Олег Рония
Вероятностный чародей
Иду, значит, сосиску доедаю, кота в куртке несу… и тут навстречу мне девушка в круглой соломенной шляпке. Ну как девушка: Герти тогда лет тринадцать было.
– Вы нашли Штосса! – говорит. И смотрит – искренне и радостно, глаза так и сияют – явно долго его искала. Сразу видно, Штосс для неё не просто кот. И давай меня благодарить! Знаете, мне стало по-настощему неудобно его на расправу нести. Клубмастер у нас вообще-то был с садисткой жилкой. Она благодарит, а я думаю, как потом на меня посмотрит…
В общем, я честно сказал, что её кот перешел дорогу очень опасным людям; объяснил, какую награду за его голову назначил Клуб воров, и предложил устроить аукцион. Девушка задумалась – подол передника в руках вертела. А потом говорит так серьезно.
– Я сведу вас к дедушке. Он может, что-то решит.
Вообще умно было бы нести кота в Клуб и получить и золотой дукат, и заслуженную славу – но мне стало мерзко. И Штосс уже не орал и бушевал, а успокоился – узнал хозяйку! В общем, мы пошли в Новый рынок – это такой многоярусный подземный базар под главной площадью Фиоры: кованные галереи, изящные витражи, дорогие уютные магазинчики… Скучаю по нему!
Герти вела меня вниз. Мы прошли на самое дно базара и оказались около чудной лавочки. В витрине сияли надраенные компасы, отпечатанные на дорогой бумаге карты воздушных потоков, гигантский глобус известного мира… Никогда не знал, что в центре горы есть такое чудесное место!
Пока я все это осматривал, Герти зашла в подсобку. Поговорила и позвала меня. Я вошел и обнаружил деда Герти, который чистил шестиствольный пулемет. Он направил на меня эту пушку и предложил торговаться.
– Один золотой! – говорю я. – У вас, сеньор, пулемет не заряжен.
Дедушка Герти усмехнулся и начал торг. Герти села и смотрела, а потом принесла нам обоим какао. Минут через пятнадцать дед вздохнул и сказал, что даст за Штосса столько же, сколько заплатит за его голову наш Клубмастер. А потом взял шляпу, ушел и вернулся с наемным убийцей Люпино – помощником нашего босса. Оказалось, что дедушка Герти сам бывший пират, и снабжал Клуб оружием и всякими штуками. И да – узнав, чей это кот, Клубмастер Штосса простил и отменил награду за его пушистую голову! В итоге я остался с носом и изодранной курткой.
Думаю, у меня был очень грустный вид, потому что Герти предложила мне её заштопать… Ну, так и подружились!
Я кинул взгляд на Штосса – он потом, воришка пушистый, с месяц на меня дулся. И поделом – воровским делом, как и всяким другим, должны заниматься профессионалы, а не любители-коты!
***
Мисс Чиппи недаром столько лет пробыла секретарем Клуба асов – в коммерческих договорах она поднаторела основательно. Благодаря ей мы с Герти, помимо жалования участников экспедиции, получили места в экипаже «Серебряного странника». Так, что, если вам интересно, вы читаете заметки достопочтимого Спифиро Маринаписа, капитана прогулочной яхты Её Высочества. Герти – старший механик и такелажный матрос. В платежные ведомости попал даже старик Штосс, имея обязанности «Истреблять в пределах корабля грызунов и иных вредителей» с оплатой «в размере трех (3) мисок овсянки в день плюс остатки еды на камбузе». Учитывая то, что за время наших путешествий на борт «Странника» не забрел даже самый маленький мышонок, работенка у Штосса была непыльная.
Капитан… Великолепный пункт для моего резюме! Особенно, если приключение наше выльется в нечто особенное.
Но вместе с правами капитана и капитанским жалованием я приобрел и кое-что ещё: зверскую ответственность. Если экспедиция потерпит фиаско и (не даст, конечно, Крылатая богиня), кто-нибудь погибнет, виноват будет один человек – капитан Спифиро Маринапис. Уж насколько я всегда уверен в своих силах, но ночь накануне отправления плохо спал.
Предыдущие двое суток были заполнены делами, словно хорошая ванна горячей водой. Я лазал по всему кораблю и сверял бесконечные списки погруженных припасов: продовольствие, навигационные приборы, запчасти, свежая вода в баках и НЗ в канистрах, карты ветров и еще тысяча мелких вещей, которые так и норовят стать критически важными, если в нужную минуту их не окажется на месте. Герти очень выручила меня, взяв на себя проверку двигателя, протирку гидропоники и инспекцию топливных баков и бессчетных бочек с дизельным топливом и машинным маслом. Принцесса Пин объявила себя главной по воде.
Дирижабль ежедневно потребляет небольшое море воды – водорослям, которые вырабатывают газ в гидропонных баках, она необходима. К счастью, достаточно открыть горловины цистерн во время ежедневного ливня Часов моря – и воды хватает и на замкнутый цикл и даже на душ. Что касается Чиппи – она проверила все краны, опробовала в деле ванну и кровать в своей каюте – а остальное предоставила профессионалам.
***
В дорожную колею мы вошли быстро. Под килем «Серебряного странника» неслись белоснежные поля туч, сияли пронизанные солнцем воды Часов моря, свежие ветры легонько покачивали дирижабль, как океан убаюкивает рыбачью лодку. Под эту легкую, уютную качку так хорошо читается и спится!
Дирижабль часами летел среди огромных стай птиц, которые кормятся в Часы суши, а в Часы моря взмывают на скалы и тогда ими самими кормятся люди. Мы вели судно по очереди, поделив пилотские часы пополам с Герти, благо современные механические автонавигаторы отлично держат курс и не дают дирижаблю рыскать и мерзко биться в тангаже. Потому второй пилот почти никогда не нужен.
Герти проводила большую часть дня в машинном отделении, приглядывая за огромным, уютно фырчащим двигателем и читая что-нибудь полезное. Штос валялся рядом, урча и лениво составляя компанию. Иногда Герти осматривала и смазывала движок. Каждую неделю мы стопорили мотор, пускали дирижабль по ветру, и Герти инспектировала движок более основательно, пробираясь среди застывших механизмов. Дважды в сутки она, натянув толстый высотный комбинезон и дыхательную маску, осматривала оболочку снаружи, ловко лазая по паутине толстых канатов такелажа и зацепив страховочный трос за люк метеорубки. Герти бегает по такелажу, как дышит, но на всякий случай я приглядывал за ней из ходовой рубки. Все-таки я – капитан и я отвечаю! Впрочем, дважды в неделю кэп подменял на корпусе матроса.
Неугомонная Пинни считалась пассажиркой, но по целым дням, вооружившись тряпками и шваброй, терроризировала экипаж и нежившегося где-нибудь в уголке Штосса – каапихи, как известно, без дела сидеть не могут.
Чиппи по большей части спала, а, проснувшись, со вкусом заваривала свой любимый вероятностный чай, «специальная смесь от барона Гумберта». Чай этот меняет вкус в зависимости от переплетающихся вероятностей и дает иногда по-настоящему изысканные ощущения и аромат. А иногда выходит ТАКАЯ гадость!
***
В один из уютных вечеров за опустевшим чайным столом Чиппи решила подробнее рассказать о Саршаре, Железной ведьме.
Солнце опускалось в бескрайние воды Часов моря. Чиппи помолчала и начала.
– Ведьмы Банапура знамениты в магических кругах своим властолюбием и органической неспособностью работать вместе. В кругах вероятностных специалистов говорят: «сильная и слабая ведьмы Банапура – учитель и ученица; две сильных ведьмы – битва; три ведьмы – интрига и яд». Вот эту-то публику Саршара сумела подчинить себе и объединить. Думаю, именно за это, а не за любовь к механизмам её и прозвали Железной ведьмой, – Чиппи улыбнулась и поправила очки на переносице.
– Я немного интересовалась её биографией – точнее, интересовался Клуб асов, где я раньше работала. Саршара прибыла в старую академию Пентаграммы из какой-то захудалой деревни среди отрогов гор Хамарана, но проявила настоящий фанатизм в постижении путей вероятностей и чудовищную амбициозность. Когда старую академию ведьм уничтожили, Саршара отправилась в великое странствие по окраинам обитаемого мира и сделала три вещи, ставшие фундаментом её нынешнего величия: подчинила могущественную энергетическую сущность-намми по имени Пламя и восстановила власть ведьм над ужасающей древней Птицей бури – наполовину механизмом, наполовину – человеком.
– А третья? – спросила Пин.
– «Край ночи», – ответила Чиппи и многозначительно замолкла.
Пришлось её переспрашивать.
– Саршара Железная достигла земель, где не бывал до того никто из колдуний, и нашла там невероятную древнюю крепость, дрейфующую в небесах: создание то ли Первых людей, то ли древней расы мафуров – летающий столп в лигу высотой. Она назвала его «Край ночи» и сделал своим дворцом и цитаделью. Там она основала новую школу Пентаграммы.
Если первая Пентаграмма тренировала лишь горсть избранных учениц, то Саршара поставила подготовку техноведьм на поток. Благодаря ей колдуньи Банапура стали гораздо многочисленнее, сплоченнее и потому опаснее, чем прежде. Железная ведьма захватила несколько городов и контролирует немало независимых владык Банапура, создала собственный воздушный флот и верные наемные вооруженные силы – то, чего так не хватало ведьмам в старину. Вероятностные академии подумывают даже созвать новый Магический конгресс западного полушария, чтобы обсудить угрозу Саршары. – Закончила Чиппи с уважением.
Что ни говори, ободряющая вводная! Неужели изобретения старика Меккера так ценны, что привлекли эту могущественную даму? Если так – чувствую, то главного отец Пинни нам не показывал. Или может, ведьма хочет себе в коллекцию того робота-баристу?
С детства, сколько себя помню, я мечтал путешествовать далеко-далеко, в неведомые края мира за бескрайней гладью Экваториального океана или на север, где среди сияющих льдов лежит под прозрачным куполом великолепная столица Механической империи. Но пока летаю только среди бессчетных островков Меняющихся земель. Наши края – скопление богатых городов-государств, тесно толпящихся на склонах гор выше линии прибоя. Исполинская волна, издревле называемая Титания, проходит через них раз в сутки от далекого южного океана, ведя с собой грозы и превращая сушу ниже городских бастионов в дно морское. Титания одаривает нас дождями, рыбой и деревом, принесенным с неведомых берегов Экваториального океана. К западу от нас лежат вечно воюющие одиннадцать республик Паналии, а к востоку, за необитаемыми иловыми морями – далекий, таинственный Банапур.
Это страна просторных горных долин, пряностей, риса, красавиц и бессчетных богов. Боги Банапура не похожи на наших. В Меняющихся землях каждый выбирает божество себе по душе – мы с Герти, например, предпочитаем крылатую Богиню ветров, что оберегает аэронавтов. Но в Банапуре не люди выбирают богов, а боги – людей. Храмы там издревле были центрами королевств, а жрецы и ведьмы открыто стоят за тронами раджей. Исполинские храмы, где поклоняются Слоноголовому мудрецу, богине Ри-ша-кра и иным жителям небес, часто на протяжении жизни многих поколений высекают из цельных гор. В тени их укрываются города.
Храмы управляют тамошней экономикой – и, естественно, делают это в свою пользу. Банапурцы потому живут или очень богато (если они жрецы, правители и их приближенные), или очень бедно. Потому многие в тех краях продают свои жизни в Меняющихся землях, как боевые пилоты или наемные пехотинцы. Думаю, почти каждый слышал про великую леди-капитана Шакти, некогда королеву пиратов, а ныне одну из лучших асов Меняющихся земель. Не хочу хвастать, но с этой легендарной дамой мне посчастливилось быть знакомым лично!
Хотя не говорю, что знакомство было приятным.
«Лисий хвостик» Герти загнала в крохотный эллинг «Странника», который Пин ласково зовет «ангарчик». Ботик занял его почти целиком и, когда Герти возилась с суденышком, инструменты приходилось выкладывать в коридор. Рассеянная Чиппи один раз все-таки о них споткнулась! Герти недаром холит свой кораблик – для нее «Лисий хвостик» очень важен, да, честно говоря, и для меня тоже. Сколько раз, бывало, мы с Герти поднимались на нем смотреть на темный лик луны и в ночи парили вдвоем над великой спящей Фирой!
Четыре месяца назад мое приключение с Механической империей закончились для бедного ботика тем, что он, полуразбитый, оказался покинут на колоссальном кладбище дирижаблей – знаменитых Ржавых костях. Мы считали «Лисий хвостик» погибшим, но однажды утром Герти обнаружила его на заднем дворе нашего магазинчика с запиской от великого Рика Мортона, которого весь мир тоже считает безвозвратно пропавшим. Судя по тому, что Рик укрепил нос ботика стальным таранным гребнем и увеличил мощность моторов, дела у него идут лучше, чем можно ожидать от мертвеца.
Глава 7. Академия Тикунски
В день прибытия к академии Тикунски я проснулся не рано. Мирное тиканье патентованного автонавигатора, слышное по всему небольшому кораблю, создавало уют. В ванной была обычная очередь: когда на борту три девушки, из которых одна покрыта шерстью, которая особого ухода требует, ждать можно долго. Потому я направился к плите.
Пин, собираясь в путь, наполнила шкафчики сухими хлопьями «Ушастый завтрак»; потому я грел на единственной конфорке ковшик молока, водрузив посредине стола немало повидавшую в жизни сахарницу. Пин подскочила ко мне и начала резать хлеб. Я краем глаза смотрел, как она, озадаченно шевеля ушами, настраивает хромированную машину размером с небольшой чемодан, стоящую у плиты – очередное изобретение её отца. Называлась она – «Хлебогретельно-поджарочный агрегат Меккера» и была вдохновлена известным по легендам изобретением древних по имени «Тостер». Пин озабоченно щелкала тумблерами, переводила переключатели, напряженно высунув в сторону кончик языка, нажимала на кнопки – я чуть молоко не упустил, пока все это разглядывал. Ей богу, у корабля управление проще, чем у её тостера! Наконец, хлебогрей начал зловеще тикать… – я с молоком, честно говоря, осторожненько отошел подальше – и выдал отлично прожаренный хлеб!
– Будешь? – спросила Пин – и, не дожидаясь ответа, стала готовить еще.
Герти вышла из ванной, посвежевшая и благоухающая чем-то приятным. Она благосклонно приняла у меня миску хлопьев с теплым молоком. Пинни увлеченно готовила третью порцию гренок – теперь с яйцом. Идиллию прервало что-то. Оно загородило окно снаружи… а мы были на высоте трех лиг!
Я метнулся к иллюминатору. Черти в небесах! Из облаков высунулась огромная – кажется, раза в два больше нашего корабля, башка – живая! Белоснежную кожу покрывали бугры и линии, огромный небесно-голубой глаз смотрел на нас с явным интересом.
Я не мог двинуться; словно во сне видел, как в облака уходит шея. В просвете туч размеренно махали огромные крылья – пары три, не меньше! Я для начала ущипнул себя, но дракон не исчез. Мы с Герти одновременно бросились в кабину и столкнулись в дверях. Я продрался к штурвалу первым и начал рулить, впопыхах даже не отключив автонавигатор. Герти вырубила его сама, и «Серебряный странник» вильнул в сторону. Дракон плавно повторил его движение… Богиня ветров! Он в кабину заглядывает!
– Я у пулемета! – раздался звонкий крик Пин откуда-то сверху. – Уходите в бок, А я ему…
– Пин-н-н! – краем сознания я уловил невероятно сонный голос мисс Чиппи. – Не обижай Фуза! Да не бойтесь вы его!
Все наши головы высунулись в салон, где мисс Чиппи в халате и шлепанцах зевала у стола – она едва-едва разлепила глаза.
– Это Фузур. Невероятностный дракон. Но всегда у академии летает. – Чиппи, вежливо прикрыв рот, зевнула и выпила целиком мою чашку кофе. Потом вышла в рубку и помахала исполину. Громадина радостно открыла пасть, и мы с изумлением поняли, что зубов у неё нет – вместо них что-то вроде роговой оторочки челюсти. Гигант радостно замахал головой, словно большой пес.
– У Фузура отличая память. Я, когда студенткой была, часто его пончиками кормила, – сказала Чиппи, сладко зевая. – Разве я вас не предупреждала, что он тут летает?
– НЕТ! – сказали мы хором.
– Правда… – Чиппи пыталась проснуться. – Тогда извините… – она снова широко зевнула. – Ге-е-ер-ти, а можно мне ещё чашку – две ложки кофе и без молока?
Дракон эскортировал нас всю дорогу, заглядывал в окна, как большой добрый пес. Как ОЧЕНЬ большой добрый пес.
Человек привыкает ко всему – и к концу пути мы смотрели на него…ну, почти без страха.
Чиппи, аккуратно кушая хлопья, рассказала, что дракон появился в академии случайно, лет восемь назад, во время экзаменов. Студенты пытались наколдовать грозу, но то ли вероятностные потоки неумелых магов так пересеклись, то ли просто напряжения вероятности было настолько сильно, что защитная пентаграмма не выдержала – и прямо посредине гостевого двора возник дракон. Тогда он был длиной всего сетов двадцать. Появившись на свет, он немедленно объел мемориальный тополь, который посадил основатель академии, потом неловко развернулся и сломал пополам статую Холлума Белого. Когда студенты набежали, он испугался всерьез, снес двери столовой и вполз туда, превратив в щепы столы и обратив в бегство поваров.
Когда сбежались преподаватели, дракон благополучно уснул – это, как потом выяснили, всегда бывало с ним, когда он чего-нибудь пугался. На дракона наложили мощнейшее заклятие сна и сковали швартовочными цепями. Три дня прямо во дворе заседал симпозиум по ликвидации дракона. К концу третьего дня тот проснулся, увидел цепи, обрадовался, схрумкал их и пошел знакомиться с симпозиумом.
На его счастье, ближайшим оказался маг-каапи. Тот тоже попрыгал знакомиться. Они осматрели один другого и сошлись на том, что оба – добрые и мирные существа. С тех пор дракон стал жить подле академии и получил имя Фузур – в честь летучего дракона из одной старинной пьесы. (Пинни тут же спросила, не изменяет ли он коэффициент удачи – нет, не изменяет).
Фузур питается солнечным светом – вся спина у него в сверкающих пластинах вроде слюдяных – а для души любит пончики с повидлом. Его изучали много лет и узнали немало – дракон может летать,каждые три года у него вырастает новая пара крыльев, а изо рта он выдыхает подсоленную воду. Фузур стал брендом академии Тикунски. Каждый год в ней проводят симпозиум «Фуз», который собирает драконоведов со всего мира – правда, других драконов на Ахилии не существует, и симпозиум состоит в основном, из своих же преподавателей и студентов.
Мы так увлеклись этой историей, что едва не врезались в академию. Стояли часы моря, и светлое облачное одеяло укрывало белоснежные утесы её острова. Только увидев, что Фузур усердно строит нам глазки, мы разглядели гору. Посреди ровной линии белых скал веселым пятном выделялись украшенные алыми маркизами швартовочные площадки.
Фуз проводил нас до самой пристани и внимательно следил, как мы паркуемся – а дело это непростое! Пока Герти понемножку стравливала газ, чтобы выровнять высоту, я ювелирно подруливал к пристани. Пин метала на пристань бухты канатов, их лихо ловили каппи из швартовочной команды. Фуз высунул шею из облаков так, что я боялся, что он её свернет, а, нанаблюдавшись всласть, улетел искать следующий дирижабль – судя по всему, это по-настоящему любопытный зверь.
Мы вошли под украшенную резьбой каменную арку со статуями чародеев в балахонах и архитипичных острых шляпах. Мисс Чиппи объяснила наше дело чернокожему привратнику в синей форме с галунами: такому важному, будто работает в большом отеле. Он послал с поручением мальчишку-каапенка, а потом впустил нас. Я приготовился увидеть сплошные вырубленные в камне коридоры, но очутился на открытом пространстве.
Белоснежные скалы окружали здания академии кольцом – видимо, городок расположился в полой горе с рухнувшим сводом – или в жерле давно потухшего вулкана? Перед нами виднелись изящные здания из красного кирпича, оплетенные плющом. Вокруг царил удивительный дух уютной старины. Высокие четырехскатные крыши венчали блестящие флюгера, насаженные на шпили; в центре острова виднелись сочные купы деревьев.
Над вымощенной гулким камнем площадью стоял веселый гомон. Я ожидал увидеть неторопливых старцев в высоких шапках и с посохами – а обнаружил толпы молодежи в форменных пиджаках и школьных галстуках с изображением дракона. Девушки носили плиссированные юбки-шотландки до колена. Единственным магом, одетым правильно, оказалась мраморная статуя легендарного Холлума Белого, стоящая подле старого дерева с погрызенными ветвями.
Молодежь весело болтала, не обращая на нас внимания. С внешней стороны городка расположились лавочки, где торговали всем на свете – от сладостей и учебников до форменных галстуков. Студенты в вероятностных академиях – люди небедные, и торговля процветает. Почти на каждой скамейке кто-нибудь сидел, болтая или поедая что-нибудь вкусное – во внешнем дворе студенты встречаются с родными.
Везде висели большие печатные объявления: «Внимание! Колдовство за чертой запрещено! Наказание – исключение!». У края площади я увидел широкую золотую полосу – видимо, ту самую черту. Получается, вся академия окружена единой пентаграммой, чтобы потоки вероятностей не вырвались наружу. Не без опаски мы переступили черту, следуя за уверенно шагавшей мисс Чиппи. Она, кстати, надела собственный галстук с драконом и теперь придирчиво рассматривала себя в карманное зеркальце.
Давешний каапенок прискакал обратно и сказал, что мистер Тикунски рад будет видеть нас через час – для такого занятого человека это очень быстро. Время мы скоротали в кафе среди молодых волшебников и волшебниц. По мне, тут было чертовски дорого, но Пин, как наниматель, любезно оплатила наши заказы.
Чиппи уверенно вела нас через дворы, поднимаясь по пологим ступеням к центру городка. Вокруг разжигали любопытство указатели: «Факультет геотермальной магии»; «Кафедра цветущих вероятностей»; «Технолоджия», «Зверинец невероятностных экземпляров» (ниже был прикреплен листок, гна котором от руки написано: «вчера появилась крылатая кошка Никки»!). Везде висели печатные плакаты «Студенты! Не скрещивайте потоки! При колдовстве соблюдайте дистанцию!». Кое-где участки брусчатки были огорожены алой лентой и подписаны «Внимание! Поля бешеных вероятностей. Академия ответственности не несет».
– За что не несет? – тут же спросила Пин, вертевшая головой так, что уши поднимали ветер.
– Ни за что! – ответила Чиппи. – В этих зонах бушуют непрерывные дикие вихри вероятностей. Все возможно. Говорят – но я сама не видела – одна студентка на спор влезла вон в ту зону и стала мальчиком. А ещё одна, которая полезла её спасать – и вовсе каапихой! Обеих с трудом вернули к норме и тут же исключили – тем индивидам, которые нарочно лезут в такие места, вероятности доверять нельзя!.
Купы деревьев в центре городка поднимались нам навстречу; мы добрались до верха лестницы и встали, как вкопанные – это был не лес, а одно-единственное дерево! Ствол его уходил глубоко вниз в исполинский колодец в центре горы, по краям проема виднелись ярусы подземных этажей; верхние ветви оплетали старинные здания Академии, а по широчайшим нижним ветвям были проложены пешеходные мостики с ажурными перилами. Воистину невероятная крона поднималась над крышами домов. В глубине её сверкали купола зданий.
– Это Корневое древо, – объяснила Чиппи с почтением. – Оно укореняет здесь всю магию, связывает её с землей. – И осознав, что мы ничего не поняли, добавила. – Делает невероятности более вероятными и не дает всей академии стать единым полем бешеных вероятностей.
Кажется, стало чуть яснее.
Чиппи подошла к сторожке у ствола и объяснила ещё одному почтенному швейцару, что нас ждут. И вот мы уже вошли в сетчатый лифт с лифтером-каапи – и помчались прямо в глубины кроны.
Из дневника Герти
Лифт ехал среди чудного зеленого моря. Какие виды открывались! Городок со всеми улицами и зелеными дворами был под нами, как на ладони. Есть, оказывается, на свете места и покрасивее нашей Фиоры! Завидую тем, кто учится в Академии Тикунски!
Среди прохладного ветерка в кроне лифт высадил нас на галерею с изысканными коваными перилами. Вокруг чудесно колыхалось живое море листвы. Миновав пару винтовых лестниц, и мы вошли в кабинет мистера Тикунски, выстроенный прямо в огромном дупле дерева.
Ректор оказался почтенным джентльменом с внимательными, быстрыми глазами и шикарными, тщательно ухоженными пшеничными усами, в небрежно-дорогом костюме. Он встал из-за стола, заваленного бумагами, и сердечно пожал руку мисс Чиппи. Нам он изысканно поклонился.
Мы со Спифи изрядно смутились от такой элегантной вежливости. Мистер Тикунски говорил на койре с легким, изящным чужестранным акцентом – как видно, он был родом из республик Паналии, что лежат западнее наших краев. Жители тех мест едут к нам в иные годы просто потоком – им не повезло граничить с Империей пепла! Армия Испепеленных частенько пытается прибрать к рукам ту или иную из тамошних республик.
Мановением руки мистер Тикунски закружил чайные чашки изящным хороводом. Широко раскрыв глаза, мы со Спифи и Пин смотрели, как чашки перелетают к нам из буфета, а фарфоровый чайник сам наливает чай, пока мистер Тикунски двигает руками, словно дирижер.
Да… Чиппи до такого уровня обращения с материей ещё годы и годы практиковаться!
За чаем Чиппи представила Пин, а каапиха изложила дело. Мы смотрели в огромные окна кабинета, где, среди колышущейся листвы сияла панорама города, кольца белых скал и далеких облаков, расходившихся, открывая синеву моря… Говорят, для магии вероятностей нужны покой и мир в душе – тогда это, правда, отличное место!
– Значит, мисс Меккер-Пендрагон, вы просите у Академии Тикунски защиты от темного искусства Железной ведьмы Саршары?
Пин деловито шевельнула ушами.
– И какую сумму вы готовы заплатить?
– У нас бедное королевство! – бодро призналась Пин. – Мы можем заплатить пять тысяч фиорских дукатов… и ещё две тысячи – натурой. Мы вкусную колбасу коптим!
– Вы хотите, – переспросил мистер Тикунски невозмутимо, – чтобы Академия вступила в бой с самой могучей из ведьм востока за семь тысяч дукатов… колбасой?
– Что имеем – тем владеем! – так же бодро ответила Пин. – У нас весь бюджет королевства – десять тысяч.
Мистер Тикунски вздохнул. – Леди Пенелопа… вы наверняка понимаете…
– Наверняка понимаю, – кивнула Пин. – За такие деньги можно только какого-нибудь шаромыжника с Козьего острова нанять! Но мисс Чиппи обещала помочь – может, вы чего подскажите!
Мистер Тикунски кивнул.
– Моя ученица была права. Я лично ничем вам помочь, к глубокому сожалению, не могу – мы отвечаем за жизни студентов и риск в борьбе с Саршарой не стоит обещанной суммы… Но пять дней назад к нам пришло послание от некого чародея из пустынь Рокарии. Он предсказал, что леди Пенелопа Меккер-Пендрагон явится к нам просить защиты от Железной ведьмы. И известил, что готов оказать ей всю возможную помощь бесплатно. Говоря честно, это изрядно меня заинтриговало. Мисс Пенелопа… титул Великого магрибинца вам что-нибудь говорит?
– Магри… кого? – уши Пин поднялись вертикально.
А мы вот со Спифи Магрибинца хорошо знали! Этот одинокий мрачный герой – последний из древнего магического Ордена магрибинцев, воин с двумя летающими огненными клинками, отважно сражался с могущественными и злобными техноведьмами востока на протяжении тридцати… пяти, наверное, серий рисованных историй. Не знала, что такие Магрибинцы и в реальности существуют! На всякий случай я взглянула на мисс Чиппи – та была серьезна на стодесять процентов.
– Он надежен? – деловито спросила Чиппи.
Мистер Тикунски неопределенно повел плечами. – Раджан Магрибинец писал у нас диссертацию по потокам пламени. У него могучий дар, но довольно странно направленный. Но поверьте мне, лучше такой союзник против Саршары Железной, чем никакого! Он сообщил, чтобы вы искали его в городе Агарат, что в Рокарии. Он, естественно, скрывается, но вы его опознаете по следу магии – для примера именно он создал ту зону безумных вероятностей, что рядом с Танцующим дубом. Раджан рисовался перед девушками и хотел заставить дуб ещё и ходить! – улыбнувшись, добавил мистер Тикунски.
Ну и зона же это была, скажу вам! Кривобокая, с острыми углами, огороженная тремя рядами ленты; внутри нее полыхали вспышки, и вероятности с треском лопались каждые 18,7 секунды – это сообщила нам Чиппи, прежде чем, нахмурившись, долго и внимательно изучать зону с безопасного расстояния. В это время в зоне зрели огненные цветы с женскими лицами, а около самой ленты минуты две ходил сотканный из пламени котенок. Интересно, как вероятности могут лопаться, да ещё и с треском?
Не меньше часа мы убили, разыскивая, где находится этот Агарат, что в Рокарии. На наших атласах империи Эгиды из приложений к знаменитой книге профессора Катоны его не было, и пришлось нам держать путь в старомодную библиотеку академии. Там пожилая дама, сидящая в уютном уголке среди дубовых стеллажей, долго искала что-то в пыльных карточках, и в итоге принесла нам книжку в потертой кожаной обложке «Рокария – страна руин и тайн» за авторством Рика Мортона.
В книге оказалось приложение «Города Рокарии – погибшие и живые», где мы нашли строчку «Агарат (также кор. Дамласк) м. г., руд., гар., п.д (?)» и координаты.
Спифи объяснил, что м.г. обозначает «мертвый город»; руд. – рудники; гар. – очевидно, гарнизон; а п.д. – повстанческое движение. Интересно, какое в мертвом городе может быть повстанческое движение?
***
Интерлюдия наблюдателя.
Друзья мирно спали в гостинице при академии, когда Чиппи бесшумно вышла на улицу. Лишь в редких окошках горел свет, великое дерево шелестело во тьме, ветер волнами пробегал по бескрайнему темному морю листвы. Швейцар уже поджидал ее, позевывая – ещё днем Чиппи передала секретарю мистера Тикунски записку, что хочет встретиться секретно. Ректор работал у себя в доме на кроне – для научных трудов у него оставались только ночные часы. В открытое окно, шевеля бумаги, залетал прохладный ветерок.
Чиппи приняла у него из рук чашку крепкого чая – для такой полуночницы, как она время сна было ещё далеко.
– Понимаю так, Тео, что в поручении ушастой девицы не все просто?
– Да, Наставник. Она поручила нам найти не только колдуна, но и некую Механическую корону.
Мистер Тикунски склонил голову на левое плечо и провел рукой по небольшим, аккуратным усам.
– Слышал о такой. Но считал легендой, за которой… Откуда информация о ней?
Выслушав, он нахмурился и забарабанил пальцами по столу.
– И ещё… – Чиппи смущенно помедлила, но все же сказала. – И тут, похоже, замешано Величайшее пророчество!
– Величайшее пророчество? – мистер Тикунски поглядел на девушку с сомнением.
Чиппи проговорила с ним почти полтора часа, а потом пошла в гостиницу, так крепко задумавшись, что ненароком пришла в женское общежитие, где когда-то жила студенткой.
