Олег Романько
Белорусские коллаборационисты. Сотрудничество с оккупантами на территории Белоруссии. 1941–1945

Полная версия

Силовые структуры оккупационного режима

Вооруженной опорой созданного нацистами на территории Белоруссии режима являлись силы по поддержанию общественного порядка. Под этим общим названием подразумеваются силовые структуры, которые находились в подчинении каждой из указанных форм оккупационной администрации. Это прежде всего армейские части, расквартированные в зоне военной администрации, и полицейские формирования, действовавшие и в гражданской, и в военной зоне.

Оккупационные части вермахта, находившиеся в подчинении командующего тыловым районом и охранными войсками группы армий «Центр», состояли из следующих структур:

• собственно части и соединения вермахта (охранные дивизии и другие, более мелкие формирования);

• подразделения военной разведки – абвера;

• подразделения тайной полевой полиции;

• подразделения полевой жандармерии.

Охранные дивизии вермахта (Sicherungs Division) представляли собой главную силу по поддержанию общественного порядка в зоне ответственности военной администрации. Создание этих дивизий началось в январе 1941 года, а их существование как специальных соединений вермахта было узаконено приказом командующего Армией резерва генерал-полковником Ф. Фроммом от 3 марта 1941 года. На основании этого приказа расформировывались 3 пехотные дивизии, офицерские и унтер-офицерские кадры которых шли на комплектование 9 охранных дивизий. После этого каждый из тыловых районов групп армий получил по три из них. На долю группы армий «Центр» достались 221, 286 и 403-я^[148].

Новые дивизии значительно отличались от обычной пехотной дивизии вермахта: они уступали ей как по организации, так и по вооружению. Например, 286-я охранная дивизия (командир – генерал-лейтенант К. Мюллер) имела следующую структуру:

• 354-й пехотный полк (Infanterie Regiment Nr.354) – состоял из трех пехотных батальонов;

• 61-й охранный полк (Landesschützen Regiment Nr.61);

• 213-й артиллерийский полк (Artillerie Regiment Nr.213) – фактически только его 2-й дивизион, состоявший из трех батарей;

• 704-й охранный (караульный) батальон (Wach Bataillon Nr.704);

• 354-я саперная рота (Pionier Kompanie Nr.354)^[149].

Остальные охранные дивизии находились в таком же положении. Естественно, что таких сил было явно недостаточно, чтобы поддерживать порядок на такой огромной территории. Поэтому число охранных дивизий вскоре пришлось увеличить. Всего за время войны в занятых советских областях действовало 15 таких соединений^[150]. На территории собственно Белоруссии уже к декабрю 1941 года их было четыре:

• 201-я (штаб в Лепеле);

• 203-я (штаб в Бобруйске);

• 221-я (штаб в Гомеле);

• 286-я (штаб в Витебске).

Помимо охранных дивизий, службу по охране порядка в тыловом районе группы армий «Центр» несли 229 отдельных пехотных рот, 12 противотанковых рот, 9 рот тяжелого оружия и 11 артиллерийских батарей, а также некоторые словацкие части и так называемый Легион французских добровольцев полкового типа^[151].

Выше уже было сказано, что 19 апреля 1944 года территория генерального округа «Белоруссия» выделялась в специальный тыловой район с собственной системой управления находящимися здесь охранными частями. Ее начальнику генералу кавалерии Э. фон Роткирх-унд-Трах подчинялись следующие соединения:

• на 15 апреля 1944 года – 221-я охранная дивизия и 8-й венгерский армейский корпус в составе 24-й смешанной и 23-й резервной дивизий;

• на 15 мая 1944 года – 52-я охранная дивизия особого назначения, 221-я охранная и 391-я пехотная дивизии;

• на 15 июня 1944 года – 221-я охранная и 391-я пехотная дивизии^[152].

Еще одной структурой вермахта была военная разведка – абвер (Abwehr). На территории генерального округа «Белоруссия» ее представляла специальная резидентура, действовавшая в Минске с марта 1942 по июнь 1944 года^[153]. До середины 1942 года этот орган возглавлял подполковник Кребитц, позднее, до середины 1943 года – майор Кесснер, которого сменил подполковник Ойлер. Главной задачей резидентуры являлась организация борьбы с разведкой Красной армии, парашютистами, радистами и подпольщиками в городах и других населенных пунктах. Для этого она имела три специальных представительства на местах (aussenstelle). Эти органы располагались при местных комендатурах в Глубоком, Молодечно и Вильнюсе и имели в целом такие же задачи^[154].

Весной 1941 года, почти перед самым нападением на СССР, каждой группе армий вермахта были приданы абверкоманды (Abwehrkommando), а армиям – подчиненные этим командам абвергруппы (Abwehrgruppe). Согласно своим функциональным обязанностям, каждая из абверкоманд (и абвергрупп) должна была заниматься разведывательной, диверсионной или контрразведывательной деятельностью. Поэтому в своей номенклатуре они имели, соответственно, цифру «1», «2» или «3», которые обозначали номер отдела в Главном управлении разведки и контрразведки (абвера). Именно эти подразделения и подчиненные им спецшколы являлись основными органами разведки и контрразведки на всем протяжении Восточного фронта.

Из них на территории восточной Белоруссии с 1941 по 1944 год действовали следующие:

• в распоряжении штаба группы армий «Центр» – 103, 203 и 303-я абверкоманды;

• в распоряжении штаба 2-й полевой армии – 105, 205 и 207-я абвергруппы;

• в распоряжении штаба 4-й полевой армии – 108, 208, 308 и 316-я абвергруппы;

• в распоряжении штаба 9-й полевой армии – 209, 307 и 309-я абвергруппы;

• в распоряжении штаба 2-й танковой группы (затем армия) – 107-я (вскоре передана в 9-ю полевую армию) и 109-я абвергруппы;

• в распоряжении штаба 3-й танковой группы (затем армия) – 101, 113, 210, 310 и 318-я абвергруппы;

• в распоряжении различных комендатур – 215, 315, 325-я и так называемая Люфтгруппа (Luftgruppe)^[155].

Кроме этих подразделений, с марта 1942 года на территории всей Белоруссии действовал так называемый Специальный штаб «Россия» (Sonderstab-R) под руководством белоэмигранта майора Б. Хольмстон-Смысловского. Основной целью этой организации являлась борьба с советским партизанским движением, а также подготовка кадров для повстанческого движения в тылу Красной армии. В конце 1943 года этот штаб был расформирован. Спустя непродолжительное время в начале 1944 года был создан новый разведывательный орган с теми же задачами – штаб «Ингвар» (Ingvar). Его руководителем являлся бывший сотрудник Хольмстона русский эмигрант И. Юнг. Штаб располагался в Минске, а его резидентуры – в Барановичах и Борисове. В июне 1944 года большая часть сотрудников «Ингвара» ушла вместе с отступающими немецкими войсками^[156].

Особую роль в системе оккупационного аппарата восточной Белоруссии исполняла тайная полевая полиция (Geheime Feldpolizei; GFP). Будучи составной частью вермахта, она осуществляла военно-полицейские функции. По сути, тайная полевая полиция выполняла в зоне военной администрации те же функции, что и полиция безопасности и СД на территории гражданской администрации. В ее задачи входили: (а) организация контрразведывательных мероприятий по охране штабов и личная охрана высшего командного состава; (б) наблюдение за военной корреспонденцией, контроль за почтовой, телеграфной и телефонной связью гражданского населения; (в) содействие в охране почтовых сообщений; (г) розыск оставшихся на оккупированной территории военнослужащих армий противника; (д) проведение дознания и надзор за подозрительными лицами в зоне военных действий^[157].

Подразделения тайной полевой полиции были представлены группами (Gruppe) при штабах групп армий, армий и полевых комендатурах и комиссариатами (Kommissariate) – при штабах корпусов, дивизий и некоторых местных комендатурах. Группы и комиссариаты подчинялись шефу тайной полевой полиции соответствующей группы армий и офицеру абвера соответствующих штабов и/или комендатур. Группы и команды тайной полевой полиции, приданные полевым и местным комендатурам, являлись их исполнительными органами. Каждая группа имела в своем составе от двух до пяти комиссариатов, которые, в свою очередь, делились на внешние команды (Aussenkommando). Численность групп была разной. Если в 1939 – 1940 годах она состояла из 50 человек (руководитель, 32 сотрудника среднего звена и 17 человек вспомогательного персонала – шоферы, стенографисты, охрана), то во время войны против СССР их численность увеличилась до 95 человек (руководитель, 54 сотрудника среднего звена и 40 сотрудников вспомогательного персонала). Кроме того, при подразделениях этой полиции были группы штатных агентов и небольшие воинские формирования для карательных операций против партизан, проведения облав, охраны и конвоирования арестованных. Все группы были полностью моторизованы. Главным руководящим органом для всех частей тайной полевой полиции была специальная группа отдела военной администрации генерал-квартирмейстера Генштаба сухопутных войск. До самого конца войны ее возглавлял СС-оберфюрер и полковник охранной полиции В. Кирхбаум^[158].

С 1941 по 1943 год группы тайной полевой полиции располагались в следующих населенных пунктах восточной Белоруссии: Бобруйск, Борисов, Витебск, Лепель, Могилев, Орша, Старые Дороги и Полоцк. В данном случае руководящими органами для них были штабы таких воинских формирований:

• 9-я полевая армия – 580-я группа;

• 3-я танковая группа – 703-я группа;

• 2-я танковая группа – 639-я и 612-я группы;

• 4-я полевая армия – 570-я группа^[159].

На всей оккупированной территории восточной Белоруссии также действовали подразделения полевой жандармерии (Feldgendarmerie), которая осуществляла функции полиции порядка в войсках и в зоне ответственности военной администрации. Обычно в ее задачи входило: (а) борьба с партизанами в районе дислокации; (б) регулировка движения войск на марше; (в) установка контрольно-пропускных пунктов, проверка документов, конвоирование военнопленных; (г) охрана портов и аэродромов; (д) приведение в исполнение приговоров военно-полевых судов. Кроме того, двигаясь непосредственно за регулярными войсками, полевая жандармерия руководила созданием на захваченных территориях местных органов власти, проводила поиск дезертиров, собирала беженцев и военнопленных, охраняла трофеи от разграбления и контролировала сдачу местным населением оружия^[160].

При группах армий и армиях состояли батальоны жандармерии, находившиеся в подчинении командующего соответствующим тыловым районом, а при штабах корпусов и дивизий – отряды (Truppe). Каждый батальон состоял организационно из трех рот. Рота делилась на три взвода, в каждом из которых было 4 офицера, 90 унтер-офицеров и 22 рядовых. Все подразделения полевой жандармерии были полностью моторизованы. Старший по званию офицер всей жандармерии находился в подчинении генерал-квартирмейстера Генштаба сухопутных войск^[161].

На территории восточной Белоруссии полевая жандармерия действовала при соответствующих воинских формированиях и административных структурах: в областных центрах функционировали жандармские управления, в районных центрах – жандармские посты, а в сельской местности за порядком следили служащие опорных пунктов. Например, в 1941 – 1943 годах имелись следующие батальоны полевой жандармерии:

• в распоряжении штаба группы армий «Центр» – 690-й батальон;

• в распоряжении штаба 9-й полевой армии – 531-й батальон;

• в распоряжении штаба 3-й танковой группы – 551, 694 и 695-й батальоны;

• в распоряжении штаба 2-й танковой группы – 591-й батальон;

• в распоряжении штаба 2-й полевой армии – 581-й батальон;

• в распоряжении штаба 4-й полевой армии – 695, 696 и 697-й батальоны^[162].

Гражданская и полицейская оккупационная администрации также имели свои вооруженные силы, которые состояли из следующих структур:

• части и подразделения войск СС;

• части и подразделения немецкой военизированной полиции;

• подразделения так называемых оперативных групп СД.

Основой группировки войск СС на территории тылового района группы армий «Центр» послужили части и подразделения при так называемом Командном штабе рейхсфюрера СС (Kommandostab Raichsführer-SS). Этот орган был создан в апреле 1941 года как составная часть личного штаба рейхсфюрера СС. По сути, это была полевая ставка Гиммлера, в обязанности которой входило общее руководство войсками СС, а также координация их деятельности с усилиями полиции и вермахта на оккупированных территориях. Однако помимо чисто административных структур, в распоряжении этого штаба находился также целый ряд частей войск СС, которые 27 июня 1941 года были переданы в распоряжение главного фюрера СС и полиции «Россия-Центр» СС-группенфюрера Э. фон дем Бах-Зелевски. Это:

• 1-я пехотная (моторизованная) бригада СС (1. SS-Infanterie-Brigade (mot.);

• 2-я пехотная (моторизованная) бригада СС (1. SS-Infanterie-Brigade (mot.) – передана в распоряжение главного фюрера СС и полиции «Россия-Север»;

• 1-й и 2-й кавалерийские полки СС (SS-Kavallerie-Regiment Nr. 1 und 2) – в августе 1941 года оба полка были сведены в 1-ю кавалерийскую бригаду СС (1. SS-Kavallerie-Brigade);

• Добровольческий штандарт СС «Гамбург» (SS-Freiwilligen-Standarte Hamburg) – передана в распоряжение главного фюрера СС и полиции «Россия-Север»;

• батальон сопровождения рейхсфюрера СС (SS-Begleit-Bataillon Raichsführer-SS);

• 1-й батальон противовоздушной обороны Командного штаба рейхсфюрера СС (SS-Flak-Bataillon Kommandostab Raichsführer-SS I) – сформирован в 1942 году;

• 2-й батальон противовоздушной обороны Командного штаба рейхсфюрера СС (SS-Flak-Bataillon Kommandostab Raichsführer-SS II) – сформирован в 1943 году;

• дивизион противовоздушной обороны СС «Восток» (SS-Flak-Abteilung Ost);

• батальон специального назначения войск СС (Bataillon der Waffen-SS z.b.V.);

• 10-я полицейская рота связи (Polizei-Nachrichten-Kompanie Nr. 10);

• Специальная команда СС «Дирлевангер» (SS-Sonderkommando Dirlewanger) – прибыла на территорию Белоруссии в январе 1942 года^[163].

28 апреля 1941 года генерал-квартирмейстер Генштаба сухопутных войск генерал-майор Э. Вагнер подписал соглашение с рейхсфюрером СС Гиммлером относительно дополнительного использования частей полиции и войск СС в тыловых районах всех трех групп армий. В соответствии с этой договоренностью каждый тыловой район получал моторизованный полицейский полк, а каждая охранная дивизия – моторизованный полицейский батальон (Polizei-Bataillon). Согласно той же договоренности, все эти части должны были находиться в оперативном подчинении соответствующих начальников сухопутных войск. Например, в тыловом районе группы армий «Центр» они были распределены следующим образом:

• 213-я охранная дивизия – 91-й полицейский батальон;

• 286-я охранная дивизия – 134-й полицейский батальон;

• 403-я охранная дивизия – 111-й полицейский батальон^[164].

Кроме этих батальонов в прифронтовой полосе действовал еще целый ряд формирований СС и полиции, которые являлись силовыми структурами аппарата главного фюрера СС и полиции соответствующего тылового района. В данном случае речь идет о главном фюрере СС и полиции «Россия-Центр», который обладал в зоне своей ответственности всей полнотой полицейской власти (армейские начальники могли отдавать его частям приказы только при «срочной необходимости боевого применения», обычно же он слушался только Гиммлера). В июле 1941 года в его распоряжении находились:

• полицейский полк «Центр» (Polizei-Regiment Mitte);

• 32, 131, 307, 308, 309, 316, 317, 322 и 323-й полицейские батальоны;

• 31-я полицейская рота связи (Polizei-Nachrichten-Kompanie Nr. 31)^[165].

В апреле – мае 1943 года, в связи с усилением партизанского движения, силы полиции в восточной Белоруссии были значительно увеличены. Теперь их группировка выглядела следующим образом:

• полицейский полк «Центр» (Polizei-Regiment Mitte);

• 2, 8, 13, 14, 22, 24, 26, 31 и 36-й полицейские полки;

• 6, 11, 32, 51, 85, 91, 111, 122, 131, 134, 301, 307, 308, 313 и 316-й полицейские батальоны^[166].

13 марта 1941 года состоялось совещание между начальником Главного управления имперской безопасности (РСХА) СС-группенфюрером Р. Гейдрихом и генерал-майором Э. Вагнером. Результатом этих переговоров стало создание так называемых оперативных групп (Einsatzgruppe) Службы безопасности (СД), которые должны были действовать в тыловых районах групп армий и выполнять следующие функции: (а) обеспечивать сохранность документов, архивов, картотек подозрительных лиц, организаций и групп; (б) задерживать лидеров эмиграции, саботажников, террористов; (в) обнаруживать и уничтожать враждебные элементы (обычно под это определение подпадали евреи, коммунисты, цыгане и др.) и предотвращать враждебную деятельность со стороны местного населения; (г) информировать армейское командование о политическом положении на оккупированной территории^[167].

Всего было создано четыре оперативных группы: «А», «Б», «Ц» и «Д», каждую из которых придали соответствующей группе армий^[168]. В тыловом районе группы армий «Центр» действовала оперативная группа «Б» (Einsatzgruppe B), штаб которой располагался сначала в Белостоке, затем в Минске и Смоленске, а с августа 1943 года – вновь в Минске. Основной зоной деятельности этой группы были районы Минска и Смоленска. Ее первым начальником стал СС-бригадефюрер и генерал-майор полиции А. Небе, который находился на этой должности с 1 июня по 16 ноября 1941 года^[169].

Обычно состав оперативной группы насчитывал от 550 до 1200 человек, в число которых входили сотрудники СД, гестапо, криминальной полиции, полиции порядка, военнослужащие войск СС и вспомогательный персонал (радисты, мотоциклисты и т. п.). С августа 1941 года в такие группы стали также принимать и местных добровольцев (в качестве переводчиков и исполнителей «грязной работы»)^[170].

Каждая из оперативных групп состояла из нескольких подразделений. Например, оперативная группа «Б» включала в себя:

• оперативные команды (Einsatzkommando) 8 и 9;

• специальные команды (Sonderkommando) 7-а и 7-б;

• передовую команду «Москва» (Vorkommando Moskau), с января 1942 года – специальная команда 7-ц (Sonderkommando 7c).

Каждое из указанных подразделений действовало вполне самостоятельно, так как даже подчинялось разным инстанциям. Например, оперативные команды 8 и 9 и специальные команды 7-б и 7-ц находились в оперативном подчинении начальника полиции безопасности и СД военной зоны оккупации, а оперативная команда 7-а – в распоряжении того же чиновника, но в генеральном округе «Белоруссия». Результатом деятельности оперативной группы «Б» на территории Белоруссии и западной России стало уничтожение более 134 тысяч мирных жителей. После освобождения территории Белоруссии надобность в использовании этой группы отпала, и 29 августа 1944 года она была расформирована^[171].

Говоря о деятельности оперативных групп полиции безопасности и СД, нельзя пройти мимо еще одной обязанности, возложенной на их командиров. По договоренности с гражданской и военной администрацией они занимались формированием органов полиции безопасности и СД на оккупированных территориях, предоставив для них свои организационные структуры и кадровый персонал. Так, подразделения оперативной группы А. Небе (штаб, специальные команды 7-б и 7-а) стали со временем соответственно штабом главного начальника полиции безопасности и СД «Россия-Центр», аппаратом главного начальника полиции безопасности и СД «Россия-Центр» и аппаратом начальника полиции безопасности и СД «Белоруссия»^[172].

Силовые структуры фюрера СС и полиции в зоне гражданской администрации начали создаваться несколько позднее – в сентябре 1941 года. В отличие от полицейского аппарата фюрера военной зоны они были первоначально незначительными и состояли в основном из подразделений жандармерии, которые находились в распоряжении начальника управления полиции порядка в Белоруссии. Так, в апреле 1943 года ему подчинялись следующие подразделения:

• 6, 7, 11, 12, 13, 17, 18, 19, 21, 49, 50-й моторизованные взводы жандармерии;

• комендантская рота при штабе начальника полиции порядка^[173].

Следует подчеркнуть, что развитие сил по поддержанию порядка на территории генерального округа «Белоруссия» пошло несколько иначе, чем в зоне военной администрации. Здесь немцы сделали ставку на использование местных и пришлых коллаборационистских формирований. Местные коллаборационистские формирования начали создаваться почти сразу же после первых дней оккупации. Но более подробно об их истории, организации, структуре, боевом применении будет сказано в следующих главах. Здесь же более уместным будет сказать несколько слов о тех «восточных» частях и подразделениях, которые в силу разных обстоятельств оказались на территории Белоруссии.

В силу того что Белоруссия занимала ключевое положение для тыла всего Восточного фронта, ее умиротворению немцы придавали первостепенное значение. Однако, как было показано выше, собственных сил для этого у них не было. Поэтому для охраны коммуникаций и территории немецкое военное командование и полицейское руководство стало привлекать добровольческие формирования из различных народов СССР, которые стали создаваться ими с августа 1941 года. Со временем эти и местные добровольческие формирования стали фактически костяком всей охраны общественного порядка. С августа 1941 по июль 1944 года их на территории Белоруссии находилось значительное количество, которое условно можно классифицировать по следующим показателям: (а) национальный признак; (б) тип оккупационной администрации, под юрисдикцией которой они действовали, и, соответственно, какой власти подчинялись; (в) были ли они сформированы на территории Белоруссии, прибыли сюда в качестве усиления местного полицейского аппарата или отступили вместе с немецкими войсками.

Национальный признак является наиболее существенным и охватывает оба последующих показателя. Согласно ему можно выделить следующие части и соединения «восточных» добровольцев (в этом списке приведены все добровольческие формирования, за исключением белорусских)^[174]:

К «восточным» добровольческим формированиям также можно отнести так называемую Специальную команду СС «Дирлевангер». Первоначально эта часть была исключительно немецкой, однако после нескольких месяцев антипартизанской войны на территории Белоруссии в ее состав был включен ряд подразделений, укомплектованных исключительно «восточными» добровольцами (русскими, украинцами, белорусами и др.)^[175].

Добровольческие формирования несли охрану общественного порядка на всей территории Белоруссии, находясь в распоряжении всех ветвей оккупационной администрации. В целом это выглядело так (хотя были и исключения):

• в подчинении командующего тыловым районом и охранными войсками группы армий «Центр» действовали в основном все русские формирования, восточные батальоны, казачьи части и подразделения Восточных легионов;

• все батальоны Schuma были распределены между соответствующими структурами главного фюрера СС и полиции «Россия-Центр» и фюрером СС и полиции генерального округа «Белоруссия» (в подчинении последнего также находился и 1-й Восточно-мусульманский полк СС)^[176].

Проанализировав систему по поддержанию общественного порядка и ее вооруженные силы на территории Белоруссии, можно сказать, что за весь период оккупации наблюдался их неуклонный рост. Так, если в 1941 – 1942 годах их численность составляла примерно 160 тысяч, то к весне 1944 года она увеличилась до 250 тысяч человек^[177].

Подводя итог сказанному, следует подчеркнуть, что белорусский военный коллаборационизм не возник спонтанно, а был порожден целым комплексом причин как внутреннего, так и внешнего характера. Тем не менее среди наиболее существенных моментов, которые оказали на его появление значительное влияние, необходимо выделить следующие.

Первый аспект – это история возникновения белорусского националистического движения. Как можно отметить, фактически основные вехи его развития ничем не отличаются от мифологии целого ряда подобных движений, которые во множестве появились в Российской империи во второй половине XIX века. Однако белорусский сепаратизм имел целый ряд особенностей, которые нельзя оставить без внимания. Во-первых, его идеологическое и историческое обоснование основывается исключительно на мифах, даже в сравнении с украинским национализмом. Во-вторых, эти мифы были настолько неубедительными, что в них не поверило даже само белорусское население. Поэтому появление белорусского сепаратизма на политической арене (1917 – 1921 гг.) и закончилось таким провалом. В-третьих, все сепаратистские движения, возникшие в Российской империи перед Первой мировой войной, так или иначе использовали помощь извне. Но только в случае с белорусским национальным движением эта помощь приняла тотальный характер, так как без помощи, например, Германии или Польши это движение так бы и не вышло за рамки маргинальных культурно-просветительских кружков. Все это в результате и привело белорусских нацистов к союзу с гитлеровской Германией.

Далее. Изучая планы нацистского военно-политического руководства относительно будущей политической организации «восточных территорий» вообще и Белоруссии в частности, нельзя не отметить, что модель такой организации имелась. И как явствует из источников, основными ее носителями являлись Розенберг и некоторые круги военного командования. Другое дело, что военные почти сразу же были отстранены от анализа этой проблемы Гитлером, который предпочел работать с Розенбергом. Но и точка зрения последнего не оказалась окончательной. Начиная с середины 1930-х годов он был вынужден согласовывать ее со взглядами Гитлера, как мы видели, довольно хаотичными и неустойчивыми. В результате единая концепция переустройства «восточных территорий» так фактически и не была разработана. Было бы ошибкой считать, что точка зрения Гитлера осталась единственной и была воспринята всеми. Формально все административно-политическое устройство оккупированных советских территорий было организовано согласно его взглядам. Однако, поскольку они носили крайне общий характер, немецкие инстанции, отвечавшие за проведение «восточной политики», вступили в войну с совершенно разными установками. Это – второй аспект.

Наконец, третий аспект заключался в следующем. Одной из причин такого отношения к белорусскому вопросу было неверие германского военно-политического руководства в силы и возможности белорусского национализма. Это естественным образом отразилось на взаимоотношениях немецких инстанций и белорусской эмиграции. Ни политические, ни военные органы не считали ее серьезным партнером. Единственным позитивным моментом этих предвоенных контактов можно считать только то, что лидерам национального движения удалось поставить белорусский вопрос на повестку дня.

В дальнейшем эти моменты отразились на немецкой оккупационной политике значительным образом, сыграв весьма неоднозначную роль в деле привлечения к сотрудничеству местного населения.