Олег Волков
Вернись и расскажи. Том I
Глава 1. Такой случай
– Нет, Николай Павлович, нет, нет и ещё раз нет, – сердито заявил Михаил Владимирович Шпин, руководитель секретного правительственного проекта «Синяя канарейка».
– Но почему, Михаил Владимирович? – Николай Павлович Деев, штатный вербовщик этого же проекта, упорно гнёт своё. – Это же такой случай, такой случай. Грех упустить его. У нас появятся сразу два… Два, прошу заметить. Сразу два добровольца. Когда ещё подвернётся такая удача? Нужно хватать её за хвост и тащить в нашу клетку!
– А вы в курсе, что мы, фактически, уже похоронили трёх добровольцев без какой бы то ни было пользы? – в свою очередь Михаил Владимирович исходит ядовитым сарказмом.
Вопрос, конечно, риторический, но, на всякий случай, Николай Павлович охотно поддакнул:
– Конечно же в курсе. Я же сам всех троих завербовал и привёл в проект.
– И вы всё равно предлагаете фактически похоронить ещё двух? Не лишка ли будет? Совесть у вас выдержит?
А это уже совсем не риторические вопросы, отвечать на них придётся более чем основательно.
– Михаил Владимирович, – штатный вербовщик постарался придать своему голосу максимальную уверенность, – если у нас вместо трёх добровольцев будет пять, то, как знать, может быть именно эта разница и спасёт «Синюю канарейку» от закрытия. И нас с вами заодно. А совесть у меня гибкая, что не выдержит, то сбросит.
– Надеюсь, меня просто отправят на пенсию, – буркнул Михаил Владимирович, – а вас переведут в другую контору. Хотя да, есть вероятность, что мы оба совершенно случайно отравимся сахарным песком. Кстати, – начальник проекта поднял голову и уставился Николаю Павловичу прямо в глаза, – а это, случаем, не первоапрельская шутка?
Проклятье! Про себя Николай Павлович громогласно выматерился на родном трёхэтажном, хотя виду не подал. Сегодня и в самом деле первое апреля, международный «День дурака». Не учёл как-то.
– Михаил Владимирович, – Николай Павлович придал своему голосу максимальную серьёзность, – вы видите на мне шутовской колпак и красный шарик на носу?
– Э-э-э…, – от такого напора начальник проекта даже чуток растерялся, – нет, не вижу.
– Так вот, я не шучу. В конце концов, неужели вам хочется, чтобы ваше последнее важное дело закончилось грандиозным фиаско?
Михаил Владимирович недовольно засипел. Удар, как говорится, не в бровь, а в глаз. Он вовсе не лишён амбиций, хотя в его возрасте, больше шестидесяти лет, уже поздно думать об амбициях. Самое время думать о внуках и грядках с морковкой на загородной даче. Начальник «Синей канарейки» задумался, крепко задумался.
Пальцы Михаила Владимировича задумчиво барабанят по гладкой полированной столешнице. Николай Павлович мысленно скрестил пальцы на удачу. Важный момент, начальник думает, лучше его не отвлекать. Ведь ему тоже не хочется, чтобы «Синюю канарейку» закрыли, а пещеру в «малахитовую комнату» залили бетоном. Говорят, Михаил Владимирович потому и согласился возглавить во всех отношениях мутный проект, ибо не захотел на загородной даче пропалывать морковку. Да и дачи, насколько Николай Павлович знал, у начальника нет.
– Вы их уже завербовали? – брови Михаила Владимировича подозрительно нахмурились.
– Нет, – ответил Николай Павлович, – и даже ещё не разговаривал с ними. Но надо торопиться, ведь мне ещё нужно как-то договориться с военными. Это тоже будет непросто и нескоро. Но! – Николай Павлович поднял руку, начальник проекта послушно закрыл рот. – Я ознакомился с досье обоих кандидатов, а так же и с их уголовным делом. То, что надо. Отчаянные парни, немного авантюристы, и при этом кадровые офицеры ВДВ.
– Пока ещё кадровые, – проворчал Михаил Владимирович, но Николай Павлович пропустил замечание начальника мимо ушей.
– Поверьте моему опыту, Михаил Владимирович, – штатный вербовщик уставился на начальника преданными глазами, – такие предпочтут рискнуть жизнью ради возможности оправдаться. Вряд ли им захочется провести десяток лет в тюрьме и тем самым окончательно поломать свои карьеры и судьбы.
– Зато в тюрьме у них будет почти стопроцентная гарантия дожить до конца срока, – заметил Михаил Владимирович.
– Верно, – Николай Павлович кивнул. – Но, говорю же, они немного авантюристы. Тем более, – Николай Павлович загадочно улыбнулся, – они не будут владеть всей полнотой информации.
– А вы циник, – отметил Михаил Владимирович.
– Работа такая, – уклончиво ответил штатный вербовщик.
– Ладно, – Михаил Владимирович шлёпнул ладонью с толстыми короткими пальцами по столешнице, – семь бед, один ответ. Пока официально никаких предписаний и приказов из Москвы я не получил. Так что у нас имеется полное право работать дальше и в полном объёме. Тем более, – начальник хитро улыбнулся, – у меня нет официального потолка на количество задействованных добровольцев. Действуйте, Николай Павлович, действуйте.
– Благодарю вас, – Николай Павлович хитро улыбнулся в ответ.
Николай Павлович поднялся из-за стола и аккуратно задвинул стул на место. Как и полагается большому начальнику, вплотную к рабочему месту Михаила Владимировича примыкает стол для совещаний. Только гораздо чаще одиночные посетители присаживаются на ближайший к столу стул с правой стороны.
Глава 2. Важное и секретное
Шелест сдвигаемого в сторону засова раскатом грома прокатился по камере. Егор тут же оторвал голову от шконки, на которую прилёг больше часа назад. Входная дверь, массивная и толстая, с шелестом и скрипом распахнулась.
– Егор Калабин, Арам Володин, на выход, – сурово скомандовал надзиратель.
Судя по погонам, солдат-срочник всего лишь ефрейтор. Зелёный ещё совсем, но важный до такой степени, будто он генерал. Правая рука надзирателя выразительно легла на рукоятку длинной пластиковой дубинки на поясе. Будто, если что, она ему поможет. Егор поднялся со шконки. Спесь солдатика вполне понятна, как-никак, а здесь и сейчас он командует двумя офицерами. И пусть Егор не облачён в парадный мундир, и даже не в повседневный камуфляж, а всего лишь в мятый спортивный костюм, однако вся «губа» давно знает, что в камере под номером тринадцать сидят два старших лейтенанта ВДВ.
– Куда нас, – спросил Арам, друг и подельник, когда они вышли из камеры в гулкий коридор.
– На допрос, – важно ответил ефрейтор.
– Кто?
– Понятия не имею, – ефрейтор пожал плечами.
Городская гауптвахта всё же не полноценная тюрьма, и даже не следственный изолятор. Однако в коридоре заключённых поджидает целый конвой. В помощь к ефрейтору отрядили ещё троих срочников. У каждого на поясе дубинка, но более серьёзного оружия всё же нет. Парни молодые, здоровые, но наглостью своего ефрейтора не страдают. Про себя Егор усмехнулся. Понимают, сволочи, что если дело дойдёт до драки, то два офицера ВДВ выщелкают им все зубы, переломают руки и ноги, а пластиковые дубинки запихнут туда, где ноги теряют своё гордое название. Только ничего подобного не будет. Проще стерпеть глупую надменность солдата-срочника, нежели усугублять свою вину.
– Следуйте прямо, – ефрейтор махнул рукой вдаль по коридору.
Сапоги солдат-срочников гулко топают по бетонному полу. Эхо гулко скачет по длинному коридору. Кажется, что даже лампы на потолке мигают им в такт.
– Как думаешь, – Арам чуть повернул голову в его сторону, – опять допрашивать будут?
– А кто его знает? – Егор пожал плечами. – Если мне не изменяет память, сегодня суббота, выходной. Даже у следователей по не особо важным делам должны быть выходные.
– Тогда кто это может быть?
– Да какая разница, Арам, – Егор сердито поморщился. – Сейчас всё узнаем.
Конвойные провели друзей через весь второй этаж и лестницу в подвал городской гауптвахты. Здесь тоже имеются камеры? Егор с интересом огляделся по сторонам. Если и есть, то всего одна.
– Сюда, – ефрейтор со скрипом распахнул очередную ничем не примечательную дверь, массивную и толстую.
Если тут и была камера, то теперь её давно нет. Егор первым переступил порог. Но былой дух тоски и безнадёги всё ещё витает здесь. Серые стены, высокое, почти под потолком, зарешёченное окно. Зато у левой стены стоит вполне себе обычный письменный стол с типичным деревянным стулом на скрипучих ножках.
– Прошу вас, присаживайтесь, – незнакомый штатский чуть приподнялся из-за стола и указал на два тоже типичных деревянный стула перед собой.
Понятно, ещё один следак, поди, самый ретивый, раз решил пожертвовать законным выходным днём карьеры ради. Вон, для важности или для понта не поленился притащить небольшой чёрный ноутбук. Правда, пока переносной компьютер закрыт и со стороны напоминает толстую паку. Стул тяжко скрипнул, когда Егор опустился на него. На соседнем расположился Арам.
– Вы свободны, – штатский небрежно махнул конвою рукой.
На миг в глазах ефрейтора мелькнуло беспокойство, но толстая массивная дверь с неотвратимостью судьбы захлопнулась за его спиной. Кем бы не был этот штатский, но начальство гауптвахты всяко приказало оказывать ему всяческое содействие. Либо, что гораздо более вероятно, солдату-срочнику абсолютно всё равно, в какой именно бараний рог два почти осуждённых свернут непонятного штатского.
Хотя, Егор склонил голову на бок, если приглядеться, просто так свернуть в бараний рог штатского всё же не получится. Роста не богатырского и весьма худощавый, однако дорогая ткань строгого делового костюма-тройки не может скрыть хорошую мускулатуру профессионального военного. Спину держит прямо, взгляд прямой, вкрадчивый и пронзительный. Ну точно офицер, эдакий специалист по грязным делишкам.
– Разрешите представиться, – незнакомец заговорил бархатистым приятным голосом, – Николай Павлович Деев.
– И в каком вы звании? – тут же ввернул Арам.
Ловко получилось, Егор не сдержался и тихо рассмеялся. Николай Павлович на миг замялся, однако быстро взял себя в руки.
– Если вас так интересует моё звание, то оно засекречено, – без тени юмора ответил Николай Павлович.
– Тогда кто вы? – вновь спросил Арам.
Кажется, будто Арам взял своей целью добить этого Николая Павловича если не физически, то морально. Однако, как успел отметить про себя Егор, Арам явно не на того напал.
– Старший лейтенант Володин, – в голосе Николая Павловича зазвенела холодная оружейная сталь, – я являюсь представителем некой очень важной и очень секретной правительственной организации.
– О-го-го…, – начал было Арам.
– Извольте сперва меня выслушать, – перебил Николай Павлович.
Во даёт! Егор с уважением глянул на засекреченного офицера. Кем бы он не был на самом деле, но вести беседу этот Николай Павлович явно умеет. Не повышая голоса, не грохоча кулаками по столу, представитель некой секретной правительственной организации сумел враз заткнуть Арама, а друг ещё тот балагур и острослов.
– Как знать, может от меня вы услышите нечто очень полезное в первую очередь для вас, – гораздо более спокойным тоном закончил Николай Павлович.
Это надо видеть. Буквально только что Николай Павлович представлял из себя очень грозного начальника, даже правителя, по малейшему кивку которого преданные сатрапы тут же схватят Арама и повесят на ближайшем суку за ребро. Именно за ребро, чтобы виновный острослов и балагур помучился как можно больше. Но! Спустя секунду за столом напротив появился добрый дядюшка, ближайший и очень любимый родственник. Такая приветливая и такая мягкая улыбка так располагает к себе и настраивает на лирический лад. Этот Николай Павлович – явно профессиональный вербовщик.
– Если коротко, товарищи офицеры, то ваше дело дрянь, – Николай Павлович рывком распахнул ноутбук. – И так, в воскресенье 8 марта 2015 года, то есть, чуть больше месяца назад, в Международный женский день, примерно в восемь часов вечера, вы, Арам Антонович Володин, и вы, Егор Гурьянич Калабин, явились в ночной клуб «Пурга». Я ничего не перепутал? – Николай Павлович выглянул из-за экрана ноутбука.
– Пока всё правильно, – нехотя признал Егор.
– Так вот, – глаза Николая Павловича вновь уставились в экран ноутбука. – В ночной клуб «Пурга» вы явились будучи в изрядном подпитии. В самом ночном клубе вы не отказали себе в удовольствии закинуться ещё.
– Неправда, – недовольно прошипел Арам, – ничем таким мы не закидывались. Мы только водку пили.
– Пардон, – глаза Николая Павловича на миг показались над экраном ноутбука, – признаю: ничего хуже водки вы и в самом деле не потребляли. Анализы вашей крови показали, что какие бы то ни было запрещённые препараты вы не употребляли. Но я продолжу.
Вы, Арам Володин, очень захотели познакомиться с Меньшиковой Ларисой Викторовной, с местной звездой ночных танцполов. Хоть Лариса Меньшикова и высказала вам явную симпатию, однако её молодой человек, Страхов Илья Сергеевич, знаки внимания своей подружки по вашему адресу явно не одобрил. В результате словесной перепалки Илья Страхов предложил вам, Арам Володин, выйти на улицу и разобраться по-мужски.
– Предложил, было дело, – невольный смех распирает Арама изнутри.
– Илья Страхов понятия не имел, на кого заводку бросил, – как ни в чём не бывало продолжил Николай Павлович. – Уже за пределами ночного клуба «Пурга», на заднем дворе, если быть более точным, вы продолжили выяснение отношений. Словесная перепалка очень быстро переросла в драку.
– Прошу заметить, – тут же встрял Егор, – что этот Илья Страхов ударил первым. Что в последствии было окончательно установлено следствием.
– Да, действительно, – легко согласился Николай Павлович, – Илья Страхов первым начал драку, хотя он сам и его друзья пытались уверить следствие в обратном. Но не будем забегать вперёд. И так…
Словесная перепалка очень быстро переросла в драку. В результате поединка Илья Страхов очень быстро оказался в мусорном контейнере. Цитирую протокол допроса: «башкой вниз». При этом вы, товарищ Калабин, вместо того, чтобы остановить вашего друга, объяснить ему всю пагубность дальнейших последствий, «предусмотрительно подняли крышку мусорного контейнера».
Николай Павлович выпрямился на скрипучем стуле и выразительно глянул на Арама.
– Переборщили, товарищ Володин, – Николай Павлович нравоучительно покачал головой. – Столь быстрое и позорное поражение не вразумило Илью Страхова, да и не могло вразумить. Цитирую протокол: – Николай Павлович опустил глаза на экран ноутбука,– «Илья Страхов выглянул из мусорного контейнера и крикнул во всё горло: «Братва! Мочи козла!»»
Во даёт! Егор едва сдержался, чтобы не заржать во весь голос. Неужели следак, что допрашивал Илью Страхова и прочих, и в самом деле записал слова участников драки дословно? Только, на душе вновь стало грустно, Егор нахмурился, не получается теперь веселиться, упорно не получается. Между тем Николай Павлович всё продолжает и продолжает рассказывать и цитировать протоколы допросов.
– Из ночного клуба «Пурга» для выяснения отношений вместе с Ильёй Страховым вышли его друзья в количестве четырёх человек. Именно они откликнулись на призыв Ильи Страхова и бросились бить Арама Володина. Вы, Егор Калабин, – Николай Павлович бросил выразительный взгляд уже на самого Егора, – тут же пришли на помощь другу.
Пострадавшие понятия не имели, кем вы двое являетесь на самом деле. В результате недолгого избиения все пятеро местных жителей были доставлены в больницу, причём трое из них в тяжёлом состоянии. Один из этих троих, Мажоров Антон Владимирович, вскоре скончался в палате реанимации не приходя в сознание. Это убийство, товарищи офицеры! – вдруг резко и громко бросил Николай Павлович.
– Их же пятеро было! – тут же вспылил Арам.
– Пятеро молодых рабочих со Второй обогатительной фабрики города Апатиты. У всех пятерых за плечами срочная служба в рядах вооружённых сил Российской Федерации, но только в пехоте, внутренних войсках и в артиллерии. Все пятеро обладали самыми минимальными навыками рукопашного боя. Вы же, – голос Николая Павловича наполнился праведным гневом, – два кадровых офицера ВДВ, «Войск дяди Васи». И что для вас пятеро поддатых работяг?
Во даёт! Против собственной воли Егор даже восхитился этим самым Николаем Павловичем. Неужели именно он будет прокурором на их процессе? Не хотелось бы.
– Да они все бухие были! – Арам и не думает униматься.
– Вы тоже бухие были, – сказал, как отрезал, Николай Павлович, – что только усугубляет вашу вину. Лет десять. Каждому. Прощай служба, да здравствуют нары. И это не говоря о том, что вам придётся все десять лет, и бог знает сколько ещё после, выплачивать компенсации потерпевшим и родственникам убитого.
Николай Павлович говорит так, будто забивает гвозди в крышку гроба.
– Через десять лет вас выпустят на свободу. И что дальше? Обратно в армию вас не возьмут, это точно. Охранниками на овощебазу? Или сразу наёмниками в Африку? Двадцать первый век начался бурно. Нет никаких признаков, что даже к середине он станет хоть чуток спокойней. Так что работы у вас будет много, пока не убьют. Или сразу в криминал, чтобы не платить компенсации потерпевшим, но при этом жить припеваючи. Так, опять же, либо убьют, либо посадят. Во второй раз посадят ещё более конкретно и надолго.
Этот Николай Павлович, кем бы он не был на самом деле, специально или нет издевается над и без того израненной душой. Егор собрал в кулак всю силу воли, всю гордость, что только остались у него, лишь бы только не разораться в ответ или не забиться в истерике. Егор невольно задержал дыхание и будто окаменел на скрипучем стуле. Чего, чего, а такой жизни он не хочет, однако всё идёт именно к этому. Не прошло и месяца, как им с Арамом присвоили очередное воинское звание старших лейтенантов. Они и в отпуск отправились как раз по этому поводу. И водки не жалели, чтобы не просто обмыть новые звёздочки на погонах, а отполировать их до зеркального блеска. Вот и отполировали до тюремного блеска. Хотя…
– Чего вы от нас хотите? – спросил Егор, вопрос буквально сам собой вырвался из глубины души.
– Простите? – от неожиданности Николай Павлович растерялся, но всего лишь на миг, и быстро взял себя в руки.
– Чего вы от нас хотите? – охотно повторил Егор. – Вы не следователь военной прокуратуры, тем более не прокурор. Больше всего вы похожи на торгового агента, только вряд ли у вас получится впарить нам чудодейственное средство для похудения или шампунь от перхоти. Остаётся только одно: вы – вербовщик.
– Да ну? – с наигранным удивлением протянул Арам. – А с виду порядочный мужик.
– Вы уже достаточно нас запугали, – Егор жестом велел другу заткнуться. – А теперь говорите, что вам нужно?
Николай Павлович, кем бы он не был на самом деле, самодовольно улыбнулся. Точно вербовщик. Егор существенно облегчил ему переход к самому главному.
– Хорошо, – Николай Павлович выразительно захлопнул ноутбук, – и в самом деле хватит ходить вокруг да около. Я и в самом деле вербовщик некой очень важной и очень секретной правительственной организации. Благодаря чему мои возможности весьма велики.
– И что вы хотите нам предложить? – тут же встрял Арам. – В какую такую авантюру желаете нас затащить?
Арам всегда был большим любителем рубить правду-матку прямо в глаза. Ладно, Егор бросил взгляд на друга, не всегда, но если врубит, то не в бровь, а сразу в глаз.
– Ого, молодые люди, – Николай Павлович моментально перекинулся из «сурового прокурора» в «доброго дядюшку», – с вами приятно иметь дело. Моей организации нужны два добровольца для выполнения некого очень важного и, не буду скрывать, опасного задания.
От таких слов Егор невольно вздрогнул. Добровольцам традиционно доверяют весьма опасные задания. А добровольцам под принуждением – ещё более опасные, если не сказать безнадёжные, задания.
– Какого задания? – тут же поинтересовался Арам.
– Арам, не спеши, – Егор опустил руку на плечо друга. – Пусть уважаемый Николай Павлович сперва расскажет, что мы получим взамен.
Николай Павлович хитро прищурился, но юлить с ответом не стал.
– В случае успешного выполнения опасного задания, уголовное дело против вас будет закрыто. Не спрашивайте как и каким образом, – Николай Павлович поднял руку, – это моя забота и моя головная боль. Более того, вы сможете вернуться в свою часть и продолжить служить на благо нашей общей родины. Официально я оформлю вам некую командировку.
Над головой будто сверкнула молния и грянул гром. Если бы сейчас под ногами разразилась бездна, а потолок осыпался бы пылью, тогда… Однако Егор усидел на скрипучем стуле. На деле ничего страшного не произошло, просто в камере для допросов вдруг повисла тишина. Такая тревожная, недоверчивая, в чём-то даже жалкая и подлая, но всего лишь тишина. Николай Павлович сделал-таки главное – предложил альтернативу овощебазе, Африке и криминалу. Поганую, откровенно говоря, альтернативу, но всё лучше жизни сперва заключённого, а через десять лет бывшего заключённого. Но вслух, специально подозрительным и недоверчивым тоном, Егор спросил:
– И это всё?
– А вам этого мало? – в тон отозвался Николай Павлович. – Мне, вообще-то, предстоит замять уголовное дело, убийство и два тяжких вреда здоровью.
– Только вряд ли это будет так трудно, – в свою очередь влез в разговор Арам. – Как вам несомненно хорошо известно, все пострадавшие – простые работяги. Ни у одного из них папа не является местным начальником, крупным чиновником, крутым бизнесменом или хотя бы уголовным авторитетом.
– Именно по этим причинам я предлагаю вам вербовку, – замечание Арама ничуть не смутило Николая Павловича. – Компенсация в пару-тройку миллионов рублей поможет родственникам убитого смириться с тяжёлой потерей, а выжившим полностью излечиться и с толком потратить оставшиеся деньги. Конечно, если у них хватит ума. Если же будет суд и вы получите по полной программе, то потерпевшие максимум смогут рассчитывать лишь на копеечную компенсацию от вас. И ту придётся размазать на пятерых. Заключённые на зоне и охранники овощных баз зарабатывают копейки.
Егор лишь сердито просипел. За месяц с лишним, что им с другом довелось провести в камере, у него была отличная возможностью существенно поднатореть в юриспруденции. Компенсация нанесённого вреда – обычное дело в подобных случаях. На зоне им с Арамом придётся работать. Часть заработка, так называемые «алименты», придётся выплачивать потерпевшим и родственникам убитого. Но и после тюрьмы выплаты останутся. Даже за десять лет глупо надеяться, что они смогут выплатить потерпевшим всю назначенную судом сумму.
– Хорошо, хорошо, – недовольно пробурчал Арам, – мы уже достаточно напуганы. А теперь скажите, что это за важное и секретное задание, которое вы собираетесь нам поручить?
Тянуть резину Арам не стал, а сразу взял быка за рога. А это значит, что он уже, либо почти, позволил Николаю Павловичу себя завербовать.
– Я же говорю: задание важное и секретное, – Николай Павлович напустил туман таинственности. – Причём настолько важное и секретное, что рассказать о нём я смогу лишь после того, как вы подпишете все бумаги.
– В том числе и очень строгую подписку о неразглашении? – уточнил Егор.
– В первую очередь очень строгую подписку о неразглашении, – Николай Павлович кивнул в ответ. – Зато работать вы будете на государство, а не на некую частную лавочку или тем более преступный синдикат. В случае вреда здоровью лечение за казённый счёт и, если уж на то пошло, государственная пенсия по инвалидности. На самый худой конец – посмертная реабилитация и похороны со всеми воинскими почестями. Честно предупреждаю ещё раз – задание лёгким не будет.
– Так вы что, вообще ничего о нём не скажите? – Арам чуть наклонился вперёд.
– Только после очень строгой подписки о неразглашении и прочих бумаг, – Николай Павлович, как говорят в подобных случаях, упёрся рогом.
– Кого замочить? – Арам, словно герой дешёвого боевика, откинулся на спинку скрипучего стула. – Саддама Хусейна? Или сразу Барака Обаму?
– Вообще-то, Саддам Хусейн уже убит, – произнёс Николай Павлович. – Но, если я правильно вас понял, в принципе вы согласны?
– Не спеши, – Егор вновь тронул Арама ладонью за плечо. – Саддама Хусейна уже повесили, а убийство президента США может привести к ядерной войне. Нам надо подумать, – Егор повернулся к Николаю Павловичу.
– Думайте, – на удивление легко и быстро согласился Николай Павлович. – Часа хватит?
– Двое суток, – потребовал Егор.
Арам попытался было вскочить со стула и что-то там заявить самым решительным образом, но Егор силой удержал друга на стуле. Однако Николай Павлович не стал ни кричать, ни ругаться. Вместо этого вербовщик некой очень важной и очень секретной правительственной организации расплылся в самодовольной улыбке.
– Егор Гурьянич, вы растёте в моих глазах. Приятно иметь дело с умными людьми. Но хорошо, пусть будет двое суток. Скажем…, – Николай Павлович на миг задумался, – утро понедельника вас устроит? Или вы настаиваете строго на сорока восьми часах?
– Устроит, – Егор кивнул. – А теперь мы свободны?
– Да, да, конечно, – ответил Николай Павлович.
Правая рука Николая Павловича нырнула под стол. В ту же секунду дверь в камеру для допросов с треском распахнулась. Ефрейтор, что привёл их сюда, было дёрнулся во внутрь. В его правой руке мелькнула чёрная дубинка. Но местный вертухай вовремя сообразил, что никто никого не убивает. Чёрная дубинка вернулась обратно на пояс.
– Допрос закончен, – Николай Павлович повернулся к ефрейтору. – Проводите подозреваемых обратно в камеру.
– Руки за спину и по одному на выход, – тут же скомандовал ефрейтор и отступил к стене.
Егор послушно поднялся со стула, руки сами по себе привычным образом убрались за спину. Ещё наклонить голову и не смотреть вертухаям в глаза. За месяц с небольшим было более чем достаточно возможностей убедиться, что иначе надзиратели не по-детски нервничают. Понимают, сволочи, кого стерегут. Егор первым вышел из камеры для допросов. Ещё трое солдат-срочников перегородили проход. Эти тоже бздят и трясутся от страха. Или только кажется?
