Олег Лебедев
Антикварный магазин в Дубулты. Библиотека журнала «Вторник»
Глава 8
Благодаря Эдгару ее отец перенес грипп. Жизнь вернулась в привычную колею.
Инесе почти каждый день была вынуждена по делам отлучаться из дома, порой, на несколько часов, стараясь, конечно, быстрее вернуться. Если она уходила надолго, то обязательно звонила отцу. Все-таки он хоть и очень тихо, но разговаривал.
На этот раз она отправилась недалеко – в банк, здесь же, в Дубулты. До него было всего минут пятнадцать ходьбы. В банке Инесе сделала накопившиеся за месяц дела: получила арендную плату, заплатила за свет, отопление. И сразу – домой.
Была середина мая. В Юрмале цвела фиолетовая сирень, а под соснами, на дюнах стояли белые ландыши. Этой весной их было особенно много. Будто зеленый с белым узором ковер. Инесе решила немного задержаться – собрать небольшой букет. Был хороший и чистый весенний день, и на душе у нее было мирно и хорошо.
Но вдруг в ней что-то переменилось. Спокойствие ушло, будто его вовсе не было. Сама не зная почему, она заволновалась. Почувствовала одно – надо скорее домой! Инесе пошла так быстро, как только могла, затем перешла на бег.
Она поняла, что сердце дало верный знак, едва увидела распахнутую настежь дверь их дома. Сразу стало ясно – произошло что-то плохое. Ни один из соседей, заходивших к ним, не оставил бы дверь открытой.
Она вбежала в дом. В прихожей был беспорядок. А в гостиной, их большой, уютной гостиной со старинной мебелью, будто пронесся если не ураган, то очень сильный ветер. Ящики шкафа и буфета были открыты. Вещи валялись на полу. Все это она едва заметила, торопилась в комнату отца.
Петр Иванидис был мертв. Его задушили. А глаза были завязаны черной повязкой.
В его спальне, и в других комнатах все было перевернуто вверх дном.
Инесе не разрешила себе впасть в истерику. Тут же вызвала полицию. Ответила на все вопросы Юриса Таубе – следователя, который начал вести дело.
Осмотр дома, произведенный со всей возможной тщательностью этим полным, высоким и очень добросовестным офицером, показал – убийцы взяли лишь несколько драгоценностей. Не самых ценных. В доме Иванидисов хранились вещи и подороже. Они, конечно, были неплохо спрятаны, но опытный вор, профессионал своего дела, их обязательно обнаружил бы. Получалось, убийца или убийцы забрали первое, что увидели. Для отвода глаз. Им нужно было что-то другое. Похоже, они это «другое» долго искали.
Инесе была честна с Таубе. Отвечала на все вопросы, которые задавал. Не сказала лишь одного – она знала, что искали в доме. Вернее, догадывалась, но была уверена, что ее догадка верна.
Еще до прибытия полиции Инесе убедилась, что эта вещь находится там, где и прежде.
Здесь она, эта Богом проклятая драгоценность. Та, из-за которой отец страдал всю жизнь. Серебряная сакта…
Ее отец не отдал то, что был обречен хранить. Предпочел умереть, но не отдать драгоценность негодяю, убившему его. Инесе понимала это решение – злая сила, которую сакта таила в себе, не должна была оказаться в грязных руках. Теперь ей предстояло одной хранить то, что прежде берегли они оба. Хранить и оплакивать отца.
Лишь после того, как тело отца увезли, и полицейские покинули дом, она смогла сесть на кровать и спрятать голову в ладони. Долго сидела так. Хотела заплакать, но не плакалось.
Нет, сказала себе Инесе, надо собрать себя в кулак. Похоронить отца, привести дом в порядок. А затем она снова откроет антикварный магазин. Обязательно. Это то, что ждет от нее ушедший на небеса отец, то, что нужно ей самой, то, чем займет она все свои дни, чтобы не было так больно.
Магазин, приходившие в него люди, все связанные с ним хлопоты, стали тем, что немного отвлекало ее в этот год. Дома ей было тяжелее. Каждая комната, каждая вещь напоминали отца.
Но этот старый ветшающий дом – сколько лет прошло с тех пор, как отец привел его в порядок! – давал силы Инесе. Будто делился с ней энергией. Энергией, аурой, оставленной ее отцом, всеми Иванидисами.
И море все время с Инесе. Дом стоит очень близко к нему. Каждый свой одинокий вечер она слышит его. Иногда оно сильно шумит, будто ему узко в своих берегах, иногда оно едва слышно. Будто разговаривает с Инесе на разный лад, успокаивает. Как друг, который бывает в разном настроении, но никогда не уйдет.
Море, jūra («море» в перевод с латышского – прим автора), родное jūra…
Глава 9
Это дело стало настоящим кошмаром для собирающегося на пенсию следователя. Юрису Таубе давно не приходилось расследовать убийства. Теперь в Латвии это нечастое дело. С Россией и ее соседями – визовый режим, с Евросозом виз нет, но оттуда бандиты не едут в Латвию – страна небогатая. А местных лихих ребят почти всех давно пересажали.
А тут не просто убийство, а сплошное мучение! Надо же такому делу свалиться перед самой пенсией!
Почему, спрашивал себя Таубе, из дома почти ничего не украли, зачем здесь устроили такой погром, каковы, в конце концов, мотивы преступления?
Единственное, что ему удалось установить – сосед Иванидисов, пожилой человек, бывший моряк примерно за полчаса до того, как убили антиквара, видел трех незнакомых людей, шедших возле участка, принадлежащего убитому. Здесь в это время обычно мало кто проходит, и показания соседа могли бы открыть путь к расследованию дела. Но моряк занимался обрезкой кустов на своем участке, видел посторонних издалека, и толком не рассмотрел, как они выглядели. Сообщил лишь, что это были мужчина и две женщины. Мужчина, кажется, средних лет. Может, моложе. Женщины – вроде бы еще младше мужчины. А, может, и нет. А что, мужчина и женщины, шли вместе или как? Этого моряк не разглядел. Так что его показания никоим образом не могли помочь господину Таубе.
Человек основательный, он любил, когда в порученных ему делах находились хоть малейшие обстоятельства, зацепившись за которые, он мог с присущей ему методичностью размотать клубочек до конца. Таубе умел это делать. Работал еще с советских времен.
Здесь ничего подобного не было. Следователю было неизвестно, что убийца или убийцы хотели найти в доме около моря. На месте трагедии также не удалось найти ничего, что могло бы помочь выйти на их след. И похищенные драгоценности нигде не всплывали – Таубе постоянно контролировал все возможные места. А сколько соседей он опросил, чуть ли всех в окрестностях… Все без толку.
Сначала подозревал одного человека. Гунтарса Пелтиса. Юрмала – небольшой город, Таубе знал его. Как пациент врача. Несколько раз обращался к нему. Лечил хронический простатит.
Почему подозревал Пелтиса? Следователь выяснил: тот некогда был любовником дочери убитого, бывал у них. Он хорошо знал, что в доме есть ценные вещи. Таубе учитывал и то, что Пелтис сильно пьет, с одной работы его выгнали.
Что если он напился, оказался без денег, и, желая продолжить, ворвался в дом Иванидисов? Спьяну чего только не происходит. Может, рассуждал следователь, потребовал у Петра Иванидиса деньги, тот не дал, вот Пелтис и придушил его. А затем испугался содеянного. В страхе и ярости, рожденной им, крушил все подряд, потом схватил, что под руку попало, унес с собой.
Таубе понимал хилость этой гипотезы. У нее было три больших изъяна. Во-первых, пьяный вряд ли бы стал завязывать Иванидису глаза, душить его удавкой, откуда она у него? Во-вторых, совершенно ясно, что в доме что-то искали. Опять-таки пьяному это несвойственно. В-третьих, все, кто знал Гунтарса, говорили о нем лишь хорошее, только жалели, что пьет. Правда, отмечали и то, что стал вспыльчив в последние годы. Впрочем, у самого Таубе о Пелтисе осталось самое хорошее впечатление. Не хотелось думать о нем плохое.
Но работа есть работа. Таубе зашел в медцентр, где работал Гунтарс. Если честно, обрадовался, когда выяснил, что врач вел прием в то время, когда был убит Иванидис.
Хорошо, что Пелтис не виноват, плохо – других подозреваемых нет.
Юрис Таубе долго размышлял над обстоятельствами дела. В итоге сформулировал три версии. Первая. В дом совершенно случайно ворвался какой-нибудь сумасшедший садист, что очень маловероятно. Для отработки этого варианта, следователь навел справки в психиатрических больницах. Побегов оттуда не было.
Возможно также, что покойного Петра Иванидиса кто-то очень крепко ненавидел. Потому и убил. А бардак в доме и несколько исчезнувших драгоценностей – неуклюжая попытка представить, будто основной целью было ограбление. Это вторая версия случившегося.
Впрочем, дочь покойного, Инесе, которая, – следователь чувствовал это, – что-то утаивала, категорически утверждала, что у ее отца не было врагов.
Наконец, версия третья. «Антикварная», как ее про себя называл Таубе. В этом доме могло храниться что-то ценное, что хотели найти убийцы. Они и старались сделать это, перерыв все, что можно, и самого хозяина, как следует, попытали. Так, что помер. Только вот, что они искали, и удалось ли им это обнаружить? И если эта версия правильная, то что думает о ней Инесе Иванидис, может, кого-то подозревает?
– Не знаю, что и предположить, кое-что взяли, но большинство ценностей на месте, – кратко отвечала она.
Будто он сам этого не знает! А она снова не говорит всей правды!
Потому Таубе порой сердито поглядывал на Инесе. Это она, был уверен он, отчасти виновата в том, что пока ничего не удалось сделать!
Инесе отвечала ему не менее сердитыми взглядами. Додумался, негодовала она про себя, подозревал в убийстве Гунтарса. Хорошо хоть быстро отбросил эту идею. А еще хвалят его, дескать, такой профессионал.
«Толстый, стареющий педант – вот кто он, этот Таубе!», – говорила она себе.
Всегда появляется с огромным блокнотом. Часто заглядывает в него, наверное, смотрит, не забыл ли что-либо спросить. Записывает своим бисерным почерком каждое ее слово в блокнот.
К сожалению, Инесе не могла помочь Таубе. Она не хотела говорить о мотиве преступления. Была уверена: рот надо держать на хорошем, крепком замочке. Для всех. В том числе и для господина Таубе.
Она была уверена – нельзя рассказывать ему всю правду о сакте. Впрочем, говорила она себе, даже если бы и решилась – не поверит. А говорить часть правды – просто нелепо. Да это, считала Инесе, и не поможет в расследовании. И так, была убеждена она, можно раскрыть дело! Но Таубе топчется на месте. А это ее раздражало.
Инесе не могла понять другого – откуда люди, убившие отца, узнали, что находится в их доме? Петр Иванидис никому не рассказывал об этой драгоценности, ровно, как и сама Инесе. Неужели, ее захотели получить те, кто узнал о ней от прошлых владельцев? Но ведь дед приобрел ее очень давно, еще до войны…
А Таубе все чаще думал, что это дело слишком большая головная боль для его солидного возраста и не очень большой зарплаты. Обычно сдержанный, он стал непохож на себя. Частенько делился своими переживаниями с коллегами по работе и уже изрядно надоел им своим ворчанием. Из-за нервотрепки ему даже захотелось поскорее уйти на пенсию.
«Может быть, дать Таубе помощника, кого-нибудь из молодых, а потом, постепенно, передать дело полностью от одного к другому», – думал его начальник Валдис Петров. Он много лет работал вместе с Таубе, сочувствовал ему.
*****
Год стал плохим, тяжелым для Юриса Таубе. Как и вся последняя пятилетка. Пятилетка… Значительная часть жизни следователя прошла в советское время, при Padomju Latvia. Тогда Таубе был членом партии. Так что слово «пятилетка» для него привычное, в каком-то смысле даже родное, хотя и из тех, «оккупационных», времен.
Так вот, в начале пятилетки у него умерла жена. Они не очень хорошо ладили. Поэтому он особо не переживал, когда овдовел. Но все равно, ему стало неуютно дома.
Один в нем. Сыновья взрослые, живут отдельно. Особым вниманием не балуют. На работе и то лучше. Ветеран службы, всех знает, со многими дружит. С Валдисом, например. Поэтому Таубе предпочитает пораньше придти на службу. И задержаться, даже если особой нужды в том нет.
А дома одна отрада – его коллекция сакт. Давно, еще при Padomju Latvia, начал собирать. Ездит на все ярмарки народных ремесел, не пропускает ни одного магазина, где могут быть сакты. Собрал несколько сотен сакт. Больших, маленьких, из самых разных металлов. Вечером, перед сном, любит смотреть на них. Часы проводит за этим занятием.
Сакты успокаивают, Таубе забывает обо всем плохом. Мечтает – как выйдет на пенсию, сам начнет делать сакты. Прадед и дед этим занимались. Когда Юрис учился в школе, каждое лето ездил к деду на каникулы, тот передал ему многие навыки. Таубе уверен, что легко вспомнит их. Но пока надо работать. Убийство Иванидиса, будь оно неладно, раскрывать. Таубе так нервничает из-за него, что боится – его снова может подвести сердце.
Эта напасть свалилась на него три года тому назад. Микроинфаркт. Таубе не заметил его, кардиограмма потом, через два месяца, показала. Из-за инфаркта пришлось бросить курить. Тридцать лет дымил. С трудом отвыкал. Одно помогало. Еда. Много еды. Оттого потолстел. Ему даже стало неприятно смотреть на себя в зеркало! Никогда не был таким.
Таубе пытался похудеть, начинал есть меньше. Сразу же тянуло курить. Приходилось заедать это желание. Попробовал он и другое. Один сын у Таубе обосновался в Ирландии. Он и прислал отцу какие-то пилюли. Дорогие. Сказал, помогут быстро похудеть. Таубе прибегнул к ним. Но они вызвали аллергию, весь покрылся красными пятнами. На работу было стыдно ходить в таком виде. Он проклял пилюли, выбросил упаковку с ними в мусоропровод.
Из-за полноты Таубе стесняется знакомиться с женщинами. А найти, убежден он, кого-нибудь нужно. Не стар еще, сколько можно одному быть!
Он изредка встречается с дамами. Перед свиданием обязательно туго затягивает ремень, чтобы казаться стройнее. Оттого ему трудно дышать и вообще неудобно. Таубе чувствует себя некомфортно, становится малоразговорчивым. Дама, конечно, думает, что неинтересна ему, и продолжения знакомства не следует. Таубе потом долго переживает.
Впрочем, в последние месяцы из-за этого убийства ему стало не до свиданий. Теперь, кроме коллег по службе, он общается с единственной женщиной. С Инесе Иванидис.
Следователь раздражен на нее. Но и жалеет. Потеряла отца, грустит без него. Таубе сочувствует ей. Иногда заглядывает без особой нужды. Правда, и эти визиты отчасти сводятся к вопросам. Главный из которых – что все-таки искали в доме? Ответа, черт возьми, как не было, так и нет!
В итоге Таубе уходит вздернутым. Сам себе не признается в том, что зашел просто проведать Инесе. Интересно, иногда думает он, почему она не заведет кого-нибудь? Был бы помоложе лет на двадцать, да постройнее, непременно поухаживал бы.
Инесе тоже сердится на следователя за вопросы, многие из которых он задавал уже раз десять. Но понимает – иначе нельзя. Служба.
Она тверда в своем решении: ни слова не добавит к сделанным показаниям. Оттого визиты Таубе ей не очень приятны. Но если честно, признается она себе, лучше его посещения, чем те часы, когда одна.
Хорошо соседи заглядывают, звонит Гунтарс. И еще у нее есть тетя Магда.
Глава 10
Тятя Магда… Инесе с раннего детства знала о ее существовании, но увидела впервые, когда ей было одиннадцать лет. И с тех пор вплоть до последнего года встречались они крайне редко. Дело было в отношениях Петра Иванидиса и Магды, приходившейся ему троюродной сестрой со стороны немецкой родни бабушки. Сама Магда, правда, уже лишь на четверть была немкой.
Инесе видела, что очень давно между ее отцом и Магдой пробежала большая сердитая кошка. Отношения они свели к самому минимуму – к пасхально-рождественской дипломатии. Поздравляли друг друга с этими праздниками, чем и ограничивались.
Петр Иванидис никогда не говорил дочери, в чем причина взаимного неприятия. Она и не спрашивала. Бесполезно. Потомственный антиквар умел молчать, если считал это нужным.
Все оставалось по-прежнему и в те годы, когда отец Инесе был парализован. Магда несколько раз навещала его. О чем они говорили между собой, Инесе не знала. Но Магда выглядела расстроенной, когда покидала дом. А отец не комментировал визиты кузины, но по всему было видно, что они ему неприятны.
В последний год ситуация изменилась. Магда сочла своим долгом заботиться об оставшейся одной племяннице.
Редкий день проходил без того, чтобы тетя не позвонила Инесе. Часто захаживала в гости, звала к себе. Иногда помогала в магазине – особенно в первое, самое сложное, время, когда предстояло наладить дело. Делилась она и своими догадками насчет убийства Петра. В отличие от Таубе, она знала о сакте. Но каких-либо серьезных версий у Магды не было.
Так что Магда взяла Инесе под свою опеку. Возможно, потому, что ей просто нужно было о ком-то заботиться.
Она была одинока. Жила здесь же, в Юрмале, в одном из самых близких к Риге его районов – Лиелупе. Это всего несколько остановок на электричке от Дубулты.
Ей было почти шестьдесят, но она очень хорошо выглядела – каштановые волосы, тонкие черты лица, высокая. Стройная фигура. Может, оттого, что никогда не рожала? Замуж она тоже не вышла.
Внешность Магды портило то, как она одевалась. Предпочитала носить поношенные свитера, старые джинсы, удобные, но далеко не красивые ботинки. А эти большие очки в безобразной черной оправе? За ними не было видно глаз, да и все лицо они портили. Так выглядела Магда, когда начала общаться с Инесе. Главным для нее была функциональность одежды, пригодность для того, чему посвящала себя.
Много лет она работала в одной из лучших гомеопатических аптек Риги, на пенсию ушла досрочно. На работе не хотели ее отпускать, но Магда рвалась на волю. Стремилась, наконец, отдать все свое время любимому делу – сбору лекарственных трав и приготовлению из них целебных настоек, сборов, порошков. Одежда, которую Магда носила, была приспособлена, в первую очередь, для этого. Очки тоже – они были удобны, в них можно хорошо разглядеть даже самую маленькую травинку.
Она занималась травами долгие годы, даже запатентовала несколько составов во времена СССР. Некоторые, кстати, выпускают и по сей день.
Впрочем, ни тогда, ни теперь Магду почти не интересовала коммерческое приложение ее увлечения. Ее поглощал сам процесс исследования, познания. Она изучала свойства трав, искала их, ездила для этого по всей Прибалтике, заглядывала в Россию, Белоруссию, Финляндию. Собранное становилось основой всевозможных целебных веществ.
Она не пыталась продать их медицинским корпорациям, переговоры с ними отняли бы драгоценное, необходимое для работы время. А денег ей много не требовалось.
Но вот результат действия изготовленных снадобий Магду очень интересовал. С этим проблем не было. Ее, как искусную травницу, знали не только в Риге и Юрмале. Она не брала много денег за свои снадобья, но непременно просила людей рассказать ей о том, как они подействовали. Делала это исключительно ради своего дела. Насколько сильно она была привязана к нему, настолько мало любила самих людей. Они интересовали ее лишь как объекты для испытания снадобий. Поэтому частенько она продавала как испытанные временем составы, так и недавно созданные. В этом был риск. Магде уже пришлось пережить пару скандалов из-за того, что пациентам стало хуже после приема ее настоек. Тем не менее она продолжала испытывать на людях все новые и новые их варианты.
В последнее время, правда, почти перестала этим заниматься.
Нелюбовь Магды к людям, возникшая, может, из-за одинокой жизни, а, может, из-за других причин, не распространялась на Инесе. Племяннице она рекомендовала лишь самые испытанные травы и проверенные временем составы.
Стремясь помочь Инесе развеяться, тетя нередко звала ее в поездки, во время которых собирала травы. Инесе соглашалась, и, как правило, не жалела об этом. Экспедиции совершались в самые разные места, многие из них были по-настоящему красивы. Инесе здесь меньше грустила. Она слушала рассказы тети о травах, любовалась природой.
Разве не развеют печаль часы, проведенные в березовой роще, или прогулка по летнему, в васильках, лугу? Немало походили они и в соснах, растущих вдоль берега Рижского залива.
Но вот экспедиция в сырую болотистую местность, что на полпути между Юрмалой и Тукумсом в районе маленькой станции Кудра, Инесе понравилась значительно меньше. Они надели длинные сапоги, которые Магда специально купила для таких походов. Уже на полпути к месту сбора трав ноги Инесе оказались изрядно натерты. И это несмотря на то, что кожа их не была нежной из-за частной ходьбы босиком.
Еще хуже было на самом болоте. Увлеченная поисками, Магда прыгала с кочки на кочку, стараясь, наконец, обнаружить нужные ей растения. Инесе было сложнее – она была намного ниже тети и прыжки в длину у нее получались значительно хуже. После двух падений в болотную жижу экспедицию пришлось прервать.
Тетя, правда, убеждала Инесе в пользе этой жижи для кожи, но ей было очень трудно в это поверить.
Часто Магда приглашала племянницу в гости. Об этой квартире в обычной латвийской пятиэтажке стоит рассказать отдельно.
Здесь невозможно пройти полметра, чтобы не задеть висящий на веревочке пучок сушащейся травы. Другие растения, ждущие своей очереди для очередного творческого порыва Магды, сохнут на диване, столе, даже на полу. Поэтому передвигаться по комнатам надо весьма и весьма осторожно. Самую большую комнату Магда называет «мастерской». Она заставлена баночками различных форм и размеров, приспособлениями для измельчения трав, большими и маленькими аппаратами для изготовления лекарств.
А какой в доме запах! Каждая из трав, хранящихся здесь, привносит в него свой аромат. Первый раз Инесе не смогла пробыть у тети и пяти минут, быстренько выскочила наружу. Лишь со временем она адаптировалась к букету запахов в тетиной квартире.
Не сразу привыкла она и к другому. Магда, когда в квартире по ее понятиям тепло, (а, значит, почти всегда) обходится без одежды. Убеждена, что так лучше чувствует травы, достигает высшей гармонии с ними.
Сперва Инесе смущалась, а потом свыклась с этим. Для нее стало естественным видеть свою тетю дома полностью обнаженной. Инесе смотрела на Магду и поражалась, насколько ее фигура стройна! Разве скажешь, что тетя на пенсии? Может, думала Инесе, это благодаря лекарствам из трав, которые пила и пьет Магда?
Магда почти полностью раздевалась и во время прогулок, когда они оказывались в безлюдных местах. Звала племянницу последовать ее примеру. Сначала Инесе стеснялась, сама не зная, чего, а потом ей самой очень понравилось быть открытой природе.
Глядя на полностью или почти полностью обнаженную Магду, Инесе оценивала ее. Как женщина женщину. Женщина с таким телом, была убеждена Инесе, по определению не может быть одна. Впрочем, о своих мужчинах, если они, конечно, были, Магда ей не рассказывала.
Но в остальном, чем дальше, тем больше, они делились между собой сокровенным. Отношения, начинавшиеся как забота тети об осиротевшей племяннице, изменились. Теперь Инесе воспринимала Магду скорее как старшую подругу. Очень близкую.
Инесе, кстати, заметила, что общение с ней влияет на Магду. Та, глядя на свою модную племянницу, сама стала в последние месяцы одеваться по-другому, более изящно. Это, конечно, не касалось вылазок за травами, а делалось лишь тогда, когда они вместе отправлялись куда-нибудь погулять. Кокетливые шарфики, модные брючки, симпатичные жакеты – все это стало частью гардероба Магды.
Обувь она прежде признавала лишь удобную, неважно, что стоптанную и вовсе ее не украшающую. Теперь оставила ее лишь для своих экспедиций. Стала носить изящные туфельки, босоножки. Обязательно на высоком каблуке. Ей это очень шло.
Свои волосы, а они у Магды длинные, седины совсем нет, она теперь красиво укладывает. А иногда просто распускает, они спадают на плечи. А раньше совсем не обращала на них внимания, всегда собирала в простой пучок.
Инесе заметила, что на ее тетю стали обращать внимание мужчины. Причем самого разного возраста. Только выбирай. Но Магда этого почему-то не делает. Может, кто-то уже есть? Если и да, то она об этом как молчала, так и молчит.
Между прочим, со временем Инесе обнаружила, что и в ее доме появился довольно сильный аромат трав и настоек. Все это принесла заботливая Магда. Одни травы надо было заваривать и пить прямо сейчас. Другие предназначались для болезней, которые, не дай Бог, навалятся на племянницу. Некоторые, самые неприятно пахнущие травы, Инесе тайком от тети выкинула. Запах в доме сразу уменьшился.
Магда сумела в определенной степени заразить Инесе своей любовью к целебным растениям. Она отказалась от черного и зеленого чая, перешла на травяной. Магда приносила ей самые разнообразные ароматные смеси.
Еще Магда посоветовала Инесе пить успокаивающие настойки, причем подбирала такие, чтобы голова оставалась ясной.
– Тебе надо работать в магазине и по сторонам поглядывать после того, что произошло с Петром, – говорила она.
Лишь ей Инесе рассказала о своих сложностях с мужчинами. О своем «ступоре». Подумав, Магда не стала рекомендовать ей ничего из своего арсенала.
– Нервное. Пройдет со временем, подождать нужно, – коротко сказала она.
Инесе могла довериться Магде не только в этом, но и других вопросах. Последнее время она ловила себя на том, что все больше ждет, когда тетя придет в гости, или они отправятся на очередную прогулку.
