Олег Волков
Другая война на Свалке
Полноценного образования Сван не получил, да и не мог получить. Причина та же: когда ему было пять лет системы образования на Ларане 5 просто не было. Ни одной даже самой занюханной школы с древними планшетниками и ещё более древней интерактивной доской. По большей части Сван учился самостоятельно. Ни папа, который сам едва умел читать, ни мама, которая никогда не любила ни папу, ни его семя, не заставляли Свана корпеть над учебниками. Только благодаря тому, что в маленькой колонии преступности просто негде развернуться, он не пошёл по стопам родителей.
Когда Свану исполнилось двадцать лет, в Яме наконец-то была организована полиция. Как самого начитанного и сильного его тут же взяли следователем в криминальный отдел. Папа был не в восторге, маме, как обычно, было по барабану. Но Сван плюнул на мнение папы с самой высокой вышки Алинграда. Гонять эмигрантов третьей категории, сажать их в кутузку и отправлять на виселицу гораздо приятней и легче, чем вкалывать вместе с ними в рудниках и шахтах.
В двадцать пять Сван разом женился на двух девушках, чем вызывал острую зависть большей части мужского населения колонии. Готара и Ланта, как и сам Сван, представители самого первого поколения коренных жителей Ямы. Вместе в детстве на горшках сидели, играли одними и теми же игрушками, а потом создали одну семью. За двадцать два года брака жёны родили ему пятерых детей. Хотя, и в этом злые языки были как никогда правы, Готара и Ланта предпочли обрести в его лице могучего защитника и тем самым надёжно оградить себя от грязных посягательств со стороны измученных воздержанием мужиков. И не ошиблись: Сван лично свернул шеи шестерым особо наглым ухажёрам и ещё около полусотне просто морду набил. Не хватает женщин в Яме, очень не хватает.
За двадцать семь лет безупречной службы Свану ни раз и не два предлагали должность заместителя начальника полиции, самое высокое кресло, которое только может занять абориген. Только более высокому окладу и кипам деловых бумажек Сван предпочёл гораздо более интересную работу в «поле».
Драка, драка, поножовщина. «Усталый горняк» и жадный клиент, пусть сам со «счётчиком» разбирается. Сван быстро пролистал официальную сводку. А! Вот – убийство мастера-проходчика Елагина. На место преступления был вызван лейтенант Равер, дежурный офицер. Согласно его рапорту, преступник наступил на лужу крови. Размер ботинка – сорок четвёртый. Орудие убийства – гаечный ключ на 50. Так, Сван ткнул пальцем в синюю ссылку, справка из криминалистической лаборатории. В крови убитого обнаружена убойная доза алкоголя, а в желудке выпивка самого низкого качества.
Всё ясно, Сван выпрямился в кресле. Накануне смерти в субботу вечером мастер-проходчик Елагин прилежно нализался дешёвым бухлом в каком-нибудь задрипанном баре, где бармен вместо закуси даёт понюхать собственную лысину. Неофициальной жены нет, официальной тем более нет. Проституток мало и стоят они бешенные деньги. Вот и остаётся простым работягам единственная радость – дешёвый самогон и алкогольное опьянение.
Пора браться за дело, Сван ткнул указательным пальцем в иконку вызова личного помощника.
– Доброе утро, витус, – на рабочем столе возникло изображение Цлага Габауна. – Да, я уже ознакомился с материалами дела. С чего начнём?
Среди эмигрантов третьей категории Цлаг Габаун получил кличку Фомка от прозвища самого Свана. Фомка – маленький лом. Цлаг парень исполнительный, а вот с инициативной у него не очень. Другой бы на его месте давно стал бы либо самостоятельным следователем, либо ушёл бы на повышение. А Фомка по-прежнему предпочитает ходить следом за Сваном.
– Раз ты в курсе, то подгоняй ко входу «воронок». Поедем подозреваемого брать.
– Вы уже знаете, кто убийца? – лицо Фомки вытянулось от ожидания.
– Нет, – Сван смачно зевнул. – Работа топорная. Только полных лох мог оставить свою визитку возле трупа в виде отпечатка ботинка. Проблем с поиском не будет.
«Воронок» – маленький электромобиль на двух полицейских. Главное достоинство кроме четырёх колёс – небольшое отделение для задержанного за сиденьями водителя и пассажира. Пусть убийство топорное, однако в поисках преступника придётся обойти множество баров на рабочей окраине Алинграда. Топать пешком далеко и утомительно.
Поиск убийцы не занял много времени. В «Изотопе», в четвёртом по счёту питейном заведении, бармен и официант опознали убитого Елагина. Они же рассказали, кому именно накануне в субботу вечером мастер-проходчик набил морду – некий Итин Бишак, чернорабочий с карьера.
Запрос в базу данных мэрии Алинграда выявил ещё один интересный факт: в понедельник утром утус Бишак взял на складе спецодежды новые ботинки, а старые так и не сдал. В пояснении Итин Бишак указал, будто старая обувь полностью износилась и страшно воняет. Тем более подозрительно: прежнюю пару ботинок он получил всего четыре месяца назад. Вряд ли за это время он мог износить их до такой степени, что сдавать обратно на склад совершенно нечего. Да и размер ноги у Итина Бишака совпадает, тот же сорок четвёртый.
В досье на утуса Бишака отмечено, что он отличается склочным и мстительным характером, за что и угодил в Яму. На Акатуне за ним числится два трупа. В уголовном деле следователь прямо указал на возможное наличие ещё двух жмуриков. Отпали последние сомнения: Итин Бишак грохнул Ирша Елагина. Для окончательного доказательства вины осталось найти ботинки со следами крови жертвы и орудие убийства гаечный ключ на пятьдесят.
На предварительное следствие ушло около четырёх часов. Ещё до обеда Сван вместе с помощником взял Итина Бишака в бараке для рабочих.
– Садись, – Сван грубо толкнул Бишака в большое кресло из нержавеющей стали.
Подозреваемый шлёпнулся на сиденье и затравленно оглянулся. Бишак едва, едва держится, дабы не наложить в штаны от страха. Без малейшего сопротивления он позволил Фомке застегнуть руки и щиколотки в стальных зажимах на подлокотнике и подставке для ног.
– Клиент готов и жаждет общения, – Фомка разогнул спину.
Сван с грохотом поставил стальную табуретку рядом с креслом для допросов. От страха Бишак дёрнулся всем телом, побледнел, но промолчал. Сван взгромоздился на табуретку. На клиенте новенькая, с иголочки, роба. На рукавах и штанинах не успели разгладиться складочки от долгого хранения на складе. Новые ботинки на липучках до сих пор припорошены белесой пылью. Так…, Сван уставился на подозреваемого холодным немигающим взглядом, придётся найти ещё и старую робу. Запачкал кровью, болван, когда бил Ирша Елагина ключом по голове.
Тягостное молчание действует сильнее самой грязной ругани. Бишак побледнел ещё больше. Руки в стальных зажимах мелко, мело трясутся, грязные обкусанные ногти царапают металл. Понимает, каналья, куда попал и что его ждёт. Страх перед лицом грозного Лома плещется в глазах Бишака, однако ужас перед неизбежным наказанием пока перевешивает. От того и молчит. Бледнеет, ёрзает, скребёт ногтями, но всё равно молчит.
Не смотря на новенькую робу от Бишака несёт мочой и застарелым потом. В давно немытых волосах блестят крупинки перхоти. Однако смачный перегар перебивает прочие запахи. Господи, Сван недовольно поморщился, что он только пил?
Не хватает женщин в Яме, очень не хватает. Редкий мужчина может похвастаться законной женой. Только отсутствие пары полбеды, даже треть. Никаких, для эмигрантов третьей категории абсолютно никаких, перспектив по жизни. Вот и остаётся подавляющему большинству бывших жителей благодатной Акатуны пить, пить и ещё раз пить. Пить и призывать цирроз печени как избавителя от тоскливого и однообразного существования.
– Ну, утус Бишак, – медленно протянул Сван, – для начала попробуем по-хорошему. Скажи, мил человек, за что ты убил Ирша Елагина? Куда спрятал гаечный ключ на пятьдесят, а так же робу и ботинки? Те самые, которые ты кровью убиенного заляпал.
Бишак затряс головой, захлопал губами словно рыба, которую вытащили из аквариума на свежий воздух. Белые и красные пятна разукрасили лоб и щёки чернорабочего с карьера.
– Не виноват я, начальник, – с хрипом выдавил из себя Бишак. – Не знаю я, кто Елагин грохнул. И старую робу с ботинками в люк канализационный я не прятал. Я, это, того, в субботу вечером, как обычно, в «Изотопе» нализался. Что дальше было – не помню. Очухался ночью прямо в третьем туннеле. Да, точно, в третьем. Не знаю как до барака добрёл. Воды, это, того, налакался и снова вырубился, у себя, это, в конуре.
Врёт Бишак неумело и крайне неубедительно. Особенно про канализационный люк, в котором он не прятал заляпанные кровью робу и ботинки.
– Если врать не умеешь, то лучше не делай этого, – ласково произнёс Сван. – Вот, например, ботинки на тебе новые, а старые ты на склад так и не сдал.
– Так, это, – глаза Бишака испуганными кошками заметались из стороны в сторону, – износились старые. Да! Точно износились. Сильно. И воняют. Сильно. Я их, того, сразу в утилизатор бросил. Девиго, это, кладовщик, ругается матерно, когда мы ему вонь приносим.
Пусть на Ларане 5 давно нет атмосферы, однако под поверхностью планеты обнаружены большие запасы ископаемого льда. Чем с чем, а с водой в колонии проблем никогда не было. Только очень многие эмигранты третьей категории настолько запускают себя, что не моются месяцами.
– За четыре месяца износил, – Саян участливо склонил голову.
– Да! Да! За четыре, – Бишак тут же судорожно закивал.
– А ничего, что они на три года рассчитаны? – как бы между прочим поинтересовался Сван. – А многие их и все пять носят.
– Так они, это… – паника выступала на лбу Бишака обильной испариной. – Бракованные были. Да! Точно! Бракованные. И воняли. Сильно.
От столь счастливой находки Бишак аж приободрился.
– Допустим, – тут же легко согласился Сван. – А старую робу куда дел? Тоже сносилась? Тоже воняет? Тоже в утилизатор бросил?
– Да! Да! Сносилась, воняет, бросил, – Бишак аж заулыбался от радости.
– Ох, врёшь ты, братец. Врёшь, – Сван в сомнении покачал головой. – Не мог ты её в утилизатор бросить. Никак не мог. Твой весьма скромный семейный бюджет никак не потянет столь сильную трату.
Как и большая часть эмигрантов третьей категории Итин Бишак живёт очень бедно. Старая рабочая роба, даже заношенная до дыр и вонючая как заброшенный толчок, очень ценная вещь. Если спецодежду никак нельзя подремонтировать, заштопать, то её вполне можно пусть на материал для ремонта других спецовок, на тряпки пол мыть, наконец. Ещё из свёрнутой робы получается отличная подушка под голову, или ноги укрыть. Да мало ли где ещё может пригодиться старая рабочая спецовка.
– Честное слово, начальник, в утилизатор бросил, воняла, – Бишак упорно гнёт свою линию. – Не убивал я, мамой клянусь.
Сван тяжело вздохнул. На счёт мамы он это зря сказал.
– Мил человек, ты пойми: – Сван наклонился к Бишаку, – ну не досуг нам с Фомкой искать тот самый канализационный люк, куда ты улики сбросил. Не досуг. Знаешь, сколько этих самых люков по всему Алинграду натыкано. А мне домой хочется, пообедать по-человечески.
Предлагаю по-хорошему последний раз, – Сван выпрямился на табуретке, – сознавайся, куда улики сбросил?
Итин Бишак задышал глубоко-глубоко и побелел, словно его облили белилами.
– Не виноват, я-я-я… – Бишак едва не плачет от отчаянья.
Не сознаётся, Сван тихо вздохнул. Итин Бишак упорно не хочет говорить, куда сбросил улики. Вопреки названию утилизатор не уничтожает вещи, а отправляет их на склад вторсырья. В казённые ботинки и робы для учёта и контроля встроены микрочипы. Какими бы сношенными и вонючими не были бы вещи Бишака, они в любом случае должны были бы оказаться на складе. Об этой важной детали Бишак либо забыл, либо не знал вовсе.
– Жаль, жаль, очень жаль, уважаемый, – Сван притворно вздохнул. – Придётся нам поговорить с вами по-плохому. Крокодила! – Сван резко выбросил в сторону правую руку.
Итин Бишак тут же задёргался, завертелся в стальном кресле для допросов, будто через его руки и ноги прошёл электрический ток в тысячу вольт и сотню ампер. Зашуршал отодвигаемый ящик письменного стола. Фомка вложил в протянутую руку хвост игрушечного крокодила.
Обычная детская игрушка, старая и облезлая. Некогда ярко-зелёная шкурка крокодила со временем стала грязно-зелёной, а на вытянутой морде появились бурые пятна. При виде старой детской игрушки Бишак замер в кресле для допросов, словно примёрз к широкой спинке. Зато глаза чернорабочего едва не вылезли из орбит.
Медленно, демонстративно медленно, Сван поднёс игрушечного крокодила к лицу Бишака. Тупая мордочка с крошечным красным язычком упёрлась чернорабочему прямо в губы. Бишак инстинктивно дёрнулся назад, затылок гулко стукнулся о стальной подголовник.
Сван сощурил глаза. Обычно в этот момент подозреваемый либо колется, либо писает. Лёгкое журчание, Сван опустил глаза, из левой штанины Бишака выбежала вонючая жёлтая струйка. Это плохо, чернорабочий выбрал второй вариант, придётся повозиться.
Крокодилья мордочка прошлась красный язычком по губам, носу и подбородку Бишака. Чернорабочий пристально смотрит на старую игрушку, тяжело дышит и продолжает упорно молчать.
– Ну так что, – Сван легонько ткнул Бишака крокодильей мордочкой в левый глаз. – Может, сознаешься? Пока не поздно.
Итин Бишак на грани паники, от страха он перестал трястись всем телом, однако упорно продолжает и продолжает молчать. Тем хуже для него.
Впрочем, Бишака можно понять: за убийство Ирша Елагина его ждёт виселица. В Яме нравы простые. Отправлять в тюрьму того, кто и так сидит в тюрьме не имеет никакого смысла. Ну не отпускать же Бишака как ни в чём не бывало? В назидание остальным эмигрантам третьей категории его повесят.
Резкий взмах. Свист рассекаемого воздуха. Грязно-зелёный крокодил ударился о макушку Бишака. Чернорабочий охнул от неожиданности, затылок ещё раз стукнулся о стальной подголовник. Взмах, свист. Второй удар пришёлся по левому уху. Третий по правому. Голова Бишака заболталась из стороны в сторону.
Чтобы было удобней Сван встал с табуретки. Удары градом сыплются на грудь, живот, ноги Бишака. Особо достаётся лицу и голове. Чернорабочий мычит от боли и бессильно пытается увернуться, только стальные захваты надёжно удерживают его в кресле.
Игрушечный крокодил и в самом деле когда-то принадлежал Жукране, старшей дочери Свана. Потом девочка подросла и дешёвая игрушка очутилась в пыльной коробке в тёмном чулане. Впрочем, ненадолго. Сван приспособил крокодила для нужд следствия. Мягкую набивку заменил плотный песок. Таким нехитрым образом получился отличный инструмент для допросов, который легко развязывает языки и ещё лучше освежает память. Под зелёной пастью с красным язычком допрашиваемые вспоминают даже то, о чём давным-давно забыли. Со временем слава о крокодиле Лома достигла даже самых отдалённых рудников и посёлков Ямы.
– Витус!!! Пощадите! – Бишак взвыл от боли.
Сван тут же опустил старую игрушку и мягко, как ни в чём не бывало, опустился обратно на табуретку. Крокодила, чтобы Бишак не расслаблялся, Сван положил на колени. Клиент дозрел.
– Да-а-а, – Бишак судорожно отхаркнул кровавый сгусток. – Это я, я, я убил его! Получил от Елагина по морде и решил убить его!
– Как это произошло? – спокойно, в противовес истошным воплям Бишака, спросил Сван.
– Елагин на глазах у всех выпинал меня из «Изотопа», только я так и не пошёл домой, а затаился там дальше в тёмном проходе. Когда Елагин вылез из бара и поплёлся домой, я подскочил к нему сзади и треснул ключом по башке.
Сквозь разбитые губы слова признания полились из Бишака бурным потоком.
– Да. Да, пьян был, вот и наступил на лужу, крови. Робу запачкал. С ключа, гаечного, капли полетели, – на одном дыхании выпалил Бишак. – Ботинки, робу, ключ гаечный в канализационный люк сбросил.
– Где люк? – тут же спросил Сван.
– В проходе, служебном, шестом, кажись. Он, это, недалеко от моего барака находится. Налево, если с Тридцатой идти.
На миг Бишак умолк, сглотнул кровавую слюну и тут же продолжил вновь.
– Новая роба у меня и так была. Пуще глаз берёг. С ботинками никак получилось. Пришлось за новыми на склад босиком топать. Девиго бутылку пообещал, самогона. Вот он мне новые ботинки и дал.
– За что Елагина гаечным ключом по башке оприходовал? – Сван пощупал хвост игрушечного крокодила.
Вновь пускать игрушку в ход не потребовалось. Бишак окончательно дозрел и даже не думает отпираться.
– Так, это, в карты меня обыграл, – Бишак кашлянул кровью. – Фуфлыжником сделал, на счётчик поставил. Тогда, в «Изотопе» я его Создателем Великим умолял хотя бы счётчик отключить. А он, гад, по морде кулаком двинул, из бара пинками выгнал. Не выдержал я. Вот.
А это гораздо ближе к истине. Сван протянул правую руку в строну. Бишак вздрогнул всем телом, когда страшный крокодил покинул колени Свана, но тут же успокоился, когда Фомка спрятал старую игрушку обратно в ящик письменного стола.
– Ладно, отдыхай пока, – Сван поднялся на ноги. – Фомка, отведи Бишака в пятую камеру и пни это старое трепло у входа в Управление. Пусть порядок в кабинете наведёт.
Сван переступил вонючую жёлтую лужу, по которой плавают бурые капли.
– Да! Чуть не забыл: – Сван повернулся к помощнику. – Отправь патруль на Тридцать четвёртую. Пусть улики найдут.
– Будет исполнено, – Фомка с щелчком отстегнул лодыжки Бишака от подставки под ноги.
Помощник увёл чернорабочего в камеру. Бишак покорно, словно баран на бойне, позволил заломить руки за спину и защёлкнуть браслеты на запястьях. Пока подозреваемый молча радуется концу допроса с пристрастием, отсутствию боли и хлёстких ударов крокодилом. Чуть позже, в камере, до него дойдёт ужас положения. Своим признанием Бишак подписал сам себе смертный приговор. Без улик, без окровавленных ботинок, робы и ключа на пятьдесят, у него ещё был шанс отвертеться. А так… Из Управления полиции Итин Бишак больше не выйдет. Точнее, его вынесут ногами вперёд в чёрном пакете для трупов.
Впрочем, какая разница? Сван грузно опустился в кресло перед письменным столом. Бишак сам виноват. Его жертву, Ирша Елагина, шесть лет назад слили в Яму за шулерство. В Юрдаве, столице Акатуны, он имел неосторожность развести на большие бабки не тех лохов. Причём не просто развести, а обыграть в долг и поставить на счётчик. Отправить кредитора к чёрту на кулички – один из способов избавиться от долгов. Только урок в прок не пошёл. Уже в Яме Бишак испробовал на Ирше Елагине другой способ – убить кредитора. Что, что, а возвращать карточный долг Бишаку больше не придётся.
В желудке забурчало, Сван машинально почесал живот. Как обычно после удачно раскрытого дела разыгрался зверский аппетит. Да и обед на носу. К чёрту бюрократию. Сван ногтем щёлкнул по иконке с крестиком, уголовное дело об убийстве Ирша Елагина тут же свернулось и пропало. После будет время разобраться с протоколами и признанием. Да! Ещё потребуются справки из криминалистической лаборатории.
Самое время наведаться в закусочную «Упитанный заяц». Сван грузно поднялся из-за стола. Кусочки жареного мяса с кетчупом и листочками натурального салата – объедение.
Глава 4. Предложение за гранью реальности
Утус Нирук, владелец и шеф-повар закусочной «Упитанный заяц», непревзойдённый мастер жарить мясо. Как обычно Сван с превеликим удовольствием, с кетчупом и листочками натурального салата, съел любимые бараньи отбивные. Правда, как любит повторять утус Нирук, настоящее мясо нужно жарить на живом огне, а не синтетику на электрической плите с грилем. Так оно или утус Нирук таким нехитрым образом набивает себе цену, Сван толкнул дверь в личный кабинет, бог его знает. Пробовать настоящую баранину, да ещё жареную на живом огне, ни разу в жизни не приходилось. И не придётся, Сван вновь присел за рабочий стол. В Яме открытый огонь под запретом.
Пусть Итин Бишак во всём сознался, однако бюрократия требует положенную жертву в трёх экземплярах: нужно написать протоколы допроса подозреваемого, свидетелей, подшить справки из криминалистической лаборатории и вообще оформить уголовное дело по всем правилам. Иначе судья Хуран, старый хрен с Мирема, обязательно придерётся к лишней запятой и завернёт дело. С него станется. Бумажную работу можно не любить, даже ненавидеть, однако делать её один хрен надо. В пару кликов Сван вывел на электронный рабочий стол файл с уголовным делом.
Черновик финального признания почти готов. Сван выпрямился в кресле, позвонки смачно хрустнули. Осталось более внятно без блатных словечек описать мотив преступления. Не «поставил на счётчик», а «ввёл ежедневный процент с суммы долга»; не «замочил», а «убил», ну и так далее.
Тихо пропиликал зуммер вызова, Сван скосил глаза. На электронном рабочем столе мигает иконка видеозвонка. Ого! Сам Медан Райден, начальник полиции Лараны 5, снизошёл до личного звонка простому смертному.
Как и всех высших чиновников Ямы Медана Райдена прислали с Мирема. Точнее, сослали. Добровольно в Яму никто не прилетает. Бывший карьерист, который когда-то не брезговал идти по головам конкурентов и подчинённых, а ныне отъявленный пофигист. Витус Райден тихо мотает срок. На работу в Управление приходит вовремя и даже трезвым, однако в текущие дела не вникает вовсе, предпочитает смотреть телевизор и читать журналы весьма фривольного содержания. Доклады, отчёты и прочие документы подписывает не глядя. Как-то раз подписал приказ о собственной отставке и последующей кастрации (подчинённые прикололись). По факту обязанности начальника полиции Лараны 5 исполняет его заместитель витус Геврар, коренной житель Ямы. Тем более удивительно.
Ладно, Сван провёл пальцем по иконке вызова, каким бы пофигистом не был бы витус Райден, однако игнорировать высокое начальство не стоит. На рабочем столе тут же развернулось окно видеосвязи.
Во дела!? Сван тихо прочистил горло. Не хватало ещё раскрыть рот от удивления. Витус Райден жутко взволнован, щёки красные, глаза испуганными кошками скачут туда-сюда, впалые щёчки впали ещё глубже, а глаза наоборот вылупились. Кажется, будто начальник полиции спёр гуся и теперь в ужасе от содеянного уносит ноги от взбешённого фермера с дробовиком.
– Доброе утро, витус Сван, – начальник полиции хрипит как простуженный. – Если вам не сложно, зайдите ко мне в кабинет. Хотя нет, – витус Райден стрельнул глазами за край экрана, – бросайте все дела. Я жду. Срочно.
В кое-то веки шишка аж с самой метрополии обратилась к чистокровному аборигену на «витус»? Сван рассеянно захлопал ресницами. На в дюбель пьяного витус Райден не похож. К тому же с утра не поленился побриться. Впрочем, молчать не вежливо.
– Хорошо, витус, сейчас буду, – Сван машинально кивнул.
– Срочно. Жду, – скороговоркой повторил витус Райден.
Экран видеосвязи погас.
Ну дела! Сван тупо уставился на красную надпись «Сеанс связи окончен». Или начальник полиции перешёл с дешёвого самогона на «колёса»? Впрочем, какая разница. Сван ткнул пальцем в верхний правый угол столешницы, рабочий стол тут же отключился. Даже если витус Райден и в самом деле от тоски и скуки подсел на амфетамины и поёт караоке без музыки, то это проблема витуса Рюпона, губернатора Ямы.
Негоже предстать перед глазами высокого начальства в синей робе. Сван распахнул высокий прямоугольный шкафчик в углу кабинета. На задней стенке на широких стальных плечиках висит чёрный мундир полицейского. Одеть, что ли? Сван в глубокой задумчивости потянул на себя чёрный рукав. Начальство, всё таки. Новенький ни разу не ношенный мундир полицейского со звёздами лейтенанта на плечах висит в шкафу не первый десяток лет. Обойдётся, Сван захлопнул шкафчик. С витуса Райдена вполне хватит и чистой робы. Только сегодня утром надел.
Одна только приёмная начальника полиции больше кабинета главного следователя раза так в полтора. Да и обстановка не в пример богаче. Один только стол, за которым сидит миловидная секретарша, из натурального дерева стоит кучу денег. Ну конечно, Сван аккуратно закрыл за собой дверь, аборигены должны падать ниц перед шишкой с Мирема. Даже подлокотники длинного дивана для посетителей сделаны то ли из берёзы, то ли из бамбука.
Самое главное украшение приёмной растёт в большой железной кадке на лево от входа в кабинет начальника полиции. То ли пальма, то ли ель. В общем, какая-то хрень с шершавым стволом и длинными узкими листьями. На Ларане 5 живых лесов отродясь не было. Под куполами жилых посёлков до сих пор нет ни одного парка. Максимум, что можно найти в кабинетах и жилых комнатах, цветы в горшочках под яркими лампами.
– Добрый день, уважаемый, – секретарша угора Гимрад хитро улыбнулась. – Витус Райден велел немедленно пропустить вас, как только вы появитесь.
На секретарше воздушное голубое платье с глубоким декольте. В ложбинке между грудями сверкает золотой кулон с красным камнем. Чёрные волосы пышной волной спускаются на плечи. Да-а-а… Сван про себя усмехнулся, в столь вызывающем наряде угора Гимрад вряд ли рискнёт показаться на улицах Алинграда.
Глаза секретарши сверкают от нетерпения. Не иначе угора Гимрад ждёт и надеется, когда Сван остановится возле её стола и начнёт допытываться, с чего это такая срочность. Секретарша начальника полиции ещё та сплетница, достойная ученица привратника Чвирина. Конечно, для проформы она немного поломается, а потом томным грудным голосом обязательно поведает, с чего это такая срочность. Но только не в этот раз.
– Благодарю вас, уважаемая, – Сван прошёл мимо, в спину ткнул тяжкий вздох разочарования.
С виду кабинет начальника полиции кажется меньше приёмной. Обилие дорогой мебели скрадывает квадратные метры. Широкий диван, чайный столик с креслами, высокий буфет, стулья и длинный стол для совещаний оставляют мало свободного места. За письменным столом то ли из дуба, то ли из яблони восседает сам витус Райден, аккуратный вежливый человек с добродушным личиком и приветливой улыбкой голодной анаконды. Чёрный китель полицейского тщательно вылизан и приглажен. Ну впрямь будто только что снят с манекена в магазине. Три толстые звезды на каждом погоне сияют словно настоящие звёзды на небосклоне.
– Добрый день, – Сван вежливо склонил голову.
– Да, да, добрый. Прошу вас, проходите, – витус Райден показал на свободный стул возле стола.
Даже не верится, что перед тобой отъявленный карьерист, который всё же умудрился переломать ноги на скользких ступеньках Министерства колоний. Лет восемь тому назад витус Райден добился очередного повышения и… перевода на новое место службы в Яму. Это ладно, Сван опустился на большой стул с толстым мягким сиденьем. Гораздо больше начальника полиции интересен другой посетитель кабинета по ту сторону длинного стола для совещаний. Не иначе это и есть то самое непростое «мяу», что привезла «кошка», разведчик ВКС «Ягуар».
Приезжий только что разбужен (поднят из ледяного анабиоза). Незнакомец напряжён и тяжело дышит, как будто ему на спину привязала мешок с цементом. Тщательно выбритое лицо красное, глаза выпучены, как у пьяного в хлам зека. Впрочем, так оно и есть: гравитация Лараны 5 на десять и одну десятую процента выше стандартной.
Сван покосился на плечи незнакомца. Ого! Целый майор ВКС Федерации. Парадный светло-серый китель с металлическим отливом, застёжка-молния затянута до самого горла. Брюки со стрелочками. Как и у всех флотских майор обладает фигурой атлета, на шее и запястьях выступают накаченные мышцы. Впрочем, рельефная мускулатура не личное достижение майора, а дань необходимости. Тем, кто проводит много времени в невесомости, жизненно важно регулярно качать мышцу на тренажёрах и изнурять себя на беговой дорожке.
Самое интересное в облике флотского – нашивка на правом рукаве. Под эмблемой ВКС Федерации зияет пустое место. Нет ничего. Майор не приписан ни к одному космическому кораблю. Значит он офицер центрального штаба либо Министерства обороны.
– Разрешите представить, – голос витуса Райдена трясётся от волнения, – это наш лучший уголовный следователь Янпан Осьятич Сван. А это, – начальник полиции перевёл взгляд на флотского, – майор Инсай Дунич Шпин, спецпредставитель правительства Федерации Мирема.
Витус Райден поперхнулся, слово «спецпредставитель» едва не встало ему поперёк горла. Это какую же крутую ксиву майор ткнул под нос начальнику полиции? Впрочем, Сван глянул на спецпредставителя, какая разница. Майор в ответ уставился цепкими оценивающими глазами. Не иначе и этот жаждет узнать, как чистокровный абориген отреагирует на представление. А никак.
– Скажите, уважаемый, – тихим вкрадчивым голосом профессионального мошенника на доверии произнёс майор Шпин, – как вы объясните это.
Первой же фразой спецпредставитель ясно дал понять, кто в кабинете начальника полиции самый главный. Майор забыл спросить у полковника Райдена разрешение обратиться к лейтенанту. Да ещё нагло ткнул пальцем в электронный стол хозяина кабинета. На стене за рабочим столом начальника полиции тут же зажёгся широкий экран.
Сван повернул голову. На экране появился его собственный кабинет и подозреваемый Итин Бишак в стальном кресле для допросов. Грязно-зелёный крокодил быстро и ритмично опускается на голову, плечи и живот бывшего чернорабочего карьера. При очередном ударе из носа и ушей Бишака вылетели брызги крови.
Проклятье! Сван инстинктивно сжал зубы. О видеокамере в кабинете над столом регулярно предупреждает утус Чвирин, привратник Управления. Да и Фомка время от времени тычет пальцем в сторону маленького чёрного пятнышка на стене и поминает высокое начальство всуе. Ты только посмотри, и в самом деле работает. Только гораздо интересней допроса с пристрастием вид начальника полиции. От такого непотребства, грубейшего нарушения прав человека, витус Райден побледнел, словно снег в морозильнике. Глаза красные, губы мелко, мелко трясутся. Не иначе, больше всего хозяину кабинета хочется стечь под стол и свернуться калачиком.
– Ну так что? – в голосе майора Шпина сквозит нетерпение.
– Ну-у-у… – Сван рассеянно поднял глаза, – резиновая дубинка, конечно, сподручней. Только крокодил, бывшая игрушка моей дочери, эмоциональней, что ли. К дубинкам зеки у себя в рудниках привыкли, а тут мой крокодил с красным язычком и бурыми пятнами. Вы ещё моего «Электрического исповедника» не видели, – Сван невольно усмехнулся. – А что? Или мне по сценарию полагается описаться от страха и торжественно пообещать больше так не делать?
Отчего начальник полиции так страстно желает превратиться в лужу талой воды у себя под столом догадаться не сложно. На Миреме даже у самых отпетых уголовников есть так называемые права. За один только щелчок по носу подозреваемого следователь может запросто получить выговор с занесением в грудную клетку. А за откровенное рукоприкладство недолго оказаться в тюремной камере в красной робе заключённого с унизительным штрих-кодом на спине. Вот и трясётся от страха витус Райден. Очень ему не хочется сменить комфортабельный кабинет начальника полиции на барак бесправного шахтёра пожизненно.
