Олег Попенков
Исповедь военного переводчика. Книга 1. Возвращение на Восток

Глава 6
Сирия, 1970 г. Период адаптации

Итак, адаптация началась с пробуждения в отеле «Рамзес I». Было около семи часов утра, можно было еще поваляться. Завтрак начинался только в 8:00, а чтобы попасть в ресторан, достаточно было лишь спуститься на один этаж. Но спать не хотелось. Да и какой сон, когда вокруг столько интересного!

Олег свесил ноги с кровати, собираясь идти в ванную. Но из пары купленных только вчера рыжих замшевых полуботинок в наличии оказался всего один. Наш друг обшарил все под кроватью, но второго так и не нашел: «Во дела!»

Что ж, пошел в ванную босиком. Надевать черные московские туфли фабрики «Скороход» как-то не хотелось.

Времени было много. Не торопясь, блаженно постоял под горячей водой. С удовольствием побрился новым, также купленным вчера вечером станком «Жиллет».

Выйдя из ванной на балкон, невольно взглянул на минарет. И тут же все вспомнил: его любимый рыжий полуботинок, который он тщетно искал под кроватью, торчал из зубчатой стены минарета в метре-полутора от ненавистного радиорупора.

«Недолет», – мысленно оценил траекторию полета обуви Олег. И все-таки одного ботинка для перемещений ему явно не хватало, и он быстро вышел на улицу, чтобы буквально за углом купить пару точно таких же.

А город уже давно жил своей будничной жизнью. Горланили зазывалы и торговцы, раздавались клаксоны толкающихся на площади автомобилей. В воздухе витал запах вареной кукурузы и еще какого-то неведомого плода, с незнакомым названием «субара» (съедобный плод кактуса), которым торговали повсюду с передвижных лотков.

Историческая справка

Дамаск – столица Сирии. Население около 4 млн человек (Дамаск и область, по данным 2002 года). Один из старейших городов мира. Считается старейшей из постоянно населенных столиц. Первые упоминания 2500 г. до н. э. Расположен в нижнем течении реки Барада, где она разделяется на семь рукавов. Дата его основания теряется в веках до начала нашей эры. Средневековый арабский историк Ибн Асакир (XII в.н. э.)утверждал, что первой стеной, воздвигнутой после всемирного потопа, была Дамасская стена, и относил возникновение города к IV тыс. до н. э. Есть также мнение, что город был основан еще раньше – Адамом и Евой. Первые исторические сведения о Дамаске относятся к XV в. до н. э., когда город находился под властью египетских фараонов. Также он входил в состав Ассирии, Нововавилонского царства, Персии и империи Александра Македонского. В 85 г. до н. э. Дамаск захватили набатейцы, а в 64 г. до н. э. римский полководец Гней Помпей присоединил его к Римской империи. Здесь размещалась штаб-квартира римских легионов, воевавших с персами. В 395 г. город вошел в состав Византии. Первые христиане появились в Дамаске уже в! в. после визита апостола Павла.

Улица Мидхат Паша, пересекающая старый Дамаск с востока на запад, – прямое наследие римской планировки. При римлянах она называлась Виа Ректа, то есть Прямая улица.

Знаменита эта улица тем, что упоминается еще в Библии, так как связана со святым апостолом Павлом.

В юности будущий апостол был гонителем христиан, но все изменилось, когда близ Дамаска в потоке света ему явился Иисус. Ослепленного Савла, так до крещения звали Павла, привели в город на Прямую улицу к некоему Иуде. Где именно на Виа Ректа стоял дом Иуды, неизвестно. Но на одной из примыкающей к ней узких улочек показывают другой дом, связанный с именем апостола Павла.

В Дамаске также жил и один из учеников Христа – Анания. Он излечил Савла от слепоты, крестил его, нарек именем Павел и благословил на миссионерскую деятельность…

Здесь до сих пор осталась часовня – которая в наши дни называется часовней Святого Анания, – где когда-то собирались первые христиане Дамаска. Святой Анания считается первым епископом Дамаска. Он один из семидесяти учеников Христа, которых тот, как сказано в Евангелии, «послал перед лицом своим во всякий город и место, куда сам хотел идти». За проповедь христианства Анания был предан мученической смерти.

По легенде новообращенному Павлу, чтобы не быть схваченным, пришлось срочно покинуть Дамаск. Единомышленники помогли ему бежать, спустив в корзине с городской стены.

С 661 по 762 г. Дамаск был столицей халифата династии Омейядов, простиравшегося от Инда до Пиренеев. Позднее город был под властью египетских династий, а в 1076 г. стал частью государства турок-сельджуков. Крестоносцы тоже пытались захватить Дамаск, но безуспешно. В 1154 г. его оккупировала армия арабского полководца Салаха ад-Дина.

В 1260 г. власть в Дамаске захватили египетские мамлюки. Период их правления ознаменовался расцветом искусства и ремесла. В Европу экспортировалась дамасская сталь и дамасское стекло. В 1300 г. Дамаск разграбили монголы. Они устроили такую резню, что, по свидетельству арабского историка аль-Макризи, «по улицам рекой текла кровь». В 1400 г. Тамерлан разрушил город до основания. Лучших оружейников и ремесленников увели в рабство в Самарканд. Когда в 1516 г. Дамаск занимали войска турецкого султана Селима, город все еще лежал наполовину в руинах.

В Османской империи Дамаск стал одним из провинциальных центров, известных только как транзитный пункт для паломников, отправлявшихся на хадж в Мекку.

В 1833 г. Мехмед-Али, овладев Сирией, подчинил себе временно и Дамаск; но европейские союзники султана возвратили его вместе с Сирией Турции (1840). С 9 по 16 июля 1860 г. Дамаск был свидетелем ужасной резни христиан друзами.

С 1920 по 1943 г. Дамаск был административным центром подмандатной территории Сирии, подчинявшейся Франции, а после провозглашения независимости Сирии в 1943 г. стал ее столицей.

* * *

Спустившись вниз, Олег обнаружил стоящих у витрины табачной лавки отеля двух своих коллег. Те с восхищением разглядывали местное разнообразие сигарет иностранных брендов: «Ротмане», «Кент», «Три пятерки» и прочее.

Тогда Олег еще не курил, но не мог не оценить ассортимента, ведь верхом мечты в Москве в те годы были скромные болгарские сигареты, за которыми еще предстояло побегать.

Втроем вышли на шумную площадь и сразу оказались в центре внимания местных торговцев. Со всех сторон им предлагали жвачку, сигареты, прохладительные напитки и т. д.

Стараясь продвигаться через набежавшую толпу и на ходу отмахиваясь от местных попрошаек, друзья вышли на соседнюю улицу, которая привела на центральный городской рынок Сук Эль-Хамидийя, один из самых знаменитых на Ближнем Востоке.

Чего там только не было! Золотые украшения, бусы, драгоценные и полудрагоценные камни, модные в то время мохер и гипюр – одним словом, все то, за чем гонялись и о чем мечтали все московские модницы. Весь этот товар был представлен в изобилии.

В те годы в Москве только-только начали появляться золотые кольца с резьбой по золоту. В основном привезенные из-за рубежа. Здесь же этих колец были, без преувеличения, целые улицы! Глаза ломило от ярко-желтого света золотых украшений. Среди довольно грубого золотого лома, предназначенного для повседневной носки в виде ожерелий на шеях арабских женщин, были и более дорогие ювелирные изделия из Италии и Франции.

К восьми утра друзья уже вернулись в отель, присоединившись к двум оставшимся там своим коллегам. К завтраку подали яйца, сыр, молоко, сок, белый хлеб, джем и масло. Чай и кофе на выбор. Это был стандартный утренний набор во всех отелях и гостиницах Сирии. Его почему-то называли «континентальный». Не ясно было, почему именно. Друзья пришли к выводу, что все эти названия остались от колониальных времен. Ведь Сирия в течение многих лет оставалась протекторатом Франции.

За столом решили, что вновь пойдут гулять по городу, только уже в другую сторону от отеля.

Вечером в «Рамзес» приехал встречавший переводчиков в аэропорту капитан Петров. Он прибыл не один, а в сопровождении двух коллег-переводчиков, старшекурсников из Военного института. Они находились в Сирийской Арабской Республике уже больше года.

Задав два-три стандартных вопроса и пробыв минут пятнадцать в отеле, Петров удалился, сославшись на занятость. Друзьям стало понятно, что за ними приглядывают, впрочем, вопросов к своим старшим коллегам у них накопилось множество.

Болтали часа два, затем старшие удалились, пообещав показать в городе все самые классные «заведения» и сводить завтра же в офицерский клуб на Салхие (центральная улица Дамаска), где подают замечательное пиво с солеными фисташками.

Старшие ребята были одеты во все иностранное, на руках у них горели огнем диковинных циферблатов японские часы «Сейко» и «Ориент». Зависти не было, но, конечно, хотелось такие же.

Глава 7
Сирия, 1970 г. В войсках

Обещанный период адаптации завершился стремительно. Утром, наскоро позавтракав с друзьями, Олег поспешил в холл отеля и стал ожидать. Двух его коллег уже разобрали. Осталось трое. Разговор как-то не клеился. Было заметно, что каждый думает о своем.

За ним приехали минут через двадцать.

В холл вошел мужчина в сирийской военной форме без знаков различия. На вид ему было лет 40–45. Подойдя к переводчикам, представился:

– Подполковник Прохорович, советник командира дивизии. Мне нужен… – и он назвал фамилию Олега.

Они вышли к 12-местной тойоте, где уже находилось человек семь или восемь одетых в сирийское обмундирование советских военных хабиров^[8].

Войдя в салон, наш переводчик поздоровался и сел на свободное место.

Прохорович влез в кабину к водителю. Автобус тронулся и поехал по извилистым улицам города. Через десять минут машина притормозила у дома, где стояла группа людей в камуфляже, с портфелями и папками в руках.

Еще хабиры, догадался Олег. От группы отделились двое. Они вошли в микробас и, поздоровавшись, заняли свободные места. Салон был полон. Тойота тронулась и стала, постепенно набирая ход, уходить из города.

– Капитан Хорунжий, Алексей, – протянул руку сидящий рядом хабир. Олег назвал свое имя.

– Вы переводчик? – полюбопытствовал капитан и, получив утвердительный ответ, обрадовался:

– Ну, слава Богу, а то мы совсем работать не можем!

Далее Хорунжий рассказал, что в 1-й танковой дивизии, к которой был приписан Олег, три танковые бригады – 40-я, 67-я и 91-я. И если в двух бригадах есть по одному переводчику из Военного института, то в 91-й нет никого. А специалистов в бригаде аж 14 человек! И они объясняются с сирийским командованием на пальцах. Хотя проблем и работы у каждого из хабиров накопилась целая уйма.

Капитан также сообщил, что иногда в бригаде появляется сирийский переводчик Хани, но человек этот – скользкий тип. Есть информация, что он работает сразу на две разведки: на евреев и американцев.

– Он больше следит за нами и все время чего-то вынюхивает. К тому же ленив и чуть что «я устал», и исчезает. А мы одни, ни спросить ничего, ни узнать.

Ехали достаточно долго, в основном молча переглядываясь. Автобус уже с полчаса мчал по шоссе. Слева и справа от дороги просматривался довольно унылый пейзаж, основу которого составляла холмистая, каменистая местность. Шоссейка же уходила куда-то за горизонт.

Еще через некоторое время холмы стали возрастать и походить на горы.

– Голанские высоты, – пояснил капитан, перехватив взгляд Олега. И почти сразу же автобус начал притормаживать и сполз с полотна дороги.

Несмотря на духоту в салоне, все как по команде плотно задраили окна. За тойотой потянулся густой шлейф дорожной пыли, мелкой, как пудра, проникающей через любые преграды.

Через 10–15 минут движения стали попадаться войска, боевая техника и полевые сооружения.

Наконец, тойота забрала вправо и вверх и остановилась у арыка, за которым виднелся приятный квадрат зелени. И все посыпались из автобуса, разминая затекшие в дороге конечности.

В оазисе был разбит палаточный городок – Управление 1-й танковой дивизии, куда и держали свой путь советские хабиры.

Сначала подполковник Прохорович как старший группы представил нового переводчика своим спецам. Некоторые из них были в годах. Как потом выяснилось, в группе было три офицера – участника Великой Отечественной войны.

Все специалисты оказались офицерами с опытом, имели наработки и ценные рекомендации своим «подшефным» из числа командования бригады и дивизии. Однако из-за долгого отсутствия переводчика реализоваться в полной мере не могли. Сирийский толмач Хани был не в счет. Поэтому все имели серьезные виды на прибывшего из Союза переводчика.

А ему, в свою очередь, предстояло прежде познакомиться с самой дивизией и ее руководством. И подполковник Прохорович повел Олега на аудиенцию к командиру дивизии, генералу Салеху Аш-Ширази.

До палаток командного пункта дивизии нужно было пройти несколько сот метров по камням и дорожной пыли. И наш друг с жалостью взглянул на свои новые замшевые полуботинки, которые стремительно и бесповоротно меняли свой первоначальный цвет.

По дороге Олег внимательно слушал то, что говорил ему старший группы.

Из рассказа Прохоровича следовало, что лива^[9] Салех Аш-Ширази человек жесткий и решительный. Уважает только силу и несомненный профессионализм. И поэтому очень многое зависит от того, какое впечатление произведет на него наш переводчик.

Подполковник еще раз предостерег его от контактов с сирийским коллегой Хани, который – есть такое мнение – поставлен в соединение лишь для того, чтобы следить за русскими хабирами и все доносить спецслужбам.

Дойдя до палатки комдива, старший группы советских военных специалистов подполковник Прохорович через нашего переводчика доложил о своем прибытии в калям^[10].

Их пригласили через несколько минут.

За столом, лицом к входу, сидел дивизионный генерал в окружении офицеров штаба. У него были рыжие волосы и черты лица рязанского жителя. Все выдавала властная мина и лежащий на столе стек.

Лива Аш-Ширази поднялся навстречу советским хабирам.

– Ас-саляму алейкум сиядатак!^[11] – поприветствовал генерала наш знакомый.

– Ва Алейкум ас-салям я ас-сейид аль – мутарджим!^[12] – ответил Ширази, и их глаза встретились.

Все офицеры штаба глядели на новичка.

– Стриху!^[13] – предложил дивизионный генерал, указывая на свободные стулья у стола. – Вэнак! Шай-ам-кахва?^[14] – спросил он у русских.

В палатку на возглас командира влетел боец и вытянулся у входа в ожидании заказа на чай или кофе.

Выбор был сделан. Боец удалился, картинно топнув ногой и приложив растопыренную ладонь к пустой голове.

– Мы только что начали обсуждение плана дивизионного учения с боевой стрельбой. Присоединяйтесь, – предложил генерал Ширази.

Олег перевел сказанное подполковнику, а Прохорович поблагодарил за приглашение, добавив, что с прибытием переводчика участие советских хабиров в подготовке учения будет более существенным.

Теперь Олег перевел сказанное старшим группы дивизионному генералу, который внимательно посмотрел на него и одобрительно кивнул.

В этот момент новый переводчик поймал на себе взгляд холодных глаз сидевшего поодаль человека в военной форме без знаков различия.

Как потом выяснилось, это был сирийский переводчик Хани…

Глава 8
Шарм, 2006 г

– Плавать нужно с маской. Когда ее надеваешь, то из воды можно вообще не выходить, настолько это интересно, – поделился своим наблюдением с женой Олег. – Там просто тысячи разноцветных рыб! Те, что помельче, плавают стайками: рыбки оранжевые, голубые, зеленые, разные! А риф какой красивый! Вот, на, посмотри, – протянул он маску жене.

Алла надела маску и медленно поплыла вдоль кораллового рифа. Она плавала грамотно, имея хорошую подготовку. Зная об этом, довольно часто заплывала подальше, иногда за буи, что порой немало беспокоило супруга. Но одно дело плавать в Черном море, где все же не было так опасно, как здесь. Заплывать далеко в Средиземном море уже не безопасно, ну а уж в Красном и подавно! В нем живут разные чудовища. Об этом Олег знал не понаслышке.

Пока женщина находилась в воде, он с тревогой поглядывал за ней.

Наплававшись и наглядевшись вдоволь на подводный мир, обмениваясь впечатлениями об увиденном, супруги вернулись на лежаки. Дул приятный морской ветерок.

– Ду ю вонт биа, мистер?^[15] – спросил подошедший официант.

– Хочешь пива? – обратился к жене Олег.

– Да, было бы неплохо.

– Эйш ноа эль – бира илли андак?^[16] – спросил удивившегося официанта наш друг.

– «Стелла», ахсан илли фи, барида!^[17] – проворно доложил официант.

– Тлаа гиббилна итнейн бира ва фиста иза кянат фи^[18].

– Хадер, эфенди!^[19]

– Хорошее пиво, холодненькое, – похвалила жена.

– А ты знаешь, это пиво еще в шестидесятых-семидесятых считалось одним из лучших на Востоке. Хотя и у сирийцев классное пиво: «Щарк» («Восток») и «Дуния» («Мир») вполне на уровне!

– Ты слышал, наш гид рассказывал сегодня, что сеть этих отелей «Мовенпик» в Египте якобы держит дочь нынешнего президента страны Хосни Мубарака. Гид говорил, что президент часто бывает здесь и что у него тут свой особняк, – сообщила жена.

– Вполне возможно. Здесь много всяких особняков на побережье, а территория отеля громадная, – согласился муж.

– Давай загорать, – предложила супруга, допивая пиво и устраиваясь поудобнее на лежаке с книгой в руках.

Хосни Мубарак… Хосни Мубарак…

Мысли мужчины вновь перенеслись к событиям семидесятых.

В те годы будущий президент Египта командовал военно-воздушными силами страны. К нему был приставлен наш «мустащар»^[20], генерал-летчик, здоровенный детина родом из Сибири. Манеры у нашего летуна были дворовые. Всякий раз, приветствуя своего «подшефного», он норовил по-дружески хлопнуть его по плечу.

У Мубарака от его хлопков подгибались ноги. Поэтому, появляясь в штабе, Хосни Мубарак прежде всего интересовался, на месте ли наш генерал или нет. И если, не приведи Аллах, тот уже находился в штабе, Мубарак немедленно исчезал на весь день.

Генерал многократно посылал своего переводчика узнать, прибыл ли на службу командующий, и все не мог понять, где же этот «бездельник» бродит.

Проходили дни, и если Мубараку не везло, то есть его все-таки отлавливали, генерал начинал задавать ему вопросы о каких-то бумагах и распоряжениях, о которых «подшефный» счастливо забыл уже давным-давно. Впрочем, Мубарак соглашался со всем, слывя «хорошим парнем», но при этом всегда с тревогой поглядывая на правую лапищу нашего авиатора.

Глава 9
Сирия, Киеве, 1970 г

Район Киеве был последним населенным пунктом у подножия Голанских высот. Километрах в семи от командного пункта 91-й танковой бригады 1-й танковой дивизии, прикрывавшей дамасское направление, проходил передний край обороны. А дальше противник…

Впрочем, евреи пока вели себя мирно, и стороны развлекались тем, что время от времени поглядывали друг на друга в артиллерийскую буссоль. Солнечный зайчик от вражьей оптики с завидной пунктуальностью бегал по ветровому стеклу хабирской тойоты, когда она появлялась в расположении дивизии.

Спецы давно уже привыкли к тому, что их разглядывает противник, и перестали обращать на это внимание.

Еще километрах в десяти от командного пункта дивизии, немного назад, в глубину обороны, за шоссе, ведущим в Дамаск, находились позиции советского полка ПВО. Но это был секрет.

Официально СССР не участвовал в прямых боевых действиях против Израиля. Но именно этот полк всегда «огрызался», когда в воздухе появлялась авиация противника, обстреливал, а иногда и сбивал один-два израильских «фантома» (F-4 американского производства).

Всегда после подобных инцидентов начинался шум в израильских СМИ. Газеты пестрели угрозами в адрес сирийского политического руководства. Израиль обещал бомбить жилые кварталы сирийской столицы, если советские военные специалисты не перестанут участвовать в боевых действиях. Но, как правило, ничего не происходило. И так до следующего раза.

Москва же всегда отвечала однозначно: «Советские военные специалисты в боевых действиях против Израиля непосредственного участия не принимают». И далее следовала очередная нота МИД СССР, в которой говорилось о «происках израильских сионистов».

Впрочем, во всей этой политической трескотне заключался главный итог – в Тель-Авиве знали, что присутствие русских в регионе не даст им действовать безнаказанно.

Ну, а наш военный переводчик, Олег, с головой погрузился в работу. Изголодавшиеся от отсутствия полноценного общения с арабами хабиры, что называется, «рвали его на сувениры». Соотношение один к четырнадцати было явно не в его пользу. Едва завершив очередную встречу с кем-то из руководства дивизии и вернувшись на КП (командный пункт), он тут же отправлялся на другие переговоры.

Задачи следовали одна за другой. Было очень много письменного перевода. Столы и стулья стояли прямо под пальмами, за которыми была отрыта траншея на случай обстрела. Правда, пока он ею еще ни разу не воспользовался.

Однако военспецы твердо предупреждали его, что если последует сигнал тревоги – немедленно прыгать в траншею и не высовываться. И даже рассказали случай, который произошел всего несколько недель назад.

Тогда израильский «фантом», зайдя на боевой курс, бросил ракету и скрылся за высотами. Ракета была в воздухе, когда раздался сигнал тревоги. И все попрыгали в траншею. Однако погиб один арабский военнослужащий, который, по словам хабиров, глазел на происходящее из окопа. Осколок от разрыва ракеты угодил ему прямо в горло.

– А почему так получается, что «фантом» израильских ВВС успевает бросить ракету, а только потом звучит сигнал тревоги? – спросил как-то наш знакомый своих старших товарищей.

– Видишь ли, самолет всегда внезапно появляется из-за высот, – ответил ему подполковник Виктор Сафронов, специалист по боевому применению артиллерии дивизии. – Проходит всего несколько секунд, он уже делает боевой разворот, и только тогда звучит сирена. Ведь для того, чтобы она прозвучала, нужно набрать трехзначный номер на диске телефона. Это делает сирийский оператор. И хорошо, если он его сразу засек, а не гав словил – тогда всем кранты.

– А почему этот номер телефона трехзначный? Разве его нельзя сократить до двух или одной цифры или кнопку какую-нибудь нажать? – недоумевал Олег.

– Да… мы им говорили, – махнул в сторону палаток сирийского командования старший группы подполковник Прохорович. – Но все без толку. Да и то ладно, лишь бы вообще не зевали.

Подполковник Сафронов был мужественным и сдержанным в общении офицером. И все же он просто панически боялся всего ползающего – а в сирийской пустыне этого добра было предостаточно. Но, как выяснилось, о фобии подполковника знали не только свои…

Нашему переводчику навсегда запомнился один случай, произошедший с ним и Сафроновым.

Однажды они вдвоем отправились на встречу с сирийским артиллеристом, подшефным подполковника Сафронова. Нужно было обсудить план боевого применения артиллерии в предстоящих учениях дивизии. Однако арабского полковника-артиллериста на месте не оказалось.

Их встретили младшие офицеры артслужбы и, усадив за стол, предложили подождать начальника, который, по их словам, должен был появиться с минуты на минуту. Советские специалисты пили чай, который им принесли, когда на стол вдруг прямо перед ними поставили кованый деревянный ящик. В таких ящиках обычно хранят боеприпасы.

На вопрос Сафронова, что в ящике, сирийцы сказали, что там находится «сюрприз», и предложили посмотреть. Сафронов кивнул в знак согласия, и крышку ящика открыли. Из ящика появилась голова змеи.

Повисло молчание… Переводчик посмотрел на Сафронова. Его лицо побелело, но было бесстрастным.

Сирийцы жадно глядели на советских хабиров, а змея потихоньку вылезала из ящика…

Наконец, один из сирийцев подскочил к ящику, бесцеремонно швырнул в него змею и захлопнул крышку. Шоу не получилось…

Подполковник поднес стаканчик чая к посиневшим губам и, допив его до конца, поблагодарил за угощение.

Не говоря ни слова о «сюрпризе», Сафронов еще раз осведомился о том, где находится сирийский полковник. На его вопрос сконфуженные арабы виновато сообщили, что тот уехал за десять минут до прихода русских и сегодня уже не вернется.

В свое расположение возвращались молча. Было видно, что «сюрприз» дался Сафронову нелегко, но мужественный офицер не стал его даже обсуждать. Вернувшись к своим, доложил лишь, что встреча сорвалась.

Позднее наш переводчик был невольным свидетелем сцен, когда, особенно на учениях, изголодавшиеся сирийские солдаты наперегонки гонялись за гадами, чтобы поймать их и, приготовив на керосинках, съесть. Гады извивались, кусались, но их это не спасало.

Сирийских солдат кормили очень плохо. На три дня учений в пустыне давали лишь флягу с водой, три-четыре лепешки и одну-две банки консервов. Практически это был весь провиант. Понятие полевой кухни со скрипом и даже боем тогда лишь вводилось в сирийские войска по настоянию советской стороны.