Олег Рой
Домовой
Глава 2
«Нехорошая квартира»
Тихим летним вечером на стоянку во дворе высотного дома на Котельнической набережной въехала новенькая красная иномарка. И судя по тому, как мгновенно и гостеприимно поднялся перед ней шлагбаум, владелец, а точнее, владелица автомобиля если и не жила в этом доме, то, во всяком случае, бывала здесь частенько.
Дверца машины распахнулась, и со стороны водительского сиденья энергично, хотя и не без труда, выбралась пышная моложавая блондинка лет пятидесяти, одетая столь же дорого, сколь и безвкусно. Звалась эта рубенсовская дама Эллой Аркадьевной и занималась она «серым» риелторским бизнесом.
Покопавшись в специально отведенной для ключей кожаной торбочке, Элла Аркадьевна выбрала из солидной кучи нужную связку, нашла ключ от домофона, отворила дверь подъезда, пересекла огромный гулкий вестибюль, не обращая никакого внимания на мраморную отделку, роспись на потолке и прочие красоты «сталинского ампира», и нажала кнопку вызова лифта. Обшитая панелями из красного дерева кабина услужливо примчала ее на последний этаж, а высокая аутентичная дверь с номером «222», пощелкав для приличия замками, раскрылась и пропустила в квартиру.
В просторной прихожей, которую Элла Аркадьевна заслуженно именовала холлом, риелторша привычным жестом включила свет, заглянула в старинное зеркало в резной раме, поправила прическу, вызывающую ассоциации с хлебобулочными изделиями, и щедро мазнула по губам ярко-алой помадой. Звонко цокая по дубовому паркету каблуками модельных туфель, делающими ее ноги похожими на свиные копытца, Элла зашагала по квартире, оглядывая, почему-то с некоторой опаской, ставший уже таким знакомым интерьер. Но все было как всегда, все на месте. Пыли немножко прибавилось, но это уж точно не ее забота. Если план снова сработает, то не пройдет и недели, как до сих пор не верящие случайно улыбнувшемуся счастью новые жильцы перевернут здесь все с ног на голову, навезут своего барахла, возможно даже затеют ремонт, поменяют обои, мебель… А через месяц-другой снова прибегут к ней, к Элле Аркадьевне, и будут умолять найти покупателя на эти доставшиеся им за бесценок хоромы и помочь приобрести взамен что угодно, хоть сарай, хоть скворечник, лишь бы больше ни дня не оставаться в этой жуткой, ужасной, кошмарной «нехорошей квартире»…
Элла Аркадьевна хмыкнула, плотоядно улыбаясь своим мыслям. Для кого «нехорошая квартира», а для кого – вот уже много лет бесперебойный источник очень даже неплохого дохода. А все потому, что за любое дело надо браться с умом!
Неторопливо пройдясь по комнатам и убедившись, что все в порядке, Элла открыла окна, впустив в дом поток свежего воздуха и веселый шум летней Москвы, вышла на балкон и небрежным взором окинула с высоты лежавший перед ней город. Город, который Элла, можно сказать, уже покорила. Ну, почти.
Конечно, приехав в Москву почти тридцать лет назад, она и не думала о таком успехе. Верхом ее мечтаний – сейчас и вспомнить-то смешно! – было выйти замуж за какого-нибудь нувориша того времени, «нового русского», как их тогда называли – в малиновом пиджаке, с увесистым «лопатником» и толстой золотой цепью на шее. Дома, за тысячу километров от столицы, такая перспектива казалась вполне реальной, ведь в молодости Элла, во всяком случае по ее мнению, была сногсшибательной красоткой. Да что скромничать, она и сейчас еще очень ничего! Но теперь-то уже поднабралась и ума, и жизненного опыта – на троих хватит. А тогда была наивной дурочкой, верила, что для успеха в жизни достаточно стройной фигурки и хорошенькой мордашки. Да только как бы не так! Внимание на нее «малиновые пиджаки», конечно, обращали, по кабакам водили, на черных «бумерах» катали и подарки дарили – но все больше не брюлики, духи «Шанель» и шмотки из Парижа, а подделки под них, купленные в ближайшем ларьке. И жениться на смазливой провинциалочке не слишком строгих правил, прописать ее у себя в московской квартире, осыпать золотом и возить по заграницам тоже никто не спешил. Так что сначала Элка научилась за десять шагов отличать, где «от кутюр», а где «от Черкизон», потом стала более разборчивой в знакомствах, а там уже и о смене способа действий задумалась. Щедрые поклонники то есть, то их нет, а кушать надо каждый день. Хочешь не хочешь, придется научиться зарабатывать себе на хлеб. Как-то, оказавшись в очередной раз на мели, Элка купила, чуть не на последние копейки, газету, проглядела объявления о работе и выбрала для себя риелторское агентство, потому что туда брали всех желающих, можно даже совсем без опыта, а деньги сулили хорошие.
Почему в те годы было так легко попасть в риелторы, Элла поняла очень быстро. К концу недели из десяти человек, которых вместе с ней взяли на испытательный срок, осталось только трое, а до следующего месяца и вовсе доработала только она одна. Сейчас даже и вспомнить страшно, с чего она начинала. Работала без оклада, только на проценты от сделки – как потопаешь, так и полопаешь. В офис приезжала ни свет ни заря; опоздаешь – сама виновата, все хорошие варианты из свежих объявлений разберут, останешься ни с чем. День-деньской разрывалась между телефоном (о сотовых для простых людей тогда еще и помину не было, даже пейджер не все могли себе позволить) и поездками по городу, мотаясь с Речного вокзала в Люберцы, а из Мытищ в Бирюлево, да все на своих двоих – первую свою машину, копейку-развалюху, Элла купила только через год. Но зато почти чудом, за сущие гроши, удалось обзавестись собственным жильем, комнатой в коммуналке – пусть совершенно «убитой», но зато большой, целых двадцать метров, да еще и в центре, на Земляном Валу. Это было хорошее начало, и Элла уже стала мечтать, как со временем превратит свою комнату в отдельную квартиру, может быть, даже двушку…
Однако долгое время Элле не слишком-то везло. Скопить хоть сколько-нибудь приличную сумму никак не получалось – выросшая в семье номенклатурного работника Элла привыкла к красивой (по меркам их провинциального города, конечно) жизни и, когда заводились деньги, просто не находила в себе сил устоять перед покупкой шубы или возможностью махнуть на пару недель в Турцию. Да и в личной жизни тоже… Впрочем, об этом-то что вспоминать! В любом случае, все изменилось в один день, в ту самую пятницу тринадцатое – дата эта навсегда врезалась в память, а чертову дюжину Элла с тех пор назначила счастливым числом и своим талисманом.
Был уже поздний вечер, настолько поздний, что все коллеги давно разошлись, и в офисе оставалась одна Элла, у которой еще имелись незаконченные дела, да и торопиться домой все равно было не к кому. Зазвонил телефон, и взволнованный голос на том конце провода сбивчиво сообщил, что ему нужно срочно, вот прямо сейчас, продать квартиру в высотке на Котельнической набережной, чтобы поскорее убраться отсюда!
В первый момент Элла не поверила своим ушам. Во второй – решила, что звонит какой-то псих. Или она стала жертвой телефонного розыгрыша. Но все равно, несмотря на поздний час, валившую с ног усталость, снег с дождем и гололед, помчалась в Котельники. Пусть шанс, что все это правда, был только один из ста – все равно его ни за что нельзя было упустить!
Так Элла впервые переступила порог квартиры номер двести двадцать два, ставшей для нее чем-то вроде золотой антилопы из любимого в детстве мультика. В показавшиеся ей тогда бредовыми рассказы своих потенциальных клиентов, семейной четы средних лет, недавно перебравшихся в столицу откуда-то с севера, она просто не поверила, сочла, что перед ней психически неуравновешенные люди. И мысленно взмолилась, чтобы эта парочка не состояла на учете в неврологическом диспансере – тогда какие-нибудь ушлые родственники смогут расторгнуть заключенную ими сделку. К счастью, опасения не подтвердились, и вскоре обалдевшая от подобной удачи Элла очень выгодно (как для хозяев, так и для себя самой) продала квартиру в высотке успешному молодому парню, решившему отделиться от родителей, и нашла «северянам» подходящий вариант взамен. Все расстались довольные, и Элле оставалось только жалеть, что подобная удача, увы, подворачивается нечасто, бывает, что вообще только раз в жизни…
Однако через полгода стало известно (ведь мир риелторов, как, впрочем, и любой другой профессиональный мир, весьма тесен, и новости в нем узнают сразу все), что та самая квартира номер «222» в доме на Котельниках снова продается. В этот раз занималась ею, конечно, не Элла, а ее коллега из другого крупного агентства – но у него дело пошло далеко не так удачно. Несмотря на то, что продавалась двушка более чем дешево, несмотря на дом, район и прекрасное состояние квартиры, покупателей на нее что-то не находилось. То есть на просмотры ездили толпами, только что очередь не стояла – но, едва увидев квартиру, все почему-то сразу отказывались.
И тогда Элла припомнила странные рассказы своих бывших клиентов, которых сочла было сумасшедшими. Может, то, что они тогда несли, не было бредом? Может, и правда в той квартире творится какая-то чертовщина? Иначе как объяснить то, что ее никто не покупает, несмотря на то, что цена уже упала ниже плинтуса?
Шло время, двушкой в Котельниках занималось уже несколько агентств и целая толпа риелторов – а квартира все не продавалась и не продавалась. Байки о «нехорошей квартире» рассказывались одна нелепее другой – то ли в той квартире на Котельниках покончили с собой несчастные юные влюбленные, которых хотели разлучить жестокие родители, то ли произошло массовое убийство – ворвался маньяк с топором и зарубил всю семью, включая кошку, попугая и приехавшую в гости троюродную тетю из Хайфы, то ли очередные жильцы, сломав стену во время ремонта, обнаружили скелет в одной из потайных комнат, которые якобы делались в высотках специально для подслушивающих разговоры жильцов чекистов… Элла качала головой и недоумевала, не зная, чему верить.
А вскоре настал и ее черед убедиться в реальности если не всех этих рассказов, то, по крайней мере, их части. Элла тоже подключилась к продаже «нехорошей квартиры», но едва только переступила ее порог вместе с очередными потенциальными покупателями, как началось нечто невообразимое. Вдруг в квартире, будто на улице, поднялся вихрь, люстра закачалась, точно от землетрясения, сами собой стали захлопываться и запираться окна и двери, мелкие предметы поднялись в воздух, закружились и начали летать по комнате. Затем стало еще хуже – послышался совершенно непонятный шум, в пустой комнате кто-то смеялся демоническим смехом, звучала какая-то жутковатая музыка… А потом онемевшей от изумления и ужаса Элле чуть не впечаталась в лоб летящая прямо на нее богемская хрустальная ваза. Элла шарахнулась в сторону, ваза разбилась об стену и осыпалась на дубовый паркет сверкающим хрустальным дождем, а чудом избежавшая травмы риелтор и ее несостоявшиеся клиенты с криками бросились прочь из «нехорошей квартиры».
Разумеется, у покупателей больше не было никакого желания возвращаться в ту проклятую двушку. А вот у Эллы… Конечно, она перепугалась до колик, да и как тут не перепугаться, когда тебе в голову сама собой летит ваза, которую никто не бросал. Но в то же время цена квартиры, а, соответственно, и уровень комиссионных от ее продажи выглядели так соблазнительно… Так что Элла подумала-подумала и, в конце концов, не выдержала.
Одно из преимуществ работы с людьми заключается в том, что со временем обрастаешь множеством полезных знакомств. У Эллы давно уже имелись свои юристы, свои врачи на случай различных недугов, свой парикмахер, своя маникюрша, свои туроператор и автомеханик. К ним она обращалась довольно часто, но и встретившихся на ее пути людей более редких и даже экзотических профессий тоже не теряла из виду, всегда старалась сохранить координаты – никогда ведь не знаешь, что в жизни пригодится. В этот раз, например, пригодилось знакомство с колдуном. Не каким-нибудь там шарлатаном, а самым настоящим колдуном, бывшим профессором философии, который под старость вдруг открыл в себе экстрасенсорные способности. Вспомнив о нем, Элла тут же набрала номер. Профессор согласился осмотреть квартиру, Элла привезла его в Котельники и пустила внутрь, сама, на всякий случай, предусмотрительно оставшись у входной двери. Профессор долго ходил по комнатам, измерял что-то разными странными приборами, то гасил, то вновь зажигал свет, приглядывался, принюхивался, прислушивался… И наконец произнес слово «полтергейст».
– Это что еще такое? – не поняла Элла.
– Как бы вам объяснить, голубушка… – профессор задумчиво поскреб жиденькую седую бороденку. – Это некая потусторонняя сущность… Существо из параллельного мира, так сказать… Термин «барабашка» вам знаком?
– Ну-у… – неопределенно промычала Элла. – Да, вроде…
– Чаще всего в народе используется еще один аналог – домовой, – продолжал профессор. – Однако, с моей точки зрения, данный термин не вполне удачен, так как не всесторонне охватывает…
– Постойте, постойте! – замахала руками Элла. – Хватит лекций, я все поняла. Значит, что же это такое получается? Домовой не хочет новых жильцов – вот и шалит, выживая всех, кто приходит смотреть квартиру?
– Да, в общих чертах вы правильно уловили суть, – вынужден был согласиться профессор.
– Но тогда, – недоумевала Элла, – почему ничего такого не случилось с первым клиентом, которому я продала эту квартиру? С теми хозяевами, что до него, – было. После него – было. А с этим парнем ничего даже похожего. Почему?
– Увы, на этот вопрос у меня нет ответа, – развел руками профессор. – Особые сущности пока еще совершенно не изучены наукой, никто не разбирается в их психике и особенностях поведения. Быть может, упомянутый вами молодой человек просто понравился трансцендентному обитателю этой квартиры. В отличие от других покупателей.
– Очень мило! – фыркнула Элла. – И что же делать? Как мне теперь эту квартиру продавать – с таким-то жильцом в нагрузку!
– Думаю, голубушка, я мог бы попробовать… – как-то не слишком уверенно начал профессор. – Пособить вам в вашей беде за определенную плату. Мне знакомы некоторые способы установления контакта с потусторонними сущностями, и если мы договоримся об условиях…
– За это не беспокойтесь, – снова перебила Элла. – Заплачу, сколько попросите, только выгоните этого барабашку! Хотя… – тут она на минуту замолкла, потому что в голову вдруг пришла гениальная мысль. – А вы можете выгнать его не насовсем? А так, чтобы он погулял бы где-нибудь месячишко-другой, а потом снова вернулся бы? Можно даже его и не прогонять, а только уговорить немного посидеть спокойно. Пока клиенты квартиру смотрят, да пока сделка оформляется. А как только деньги будут на руках, пусть делает, что хочет.
– Кажется, я уловил вашу мысль, голубушка, – рука профессора снова потянулась к бороденке. – Сдается мне, наше с вами сотрудничество может перейти на постоянную основу?
Надо ли говорить, в какой восторг пришла от этой идеи Элла? Только бы барабашка позволил себя уговорить! Тогда она сможет продать «нехорошую квартиру» не раз и не два, а делать это каждые полгода или даже чаще, после того, как домовой вновь задаст жару очередным новоселам… Только бы он согласился устраивать перерывы в своих бесчинствах на время продажи!
– А тут, голубушка, предоставьте вести переговоры мне, – с важным видом произнес профессор. – И поверьте, я приложу все усилия…
Как же потом она пожалела, что ни в тот раз, ни в последующие не напросилась к профессору понаблюдать, не узнала у него, что он делает и как именно договаривается с домовым! А просто поверила на слово, что все будет в полном порядке, и умчалась по своим делам. Но ведь сработало! И в тот раз, и во все другие. Пусть услуги старого колдуна-профессора влетали в копеечку, но зато все шло как по маслу. Теперь с «нехорошей квартирой» работала только Элла, ни у кого из ее коллег не получалось ее продать. А у нее все выходило отлично. После того, как переполнялась чаша терпения очередных жильцов и те решались на переезд, они обращались к Элле, а та – к профессору. Он приезжал, что-то такое шаманил в квартире – и там вновь становилось тихо. Элла заключала очередную сделку, получала свои деньги, щедро делилась с колдуном и спокойно ждала очередного возвращения домового.
Так «нехорошая квартира» номер двести двадцать два за несколько лет превратила Эллу Аркадьевну из заурядного риелтора в очень состоятельную женщину. Элла уволилась из агентства, занялась частным бизнесом, обзавелась двухэтажными апартаментами на Тверской и домиком на Черноморском побережье, каждый сезон обновляла гардероб и почти каждый год – автомобили и молодых любовников. Только раз их с профессором налаженная схема работы дала сбой, когда один из клиентов из породы «четких пацанчиков», узнав, что купил квартиру «с подселением», быканул и выкатил Элле предъяву. Пришлось тогда от него откупиться. Элла потеряла на этом порядочную сумму, но хорошо, что осталась цела. И с тех пор стала тщательнее подходить к выбору покупателей, окучивая только тех, кого можно не опасаться. Старичков каких-нибудь одиноких, мамочек с детьми… А остальным, неделями обрывавшим ее телефон, каждый раз после очередного выхода объявления тут же отказывала под вежливым предлогом.
Подобная идиллия продолжалась несколько лет… и вдруг две недели назад колдун-профессор неожиданно скончался. Конечно, этого следовало ожидать, так как был он уже в очень почтенном возрасте. Однако все равно у Эллы точно землю выбили из-под ног, ведь ей как раз нужно было продавать квартиру. Но как теперь, без профессора, договориться с домовым? Элла срочно кинула клич по знакомым, и в итоге ей посоветовали одну надежную женщину…
Воспоминания Эллы прервал резкий дверной звонок, прозвучавший в гулкой тишине как-то особенно тревожно.
– Иду! Иду! – вскинулась Элла, весьма энергично для человека такой комплекции метнувшись к двери.
На пороге стояла высокая и очень худая женщина лет пятидесяти пяти, темноволосая, бледная и явно демонической внешности. Несмотря на теплый август и уже закатившееся солнце, на гостье было длинное и узкое черное пальто, а на носу – большие черные очки. За спиной женщины стояли два огромных черных кофра на колесиках, будто их владелица приехала сюда сразу с вокзала или из аэропорта.
– Мама Фима, – с улыбкой айсберга невозмутимо проговорила гостья, и Элла не сразу поняла, что та назвала свое имя.
– Очень приятно, а я Элла, Элла Аркадьевна… – забормотала она. Обычно Элла держалась с людьми намного более развязно, но вид незнакомки почему-то смутил ее и внушил благоговейный трепет.
Внезапно в светильнике на лестничной площадке с громким звоном взорвался плафон, и осколки разлетелись в разные стороны.
– Началось! – ахнула Элла, хватаясь за сердце. У нее до сих пор так и стояла перед глазами летящая прямо в голову ваза богемского хрусталя. Но Мама Фима невозмутимо стряхнула упавший ей на руку осколок и проговорила бесстрастным тоном:
– Ничего, это ненадолго.
Решительным движением отстранив Эллу с дороги, гостья вошла в квартиру, катя за собой кофры, остановилась, огляделась и, похоже, мгновенно оценила обстановку. Подошла к столу, смахнула на пол лежащую на нем стопку глянцевых журналов, подняла крышку одного из кофров и принялась доставать из него какие-то спиртовки, колбы, разноцветные пузырьки, шланги и прочие удивительные вещи, включая старинную книгу в кожаном переплете и человеческий череп.
– Настоящий? – испуганно спросила Элла, указывая на череп.
– Оцым-поцым двадцать восемь! – фыркнула в ответ гостья и буквально в считаные минуты соорудила на столе нечто весьма напоминающее алхимическую лабораторию.
– Окна зашторь! – приказала она Элле, и та безропотно подчинилась.
Вскоре комната, мгновенно наполнившаяся запахом благовоний, уже была освещена только огнем черных свечей и пламенем жаровни. Руки Мамы Фимы, увешенные перстнями и всевозможными амулетами, что-то усиленно толкли пестиком в каменной ступке. На плитке, в медном тазу, забурлила черная жижа.
Тут Элла, зачарованно наблюдавшая за всеми этими магическими действиями, решила упомянуть о самом важном.
– Вы помните?! Мне не навсегда… Только на месяц.
– Спокойно! – гостья выгребла из ступки порошок и резко бросила в варево. – Мама Фима – не торговка арбузами, у нее все по-честному. Все, как в поезде Барнаул – Тюмень – по расписанию! Раз сказала «тридцать дней», так сварит ровно на тридцать дней.
– А вдруг оно того… – Элла с тревогой покосилась на варево, – слишком сильное окажется?
– Не боись! – заверила ее Мама Фима, открывая другой кофр. – Чтобы навсегда от домового избавиться, нужна темлеха.
– Что-что нужно?
– Тотальное уничтожение, – пояснила колдунья, доставая что-то из чемодана. – Проще говоря, смерть! А это иной бюджетец. Темлеха куда дороже. А я никому скидки делать не собираюсь. Астрал не богадельня!
Вытащенная из кофра вещь оказалась тушкой курицы, ощипанной, но с головой и лапами. Мама Фима посыпала курицу какой-то пахучей приправой, и тушка вспыхнула искрами, словно порох. Замахнувшись черным изогнутым ножом с позолоченной ручкой, колдунья одним движением снесла курице голову. Нож громко ударился о стол, Элла Аркадьевна охнула и вздрогнула, стол от толчка качнулся, одна из склянок упала и разбилась, оставив на полу у ног колдуньи лужу мутной жижи.
– Чтоб тебя! – выругалась Мама Фима на Эллу. – Не хрюкай под руку. Подай взвар!
Элла Аркадьевна бросилась к бурлящему на жаровне тазу. А Мама Фима сделала шаг в сторону, протянула руку к книге, но вдруг поскользнулась на той самой кляксе жижи, упала навзничь, растянулась на полу, сильно ударившись затылком, и отключилась.
Несмотря на жару в комнате, Элла задрожала как от озноба, и внутри у нее все похолодело. Только этого еще не хватало! А вдруг колдунья убилась насмерть? Что тогда делать? Полицию вызывать? А вдруг менты не поверят, что она сама упала?
Сбегав в кухню, Элла набрала в стакан воды, сбрызнула ею гостью, а потом принялась лупить ее по щекам, повторяя:
– Очнись! Ну очнись же!
Наконец, Мама Фима шевельнулась, и Элла вздохнула с облегчением.
– Живы?! – пробормотала она. – Ну, то-то же. А то я уж подумала… Мне тут никакая темлеха не нужна!
Внезапно распахнув глаза, Мама Фима сделала хрюкоподобный вдох и забормотала что-то совершенно непонятное:
– Это меня с копыт, значит?! Видение было! Вот он, значит, чего здесь пригрел…
– Вы это… как? Лучше? – суетилась вокруг нее Элла.
Даже не взглянув в ее сторону, колдунья села, потом поднялась на ноги и уже совершенно другим, алчным взглядом начала пристально осматривать комнату, словно хотела что-то разглядеть сквозь стены.
– Там взвар-то как, не готов еще? – напомнила Элла, указывая на тазик, из которого уже валил густой вонючий дым.
– Пена позеленела! Пора! – спохватилась Мама Фима, выключая горелку и осторожно перенося тазик на стол. Элла Аркадьевна поморщилась и заткнула нос, а колдунья взяла в каждую руку по лапке курицы и стала помешивать ими в тазу.
– Все углы тебе закрою, кровью стены все омою! – забормотала она.
У-у-у! Словно ветер пронесся по комнате, взметнулась одежда Эллы Аркадьевны, затрепетало пламя свечей.
А Мама Фима продолжала зловеще:
– Во дверях воткну кресты, все сожгу тебе мосты!
После этих слов жидкость в тазу вспыхнула зеленым пламенем, освещая испуганное лицо Эллы Аркадьевны.
– Я не дам тебе житья, знай – жилплощадь не твоя! – выла колдунья, размахивая куриными ногами.
И вдруг балконные двери с громким стуком распахнулись, а шторы заколыхались, точно от сильного порыва ветра.
– Вы только не навсегда, не навсегда! – сочла своим долгом напомнить в этот момент Элла Аркадьевна. Но колдунья только отмахнулась от нее куриной ногой.
– На меня ты не ропщи, новый дом себе ищи! – выкрикнула она.
И в ту же секунду точно ураган пролетел по квартире. Все бумаги и прочие легкие вещи смело со своих мест, разметало по комнате. Вмиг стало холодно и – в этом Элла могла бы поклясться! – что-то невидимое с шумом промчалось мимо нее к балкону так, будто это тянули с улицы за веревку. Потом раздался крик, через мгновение – звук удара, будто на улице шлепнулось что-то тяжелое… И стало тихо.
– Ну, вот и все! – удовлетворенно констатировала Мама Фима.
На всякий случай Элла вышла на балкон и, наклонившись через перила, опасливо поглядела вниз. Но конечно же ничего особенного не увидела. Вернувшись в комнату, Элла Аркадьевна вдруг почувствовала, что у нее подкосились ноги. Она опустилась на ближайший стул и машинально допила из стакана воду, которой обрызгивала потерявшую сознание колдунью.
А Мама Фима в мгновение ока разобрала свою алхимическую лабораторию, бережно сложила в пакет черные свечи и вылила остатки еще горячей жижи в раковину, пробормотав себе под нос какое-то заклинание.
– Вы мне расписочку написали? – напомнила Элла.
– А как же! – колдунья шлепнула на стол перед ней заполненный бланк. – Гарантия тридцать дней!
– А выходные и праздники считать? – уточнила Элла.
– Оцым-поцым двадцать восемь! – фыркнула Мама Фима. – От же ж люди, торгуются, как на Привозе за стакан семечек! Не считай!
Тут раздался звонок домофона, и Элла Аркадьевна ахнула:
– А-а-а! Покупатели! Уже! Сколько времени? Ну да… Но надо же, какая бестактность, не могли опоздать!
– Не суетись под клиентом! – хмыкнула колдунья, застегивая кофры. – Мама Фима сделала дело и испарилась как зарплата.
– Кто там? – пропела риелтор в домофон.
– Элла Аркадьевна, это Вика, – послышался из динамика приятный молодой голос. – Мы с вами утром договорились, что я приду в девять смотреть квартиру.
– Ооо! Так пунктуальненько, – сладко проворковала Элла. – Открываю. Динь-динь!
Но не нажала на кнопку, а побежала в комнату и суетливо огляделась по сторонам. Быстро закрыла балконные двери, поправила подушки на диване и метнулась к Маме Фиме, чтобы помочь ей с кофрами.
Колдунья вручила ей курицу.
– На! Суп сваришь. Деревенская, экологичная!
Но Элла Аркадьевна только замахала на нее руками:
– Нет! Нет! Заберите! Она мне поперек горла сниться будет!
И выбросила курицу в мусорку.
Снова зазвонил домофон:
– Элла Аркадьевна, это снова Вика! Дверь не открылась, – сообщил приятный голос.
– Да что вы говорите? – почти натурально изумилась риелтор. – А так?
И снова даже не дотронулась до кнопки.
– Ты чего это комедию ломаешь? – поинтересовалась Мама Фима, застегивая замки кофров.
– Профессиональные хитрости, – подмигнула ей Элла. – Спущусь к ним сама, все покажу. Театр с вешалки начинается, а хороший дом с подъезда. – И стала подталкивать Маму Фиму в спину.
– Все, все, идите! Нельзя, чтобы они вас встретили!
Но увидев, что та направилась к лифту, зашипела:
– Куда?! Не туда! Лестница!
– Заслуженного работника астрала пинают как девочку! – возмущалась Мама Фима, но все-таки послушалась и повернула, катя за собой кофры, к лестнице. Зашла за угол, остановилась, хищно улыбнулась каким-то своим мыслям и проговорила, обращаясь непонятно к кому:
– Ничего! Я еще вернусь!..
