танцует на берегу, переходит в воду, над водой робко начинает всходить солнце, идут кадры переправы по льду Ладожского озера. Работает Дорога Жизни.
Взрывы снарядов, взмахи ленты, но небо уже без красно-черных разводов, оно становится чистым и голубым. Завершается ролик кадрами прямо над головой гимнастки. Под музыкальную кульминацию переходы по воде в прыжках и взмахах оставляют графический след, и получается, что Лера как будто пишет над водой «9 мая 1945». Музыка стихает, дата остается на экране.
Я выдохнула. Ролик получился очень сильным.
Проводив брата на учебу, а деда на работу, мы с бабушкой еще несколько раз его пересмотрели и от души пожелали Лере победы в конкурсе.
Потом неожиданно для себя мне захотелось посмотреть старые фотоальбомы бабушки. Я осознанно отодвинула в сторону альбомы с фотографиями последних лет: я еще не была готова видеть взрослого папу и нашу семью в прежнем составе. Бабушка понимающе промолчала. Мы смотрели фотографии ее детства и юности, фото с их с дедом свадьбы и поездок на море. Потом в альбоме появился мой папа в смешном чепчике, затем в школьной форме с красным галстуком. На этой странице я альбом закрыла и предложила бабушке попить чаю.
Вечером мы с бабушкой впервые за последнее время вместе смотрели мелодраму. Бабушка объясняла мне сложные схемы связи героев, я кивала и улыбалась ее стараниям посвятить меня в сюжет ее сериала.
Перед сном я снова пересмотрела ролик. «Извини, Лера», – подумала я, открыла Инстаграмм, зашла на страницу ее мамы. Понимая, что рискую потерять единственную и недавно обретенную подругу, я загрузила и отправила ролик. Какая разница, как его оценят члены жюри. В любом случае это должен видеть тот, ради кого он снимался. Со мною рядом столько любимых людей, а Лерка почти всегда одна в том большом и не очень уютном доме.
