Олег Касаткин
Корона и венец
И при пении «Хвалите Имя Господне» вышли из алтаря митрополит, архиерей и весь сонм духовенства…
Все священнодействия коронования совершали первенствующий член святейшего правительствующего Синода митрополит Санкт-Петербургский Палладий митрополит Киевский Иоанникий и Московский Сергий.
Архимандрит Петр Длугов бережно нес темную от времен икону в простом окладе – то была икона Владимирской Божьей Матери – когда то увезенная из храма и недавно возвращенная уже навсегда…
Ею он и благословил Елену…
Обер-церемониймейстер Рикский с помощником – церемониймейстером поднесли ларцы с коронами – в большом была корона государей всероссийских в том что меньше – корона императрицы.
– Венчается во достоинство императрицы супруга государя Всероссийского Елена Филипповна, – возгласил митрополит Сергий.
Церемониймейстеры разом – как заводные куклы – распахнули ларцы, а Елена опустилась на колени.
Большая императорская корона была водружена на голову Георгия I.
Затем извлекли корону для нее – вернее для императрицы всероссийской.
И вот сейчас ее поднесли императору, и он, обратившись к коленопреклонённой Елене и возложил ее на голову супруги. Сняв с себя корону – коснулся им короны императрицы.
Фрейлины во главе с Агафоклеей возложили на ее плечи мантию… Две минуты – и чин коронации свершился…
И Елена встав – снова опустилась – уже на трон… Тем временем снаружи на балкон паперти, протодиакон московского собора Семенов, и с громогласно на всю площадь, прочитал послание Святейшего Синода о Высочайшей коронации.
Затрезвонили колокола, молящиеся принялись истово крестится, и среди леса хоругвей шествие обошло кругом собора, Со всех церквей города Владимира двинулись крестные ходы образуя единый грандиозный ход с архиереями, навстречу им выходит на паперть митрополит и все остальные архиереи и архимандриты.
Вот все… Еще одно дело сделано…
…Послезавтра вечером они уезжают в Москву – думал Георгий – выходя под восклицания толпы и медный гуд из собора. А завтра после встреч с ним начнут разъезжаться и гости… Еще предстояло раздать особые донативы – коронационные рубли и памятные знаки.
На лицевой стороне серебряных рублей был выбит профильный Елены: работа молодого, но уже подающего большие надежды гравера Антона Васютинского.
На реверсе изображены царские регалии в венке. В обрамлении лавровой и дубовой ветвей, перевязанных двойной лентой, скрещенные скипетр, украшенный золотым двуглавым орлом и меч, в центре – держава, выше – императорская корона, украшенная лентами. Над короной надпись сообщавшая номинал монеты " Рубль» и надпись». Елена Филлиповна Императрица Всеросс. Коронована во Владъмире 1890 г.» Была еще бронзовая медаль с изображением Владимирского Успенского собора. Ею наградили всех состоявших на действительной службе от генералов до солдат и сельских стражников, что обеспечивали порядок на торжествах; всех лиц, принимавших участие в работах по приготовлению и устройству торжеств; а также всех сословных и других представителей, бывших во Владимире. Новшеством было то что согласно акту Капитула орденов награждали ею также и женщин. Носить медаль полагалось на анненской ленте – а женщинам – на екатерининской – это была мысль не Елены Филипповны как говорили в обществе, а Марии Федоровны.
* * *
В конце Литургии было совершено Помазание Императора и Императрицы святым миром и затем причащение Святых Таин. Государь приобщался в алтаре, у Трапезы по Царскому чину (отдельно Тела и Крови).
В день Коронации в С-Петербурге во всех храмах были отслужены Литургия и благодарственные Молебствия; столичные храмы не могли вместить всех богомольцев, ввиду чего были отслужены Молебны также и на площадях у ряда соборов и некоторых церквей, а также в Конно-гвардейском манеже столицы.
Коронация явила миру Божественную Красоту веры Православной, непобедимую силу и величие в Боге Русских Царей и невиданную любовь Русского народа к своим монархам.
«Синодальные ведомости»,
* * *
Следующим днем на обширном лугу за городом было устроено народное гуляние. Пятьдесят тысяч народу собралось на него! Оркестры, песенники, акробаты, фокусники, круги хороводов, скачки на неоседланных лошадях развлекали народ. Еда на столах и пиво из бочек выставлялись за счет купечества города и губернии.
Рано утром 5 июня, до отъезда Их Величества посетили прежде всего собор, где был отслужен молебен, и приложились ко святому кресту.
Один столетний старик умолял как о милости дозволить ему приблизиться ко Государю и Государыне. По милостивому соизволению Её Величества и осчастливленный ласковым словом Августейших Особ, счастливый крестьянин со слезами на глазах выражает надежду умереть теперь спокойно, удостоившись хотя раз в своей долгой жизни быть в присутствии Их Величеств…
«Голос»
* * *
Был Косаговский, приехал с Сувориным с церемонии коронации и свадьбы. Оба говорят, что торжественности мало, что какой то лубок и Сорочинская ярмарка разом.
Рассказывают, что свита уговаривала наследного принца прусского не ехать; на это Его Высочество Генрих сказал – «Королям приходится делать и неприятные дела». Его высочество можно понять – Германский царствующий дом ставил себе задачей устроить свадьбу своей принцессы с нашим монархом; однако французы и британцы боятся сближения России с Германией и супруга Георгия похоже готова к их услугам.
Приехал Е. Говорит, что Москва недовольна тем что церемония прошла в другом городе.
Его владимирский знакомый говорит что городское общество рассчитывало что визит будет иметь благие последствия для города. Увы – все лишь пригладили внешне – как румянами и пудрой омолодили старуху – и вскоре старинный город вернется к прежнему.
Однако отметил что угощение на празднике было недурным – воровать по крайней мере не давали. Раковая ушица и жареный поросенок которых он отведал были вкусны.
Вообще же добавил общее мнение – государь в сущности неплохой, хотя уже испорченный юноша, окруженный мошенниками из которых три первых – его министры Вышнеградский, Витте и Чихачев.
Александра Богданович «При четырех императорах» Париж, 1933 год Издание второе
* * *
Два дня спустя. Владимир
…Вы Ваше Величество возможно неверно понимаете настрой Германии. Что скрывать – моя семья и я тоже – да и вся империя – был бы польщен если бы женой государя всероссийского стала бы принцесса из дома Гогенцоллернов.
Однако – в мире не все соответствует даже королевским и императорским желаниям (Тем более как известно всей Европе это был не ваш выбор, – про себя едко добавил принц Генрих.) И деликатно взял из вазочки маслину.
…Со смотровой площадки городского парка открывалась великолепная панорама клязьминских просторов. Бескрайние заливные луга, темнеющие вдали леса создавали чувство какого-то абсолютного простора и величия.
Ни горожанин ни гость не смог бы удержаться от того чтобы постояв и умилившись сердцем не сказать – вслух или про себя – «Какая же красота, Господи!»
Здесь царь и решил устроить неофициальный прием.
…Вообще то изначально была мысль – установить тут шатер – алый с вышивкой и там встречать гостей… В конце концов прежние цари не видели ничего особенного в том чтобы принимать знатных гостей в армейских палатках на всяческих маневрах. Но в итоге было решено что встречи пройдут под искусно сделанной беседкой, украшенной флагами империи, установленной на площадке.
И сейчас за плетёным столиком сидел молодой господин с породистым лицом украшенном аккуратной бородкой а-ля Генрих IV (что было особо символично ибо звали его Генрихом) и в мундире с золотыми эполетами – с вышитыми орлами – одноглавыми.
Георгий отчего то вспомнил спор в церемониймейстерской части относительно статуса гостя.
А именно – титуловать ли прусского принца – Его королевское высочество – как сына короля прусского или же все же Его императорское высочество? В итоге было решено что если назвать королевское высочество императорским беды не будет. Сам Генрих не зная о столь забавном казусе вокруг своей особы продолжил разговор.
– Да – в мире не все соответствует даже королевским и императорским желаниям, – повторил принц. Но куда больше – не скрою – нас тревожат знаки недоброжелательства вроде недавних маневров у нашей восточной границы…
…Генрих был старше Георгия почти на восемь лет – но пока ничем не прославился. Жил в Берлине и Дрездене, в придворных развлечениях почти не участвовал – являя скорее тип замкнутого служаки нежели светского человека.
Окончил кассельскую гимназию и поступил на военно-морскую службу. Два года учился в Военно-морской академии. С 1888-го Его высочество Генрих – командир императорской яхты «Гогенцоллерн», затем – крейсера II-го ранга «Ирина», броненосца береговой обороны.
С оттенком грусти Георгий подумал что примерно такая же карьера ждала его – если бы все в его жизни пошло так как следовало бы – а не как устроила слепая судьба и разгильдяи-железнодорожники. Хотя скорее всего дядюшка Алексей Александрович нашел бы ему необременительную и тоскливую службу на берегу – среди штабных геморроидальных бородачей-кавторангов и каперангов и бумаг – когда какое нибудь требование на новую шлюпбалку взамен сломанной, или патрубки к котлам Бельвиля – или на десяток фунтов гвоздей должно было быть согласовано у дюжины столоначальников.
Годам к тридцати – тридцати пяти получил бы почти таких же адмиральских орлов и брюшко, по обычаю Семьи завел бы себе одну, а то и двух балерин, а до того – женился… да хоть на Алисе Гессен-Дармштадской.
Георгий отогнал уводившие куда то не туда мысли.
– Вы ошибаетесь как видимо и ошибается мой брат император Вильгельм. Как вы могли подумать что Россия хочет войны? Мы ее напротив – опасаемся – тем и объясняются маневры. Договора перестраховки увы – больше нет. Поэтому я проверял войска и их готовность к войне. В конце концов – разве это я расторг вышеупомянутый договор – ради того чтобы устроить означенные маневры? И уж явно не мы создали ситуацию при которой любая ваша свара с третьей страной или мое столкновение с кем-нибудь способна вызвать кровавую войну! – желчь таки прорвалась его голосе.
– Что тут можно поделать? – кивнул принц. Лично я бы не стал совершать столь решительного разрыва с прошлой политикой. Но мой царствующий брат думает иначе. Кроме того – он крайне отрицательно относится к тому что связано и именем бывшего рейхсканцлера. И я склонен его понять – ибо герр Бисмарк в последнее время и в самом стал забываться – покачал головой Генрих Гогенцоллерн. Георгий знал о чем идет речь. Еще с 1886 года европейская пресса периодически обсуждала положение, создавшееся в Германии: укрепление русской границы, ограничение гласности в судебных делах, «Закон о социалистах», введение водочной монополии… Буквально каждое решение некогда всемогущего канцлера вызывало шквал критики. Дело дошло до того что выдрессированный и по-армейски послушный рейхстаг – положение о котором разрабатывалось к слову именно Бисмарком – оказался в оппозиции законопроектам канцлера. Пошли даже слухи о намерении Бисмарка произвести государственный переворот…
– Ваш новый канцлер в своем неуёмном желании уязвить Россию сорвал нам размещение займа на Берлинской бирже в восемьдесят девятом году тем самым послужив толчком ко всем событиям. (И зачем вы сделали все чтобы остаться без верного друга в моем лице мне лично не понятно… – фраза так и осталась невысказанной)
– Однако если Его Императорское величество ваш брат пожелает возобновить упоминавшийся договор – за Россией дело не станет.
Я доведу до сведения моего брата ваши слова Ваше Величество…
– Но кроме того Ваше Величество – мы не можем игнорировать недовольства нашего венского союзника спорами с вашей страной из за балканского вопроса… – продолжил Генрих, – он был уязвлен, но партию следовало доиграть до конца.
– И опять вынужден возразить – ибо такая постановка вопроса глубоко неверна, – произнес Георгий в ответ. В отличие от моего отца или деда я не считаю что мы должны куда либо встревать из-за панславистского вопроса пока не затронуты наши жизненно важные интересы. А на Балканах их пока во всяком случае я не вижу.
И это как раз Двуединая монархия, а не Россия хочет дальнейших приобретений на Балканах…. Хотя видит Бог я не очень понимаю – какой интерес Вене в этих бедных горах с живущим на них темными диковатым народами? – продолжил император. Однако зачем их поддерживать Германии? Или… – Георгий улыбнулся… кто-то полагает что австрийцы подарят Германии хотя бы квадратную версту из своих приобретений? Сербия или Болгария стоят крови немецких гренадеров или моих?
– Разумеется мы так не думаем! – с готовностью кивнул Генрих.
И про себя усмехнулся.
Все-таки Германии похоже сильно повезло с русским монархом – молод и наивен и не способен (и дай Бог не будет еще долго способен!) увидеть всю глубину происходящего. Конечно делиться с Германией ни уже взятой Боснией, ни Македонией с Албанией которые венские родственнички еще только видят во снах никто не будет.
Но зато это сильно облегчит идею строительства железной дороги из Германии на Ближний Восток – через Османскую Порту и до Багдада, а от него – к Персидскому заливу. И по этой дороге в Азию хлынет поток германских товаров, поедут купцы, миссионеры, а в случае войны и солдаты – почти что к воротам Индии!
Однако – с этим договором в самом деле вышло не очень хорошо. И как ему быть – обнадежить ли молодого Романова ли промолчать? Ибо как он знал – к сожалению война многим считается неизбежной. Да еще эти новые веяния…
Ему доводилось не раз и не два слышать – мол схватка «германской расы» со славянством в лице России не за горами.
Генрих внутренне помрачнел. Как человек с военным образованием он осознавал разумеется что война может закончится и поражением. Из за чего же воевать с Россией – из за польских песков да болон и остзейских каменистых подзолов продуваемых морскими ветрами?
Так или иначе обе августейшие особы и троюродных брата расстались почти довольные друг другом – Георгий оттого что счел что Генрих даст советы кайзеру не слишком ссориться с Россией, а Генрих Прусский – что во главе России оказался не слишком опасный противник.
Следующим гостем оказался Роберт Артур Толбот Сесил, министр иностранных дел британской короны.
Пока лорд Артур вкушал любезно поданый ему лакеем свежий пудинг с чаем и выражал восхищение пейзажами, Георгий вежливо кивал раздумывая – чего ждать от этого седого джентльмена?
Ему уже шестьдесят. Политик до мозга костей – прирожденный. В кабинете Ее Величества с 1865 года, когда занял в кабинете пост министра по делам Индии. Увлекался ботаникой и фотографией, а с недавнего времени – химией и исследованиям магнетизма. Любимыми аристократами увеселения вроде дерби или охоты он пренебрегал; разве что иногда играл на бильярде и в лаун-теннис.
А его имение – Хэтфилд было первым в Англии, где провели электрическое освещение, и одним из первых, где установили телефон.
Но это светские сплетни – а вот важное…
Осенью 1876 года Солсбери принимал участие в Константинопольской конференции. В отличие от Дизраэли, он считал, что не следует углублять разногласия с Россией, Старый лис Дизраэли споря с ним тем не менее отдавал ему должное говоря что Солсбери – «это единственный по-настоящему смелый человек, с которым мне когда-либо суждено было работать». К слову – именно стараниями Солсбери Великобритания тогда получила Кипр. Вот воистину позавидуешь – России никогда не везло так – получить прекрасный остров на перекрестке морских путей – не потратив по сути ни единого фунта стерлингов и ни единого снаряда!. (Все же многому нам бы не грех у бриттов поучиться…)
Старания его не остались незамеченными – королева Виктория удостоила его ордена Подвязки и в 1878 года Солсбери получил портфель министра иностранных дел.
Разговор тем временем перешел с красот природы на взаимоотношения Англии и России сразу перескочив на турецкий вопрос.
Георгий только про себя улыбался выслушивая заверения лорда в том что Англия желает лишь мира и равновесия – только одного мира ничего кроме равновесия. И само собой неприкосновенности границ российских как и османских. Вот с этого конца мы и зайдем…
В дни Берлинского конгресса в 1876 году Англия обнаружила что дело движется к разделу Оттоманской империи без участия Великобритании. Казалось, Россия одержала полную дипломатическую победу. Ее поддержали не только Австро-Венгрия и Германия, но и Франция, – даже в самой Британии раздавались голоса – что незачем тратить силы на поддержку «больного человека Европы» к тому же режущего собственных подданных…
Дизраэли – учитель и патрон сидящего перед ним человека писал тогда – «Если мы не сделаем все, что в наших силах, чтобы действовать совместно тремя северными державами, они смогут действовать без нас, что не является приемлемым для государства, подобного Англии».
Напуганный тенью нового континентального союза, Дизраэли однако провел хитроумную игру и тайно предложил послу Шувалову не много ни мало – решить «Восточный вопрос» без участия Австро-Венгрии. Шувалов соблазнился, позволив себя втянуть в обсуждение возможного англо-русской плана действий – продолжавшееся целый месяц. А в конце концов выяснилось, что Дизраэли желает чтобы Россия отказалась от помощи балканским славянам и позволила Турции подавить их восстание.
А между делом Дизраэли старался довести отношения России с Австрией до полного разрыва, обещая к тому же что Лондон поддержит австрийскую оккупацию Боснии и Герцеговины… И когда война завершилась Сан-Стефанским миром Австро-Венгрия объявила о непризнании договора и призвали обсудить балканский вопрос на новом конгрессе с участием «всех заинтересованных держав». После чего появился «честный маклер» Бисмарк и Россия лишилась многих плодов победы…
Попробуем ударить по бриттам их же оружием – тем более что Вена сейчас больше смотрит на Берлин.
– Что касается равновесия и мира, – как бы между прочим отметил Георгий воспользовавшись паузой в речи Солсбери – то всякий беспристрастный человек поймет что не Россия готова его нарушить. Как вы знаете я отменил строительство броненосца на Черном море в знак своих добрых намерений и вывожу осадную артиллерию из Одесского округа.
Россию устраивает нынешний режим Проливов – но мы мы будем всеми силами защищать их неприкосновенность. Мы не имеем планов захвата Константинополя (сейчас – точно не имеем, милорд! – иронически промелькнуло в голове новобрачного). Но в случае попытки любой державы оккупировать Босфор и Дарданеллы Россия однозначно воспримет это как казус белли.
– Давайте лорд условимся что мы будем разговаривать на газетными цитатами, а языком реальной политики. Например забота о целостности Османской империи со стороны вашей страны отторгшей часть Османской империи – выглядит довольно странно, но с точки зрения не газет, а реальных интересов было бы наивно не понимать где находятся реальные интересы Великобритании. Вам нужен Суэцкий канал, да и нам он полезен. Английский войска в Египте реальность и мы это сознаем.
Вена весьма желает дальнейших земельных приобретений … сообщил Георгий вспомнив разговор с пруссаком. Вена – а не мы! Она не прочь получить кроме Триеста и Фиуме другие выходы к Средиземному морю – к примеру Салоники.
Сведения об австрийских военных планах донесло ведомство Щебеко – источник сколь помниться был сомнительный – салонные разговоры штабного офицера в Вене. При этом он разумеется не собирались воевать с турками уже завтра – но интерес к движению на юг у австрияков был и недвусмысленный. Боснии им явно было мало.
Зная как – он в последний момент опустил слово «ревниво» – Британия относится к безопасности черноморских проливов я не думаю что в ее интересах появление австрийского флота рядом с ними.
– Я согласен с вами – только европейский концерт имеет право решить судьбу черноморских проливов, – произнес лорд несколько огорошенный такой откровенностью. Но полагаю слабые османы контролирующие проливы лучше для всех и для вас в том числе. И полагаю Ваше Императорское величество что и Россию не порадует австрийская морская база поблизости от выхода из Черного моря, – англичанин несмотря на внешнее спокойствие был озабочен новостью. Ибо где австрийцы – там легко могут появиться и их берлинские друзья.
– Безусловно – и думаю что Британия и Россия могли бы совместно предотвратить нежелательный для наших держав ход событий.
И не только в части ситуации на Балканах, – как бы ставя точку сказал царь. У вас же имеются трения с Парижем по африканскому вопросу. И здесь Россия тоже могла б оказать посильное содействие.
Как он знал от Гирса англичане нуждались в дипломатической поддержке против французов в Египте, и в Магрибе.
– Но правильно ли я понял что Вы готовы будете поступиться французским интересами… Ваше императорское величество? – несколько опешив осведомился Солсбери. Интересами вашей как все убеждены без пяти минут союзницы?
– Милорд Артур – усмехнулся Георгий – во первых мы пока еще не союзники – во всяком случае договоры об этом не подписаны. Во вторых же… А во вторых – разве вы видите перед собой государя Франции? Я не готов поступиться интересами России – сие к слову не значит что я не готов к компромиссам.
И как если хотите аванс… (он на секунду засомневался – уместен ли в беседе царя с министром другой империи такой картежно-торгашеский термин. И про себя жестко улыбнулся – он может себе это позволить.)
– И как если хотите – аванс – мы готовы признать за Англией исключительное влияние в Афганистане и полегающих землях Памира.
– Я даже не знаю что сказать Ваше Величество… – разговор явно приобрел для англичанина неожиданное течение. При вашем августейшем отце именно из-за этого вопроса имел место кризис восемьдесят шестого года.
Георгий представлял о чем идет речь – четыре года назад вдруг сильно обострились отношения между Англией и Россией. Все произошло как раз из-за афганской границы и в частности событий вокруг города Герата. В газетах тогда почти ежедневно упоминался «афганский вопрос». А в петербургских салонах невесело шутили что России грозит война, неизвестно только кого с кем: «с белыми медведями, с индийскими слонами, с Англией, с афганскими верблюдами» – как выражались фельетонисты.
«Вся эта манная каша заварилась из-за какого-то Герата!» – грустили придворные глядя в сторону Финского залива словно с минуты на минуту ожидая там появления английских крейсеров.
И как раз тогда никто иной как Солсбери пытался привлечь на свою сторону Бисмарка – англичане просили посредничества Германии в разрешении афганского пограничного конфликта. Бисмарк тогда не принял эти предложения. Впрочем, вскоре был подписан англо-русский протокол о границе…
– И не скрою – мне радостно слышать что вы стремитесь исправить прошлые ошибки… – Солсбери был в растерянности…
– Однако Мы считаем считаю что правый берег рек Пяндж и Амударья есть граница владений России. Русским войскам в Туркестане отдан приказ – выбить любые китайские и афганские отряды на левый берег и выйдя на удобные позиции закрепиться и далее не идти. Любые попытки прорывов афганских войск будут пресечены. Прошу Вас довести это до сведения вашего эмира Афганистана.
В отношениях между нашими странами я считаю принцип «каждый да владеет своим» наилучшим. Опираясь на него нам и следует разобраться с пограничными и прочими вопросами.
Солсбери задумался… Давно уже было ясно что британская внешняя политика в последнее время буксует – отчего акции Форин-оффис – а значит и его акции, падают.
Именно сейчас шли долгие и непростые переговоры с Берлином – об обмене стратегически важного Гельголада на африканские земли. Они были близки к успеху – но пока что успеха еще не было. И если вдруг в последний момент все пойдет не так как ожидалось…Ведь много обещавший пакт с Италией не дал ничего существенного и Австрия тоже ограничилась нотой марта 1887 года в которой, говорилось только о дипломатическом сотрудничестве и не содержалось никаких обязательств. Да еще Адмиралтейство подняло шум что дескать министр иностранных дел собственными руками отдает ключ к Северному морю.
Но Германия еще не признала английский протекторат над Занзибаром и проявляет недвусмысленный интерес к Кении, Уганде и верховьям Нила.
Если бы его гельголандская интрига уже имела успех… Тогда бы он имел куда более твердые позиции в разговоре с этим юношей в мантии – мантия ведь еще не делает человека государем. Но чего не того нет.
А значит не будем пренебрегать открывшимися возможностями.
Успехи дипломата складываются из микроскопических преимуществ: из толкового предложения здесь, из своевременной вежливости там… Будем вежливы с молодым царем – и привезем в Лондон успех в Центральной Азии. Видимо царь нацелился на Китай оставив мечты о походе к Индийскому океану…. Посмотрим…
Проводив лорда Солсбери Георгий затребовал у лакея рюмочку шустовского коньяку на рябине. И стал готовиться ко встрече с японским дипломатом.
* * *
…Теперь мы снова вернемся к цесаревичу Николаю. Не побоюсь этого сказать – но в его лице мы видим наиболее подготовленного к роли государя всероссийского наследника престола за два века Петербургского периода отечественной истории.
В 1877 году, когда Николаю Александровичу было девять лет и он перешел из женских рук в мужские, его главным воспитателем стал пятидесятидвухлетний генерал от инфантерии Григорий Григорьевич Данилович, директор 2-й Санкт-Петербургской военной гимназии, составивший, а затем и осуществивший программу обучения цесаревича. Однако действительным наставником и воспитателем Николая был учитель английского языка Хетс – очень одаренный и очень обаятельный человек, преподававший еще и в Царскосельском лицее. Ему Николай был обязан великолепным знанием английского языка и любовью к спорту «Карла Осиповича», как обычно называли мистера Хетса, можно было считать и воспитателем, и нянькой, ибо он глубоко был предан всей семье, приютившей его, и искренне любил своего воспитанника. Он был чистейшим идеалистом, прекрасно рисовал и занимался многими видами спорта. Особенно любил он конный спорт и сумел передать любовь к нему Николаю, тем более что цесаревич с удовольствием служил в лейб-гвардии гусарском полку.
Когда Николаю Александровичу пошел девятый год, его царственный дед взял его с собою на смотр и поставил в ряды первой роты лейб-гвардии Павловского полка, хотя формально военная служба началась для цесаревича годом раньше: по примеру старых времен, он был семилетним ребенком записан в лейб-гвардии Эриванский полк и через год получил там же первый офицерский чин прапорщика. Он проходил курс гимназии, где, помимо всех обычных премудростей, изучал не два живых языка, а четыре: английский, немецкий, французский и датский. Последний был родным языком его матери, и он знал, что когда посетит своих родственников в Копенгагене, сможет изъясняться и по-датски. Языки давались Николаю Александровичу легко, и он с удовольствием занимался ими.
Когда Николаю Александровичу исполнилось шестнадцать лет, в Большой церкви Зимнего дворца он принял присягу по случаю вступления в действительную военную службу. В семнадцать лет он закончил среднее образование и перешел к изучению программ академии Генерального штаба и двух факультетов университета – юридического и экономического. Руководителем всего учебного процесса был Победоносцев, читавший к тому же курсы законоведения, государственного, гражданского и уголовного права.
Протоиерей И. Л. Янышев читал цикл лекций по истории религии, богословию и каноническому праву. Член-корреспондент Академии наук Замысловский, читал курс политической истории. Академик Николай Христофорович Бунте, министр финансов, будущий глава Совета Министров, преподавал политэкономию и статистику. Николай продолжал совершенствоваться в языках, сделав особые успехи в английском.
Вторую половину всего обучения занимали военные науки. Курс стратегии и военной истории читал главный редактор «Энциклопедии военных и морских наук», начальник Академии Генерального штаба, член-корреспондент Академии наук, генерал от инфантерии Г. А. Леер. Фортификацию вел инженер-генерал Цезарь Кюи, автор четырнадцати опер и почти двухсот пятидесяти романсов. Среди преподавателей военных наук были выдающиеся генералы – Драгомиров, Обручев, Пузыревский, Гудима-Левкович, Демьяненко и другие. Для изучения службы цесаревич провел два лагерных сбора в Преображенском полку, где командиром был его дядя – Великий князь Сергей Александрович. Первый год Николай исполнял обязанности взводного, а на второй год – ротного командира. Следующие два летних лагерных сбора провел он в лейб-гвардии Гусарском полку, приобщаясь к кавалерийской службе так же, как и перед тем – сначала младшим офицером, а потом командиром эскадрона. Девятнадцати лет получил он чин штабс-капитана, и накануне несчастья уже обсуждался вопрос о присвоении ему чина капитана. По традиции Цесаревич являлся атаманом всех казачьих войск, и неплохо знал и казачью службу. Николай Александрович любил верховую езду, гимнастику, катание на лодках, ходил на охоту, не чурался физической работы – убирал снег, колол и пилил дрова, сам чистил коня и потому был крепок, вынослив и силен.
Проходя службу в Преображенском полку, цесаревич Николай был совершенно непричастен к порочным наклонностям многочисленных в оном офицеров-содомитов, а служа в Лейб-гусарском, не позволял себе пьянства, хотя ханжой не был и иногда в офицерском собрании пропускал две-три рюмки водки или бокал-другой шампанского.
Здесь же выявилась и одна из симпатичных черт его характера – стремление помочь своим товарищам-однополчанам, если они женились на скомпрометированных дамах. По законам офицерской чести эти офицеры должны были оставлять Преображенский полк, и цесаревич всячески помогал им в их дальнейшей карьере – армейской, гражданской, а иногда даже духовной.
И вообще, следует признать, что цесаревич, с учетом его возраста, был подготовлен к военной и государственной деятельности гораздо лучше, чем кто-либо другой… И еще об одном его качестве скажем – вера в Бога, – вера такая простая и глубокая у него, очень многое объясняет в его жизни. Это по сути дела своеобразный ключ к пониманию его душевных состояний и поступков… Бог олицетворял для цесаревича Николая Высшую Правду, знание которой только и делает жизнь истинной, в чем он уверился еще в юности… Вера наполняла жизнь царя глубоким содержанием, освобождала от внешнего гнета, от рабства земных обстоятельств. По словам хорошо знавших его людей цесаревич принадлежал к числу тех счастливых натур, которые веруют, не мудрствуя и не увлекаясь, без экзальтации, как и без сомнения – своего рода православный романтик. После пережитой им трагедии, сделавшей его несчастным калекой, именно религия давала ему то, что он более всего искал – успокоение. И пользовался религией, как чудодейственным бальзамом, который подкрепляет душу в трудные минуты и всегда будит в ней светлые надежды.
