Олег Козинкин
Перед 22 июня. Хронология событий «запрограммированной» катастрофы. Неудобные факты…
Но – ЗАПОМНИТЕ УЖЕ, дорогие батаны – в 41-м БЫЛО ТОЧНО также как и на БУС 39-го или 40-го официально введенных. На БУС 39-40-го тоже приписных в роты вводили и экипажи, и оружие им со складов выдавали – КАК и в 41-м. И из народного хозяйства точно также призывали и лошадей, и авто, и трактора.
И любой военный вам скажет, что для просто проверки мобилизационной готовности на 45 суток не собирают. А «на обычные учебные сборы призывают, прежде всего, не тех, кто уже служил. Ведь приписных на учебные сборы призывать бессмысленно, поэтому не бывает учебных сборов приписных. Для того чтобы чему-то научить организуются сборы по специальностям, а если призывают приписных, то это однозначно мобилизационное мероприятие, либо проверка мобготовности в одной или нескольких дивизиях на один-два-три дня, либо собственно мобилизация».
Боюсь сейчас у батанов мозг закипит… Будут думать как опять повопить – раз БУСами не назвали, то это и не БУС, и не мобилизация, а так – просто учебные сборы, и войну не ждали на лето 41-го значится ОДНОЗНАЧНО. Но политическая ситуация после сентября 40-го изменилась – Берлинский Пакт подписан и СССР уже не мог открыто идти на такие мероприятия – как проводить БУС официально. Нам никак нельзя было подставляться – чтоб нас агрессором назвали.
Представьте – в СССР в мае начинаются сборы, которые ОФИЦИАЛЬНО в документах, что легко могут попасть за кордон – называются БУС! Тут же – на Западе начинается истерика – СССР готовит агрессию и нотами, что слали нам в мае немцы, дело могло и не кончиться. СССР объявляется агрессором, Германия нападает, имея доказуху на то, что мы агрессор, и НИКТО ЕЕ НЕ СМОЖЕТ (и не станет) ОСУДИТЬ формально. А Япония, верная союзническому долгу минимум, объявляет нам войну. И тут СССР конец полный…
Все дело было именно в Берлинском Пакте. По которому если кто будет признан агрессором, нападет на одну из сторон, то остальные обязаны будут ей помочь. Ну а БУС, мобилизация пусть и «скрытая», в стране являющейся нейтральной в идущей мировой войне выставляет СССР именно агрессором. Или как минимум создает предпосылки обвинять нас в этом, и Гитлер в Ноте от 22 июня 41-го именно в мобилизации нас и обвинил. Поэтому «БУС» как термин не использовали при проведении «учебных сборов», но сами сборы от этого менее серьезными не стали.
Ведь реально эти сборы проводились «по схеме БУС», что является скрытой мобилизацией. А приграничные дивизии, чтобы они вообще не зависели от скрытой мобилизации и это не вызвало ненужные вопросы и «претензии» у соседей – довели до штатов под 10–11 тысяч, к «штатам приближенным к штатам военного времени» минуя всякие «сборы» вообще. И это было сделано с 1 февраля 41-го, как нач ГШ стал Жуков. И при этом самое важное отличие «учебных» сборов мая – июня 41-го от официально введенных БУС 39-го и 40-го – для тех, кто продолжает верить, что нападения Германии не ждали и поэтому, мол, мобилизацию формально не объявляли, а провели просто «учебные» сборы – на тех «сборах» войска по Планам прикрытия не выводились, в полосы обороны, в УРы. Ни в западных округах, где те БУС проводились, ни тем более из внутренних округов войска в западные не перебрасывались – получая пополнение «дома» перед отправкой, или по прибытии на место. Где они также еще пополнялись ДО 22 июня и приписными, и машинами…
Остальные же войска приграничных округов, уже примерно с начала июня и доотмобилизовывались до «штатов приближенных к штатам военного времени» через те «учебные сборы», и это было именно доотмобилизование. Т. к. приписные не просто в учебные центры при дивизиях отправлялись, как это бывает на обычных сборах, а вводились в состав рот и ставились на должности. И там, где имели практически полные штаты по личному составу, и там где не имели, держали на складах дивизий и всю военную технику, и вооружения. Не хватало машин и тракторов (и лошадей) из народного хозяйства, но это можно было получить для частей второй линии в то время, пока приграничные дивизии, имеющие все нужное для первых боев, будут сдерживать агрессора (почитайте полевой устав РККА тех лет, там это все четко прописано). Но в те дни и авто из народного хозяйства также дополучали в частях. То есть проводилась «скрытая мобилизация» (подробно это рассмотрено по ответам генералов на «вопросы Покровского» в исследовании «Тайна трагедии 22 июня»…).
Ну, а как и когда ПП официально ввели в действие, мы уже разобрали – это было именно ДО нападения еще.
* * *
Солонин:
«Бросается в глаза и на удивление бесстрастный тон соответствующего Указа Президиума ВС СССР, отсутствие в тексте малейших упоминаний о вторжении германских войск. Все совершенно буднично: «На основании статьи 49 пункта «Л» Конституции СССР Президиум Верховного Совета объявляет мобилизацию на территории военных округов (следует перечень. – М.С.). Мобилизации подлежат военнообязанные, родившиеся с 1905 по 1918 год включительно. Первым днем мобилизации считать 23 июня 1941 года». И это – все. Ни «беспримерного в истории цивилизованных народов вероломства», которое клеймил позором в своем радиообращении Молотов, ни «неслыханного по наглости нападения», упомянутого в совершенно секретной, для нужд пропаганды отнюдь не предназначенной Директиве № 2 (вышла за подписями Тимошенко, Жукова и Маленкова в 7:15 22 июня).
Рассекреченные в последнее время документы позволяют «подкрутить резкость» и рассмотреть процесс объявления мобилизации в СССР в мелких деталях. Картина при этом открывается в высшей степени странная.
Первой по счету «странностью» следует считать уже то, что в архивном деле «Исходящие шифротелеграммы НКО с 3.1 по 28.12. 1941 г.» (ЦАМО, ф. 48, оп. 3408, д. 3, рассекречено 4.06.2010 г.) нет телеграммы наркома Тимошенко с приказом об объявлении мобилизации, нет вообще никаких следов принятия этого важнейшего решения. Что же касается архивного дела «Исходящие шифротелеграммы начальника Генштаба с 7.1. по 27.6 1941 г.» (ЦАМО, ф. 48, оп. 3408, д. 14), то оно не рассекречено по сей день!»
* * *
И какие тут «странности» нашел Солонин? То, что в указе на мобилизацию нет истерики?
В деле с шифровками ГШ, которое упомянул Солонин, лежат черновики директив и приказов ГШ, за подписью Жукова. Это «Дело № 14». А Дело «№ 3», в котором хранятся «Исходящие шифротелеграммы НКО с 3.1 по 28.12.1941 г.» (ЦАМО, ф. 48, оп. 3408, д. 3, рассекречено 4.06.2010 г.), там хранятся черновики директив и приказов НКО – за подписью наркома и начГШ. В этом деле хранится и черновик «директивы б/н», которую и сфотографировал Солонин – ЦАМО, ф. 48а, оп. 3408, д. 3, л.л. 257–259.
Солонину не дали для ознакомления «Дело № 14» с черновиками шифровок ГШ, но тот же исследователь С.Л. Чекунов, что это дело как он уверяет, читал, заявляет в своих исследованиях, что там нет ни приказа ГШ о выводе приграничных дивизий по ПП «от 18 июня», нет указания вводить Планы прикрытия от 2.30 ночи (или 4 часов утра) 22 июня. И, мол, значит, таких приказов и директив вовсе не было из Москвы в округа. Но, увы, вся проблема в том, что в этих двух «делах» (№ 3 и 14) в ЦАМО, в Подольске, хранят не сами исходящие шифровки НКО и ГШ, написанные на бланках шифрблокнотов и с пометками шифровальщиков с разбивками на группы для шифрования, а именно только черновики этих шифровок. Написанные, чаще всего и на листках рабочих блокнотов Жуковских, и на бланках шифрблокнотов, и на тех же тетрадных листках обычных (если конечно эти «тетради» зарегистрированы в секретной части). Но это – именно черновики!
А вот тексты, написанные Жуковыми на бланках шифрблокнотов, с которыми и работали шифровальщики при отправке – остались на хранении Оперуправления Генштаба, в архиве шифротдела ГШ в Москве. Которые может, и передавались потом в ЦАМО, но их хранят в своих отдельных «Делах» и их точно никому не дадут для ознакомления без допуска. Если конечно они не были уничтожены по актам через «три дня», как положено.
(Примечание: А.Куликов: «В архив сдаются черновики только секретных документов, а чаще всего они уничтожаются – по акту. Обычный тетрадный ЛИСТ тут исключается: рабочая ТЕТРАДЬ (блокнот) должна быть пронумерована, сшита и сшивка должна быть заверена печатью секретной части. Так же и рабочие тетради сдаются в архив – ЦЕЛИКОМ. Или уничтожается – опять же ЦЕЛИКОМ. Замена листов ИСКЛЮЧЕНА: подсудное дело. Правилам секретного делопроизводства уже добрых две сотни лет…»…)
И вот в этих «Делах» и должна наверняка лежать шифровка-приказ о «мобилизациях» в округах. Т. к. шифровальный отдел Оперуправления Генштаба и отправляет подобные директивы и приказы. И именно в этих «Делах» ОУ ГШ и лежит разгадка всех «тайн» «трагедии 22 июня» – и точный текст «директивы б/н», и возможно журналы телефонограмм с «текстом» настоящей «Директивы № 1». О вводе ПП в 2.30. И все предвоенные директивы, и приказы НКО и ГШ – на вывод тех же приграничных дивизий на их рубежи обороны «от 18 июня». Рассекретьте эти шифровки НКО и ГШ с января по конец июня 1941 года, и все «гипотезы» от «осокиных», «резунов-солониных» и прочих «мельтюховых-исаевых» развалятся как карточные домики. Правда, выяснится, что байки маршалов-мемуаристов о том, что во всем «виноват» был «тиран Сталин», который не давал им приводить войска в боевую готовность заранее, до 21 июня, что они дату нападения сами не знали в НКО и ГШ и в округа ее не сообщали заранее, могут оказаться просто враньем. И вся «история начала ВОВ», сочиненная в конце 1960-х годов, просто развалится. Тем более в этих шифровках и будет видно, что же надумали сделать Тимошенко— Жуковы, когда начали готовить КОВО к немедленному ответному наступлению по «неосновным силам» противника в ответ на нападение Германии в Белоруссии и Прибалтике Главными силами. О чем они прекрасно знали.
По ответам комдивов мы давно уже, с 1989 года, знаем, что 72-я гсд Абрамидзе, в 26-й армии КОВО с 20 июня приводилась в б.г. и выводилась по ПП к своим рубежам обороны. И комдив ссылается именно на приказ ГШ в этом выводе. Тот же Чекунов, уверяя, что читал все шифровки ГШ за те дни и такого приказа для дивизии Абрамидзе якобы не было, сам же показывает ответ другого командира – начштаба 96-й гсд 12-й армии КОВО, В.Я. Владимирова. Который показал, что его дивизию вообще с 16 июня привели в б.г. и 18-го он повел ее по Плану прикрытия – занимать свою полосу обороны.
То есть отсутствие директивы о выводе приграничных частей по ПП с «18 июня» в архиве опровергается фактом вывода войск в округах с «18 июня». Но об этом выводе приграничных дивизий подробно – в следующих главах..
* * *
Солонин:
«Текста телеграммы об объявлении мобилизации (назовем ее «первая телеграмма») у нас нет, но есть ее многозвучное «эхо», зафиксированное во входящих документах НКО и Генштаба (ЦАМО, ф. 48, оп. 3408, д. 47). Листы 20–57 указанного архивного дела занимают телеграммы, в которых начальники штабов военных округов подтверждают получение приказа о мобилизации. «Телеграмма о мобилизации № 2206 по схеме «Обрыв» получена 22 июня в 17–40… Мобилизационная телеграмма № 2206схема «Тревога» получена 22 июня в 18–28… Телеграмму о мобилизации с наименованием схемы «Молот» получил 22 июня в 18–30… Мобтелеграмма схеме «Гроза» получена штабом округа в 18–30… схема «Победа»… «Буря»… «Звезда»…
Все очень красиво – но что же обозначают эти «Звезда», «Гроза» и «Буря» с «Молотом»? Какая именно мобилизация была объявлена телеграммой наркома обороны?»
* * *
Что такое «Гроза» в данном случае, какая именно мобилизация была объявлена, и почему приказ о мобилизации прошел только около 18.00 22 июня, более подробно уже разбиралось в книге «Почему не расстреляли Жукова? В защиту маршала Победы». Но можно кратко повторить – в данном случае «Гроза» это сигнал Москвы на выполнение мобилизационных планов в округах! Этот сигнал запускал в действие Мобпланы округов и данная конкретная «Гроза» это сигнал только для ЗапОВО – на проведение открытой частичной мобилизации в Белоруссии. Другие округа на это получали свои кодовые слова-сигналы. Но до нападения врага тогда и нельзя было давать такие команды на выполнение подобных «Планов». С. Чекунов, частый гость в ЦАМО, о том какая же мобилизация была объявлена в округах и что такое эти «Звезда», «Гроза» и пр. пишет:
«Всего в СССР в 1941 году было предусмотрено три варианта проведения мобилизации – открытая частичная, открытая всеобщая, скрытая. Каждому варианту присваивалось название. В случае объявления мобилизации в округ поступала телеграмма, в которой упоминалось это название.
Разберем случай ЗапОВО. В случае наличия в мобтелеграмме названия “ГРОЗА” округ проводил открытую частичную мобилизацию, в случае наличия названия “ШТУРМ”, округ проводил бы открытую всеобщую мобилизацию (ШТУРМ был общим для всех округов), в случае наличия названия “ПУШКА”, ЗапОВО проводил бы скрытую_мобилизацию.
Вот текст мобилизационной телеграммы, которую отправили с Центрального телеграфа 22.06.1941:
«Мобилизационная схема___________Президиумом Верховного Совета СССР объявлена мобилизация. Первый день мобилизации 23 (двадцать третье) июня. № 2206»
Вместо прочерка при отправке в конкретный округ проставляли свое название схемы. В случае с ЗапОВО отправленный текст был следующий:
«Мобилизационная схема ГРОЗА
Президиумом Верховного Совета СССР объявлена мобилизация. Первый день мобилизации 23 (двадцать третье) июня. № 2206».
Данный текст означал, что на территории Западного Особого Военного Округа объявлялась открытая частичная мобилизация…».
Увы, при всем богатстве русского языка этим словом, похоже, пользовались, что в Москве для оповещения округов, что в округах. Но по разному «поводу». В том же ЗапОВО по такому же, но окружному сигналу вскрывали «красные пакеты» – вводили формально в действие и План прикрытия: «По сигналу „Гроза” вводился с действие „Красный пакет”, содержащий в себе план прикрытия госграницы.» (ЖБД ЗФ от Маландина). И точно такое же «слово» послал из Берлина в Москву утром 22 июня и посол СССР Деканозов – «Гроза». После того как ему министр иностранных дел Германии Шуленбург вручил ноту об объявлении войны.
Увы, Солонин, видимо, этого не знает. Иначе не писал бы ерунду свою.
* * *
Солонин:
«Поясняю вопрос. Мобилизационным планом 1941 года («МП-41») было предусмотрено два варианта проведения мобилизации. В одном случае решением правительства (СНК СССР) проводилась скрытая мобилизация отдельных военных округов, соединений и частей. В этом случае призыв военнообязанных запаса производится персональными повестками, без объявления в газетах и по радио. Второй вариант, вариант открытой (с публичным объявлением) мобилизации всех Вооруженных Сил Союза ССР или отдельных военных округов вводился в действие Указом Президиума Верховного Совета СССР.
А теперь внимательно смотрим на телеграмму № M/618, Исх. № 20093, которую заместитель начальника ГШ по мобилизационным вопросам генерал-лейтенант Соколовский направил (сдана в шифровальный отдел 22 июня в 18–00, отправлена адресатам с 20–40 до 23–40) командующим войсками Закавказского, Среднеазиатского, Забайкальского округов и Дальневосточного фронта: «На территории Советского Союза, кроме ЗакВО, САВО, ЗабВО и ДВФ, правительством (подчеркнуто мной. – М. С.) объявлена мобилизация. Нарком обороны приказал: Выполнить имеющиеся для остальных округов внеокружные наряды путем скрытого подъема повестками и направить в части этих округов по разработанному плану».
Генерал Соколовский, «главный по мобилизации», ошибся? Забыл разницу между общей открытой и частичной скрытой мобилизациями, перепутал правительство с Президиумом ВС, то есть, страшно сказать, сравнил Вождя народов тов. Сталина со «всесоюзным старостой» Калининым? Возможно и такое, людям свойственно ошибаться. Но тогда придется признать, что в одной телеграмме Соколовский ошибся дважды. Дело в том, что в Указе Президиума ВС СССР в числе округов, подлежащих мобилизации, был назван и Закавказский!
Далее последовал следующий обмен телеграммами между Тбилиси и Москвой. В 19–20 в шифровальный отдел Генштаба поступает телеграмма, подписанная Военным советом ЗакВО в полном составе (Козлов, Шаманин, Толбухин): «До настоящего момента не имею указаний. Нрошу телеграфировать». Телеграмму Соколовского № М/618 они еще не получили, публичного объявления об открытой мобилизации по Указу Президиума, как можно понять, к тому моменту не было.
Уже после полуночи (получена в 2-45 23 июня) начальник штаба ЗакВО генерал-майор Толбухин отправляет начальнику Генерального [штаба] следующую телеграмму: «Указом Президиума Верховного Совета СССР объявлена мобилизация ЗАКВО. Телеграмме Вашего заместителя тов. Соколовского № М/618 наоборот указано, что ЗАКВО мобилизацию не проводит. Телеграмма мобилизации не поступала. Попытки выяснить, чем же руководствоваться и будет ли телеграмма мобилизации, не удались ни [по] прямому проводу, ни [по] телефону. Прошу дать окончательное указание».
А вот и «окончательное указание» от Соколовского (телеграмма № М/627, Исх. № 20229, сдана в шифровальный отдел в 3-40 23 июня): «Командующему войсками Закавказского ВО. Копии: командующим СКВО, МВО, ЛВО. Па основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 22.6.41 г. объявляется общая открытая мобилизация запасных по МП-41 на территории Закавказского ВО. Первый день мобилизации считать 23 июня 1931 г. Телеграмму № М/618 от 22.6.41 в отношении ЗакВО – отменить. Оповещение произвести распоряжением округа».
Перед телеграммой № М/627 были, само собой, телеграммы Соколовского с номерами 625 и 626. Сданы в шифровальный отдел Генштаба в 3-00 23 июня, адресованы соответственно командующим войсками Северокавказского и Харьковского военных округов. Заметим, что эти округа «первую телеграмму» о какой-то мобилизации получили в 17–30 и 18–00 22 июня. Более того, командующий войсками Харьковского ВО генерал-лейтенант Смирнов – к счастью для будущих историков – свое подтверждение получения сформулировал следующим образом: «Телеграмма [о] проведении частичной (здесь и далее подчеркнуто мной. – М.С.) мобилизации получена мною 22.6 в 18–00». Мало этого, генерал Смирнов отправил в Москву еще одну телеграмму: «В связи с объявлением в Харьковском военном округе частичной мобилизации молнируйте указание по выполнению внеокружного наряда…»
И вот уже после этого, в 3 часа утра 23 июня Соколовский телеграфирует в Харьковский и Северокавказский округа: «На территории вашего округа объявлена общая мобилизация. Все войсковые части и учреждения, предусмотренные схемой развертывания, подлежат отмобилизованию». А самое интересное – в мелких деталях. Текст телеграмм М/625 и 626 написан от руки, одним почерком и одними чернилами. В эти готовые «болванки» другими чернилами вписаны: номера телеграмм, пометка «Срочная, вне очереди», подпись Соколовского, число (23) рядом со словом «июня». Причем на телеграмме, отправленной в ХВО, число вписать забыли, так там и осталось «…июня 1941 г.».
Кажущийся хаос телеграмм, номеров и дат достаточно просто выстраивается во вполне четкую картину: мобилизаций было ДВЕ. В 16–00 22 июня Тимошенко и Жуков вышли из кабинета главы правительства СССР тов. Сталина. После этого, где-то в районе 17–00, в округа уходит «первая телеграмма» с объявлением приказа о скрытой мобилизации по решению правительства. Телеграмма получена, подтверждения отправлены в Москву, уточняющие вопросы заданы. Все приступили к работе. После этого и независимо от этого ближе к полуночи появляется Указ Президиума ВС СССР об объявлении общей открытой мобилизации с 23 июня 1941 года. В три часа утра 23 июня заместитель начальника ГШ по мобилизационным вопросам генерал-лейтенант Соколовский начинает рассылку в округа «второй телеграммы», причем использует для этого заранее заготовленные рукописные «болванки», в которых был «забит» месяц июнь.
Хронология понятна. Совершенно непонятна логика: зачем дважды в течение одного дня (точнее говоря, ночи) объявлять две мобилизации?»
* * *
Не стоит Солонину искать некую «тайну» в этом вопросе.
Во-первых, нет ничего «интересного» в том что «Текст телеграмм М/625 и 626 написан от руки, одним почерком и одними чернилами», а «В эти готовые «болванки» другими чернилами вписаны: номера телеграмм, пометка «Срочная, вне очереди», подпись Соколовского, число (23) рядом со словом «июня». Причем на телеграмме, отправленной в ХВО, число вписать забыли, так там и осталось «…июня 1941 г.». Как указывает исследователь А.Куликов, в отличии от Солонина служивший в системе военкоматов, т. е. хорошо знаком с мобработой, «так и бывает с документами, взятыми из красного пакета».
Во-вторых, округа, которые подверглись нападению Германии к вечеру 22 июня и получили команду проводить именно открытую мобилизацию. А округа, в которых не произошло вторжение врага и которые пока не подверглись нападению, получили команду провести именно скрытую мобилизацию и чуть позже. А с полуночи на 23 июня в СССР объявили уже официально и открыто мобилизацию, но опять не во всех округах – только внутренних. Политика, однако. Ведь то же Закавказье (ЗакВО) граничит с Турцией, которая могла напасть на СССР как союзник Германии, а могла и не нападать. Так чего ж ее провоцировать раньше времени? И как показывает С. Чекунов, в ЗакВО свои ПП тоже ввели 22 июня (а это и означает – начало мобилизации) за что получили по голове от Москвы…
Ну а неумные и никчемные ерничанья Солонина насчет «Вождей и старост» пускай при нем и останутся – видимо, сказать уже нечего «историку».
* * *
Солонин:
«Недостающее звено
Прежде чем сформулировать гипотезу, кратко перечислим то, что сомнений вызывать уже не может.
Первое. В июне 1941 года Красная Армия находилась в состоянии скрытого развертывания. На базе управлений и войск внутренних округов формировались армии Резерва ГК, армии эти грузились в эшелоны и с соблюдением строжайших мер секретности выдвигались на рубеж рек Западная Двина и Днепр. Короткими ночными переходами шли на запад так называемые глубинные дивизии, то есть вторые эшелоны войск приграничных округов. Под видом «учебных сборов» было призвано без малого 800 тысяч резервистов. Начиная с 12–18 июня (в разных округах по-разному) в документах округов появляются оперативные сводки и приказы с номерами 1, 2, 3… По меньшей мере к 20–21 июня на базе приграничных округов сформированы фронты, управления которых переходят на полевые командные пункты. Механизированные корпуса покидают места постоянной дислокации и выдвигаются в замаскированные в лесах районы сосредоточения. Еще раз подчеркнем, что все это происходит ДО немецкого вторжения и до появления пресловутого «фельдфебеля».
* * *
Это и есть скрытая мобилизация «распорядительным порядком» под видом учебных сборов, на языке военных. Как ее назвал бывший полковник ГШ Ходаренок, бывший главный редактор «Военно-промышленного курьера», где Солонин публиковал когда-то свои статьи. Ведь на обычных учебных сборах приписных всегда стараются держать отдельно от «срочников», в отдельных учебных центрах. А на «сборах» мая-июня 1941 года от командиров именно требовали директивами и приказами вводить приписных в роты дивизий, загонять приписных в казармы к срочникам. Кстати к концу 40-го года в «Акте о приеме наркомата обороны Союза ССР С.К. Тимошенко от К.Е.Ворошилова. 7 декабря 1940 г.» указывалось – в НКО и ГШ не отработана документация по проведению скрытой мобилизации распорядительным порядком: «Нового мобилизационного плана Наркомат обороны не имеет. Мероприятия по отмобилизованию распорядительным порядком не закончены разработкой [соответствующих документов]».
В мае – июне в западных округах проводилось доотмо-билизование дивизий (прежде всего приграничных), доведение их до штатов приближенным к штатам военного времени. За счет местных приписников, за счет даже бывших солдат польской армии из числа украинцев и белорусов бывших «польских» территорий, или «бесарабцев» что призывались на вновь присоединенных к СССР западных территориях. Делалось это через «учебные сборы», по которым призвали и ввели в дивизии всей РККА около 800 тысяч приписных (именно в роты дивизий вводили). Однако в той же Прибалтике местная молодежь призывалась в свои национальные корпуса (да и доверия не было к местному контингенту также) и им приписных для дивизий этих нацкорпусов РККА должны были доставить в эти дни из внутренних округов – около 36 тысяч человек, на «сборы». Это должно было пройти «На основании шифротелеграммы Генерального штаба Красной Армии от 23 мая с.г. № моб/540». После чего штаб ПрибОВО только 12 июня под номером «№ом/оп 1744», «Командирам стрелковых корпусов и дивизий (по расчету). Командующим армиями» издал приказ «О проведении 45-дневного сбора приписного состава запаса» аж на 24 июня:
«КОМАНДУЮЩИЙ ВОЙСКАМИ ОКРУГА ПРИКАЗАЛ:
1. Провести 45-дневные учебные сборы приписного состава в частях в количестве, согласно прилагаемого расчета (приложение № 1).
Срок сбора с 24 июня по 7 августа 1941 года.
2. Командирам дивизий:
а) обеспечить своевременную встречу частями прибывающего на сборы приписного состава, учтя, что все команды прибудут в адрес командира дивизии;
б) организовать контроль в частях и обеспечить своевременную подготовку их к приему приписного состава на сборы, его размещению и довольствию;
в) прибывающий на сборы личный состав влить в подразделения частей соответственно военно-учетным специальностям приписного состава, обеспечив равномерную укомплектованность частей и подразделений, проводящих сборы, согласно типового расчета (приложение № 3)…». (Данный приказ любезно предоставил исследователь ПрибОВО С. Булдыгин – не указав реквизиты архивного хранения к сожалению).
Как видите – именно в роты дивизий («влить в подразделения частей») на их должности и должны были вводить приписных на тех «сборах». С выдачей оружия. Еще раз для «справки» – на обычных учебных сборах приписных держат отдельно от «срочников», в отдельных лагерях и учебных центрах. И оружие им на такие сборы не выдают со складов! То есть в предвоенные дни шло именно скрытое отмобилизование дивизий приграничных округов! А Солонин переживает, что во Франции за несколько дней перед нападением Гитлера объявили мобилизацию, а у нас – нет.
* * *
Солонин:
«Второе. Документальными данными о планах противника советское военно-политическое руководство не располагало; источников информации ни в ближайшем окружении Гитлера, ни среди командующих армиями и Группами армий вермахта, ни среди командиров немецких корпусов, дивизий и полков советская разведка не имеет. Неизбежный результат – вплоть до позднего вечера 21 июня из Москвы в войска не поступило ни одного директивного документа с предупреждением о готовящемся вторжении.»
* * *
Ох, не стоило лезть Солонину в дебри военной кухни (как и вообще всем «резунам») – он в ней просто ничего не понимает… И тем более нести чушь о том, что там знали в Москве о нападении Германии от разведки. Поэтому он, слишком подробно ознакомившись с предвоенными документами, которые практически все привязаны к «22 июня», в конце концов и договорился до полного бреда – СССР готовил на 22 июня «провокации», чтоб покрасившее напасть первым на Германию – 23 июня… И основаны эти новые бредни от сторонника В.Резуна либо на незнании, либо на «лукавстве» и вранье. При этом Солонин сам же заявил, что ему даже «архивного дела «Исходящие шифротелеграммы начальника Генштаба с 7.1. по 27.6 1941 г.» (ЦАМО, ф. 48, оп. 3408, д. 14)» с черновиками шифровок Жукова не дали почитать. А что уж можно «найти» в «Делах» шифровального отдела Оперуправления ГШ….
Так откуда Солонин знает, что сообщалось в округа, а что нет «директивными документами» до 21 июня?!
На своем сайте, на обсуждении своей статьи Солонин так отреагировал на слова оппонента: «Убедительнейше прошу Вас привести ТРИ (можно ДВА) наиболее ярких (на Ваш взгляд и вкус) примера того, как «После 10-го июня ежедневно в донесениях из всех источников 22 июня называлось как дата нападения Германии на Советский Союз.» Очень хочется увидеть, наконец, эти сокровенные «донесения разведки, которым Сталин не поверил»…»
Но коли Солонин не в курсе, то можно рассказать, насколько в Москве знали о грядущем нападении Германии…
Например, 12-го июня английская разведка сделала радиоперехват приказа Гитлера о нападении на СССР с 22 июня. Черчилль этим практически похвастал в своих мемуарах, но он, конечно же, Сталину ничего об этом не сообщил – пускай это будет для Сталина и СССР «приятной неожиданностью»… Но в английской разведке работал К. Филби со товарищи и «примкнувший к ним» В. Ротшильд. Чья семья ну очень не была заинтересована в победе нацистов – все ж евреи эти Ротшильды по крови… И Филби в любом случае немедленно сообщил об этом перехвате в Кремль.
3 апреля 2012 года по РТР показали д/ф о советском агенте в министерстве иностранных дел Германии Ильзе Штёбе («Альта») – «Альта против Рейха» (2011 г. – легко находится в интернете). И там показали, что Альта сообщила в Москву дату нападения – 22 июня. При этом в д/ф не сказали, когда она это сделала, но тайны в этом никакой нет – «Альта» 16 июня сообщила в Москву точную дату и время нападения Германии – 3.00 22 июня.
Военный атташе в Берлине капитан 1-го ранга Воронцов 17-го июня сообщил в Москву и дату, и время нападения – 3.00 22 июня. Как видите – найти «три сообщения разведки» вовсе не проблема.
Ну а разведка пограничников тем более отслеживала территорию Германии («Протекторат Польша») на глубину до 400 км (это сегодня у них в уставах забито) и отслеживали сообщения своей агентуры. Которые тут же сообщались в Москву. И там сообщения о дате 22 июня в последнюю неделю зашкаливают… При этом пограничники и отслеживали все перемещения войск немцев на эту глубину.
Солонин просит два-три сообщения разведки о дате нападения после 10 июня? Но таких фактов наберется с полсотни. И Солонину его сторонник также привел ссылку на такой факт:
«Какие же тревожные сообщения поступали от агентуры других точек?
Хельсинки. На связи у резидента внешней разведки Е.Т. Синицына находился один из самых ценных источников – «Монах». 11 июня 1941 года «Монах» на срочной встрече с резидентом сообщил следующее: «Сегодня утром в Хельсинки подписано тайное соглашение между Германией и Финляндией об участии финских вооруженных сил в предстоящей войне Германии против Советского Союза, которая начнется 22 июня, то есть всего через 12 дней… Информация достоверная и точная. Мне ее сообщил мой хороший товарищ («Монах» назвал имя), который присутствовал при подписании документа. Он никогда еще меня не подводил, и я верю ему, как себе…» В заключение «Монах» попросил резидента: «Поспешите, пожалуйста, передать эту информацию в Кремль, Сталину. Еще можно что-то предпринять».
