Олег Сергеевич Павлов
Три сестры со своими молитвами
Я никогда не верил в потустороннее. И не поверил бы, не случись со мной вся эта история.
Тогда я был молодым писателем. Карьера моя только начиналась. Я смотрел много фильмов и читал книги – изучал чужие стили и идеи. Мне всегда нравились ужасы, особенно основанные на реальных событиях. В 2015 году я посмотрел фильм «Проклятье Аннабель», в конце которого говорилось о том, что его сняли по книгам, основанным на реальной истории. Семью терроризировала кукла, с жившим внутри нее демоном на протяжении десяти лет.
Затем я стал изучать подобную фильмографию. И заметил, что такие фильмы – основанные на реальных событиях, о демонах, выходят только один раз в год. Книги пишутся примерно с такой же периодичностью, при этом не многие становятся бестселлерами или вообще продаются издателю. После того фильма мне не попадалось ничего о потустороннем. Ни документального, ни вымышленного, никакого.
Но в один из вечеров, когда я копался в своем маленьком нетбуке, на почту пришло письмо от неизвестного адресата. Там была ссылка. Я не боялся кликать на неизвестные ссылки, и, перейдя по ней, увидел текст о том, что некоторое время назад в городе, неподалеку от моего, происходило нечто захватывающее, связанное как раз с потусторонним миром. И я начал искать в интерне подтверждения, и успешно нашел их. Кто прислал письмо, я до сих пор так и не знаю. Но я собрал материалы своего расследования в целое и опубликовал их здесь. Теперь я думаю о том, что у демонов есть своя «рекламная служба», которая рассылает перспективным авторам идеи для книг или фильмов, что помогает людям быть в курсе потусторонней жизни. Они любят, когда люди их боятся.
Вообще в процессе написания происходило много всего странного. Я печатал в одиночестве на маленьком компьютере, и когда отходил в туалет, то по возвращении мог заметить, что вещи с компьютерного стола разбросаны и валяются на полу. Как-то раз я вышел из комнаты, чтобы налить себе чай. Когда я вернулся, то увидел на темном экране в режиме ожидания вместо привычной надписи Windows, что-то кровавое на латыни. Там были какие-то пиктограммы, и когда я пошевелил мышкой, то на рабочем столе на заставке появилась моя фотография, где я сидел с чашкой чая, которую только что принес из кухни, позади меня стоял кто-то ужасающий в черном длинном плаще и тянул ко мне руки. Я пролил от испугу чай на себя, вскочил и оглянулся. Никого не было, тогда я вышел из квартиры, чтобы подышать воздухом на улице, и немного отвлечься. После этого компьютер работал нормально. Я чудом не получил ожоги и не остался заикой после того раза. Так что готовьтесь, начнем!
Глава 1
Основная моя работа на тот момент заключалась в расследовании пожаров. Именно за это мне платили деньги. Я работал в звании старшего лейтенанта. Вечерами я занимался писаниной. Тогда я стал искать подтверждения той истории и нашел информацию, что один молодой человек был госпитализирован в психиатрическую больницу, в нашем районе. Там он находился с расстройствами психики в виде бредовых идей о демонах и прочем. Тогда я понял, откуда начну искать. Я без труда подготовил запрос на встречу с пациентом якобы с целью беседы по факту одного из преступлений. Чтобы врачи ничего не заподозрили, направил его факсом, сам же расписался в нем вместо шефа. Указал выходной день для своего визита, сославшись на загруженность в будние. И поехал на своей старенькой «десятке» в ближайшую субботу, преодолев около сотни километров.
Клиника представляла собой двухэтажное здание старого образца, этакое поместье купцов восемнадцатого века. Там был огромный сад с деревьями высотой по пятнадцать метров, много аллей, красивые клумбы и высокий металлический забор с острыми пиками на верхушке – так выглядела его фасадная часть, а остальные стены забора были кирпичными, высокими и толстыми и выкрашены они в приятный желтый цвет. Ворота открылись после того, как мои документы проверил сторож. Я въехал на территорию, припарковался недалеко от въезда и пешком дошел до здания метров двадцать. Воздух был свежим. Погода отличная, начало осени, на небе ни облачка, только обдувает свежим ветерком.
– Добрый день, Руслан, – ко мне подошел крупный мужчина лет сорока в белом халате, седоватые его волосы были зачесаны назад, а из-под халата виднелся ворот наглаженной белой рубахи, верхняя пуговица которой была расстегнута. Там же на шее на черном коротеньком шнурке болтался крупный золотой крестик, бросавшийся в глаза.
– Здравствуйте, – я не знал его имени, поэтому просто протянул руку в знак приветствия и слегка склонил голову. Впечатление он производил положительное, поэтому я хотел показать ему свое уважение.
– Ну как вам у нас? – спросил он, сжав мою кисть и разворачивая меня в сторону корпуса.
– Хорошо конечно, но только погостить, лечиться я тут не хочу, – улыбнулся я.
– Сад, вы оценили наш сад? Его полностью сажают и выхаживают несколько пациентов. Две пожилые женщины и еще две семейные пары.
– А что даже семьями с ума сходят? – удивился я.
– О, и не такое бывает, – улыбчиво ответил он. В тот момент перед нами проходила высохшая старушка, в выцветшем халате, и с густыми седыми волосами.
– НЕ НАСТУПАЙ! – крикнула она, глядя на мои ноги.
– Что? – замер я в испуге.
– Под ноги. Гляньте, – улыбнулся доктор.
Я опустил взгляд и увидел, что наступил на маленький стебелек травки, пробившийся сквозь асфальт. Я тут же убрал ногу в сторону, а затем перешагнул его.
– Это Ольга Стефановна, она считает, что без зелени нам тяжело будет дышать и очень усердно бьется за чистоту природы, – продолжил док.
– Вижу, что усердно. Она в какой-то степени права, – мы продолжили путь, уже поднимаясь по ступенькам в корпус здания, – но зачем же так кричать, – возмущался я.
– О! Зимой у нее начинаются такие истерики без зелени вокруг. Она же и занималась рассадой у нас. Особенно тяжело старушке приходится осенью, когда листва только начинает желтеть и опадать.
Никогда не думал, что из-за таких вещей люди страдают. Мы шли по коридору, прошли его весь в длину, поднялись на второй этаж, прошли до конца и там. Так, что оказались над входом в здание. Там был кабинет, на двери которого висела блестящая золотистая табличка с надписью: «Заместитель начальника отделения Фрумкин Михаил Владленович». Теперь я знал его имя.
Мы вошли в большой просторный кабинет с огромными окнами. Освещение от солнца ярко заливало комнату, передо мной оказался Т-образный стол из темного дерева, видимо тяжеленный, напротив было место врача – кожаное кресло. Аккуратно сложенная стопка бумаг, никакой пыли и выключенный компьютер. На моем же рабочем столе всегда был бардак. Я убирался только перед выходными.
Михаил Владленович без разговоров включил чайник, стоявший в углу на небольшой тумбочке в цвет стола, снял халат, присел в свое большое кожаное кресло, стоящее около окна, а мне, указав рукой на стул напротив, сказал:
– Присаживайтесь, с дороги нужно и чайку попить или кофе.
– Согласен, – я, бесспорно, присел на стул, поскольку уже почувствовал – голод где-то не за горами. Через мгновенье тишину нарушило бурление и щелчок в чайнике, а Михаил Владленович принялся заваривать чай для нас с ним. Он поставил на стол конфеты с печеньем, затем протянул мне чашку. И мы начали распивать вкусный травяной чай.
– Ну, Руслан, поведайте, по какому такому вопросу Вас к нам привело? – интересовался он. Я в тот день не удосужился надеть форму и приехал в гражданской рубашке и кардигане с джинсами.
– Видите ли, я в запросе-то расписал, что меня интересует гражданин Сергеев Анатолий 1984 года рождения. Он находится на лечении у вас и мне нужно его опросить, бланки у меня в машине.
– А что, по его делу не все закрыто? – интересовался ненастырный психиатр.
– По какому?
– Убийство в их доме. Вы разве не по этому вопросу, – он потянулся к стопке бумаг на столе и вытащил оттуда направленный ранее мною запрос, снова его перечитывая.
– Ну, я не только по этому, – ответил я, отхлебнув чай и взяв конфету из вазы, стоявшей в центре стола, – Недавно машина сгорела, в ГАИ написано, что на него оформлена, вот хочу узнать, какое он имеет к ней отношение. И как она связана с убийством в их доме, – начал я выкручиваться. Ни о каком убийстве я не подозревал.
– Машина, на него? Что-то странное. Он тут у нас уже несколько месяцев, и ни о какой машине мы не слышали. Бедолаге тогда здорово досталось. Он до сих пор еще бредит. Жалко парня, молодой парень, – произнес он с каким-то неподдельным сожалением.
– Согласен. Так что – я быстро опрошу его и поеду? Ок? – спросил я.
– Конечно, можете в моем кабинете беседовать, – ответил вежливый Владленович. Но мне хотелось поговорить наедине.
– А в машине или на улице нельзя? Он же ходит нормально?
– Ну, лучше тогда в палате. Берите бланки свои. Ибо на улицу он пока не осмеливается.
Я, не допив чай, пошел в машину. Пройти одному по этим всем коридорам мимо палат с сумасшедшими было жутковато. Но я прошел, обращая внимание на то, как в одних палатах просто лежат на койках, в других старики строят пирамиды из странных фиугрок, где-то смотрят телевизор. Одна палата была закрыта, но через зарешеченное окошко в двери я мельком увидел спортивного сложения парня, который то и дело пыхтел отжимаясь между тумбочками, закинув ноги на кровать. Дальше, в шестой палате на первом этаже я увидел то, чего уж никак не ожидал увидеть в клинике для психически больных. Там лицом к окну стояла молодая девушка. Красивая фигура под тонкой светлой ночнушкой и распущенные русые волосы, приятно играющие в лучах солнца, остановили меня. Она обернулась, с улыбкой посмотрела на меня. Ее лицо было таким же красивым, как и формы. Она недолго смотрела мне в глаза, после чего отвернулась к окну. Тогда я услышал:
– Руслан, вы, что забыли дорогу? – голос Владленовича обломал мне всю историю любви.
– Нет, что вы, я просто рассматриваю, как тут у вас все устроено.
Он подошел ко мне, и проводил на парковку.
Там стоял мой автомобиль и еще пара машин сотрудников. Я без труда достал документы из бардачка, обернулся к Владленовичу и мы пошли в здание. Теперь я шел, перешагивая любую растительность. И периодически оглядываясь. Я снова замедлил шаг в преддверии шестой палаты, но на этот раз, там никого не оказалось.
Мы вошли в палату, где лежал Сергеев, тот самый, который видел потустороннее своими глазами. Теперь я должен любой ценой узнать, что произошло в том доме.
Палата была самой обыкновенной, светлые стены и высокий потолок, окно с деревянными рамами, металлическая кровать у стены, тумбочка по совместительству стол, и вешалка, прикрученная к стене. Сергеев сидел на кровати в белой больничной пижаме и смотрел в окно, он даже не обернулся, когда мы вошли.
– Вы оставите нас наедине, – обратился я к заведующему, и прочел в его глазах нежелание этого,– если, конечно, Вас не затруднит?
– Хорошо, я буду у себя. Санитары тут рядом, если что, но он не буйный.
Михаил Владленович вышел, и мы с Анатолием остались наедине. Я немного нервничал, поскольку теперь начиналась самая ответственная часть моего дела. В папке у меня был блокнот, бланки объяснений, и несколько ручек. Я достал блокнот с ручкой, присел на кровать с ним рядом, входная дверь захлопнулась кем-то снаружи и я начал беседу первым:
– Привет! Меня Руслан зовут.
В ответ он не шелохнулся.
– Я знаю, тебе немало досталось, я хочу помочь. Знаю, что ты не больной, – пытался я переубедить его, увидел, как он слегка повернул голову в мою сторону и продолжил,– я прикинулся следователем, чтобы попасть сюда и узнать, что с тобой произошло.
Он посмотрел на меня, затем снова резко отвернул голову в сторону:
– Я тебе не верю, – отрезал Сергеев.
– Несколько дней назад мне на почту пришло письмо, и там не было адресата, только рассказано о том, что в твоем городке произошло событие, объяснение которого лежит за гранью нашего мира, вот посмотри, – я протянул ему свой телефон с открытым почтовым ящиком, в надежде, что он прочитает.
– Придумай еще чего, с какой стати тебе помогать мне? – ворчал он, не поворачивая головы.
– Не знаю, они выбрали меня.
– Кто? – спросил он.
– Те, кто отправил это письмо. Они же были в тот раз в вашем доме, я так думаю.
– Да что ты знаешь о моем доме?! – срывался он на крик, я испугался, что санитары услышат его, прервут нашу беседу, стал пальцем показывать ему, что надо бы вести себя потише, но он продолжал, – Там все полы были кровью залиты, я мать убил, что ты знаешь?! – он заплакал. Я смотрел на дверь, предчувствуя конец нашей беседы. Но никто не входил.
– Тише, тише, – успокаивал я его.
– Расскажи, чтоб я знал правду, только я тебе поверю. Они не узнают, – пальцем я указал в сторону выхода, – мы с тобой должны во всем разобраться и понять, что и как происходит, что делать, если это повторится.
– Повторится?! – он перестал плакать, его глаза, красные от слез прожигали меня насквозь, он схватил меня за грудки, и начал, снова срываясь на крик, говорить, – такое не повторяется, оно бывает раз и на всю жизнь. Я сижу тут, целыми днями смотрю в окно и жду, когда придут за мной, – он оживленно жестикулировал руками, размахивая то в сторону окна, то в сторону выхода.
– Я сплю только под снотворным, – продолжал он в том же духе, – мне каждый день гору таблеток дают от нервяков, а я не спокоен! Я не могу! Что еще тебе рассказать о том доме? Что? Спрашивай?
Я немного отсел от него в сторону. Он вроде бы чуть-чуть успокоился и я снова спросил:
– Расскажи все, как было, я верю, что там были демоны!
На этих словах он оживился, глаза его снова загорелись, движения стали резкими и выраженными.
– Веришь? Слушай, только в штаны не наложи, – этот парень среднего телосложения, с короткой стрижкой и приятным лицом то пугал, то радовал своими фразами. Мне он начинал нравиться, но я чувствовал, что будет тяжело.
– Бери свой блокнот, записывай адрес, – он продиктовал адрес, – поедешь туда, там увидишь лужу крови. Все полы в крови. Стены тоже примерно по пояс, – он показал рукой, – теперь записывай, что было. Ключ от квартиры, кстати, лежит под большим камнем у подъезда, никто не знает. Откроешь, потом туда же положи. Пишешь? Пиши! – он встал, словно Маяковский, и начал рассказывать, а я, будто зритель в театре, слушал его ужасающую историю внимательно, и не перебивая.
– Я жил в той квартире на пятом этаже обычной «панельки» с мамой и бабушкой. Раньше мы жили только с родителями. Но год назад отца не стало – его при каких-то непонятных обстоятельствах в центре города сбила машина ночью пьяного. Он никогда ночами не ходил нигде, а тут машина сбила. Потом бабуле стало плохо со здоровьем, и мы с мамой взяли ее к себе домой. Ухаживали за старушкой. Я любил их, всех, – тут он снова начал плакать, но рассказ продолжал, – Я никогда не верил в потустороннее, никогда. Я в церкви-то бывал раз в два года. И то на Пасху. Крестик я носил с детства, но особо ни во что не верил, – он показал крестик, я делал пометки в блокноте, нас никто не беспокоил. Мне хотелось узнать продолжение. При этом в кармане у меня на телефоне был включен диктофон, чтобы точно не упустить ничего важного.
– И вот, представь: воскресенье, два часа дня, двухкомнатная квартира на пятом этаже. Я лежу на диване, переключаю телевизор, мне хотелось просто поваляться в тот день, я работал помощником заведующего складом в одном большом магазине хозяйственных товаров. В тот день я просто отдыхал. Мама протирала пыль, бабушка что-то делала на кухне, как вдруг, открывается окно. Ну, мы подумали, что от ветра. Хотя странно, что шпингалеты не удержали, согласен? – я кивнул, – Мама пошла, чтобы закрыть его, я, естественно тоже потянулся помочь. И не успел я встать с дивана, как на раме появился силуэт. На пятом этаже! В нашем окне стоял человек, в темно-коричневом балахоне. Тогда я думал, что человек. Капюшон скрывал лицо. Он смотрел на нас, я понимал это. Стало жутко! Стало страшно! Я чуть в штаны не навалил! И вот из его капюшона голос: «Я за тобой!», затем поднимается рука, и палец – длинный костлявый палец какого-то черного цвета, – Сергеев все жестикулировал, – указывает на мою мать. В руке у меня был пульт от телевизора, я взял его, размахнулся и кинул в говнюка, но пульт пролетел насквозь. Я охренел! Я ему так и сказал: «Я не верю в тебя!», он перевел палец на меня, и не представляешь, какая адская боль пронзила мою голову, я упал на колени, а мой мозг словно поливали ледяной водой в сорокаградусный мороз, и этот леденящий душ скатывался в мои уши, голова разрывалась от этого, не хотелось жить. Руками я закрыл уши, потому что начался непереносимый гул. Это ужасное, жуткое воспоминание. Я не понимал, где нахожусь и, что происходит. Я стоял на коленях, склонив голову. Не знаю, сколько я там простоял. Но я выбрал момент, у меня появились силы и я вскочил на ноги и рванул к бабуле на кухню. Сердце колотилось от страха, адреналин разрывал мою грудь. Я так никогда не боялся, я закричал: «Бабуля, там привидение!», на что увидел абсолютно спокойное лицо бабушки, которую даже не смутил этот шум. «Я поняла», – сказала она. И все прекратилось. Боль ушла, настала тишина, снова вернулось привычное воскресенье. В кухню громко топая, как будто выкидывая ноги вперед, вошла мама, села за стол на табуретку, взяла в руки карандаш и бумагу, лежавшие там же, и просто начала что-то рисовать. Я перепугался снова. «Что это, бабуля?» – спросил я, – «В ней демон?». Она стояла в шоке и сказала: «Не знаю». Потом я начал смотреть в глаза маме и спросил у нее: «Мама, в тебе что демон?», она не ответила, я снова спросил, опять была тишина, она рисовала. На третий раз, она резко повернула голову в мою сторону, рот был наполнен острыми клыками, глаза налились кровью, а в центре их был только черный огромный зрачок, и голос, словно обработанный для фильма ужасов, взорвал мой слух: «НЕТ ТУТ НИКАКИХ ДЕМОНОВ!!!». Меня откинуло в сторону, я прижался к стене и едва не заплакал. Мы с бабулей вышли из кухни и стали молиться.
– Вы еще не окончили? – прервал беседу назойливый Михаил Владленович, вошедший без стука. Надеюсь, он не подслушивал за дверью.
– Почти! – ответил я.
– У нас время процедур, да и вижу я, завели Вы моего пациента, – смотрел он на Анатолия, стоявшего с красными от слез глазами и разведенными в стороны руками.
– Как нам можно будет еще побеседовать?
– Так-с, сейчас процедуры, потом ужин, потом купания, и сон. Так что только завтра после обеда.
– Можете, кстати у нас перекусить. Мы с коллегами немного раньше ужинаем, и на Вас накроем, если хотите. А то целый день-то без еды. И уж потом поедете.
– От ужина не откажусь, – улыбнулся я, понимая, что продолжить сегодня не удастся, – я тогда завтра приеду, – при выходе сказал я так, чтобы Сергеев слышал.
Столовая для персонала была самой обычной палатой на втором этаже. В центре стоял длинный стол, приятно сервированный приборами, на белоснежной скатерти. Я сел рядом с Михаилом Владленовичем. В целом за столом набралось двенадцать человек, еще несколько были на постах, они ужинали позже. Места хватало всем, еды тоже было много. И мы приступили к трапезе. По средине стояла большая кастрюля с отварным картофелем, оттуда каждый сам накладывал, сколько хотел. Было несколько тарелок с салатами, а также куриное мясо, аппетитно обжаренное в масле. Хлеб, молоко, чай с сахаром и плюшками дополнили весь этот ужин. И утолив голод, я решил полюбопытствовать:
– А кто вам готовит?
– Есть повара, но им помогают некоторые пациенты по желанию.
– И всегда кто-то желающий попадается?
– Конечно, есть же гурманы с отклонениями психики, – терпеливо отвечал Владленович.
Санитары и охранники стали расходиться из-за стола, а мы с ним вдвоем продолжали беседу.
– А хозяйство? Что у вас тут, все свое? – не унимался я.
– Все свое, – услышал я ворчливый пожилой женский голос за спиной. Я обернулся и увидел старушку, с кастрюлей в руках, она тащила ее на стол, – и пациенты тут свои, и повара, и курицы.
– Это Маргарита Станиславовна, она тут уже не один год и ей нравится готовить, – уточнил заведующий, – ведь так Маргарита Станиславовна? – спросил он, обращаясь к ней.
– Так-так, – ворчала она.
– А пациенты где ужинают?
– Есть еще один зал, там две палаты в одну совместили и в два захода всех кормим, – ворчала старушка, пока я подливал себе еще немного чая в бокал. Мне ужасно хотелось покурить, но я почему-то стеснялся это сделать.
– Ну что, наелись, Руслан? – спрашивал Владленович.
– Да, спасибо огромное – накормили, напоили – я доволен! Туалет покажете перед дорогой?
Он повел меня в туалет на втором этаже, я зашел, справил нужду, глядя в форточку, заметил, что закат уже близок, и пошел к зеркалу, чтобы умыться. Я освежился холодной водой из умывальника, снова поднял голову и увидел в зеркале какой-то темный силуэт позади себя. Я резко обернулся, но никого не было, снова глянул в зеркало, там видел только себя. Похоже, я устал. Надо ехать отдыхать.
Выйдя из туалета, я направился к Михаилу Владленовичу в кабинет.
– Я поехал. Постараюсь завтра еще заскочить, мы не успели немного договорить.
– Пойдемте, провожу, – предложил он.
Мы вышли из здания, меня снова обдало свежим сентябрьским воздухом. Дойдя до машин мы остановились, я протянул ему руку в знак прощания, он пожал ее и сказал:
– Я чую, Руслан, ты что-то копаешь. Смотри аккуратнее, у нас тут места для всех хватит.
– Вы о чем? – удивился я.
– Хорошей дороги! Приезжайте еще! – он развернулся и пошел в сторону корпуса, а я сел в машину и выехал за ворота больницы.
Отъехав немного, я достал пачку сигарет, закурил одну, и приоткрыл окна в машине. Ветер подул на блокнот, и он открылся на странице с адресом, где жил Сергеев. Я глянул на него еще раз, прикинул, что туда езды около пятидесяти километров отсюда, и нужно ехать сейчас, либо завтра. Посмотрел на часы – была половина седьмого, я решил, что при удачном раскладе вернусь домой не позже десяти. Меня дома все равно никто не ждет, так что, пожалуй, поеду сразу.
Глава 2
Дорога пролетела незаметно, я люблю быструю езду, так что уже через полчаса я искал в навигаторе тот самый дом. Нашел я его без труда. Затем высмотрел, где лежит большой камень, и собрался выйти к нему, как вдруг начался ливень, небо затягивало, пока я ехал, но я не думал, что так прольет.
Зонта у меня не было, я натянул кардиган повыше к ушам, достал на всякий случай фонарик, огляделся, никого не увидел. Я вышел из машины и побежал к камню. Там недолго мучаясь, я нашел ключ, который лежал в небольшом углублении в земле. С виду самый обычный ключ. Затем я пошел в подъезд, который не запирался. Типичный подъезд самой обыкновенной «панельки». На пятом этаже я увидел заветное число на двери квартиры. Я снова занервничал, прежде, чем вставить ключ в замок. Но сомневаться было поздно, и я воткнул его, а затем повернул, дверь отперлась.
Я попал в квартиру, света не было. И я, включив фонарь, прошел в коридор. На полу все было красного цвета, от запекшейся крови. Словно туда ее лили как краску. Справа была кухня, слева зал, а прямо – небольшая спальная. Я пошел в зал. Я знал планировку таких квартир. В зале стояла кровать, кровь была и на простынях, и на стенах, по пояс, как он и говорил. В левом углу был телевизор, на нем тоже была струя крови. Справа вдоль стены стоял большой сервант, забитый разными книгами. Выглядело это, кончено, жутко. Я увидел то самое окно, о котором он рассказывал. Там и, правда, были крепкие шпингалеты. В тот момент мне стало не по себе, я немного испугался, что ли, и вышел почему-то сразу в кухню. Там я осмотрел небольшой столик, заляпанный кровью, на полу валялся карандаш. Я представил ту картину, когда он стоял тут с бабушкой и его мама рисовал что-то. Потом я пошел в спальную. Там были две кровати, видимо на них спали бабуля и его мама, а раньше, наверное, спал его отец. Сейчас кровати не стояли вместе – они были около разных стен. Слева я увидел старый деревянный шифоньер. А напротив меня был выход на балкон. Я не пошел на него, просто выглянул туда – старенький, не остекленный балкон. Около входа тумбочки, на них фотографии. На одной мужчина с женщиной и ребенком, вероятно родители с Анатолием, а на другой, бабуля, уже пожилая с его же мамой. Рамки были в крови, я вытащил фотографии, чтобы передать ему. И еще раз на свету от фонаря глянул на ту, где был его отец. Крепкий мужчина с усами и кудрявыми густыми волосами, одет был в спортивную кофту советского образца, а горло у нее было расстегнуто. Он держал малыша на руках, и на шее мужчины я увидел не совсем обычный амулет. Это был не крестик, а нечто, похожее на восьмиконечную звезду. Это выглядело странновато для мужчины в советском союзе. Но видимо, это что-то значило для него. Я еще раз заглянул в зал, чтобы проверить, закрыто ли окно, которое я не открывал. И осветив комнату фонарем, увидел, что закрыто.
Я уже собрался выходить, как заметил, что на одной из книг изображена такая же звезда, как на груди у его отца. Я подошел ближе, достал ее с полки и понял, что это не книга, а дневник.
Домой я попал ближе к часу ночи. Сил не было, я очень хотел спать, полторы сотни километров в дождливую погоду все-таки меня добили. Но дневник вызывал интереса больше, чем сон. Я перекусил, заварил кофе покрепче, сел на кухне, закурил сигарету и начал читать.
Утром я проснулся от того, что за окном шумели машины, окна моей кухни выходили на одну из центральных улиц в нашем городе. Я понял, что так и уснул с включенным светом на кухонном столе. Рядом лежал дневник. Я глянул на часы – был полдень. Я пожарил себе яичницу посытнее, добавил майонеза на хлеб, покрошил колбасы и перекусил. Затем после бодрящего душа, не бритый, вышел, сел в машину и поехал в клинику к Сергееву. Теперь мне было, что рассказать ему, а еще я хотел узнать, чем все закончилось в его истории.
На этот раз дорога пролетела еще быстрее, по пути я останавливался, чтобы заправиться и выпить кофе. Так что, примерно в два часа я уже оказался перед воротами больницы.
Снова дежурил тот же вахтер, мне показалось странным, что он остался на вторые сутки. Он молча вышел, открыл ворота и запустил мою машину. Проехав на территорию, в зеркало заднего вида я заметил, что он долго и пристально наблюдает мне в след. Похоже, устал мужик за два дня.
Перед корпусом я снова увидел ту старушку, которая только вчера кричала, чтоб я не наступал на травку.
– Добрый день, Ольга Стефановна, – сказал я ей. В ответ она как-то недобро на меня покосилась, и ничего не ответив, прошла мимо. «Странная бабуля», – пронеслось в моей голове. Хотя чего я удивлен. Тут все странное.
Я без труда прошел на второй этаж к кабинету заведующего, чтобы сообщить о своем прибытии. Перед этим заглянув в палату с номером шесть в поисках красотки, замеченной мною вчера. Но я снова разочаровался, увидев, что там никого нет. «Уж не привиделось ли мне», – подумал я.
Дойдя до кабинета я дернул дверь, но было заперто. Я постучал, на что никто не ответил. Тогда я решил, что сам пойду в палату к Сергееву. По пути я не видел санитаров, что тоже казалось странным в тот день.
Подойдя к его палате, я открыл дверь, и там тоже оказалось пусто. Удивительно. Что же теперь делать? По коридору я побрел на улицу в поисках кого-нибудь, кто поможет. И, о чудо! Передо мной появилась та самая красавица из шестой палаты. Она несла поднос с двумя чашками, как мне показалось наплоенными кофе или чаем. Прошла мимо меня, слегка улыбнувшись. Я в тот момент остолбенел. А она скрылась за дверью своей палаты.
Теперь, разглядев, ее как следует, я убедился, что она действительно прекрасна. Я пошел в ее палату, постучал и приоткрыл дверь:
– Извините, – пробормотал я, – я ищу Михаила Владленовича, – выглядывая через щелку, я пытался дозваться ее. Она сидела на кровати, напротив нее на тумбочке стояли две чашки на подносе, от них шел аппетитный пар, это явно был кофе. Она, не глянув на меня, откинулась назад, а рукой показала мне на койку напротив, чтобы я присел. Я закрыл дверь и присел.
– Вы не видели Михаила Владленовича? – спросил я снова.
Она, молча взяла чашку, отхлебнула кофе и, поставив ее обратно сказала:
– Угощайтесь, – указав на второй кофе рукой, – это для Вас.
– Спасибо, а откуда Вы знали, что я зайду сегодня.
Она снова не ответила, просто ухмыльнулась. Ее голос был приятен. И теперь мне не столько хотелось разыскать Сергеева или Владленыча, сколько поболтать с ней, тем более тут, в палате, было две койки, и никто не мешал.
– Вы все-таки не скажете, где сейчас Михаил Владленович? – повторил я на автомате, любуясь ее красотой.
– А зачем он Вам, я же здесь,– шепнула она, я аж возбудился. Она наклонилась в мою сторону и ее рука произвела нежное движение около ее груди, намекая на то, что ее пора обнажить.
– Действительно,– сказал я и потянулся к ней. В тот момент кто-то раскрыл дверь, и закричал:
– О, Руслан, дорогой, а я Вас повсюду ищу! Глянул, машина стоит, а где же гость? – это был Владленович, не мог еще полчасика где-нибудь погулять, седой болван.
– Здравствуйте, – я резко вскочил, и протянул ему руку.
– Смотрю, вы тут подружились, – улыбался он, – у меня для вас есть новости. Пойдемте.
– Хорошие? Или так себе? – я понимал, что хорошие, но уходить не хотел и оглядывался на красотку, которая, теперь не отрываясь, смотрела в окно.
– Не поверите, Руслан, после вашего визита вчера случилось чудо!
– Да Вы что?
– Сергеев вышел на улицу! Впервые за все время,– ликовал он.
– О как!
– Да, правда, он пытался сбежать, но это не столь важно. Наши санитары его тут же поймали и теперь выгуливают.
«Сбежать? Странно», – я вспомнил, как он вчера сидел в палате, не отрываясь от окна, а тут сбежать хотел. Что-то не то.
– А где он теперь?
– Вон там, – Владленович указал рукой в сторону, дальнюю от въезда, среди деревьев там была аллея, по которой можно было гулять. Приглядевшись, я увидел несколько санитаров, и кого-то в центре в белом одеянии, похоже, Сергеев. Отлично, надо к нему. Вокруг нас то и дело проходили пациенты, и мне не хотелось идти туда одному.
– А туда как пройти? – спросил я в надежде, что меня проводят.
– Прямо идите, санитары в курсе, он вас с ним оставят. Там внизу есть скамейки, на них можете присесть.
Я побрел туда один, с папкой в руках, я нес дневник и фотографии Сергееву. Через пару минут я подошел к санитарам, которые при виде меня расступились и оставили нас с Анатолием наедине. Он был в смирительной рубашке, и глаза его выглядели испуганными.
