Олег Жирнов
Актуальные проблемы Европы №2 / 2012
Об авторах
Андросова Дарья Николаевна – младший научный сотрудник ИНИОН РАН.
Androssova D.N. – junior researcher, INION, RAS. androssova@gmail.ru
Девятков Андрей Владимирович – кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры новой истории и международных отношений Тюменского государственного университета (ТюмГУ).
Devyatkov A.V. – Ph.D. (history), Senior Lecturer at the Chair of Modern History and International Relations of the Institute of Human Sciences, Tyumen State University, Russia, devyatkovav@gmail.com
Животовская Ирина Георгиевна – экономист, старший научный сотрудник ИНИОН РАН.
Zivotovskaya I.G. – economist, senior research fellow, Division of global problems. Zhivotov2004@mail.ru
Жирнов Олег Александрович – кандидат исторических наук, зав. Сектором Америки ИНИОН РАН.
Zhirnov O.A. – Head of Sector of America, INION, RAS, Ph.D. (history). 4194@post.ru
Лыкошина Лариса Семеновна – доктор исторических наук, главный научный сотрудник ИНИОН РАН.
Lykoshina L.S. – Doctor of Historiucal Sciences, chief scientific officer, Division of Eastern Europe. lykoshina.lara@yandex.ru
Макарычев Андрей Станиславович – доктор исторических наук, профессор Института изучения Восточной Европы Свободного университета, г. Берлин.
Makarychev A.S. – Doctor of Historical Sciences, Research Fellow at the Institute for East European Studies, Free University of Berlin, Germany, asmakarychev@gmail.com
Погорельская Светлана Вадимовна – кандидат политических наук, доктор философии Боннского университета, старший научный сотрудник ИНИОН РАН.
Pogorelskaja S.V. – Ph. D. (politics), senior research fellow, INION, RAS, Ph.D. of Bonn University. pogorels@inion.ru
Хенкин Сергей Маркович – доктор исторических наук, профессор МГИМО (У), МИД РФ, ведущий научный сотрудник ИНИОН РАН.
Khenkin S.M. – Doctor of Historical Sciences, Senior Research Fellow, INION, RAS. sergkhenkin@mail.ru
Предисловие
Неолиберальные реформы, осуществлявшиеся три последних десятилетия практически во всех регионах мира, существенно изменили социально-экономическую и политическую обстановку в тех странах, где они проводились. В развитых странах Европы государство всеобщего благосостояния, созданное в период после Второй мировой войны для того, чтобы оградить народы от необузданного капитализма, подверглось массированной атаке и было в значительной степени демонтировано. Социальное государство уступило место государству свободной конкуренции, частичная социализация – всеобъемлющей приватизации. Все более отчетливой становится тенденция к ограничению демократических завоеваний трудящихся, их участию в управлении государственными и общественными делами. Войны под вывеской «гуманитарных интервенций» становятся привычным средством обеспечения интересов могущественных государств и транснациональных корпораций. Разрушение мировой социалистической системы позволило распространить неолиберальные реформы и на бывшие социалистические государства Восточной Европы.
Неолиберальные реформы, которые привели к ухудшению социального и экономического положения широких слоев населения, не могли не вызвать отпора. Первая волна сопротивления рекапитализации мира пришлась на 90-е годы ХХ столетия. Левоцентристские (социал-демократические и социалистические) правительства многих стран Западной Европы несколько приостановили наступление неолиберальных реформаторов. Однако это был элитарный проект «новой социал-демократии» и «нового центра». Результаты «сдерживания» оказались весьма скромными, а в ряде случаев катастрофическими. Более того, в Европе началась вторая и более радикальная волна приватизации, социального расслоения и наступления на права трудящихся. Результатом этого этапа стало растущее бессилие большей части населения. Неолиберальное реформирование, осуществлявшееся на фоне многочисленных встреч в верхах и обещаний «светлого будущего», роста числа военных конфликтов с прямым вовлечением в них развитых стран в роли «миротворцев», лишь усилило социальное расслоение и неуверенность большинства населения в завтрашнем дне.
Нынешний этап неолиберальной глобализации, утверждает сербский исследователь Любеш Митрович, представляет собой «новейший способ воспроизводства и экспансии капитала», который «обеспечивает неуклонное обогащение крупного бизнеса, ТНК, с одной стороны, и обнищание огромного большинства трудящихся и целых народов – с другой». Под влиянием неолиберализма разрушаются институты социальной солидарности, стандарты в области рабочего и социального законодательства, открываются возможности неконтролируемой эксплуатации. Это признают многие политики, исследователи, представители международных организаций. Неолиберальная глобализация, констатирует Л. Митрович, «обостряет прежние и создает новые неравенства»1. Так, к концу первого десятилетия нового века 20 % наиболее развитых стран располагали 82,7 % мирового богатства, а 20 % самых бедных – лишь 1,4 %. Если 10 % самых богатых контролировали 54 % всех мировых ресурсов, а 385 миллиардеров имели богатства больше, чем половина человечества, то доходы двух с половиной миллиардов людей (40 % населения планеты) составляли менее двух долларов в день на душу населения2. Не осталась в стороне от этого процесса и Россия.
Неспособность правительств, возглавляемых социал-демократами и социалистами, остановить ухудшение положения широких слоев населения в странах Западной Европы подорвала доверие к «новой социал-демократии» в ее различных региональных и национальных вариантах. «Социальные контрреформы» и так называемая «политика мира», которая делает войну обычным делом, вызвали усиливающееся сопротивление, которое приобретает характер лесного пожара. Одним из ответов на наступление неолиберальных реформаторов стало возникновение нового социально-политического феномена – «движения движений». Они стали не чем иным, как восстанием против того, что большая часть населения в связи с усилившейся неуверенностью и обнищанием начала ощущать все большее беспокойство за свое будущее. Эти движения – и протест против того, что война вновь стала внедряться в повседневность. Эти движения направлены и против того очевидного факта, что выборы фактически превратились только в выборы тех, кто и в каком темпе будет проводить неолиберальную политику.
У «движения движений» нет руководящего центра и определенного, конкретного ядра. Его исходный пункт – не традиционные элиты и социал-демократические партии и часто даже не профсоюзы. В движение пришли «старые» и «новые» низы, а также часть средних слоев, почувствовавших реальную угрозу своему благополучию. Разрозненные, непредсказуемые, не связанные друг с другом, распадающиеся и вновь объединяющиеся для протестов – такими выглядят сегодня эти движения. Иными словами, в движение пришли все общества, они бросают вызов неолиберальному проекту, требуя создания нового мирового сообщества – сообщества взаимопонимания и солидарности. Лозунг «движения движений» – «другой мир возможен». Требования, выдвигаемые в ходе этой борьбы, высвечивают грани будущего и указывают возможные пути его достижения.
В числе политических субъектов, работающих на достижение этой цели в странах Европы, находится обширное семейство партий и движений «новых левых», позиционирующих себя слева от традиционных левых – социал-демократов и социалистов. Пока еще влияние «новых левых» в политической жизни европейских стран не столь ощутимо. Хотя в ряде случаев (например, в Италии) «новым левым» и удавалось входить в состав коалиционных правительств, опыт их участия в управлении государством вряд ли можно считать удачным. Более того, не имея возможности оказывать сколько-нибудь существенного влияния на политику коалиционных правительств, «новым левым» пришлось расплачиваться потерей доверия избирателей за неолиберальную политику, проводимую «старшими» партнерами по коалиции. Впрочем, нельзя исключать того, что по мере усиления кризисных явлений в экономике и социальной сфере в странах Европы их влияние может стать ощутимее за счет аккумулирования протестного потенциала. Некоторые признаки такого разворота событий уже имели место. Так, Социал-демократическая партия Дании (СДП) была бы не в состоянии сформировать левоцентристское правительство после парламентских выборов (сентябрь 2011 г.), если бы не получила поддержку со стороны «новых левых», голоса которых позволили «красному блоку» (СДП, Социально-либеральная партия, Социалистическая народная партия и красно-зеленая коалиция) одержать победу над «синим блоком», коалицией правах сил.
В этой связи обоснованной представляется попытка разобраться в том, что же представляет собой феномен «новых левых» в Европе. Вопросов при этом возникает множество. Каков их политический портрет? Насколько их «программное обеспечение» соответствует традиционным представлениям о левых? Кого вообще сегодня можно и нужно считать левым, учитывая нынешнее неоднозначное толкование этого понятия даже среди «новых левых»? Каковы позиции, деятельность, степень влияния и перспективы развития «новых левых» не только в рамках национальных политических систем, но и на общеевропейском уровне? Каковы взаимоотношения между партиями «новых левых», представляющими собой отнюдь не однородную массу и нередко подвергающих друг друга резкой критике?
В предлагаемом вниманию читателей выпуске журнала предпринята попытка дать самое общее, а потому далеко не полное представление о «новых левых» Европы.
О.А. Жирнов
Левая идея: Закат или обновление?
(Обзор)
О.А. Жирнов
Аннотация. Рассматривается нынешнее состояние «левой идеи», понимаемой как альтернативный неолиберализму проект, ориентированный на построение в той или иной форме социалистического общества.
Abstract. The current state of the «left idea» as an alternative project to neoliberalism aimed at building a socialist society is analyzed in the article.
Ключевые слова: левая идея, социализм, социал-демократия, кризис, маргинализация, обновление.
Keywords: the Left idea, socialism, social democracy, crisis, marginalization, renewal.
В 1992 г. известный американский философ Ф. Фукуяма (профессор Школы международных исследований при Университете Джона Хопкинса, директор программы международного развития SAIS, председатель редакционного совета журнала «Американские интересы»), анализируя перемены, произошедшие в мире в конце 1990-х годов, пришел к выводу о том, что во всемирной истории «происходит нечто фундаментальное», вносящее «связь и порядок в текущие события». В конечном счете фундаментальные перемены, утверждал Ф. Фукуяма, привели не к «концу идеологии или конвергенции капитализма и социализма, а к неоспоримой победе экономического и политического либерализма… Триумф Запада, западной идеи очевиден прежде всего потому, что у либерализма не осталось никаких жизнеспособных альтернатив» [Фукуяма]. Одно из подтверждений тому он увидел в изменении интеллектуальной атмосферы крупнейших коммунистических стран, в которых начались «важные реформы». Утверждая, что «классовый вопрос успешно решен Западом» и отошел на второй план, Ф. Фукуяма взял на себя смелость утверждать, что «привлекательность коммунизма в западном мире сегодня… находится на самом низком уровне со времени окончания Первой мировой войны». «То, чему мы, вероятно, свидетели, – заключил Ф. Фукуяма, – не просто конец «холодной войны» или очередного периода послевоенной истории, но конец истории как таковой, завершение идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии как окончательной формы правления» [Фукуяма].
Констатация «конца истории», «решения классового вопроса» в странах Запада, отсутствия реальной альтернативы либерализму предполагала как следствие неизбежное и окончательное угасание левой идеи, ее «естественную смерть». Концепция «конца истории» и «безальтернативности либерализму» получила достаточно широкое распространение среди политиков и части научного сообщества. Впечатление об объективном отражении ею сложившейся новой глобальной обстановки усиливалось фактом распада Советского Союза и мировой социалистической системы, глубоким кризисом международного коммунистического движения и левого движения в целом, а также укреплением позиций консервативных сил в странах Запада. «В первые годы после окончания “холодной войны”, – писал влиятельный американский аналитик Роберт Кейган, – начали вырисовываться соблазнительные контуры нового международного порядка, при котором страны должны были сообща двигаться к процветанию или же сообща сгинуть, идеологические конфликты – испариться, а культуры – смешаться благодаря все более свободной торговле и общению. Но это был мираж, оптимистическое предвкушение либерального, демократического порядка, желавшее видеть в конце “холодной войны” завершение не просто очередного стратегического идеологического конфликта, а всей стратегической и идеологической борьбы вообще. Народ и его лидеры жаждали “преображенного мира”. Сегодня страны Запада продолжают цепляться за этот образ» [Кейган, с. 50].
Однако последующие события в мире опровергли претензии концепции Ф. Фукуямы на фундаментальность и непререкаемость выводов. «Преображения мира» не произошло. Р. Кейган дает следующую краткую и емкую характеристику ситуации, возникшей в мире после окончания «холодной войны»: «Нации не стали слабее, как и националистические амбиции, страсти и соперничество между странами, определяющими историю. Мир по-прежнему остается “однополярным”, а Соединенные Штаты являются в нем единственной сверхдержавой. Но произошло возобновление международного соперничества между великими державами, и Соединенные Штаты, Россия, Китай, Европа, Индия, Иран и другие страны возобновили борьбу за региональное господство. Борьба за уважение, статус и влияние в мире вновь стала отличительной чертой политики государств на международной арене. В идеологическом отношении наступила эпоха дивергенции, а не конвергенции. Начался новый круг соперничества между либерализмом и абсолютизмом, и в мире, как и прежде, возрастает раскол между странами по идеологическому признаку. Наконец, имеет место раскол между современностью и традицией: исламские фундаменталисты ведут борьбу с современными светскими державами и светскими культурами, которые, как они считают, проникли в их исламский мир и осквернили его» [Кейган, с. 50–51].
Не исчез и «классовый вопрос», об успешном решении которого заявлял Ф. Фукуяма. Разочарование в неолиберализме, глобальный финансовый и экономический кризис, разразившийся в 2007 г., введение мер жесткой экономии, повлекших за собой рост безработицы и ухудшение условий жизни широких слоев населения, вызвали бурный рост протестного движения во всем мире, в особенности в Европе. С учетом сказанного выше говорить об угасании левой идеи, ее маргинализации, отсутствии альтернативы либерализму не приходится. Более того, налицо признаки оживления левого движения в Европе, точнее сказать, той его части, которая находится слева от социал-демократических и социалистических партий и которую ныне представляют «новые левые», ориентирующиеся на построение различных моделей социализма. Заметим, что все годы, прошедшие с момента крушения Советского Союза, не прекращало своей деятельности и международное коммунистическое движение. Представители национальных компартий регулярно встречались на международных конгрессах для обмена мнениями и опытом работы в новых условиях. Большой размах приобрело и альтерглобалистское движение, лозунгом которого является девиз «Иной мир возможен». Так что реальному состоянию дел в европейском левом движении более соответствовал бы лозунг: «Социализм умер, да здравствует социализм!»
Состояние и перспективы левого движения являются в настоящее время предметом пристального внимания не только субъектов левого движения (коммунистических, рабочих и иных партий и организаций социалистической ориентации), но и международного научного сообщества. Катализатором возросшего интереса к левой идее и левой альтернативе стал не только мировой кризис. Важную роль, считает российский исследователь А.В. Бузгалин, сыграл «идейный кризис либеральных и социал-демократических теоретиков, их бесконечное топтание на месте, бесконечный спор о том, сколько надо (не надо) перераспределять общественного богатства и в какой мере надо (не надо) осуществлять государственное вмешательство в рыночные процессы» [Бузгалин].
Очевидно, что в небольшом по объему обзоре невозможно отразить все многообразие подходов к оценке актуальности и состояния левого движения, задач, стоящих перед ним, методов и средств достижения целей, обозначенных левыми. Свою задачу автор видел в том, чтобы попытаться дать краткий и самый общий ответ на некоторые наиболее актуальные вопросы: есть ли кризис левой идеологии или его нет; если кризис есть, то каково его содержание и в чем его причины; каковы пути преодоления кризиса; что представляет собой левая идея; кого можно считать левыми?
Для прояснения нынешнего состояния левого движения в Европе, да и не только в ней, большой интерес, на наш взгляд, представляют материалы «круглого стола», прошедшего в Государственной Думе РФ весной 2011 г., в работе которого принимали участие известные философы, политологи, историки, экономисты, представлявшие ведущие исследовательские центры Российской академии наук, МГУ им. М.В. Ломоносова и др. Особенность этого мероприятия состояла в том, что оно было организовано представителями левого спектра научной общественности и, стало быть, отразило их критический взгляд на современное состояние левого движения, взгляд изнутри, а не со стороны сил, открыто противостоящих левым, что особенно ценно.
В ходе развернувшейся дискуссии прозвучали ответы и на некоторые перечисленные выше вопросы. Основой для дискуссии послужили доклады главного редактора журнала «Свободная мысль» В.Л. Иноземцева (Кризис великой идеи: Размышления дилетанта, приглашающие к дискуссии) и главного редактора журнала «Альтернативы» А.В. Бузгалина (Левая идея: Преодолевая кризис) [Есть ли кризис…].
Дискуссия выявила разнообразие позиций по обсуждавшимся вопросам, в частности по вопросу о том, есть ли кризис левой идеи или его нет, а если он имеет место, что следует понимать под этим кризисом. Большинство участников дискуссии признали наличие кризиса, а расхождения были связаны с определением характера кризиса – отражает ли он процесс угасания, маргинализации левой идеи или речь идет о процессе ее обновления.
По мнению В.Л. Иноземцева, «сложно утверждать, что левые идеи и социалистические движения находятся сейчас на подъеме». С его точки зрения, в настоящее время левые идеи «отодвинуты на глобальную периферию и столь резко сменили многие свои основополагающие акценты, что трудно даже понять, с кем имеешь дело: с защитниками людей труда или люмпенов, критиками религии или ярыми клерикалами, проповедниками всеобщего равенства или откровенными националистами». Причинами возникшего кризиса, подчеркивает В.Л. Иноземцев, стали три обстоятельства: «во-первых, практическая политика самих левых радикалов на протяжении большей части ХХ века; во-вторых, существенно изменившаяся экономическая и социальная обстановка в развитых странах, превратившихся из традиционных индустриальных обществ в общества знания; в-третьих, приспособленческая позиция современных лидеров левого движения, ищущих, прежде всего, электоральной поддержки, а не путей устойчивого развития собственных обществ» [Иноземцев]. В.Л. Иноземцев приходит к выводу о том, что «ход исторического развития подталкивает к мысли о том, что через два-три поколения прежде великая идеологическая доктрина окончательно маргинализируется», а «ее упадок в разных странах будет отмечен своей собственной спецификой» [Иноземцев].
Утверждение В.Л. Иноземцева о закате и неизбежной маргинализации левой идеи встретило возражения со стороны ряда участников дискуссии. Отвечая ему, российский политолог А.А. Галкин обратил внимание на то, что кризис не является «достоянием» только левой идеи. Кризис, убежден он, переживают «все три мировые идеологии, которые определяли сознание человечества на протяжении двух, если не трех, столетий. У левых сейчас действительно кризис – они ищут и не всегда находят ответы». Однако в кризисе находятся и либералы, и консерваторы. Иными словами, заключает А.А. Галкин, «налицо повсеместная компрометация идеологических позиций во всех регионах». В этой связи для левых проблема сводится к тому, чтобы осмыслить причины кризиса социалистической идеи и наметить пути его преодоления [Есть ли кризис…]. Такое же мнение высказали и многие другие участники дискуссии, обратившие внимание на кризис умеренного, социал-демократического крыла. Это крыло, отметил А.И. Калганов (член редколлегии журнала «Альтернативы»), «хотя и добилось существенных успехов в реформировании капиталистического общества, не смогло поколебать эксплуататорские основы капитализма. В конечном итоге социал-демократия в массе своей вообще отказалась от идеи замены капитализма иным общественным строем, т.е. по существу отказалась от левой идеи, сведя себя к более или менее радикальному буржуазному реформизму» [Есть ли кризис…].
О своем несогласии с тезисом В.Л. Иноземцева заявил и А.В. Бузгалин. Он считает, что если кризис понимать как «принципиальные изменения тех, кто является левым (того, за что они выступают, и того, как они выступают)», то такие изменения есть, и они только начались. Но это, убежден он, «не столько кризис, сколько вызов и открытый вопрос, на который уже есть определенные ответы» [Есть ли кризис…]. Что касается якобы имеющей место маргинализации левой идеи, ее заката, то, подчеркивает А.В. Бузгалин, нелишне будет вспомнить о хорошо известной аналогии генезиса «царства свободы» и рождения капитализма: новый мир рождается столь же непрямо, сколь и когда-то капитализм. Общеизвестно, напоминает он, что возникновение капиталистической рыночной системы с присущей ей политической демократией и либеральным типом общественного сознания шло даже в Европе крайне нелинейно. Капитализм возникал долго и мучительно. Во многих частях мира первые попытки продвижения к рынку и демократии оканчивались поражениями и реставрациями. Более того, значительная часть мира только в XXI в. окончательно переходит к рынку. Марксисты, подчеркивает А.И. Бузгалин, уже давно поняли, что смотреть на социальные практики надо именно в этом контексте. Обращаясь к критикам левых идей и практик, базирующихся на опыте конца прошлого – начала нынешнего века, он призывает их не спешить делать выводы о провале «социалистического эксперимента», не уподобляться в своей методологии Ф. Фукуяме, который, окажись он в XVII в., наверное, заявил бы, глядя на победоносное шествие австрийской, французской и иных позднефеодальных монархий: «Странный и кровавый эксперимент итальянцев по насаждению демократии и рынка закономерно провалился. История закончена. Будущее принадлежит монархиям и власти аристократии…» [Есть ли кризис…]. Завершая свое выступление, он приходит к четкому и однозначному выводу: современные левые действительно находятся в кризисе. Но это кризис обновления и задача теоретиков – помогать этому обновлению, в том числе – критикой [Есть ли кризис…].
Не отрицает наличия кризиса левых идей и социалистического движения, перемещения его на периферию общественной жизни и политической деятельности и российский философ Г.Г. Водолазов. Он признал важной и давно назревшей постановку вопроса о том, как отнестись к этому современным левым и что делать им в такой ситуации для возрождения и усиления левого движения. Г.Г. Водолазов утверждает, что «нет оснований говорить об исчерпании основ марксистского социализма. Эти основы не препятствуют его развитию – в соответствии с теми социальными изменениями, что произошли с момента его возникновения. И – развитию очень серьезному, с фиксацией ограниченностей исходных посылок, выявлением ошибок в теории и практических действиях. И ленинский поиск (особенно после 1917 года) открыт к продолжению. Продолжению, в котором могут и должны быть раскрыты и историческая значимость, и трагедия ленинских идей и ленинских действий». «Ленинское учение, – подчеркивает Г.Г. Водолазов, – не религиозная система, это – научное знание. А научное знание – это отнюдь не собрание абсолютных истин», которые, заметил он, цитируя Гегеля, остается только «заглатывать как жареных рябчиков». Это – знание, в котором имеют место ошибки, ограниченности, неполнота и т.п. [Есть ли кризис…].
Обмен мнениями состоялся и по вопросу о том, что же представляет собой левая идея? Из доклада В.Л. Иноземцева явствует, что под левой идеей он понимает «комплекс мировоззренческих представлений и политических действий, который был характерен для социалистических партий и социалистических идеологов в конце XIX – начале XX в.», что можно считать «классическими представлениями о левой идее». Конкретно, уточнил М.И. Воейков (Институт экономики РАН), это означает «уничтожение (или снятие) частной собственности, равенство, демократию, ликвидацию бедности и нищеты, трудовое (фабричное) законодательство и т.п. Все или почти все эти положения за XX в. благодаря усилиям социалистических и социал-демократических партий в той или иной степени были реализованы» [Есть ли кризис…]. Для А.В. Бузгалина левая идея сегодня – это «борьба против эксплуатации наемного труда капиталом и внеэкономического принуждения там, где эти формы отчуждения до сих пор остаются господствующими или возрождаются реверсивным движением социального времени и тех (новых) форм отчуждения, которые порождает закат “царства экономической необходимости” и которые проявляют себя как глобальные проблемы, катализируемые корпоративным капиталом» [Бузгалин].
Главный изъян в представлениях В.Л. Иноземцева и А.В. Бузгалина о левой идее М.И. Воейков усматривает в отсутствии у них исторического подхода. В.Л. Иноземцев, считает он, не заметил, что левая идея существенно изменилась, а А.В. Бузгалин все выводит из классических представлений 100-летней давности. «Эти представления, – признает он, – давно уже устарели… Но суть левой идеи осталась: это улучшение жизни и благополучие большинства населения общества. Хорошая жизнь не для единиц, не для руководящего слоя, не для элиты, а для всех». «А пока существует элита, левая идея, – утверждает М.И. Воейков, – всегда будет выглядеть молодой и свежей» [Есть ли кризис…]. Он обратил внимание участников «круглого стола» на то, что за XX в. мировая социальная наука проделала большую работу в разработке левой идеи, например в том, что касается проблемы постиндустриального общества, его устройства, социальной структуры и т.п. Это и есть, убежден Л.И. Воейков, одна из граней современной левой идеи [Есть ли кризис…].
Интересной представляется попытка М.И. Воейкова расширить представление о содержании левой идеи путем ее сопоставления с правой идеей. «Чтобы понять левую идею, – считает он, – надо знать, что такое правая идея. В чем она состоит и где она ныне?» В период Великой французской революции, напоминает он, был выдвинут лозунг «Свобода, равенство, братство», в котором оказались смешанными левая и правая идеи. Правую идею в этом лозунге представляли демократия и свобода, а левую – демократия и равенство. В дальнейшем, подчеркивает Л.И. Воейков, оказалось, что «свобода и равенство как философские категории несовместимы. Свободное развитие человека приводит к тому, что одни развиваются быстрей и лучше, чем другие. И в мире материальной необходимости экономическое положение каждого человека складывается в жесткой зависимости от его развития (образования, квалификации, умелости, ловкости и т.п.). Свобода человека в этом мире опрокидывает равенство». Более того, свобода экономического успеха, т. е. свобода в делании денег, как неравенство превращается в мире экономической необходимости в одну из главных буржуазных ценностей общества. Даже демократия в этих условиях превращается в квазидемократию, когда господствует принцип «один доллар – один голос», а не принцип равенства «один человек – один голос». Вот это, заключает М.И. Воейков, и есть правая идея [Есть ли кризис…]. Что же касается сторонников левой идеи, то они выступают против ранжирования людей в зависимости от их денежных накоплений, от их умения «делать деньги». И пока существуют такие порядки, уверяет М.И. Воейков, левая идея будет жива. Более того, замечает М.И. Воейков, сторонники правой идеи, выдвинув лозунг «конца истории», по существу признали кризис правой идеи. Ибо, справедливо замечает он, «если движение по правому пути доехало до конца, т.е. пришло в тупик, то, значит, в тупике оказалась и сама правая идея. А левая идея… только начинает свое движение» [Есть ли кризис…].
Не удовлетворен ответом В.Л. Иноземцева на вопрос, что же представляет собой левая идея (идея социализма), Б.Ф. Славин (главный редактор газеты «Новая жизнь»). На его взгляд, левая идея в марксизме – или в научном социализме – состоит в ликвидации наемного труда, на котором базируется весь капиталистический способ производства. Левая, или социалистическая, идея, считает Б.Ф. Славин, кратко выражена в известном призыве левых: «Освобождение труда!» Не случайно эти слова были поставлены Г. Плехановым в название его группы, занимавшейся распространением марксизма в России. Левые, которые не понимают данной идеи, убежден Б.Ф. Славин, не могут считаться ни левыми, ни социалистами, ни марксистами [Есть ли кризис…].
Тесно связан с вопросом о том, что такое левое движение, и вопрос о том, кого же можно считать носителями левой идеи. По убеждению В.Л. Иноземцева, да и многих других (и не только российских) исследователей, левыми следует считать традиционные социал-демократические и бывшие коммунистические партии, преимущественно Западной Европы и Третьего мира. Иной точки зрения придерживается А.В. Бузгалин. На его взгляд, «наиболее активными участниками оппозиционных действий и наиболее яркими мыслителями левого спектра в последнее десятилетие являются представители других общественных структур. Ими являются новые социальные движения и представляющие эту тенденцию теоретики. Эта практическая и теоретическая работа протекает в контексте различного рода социальных форумов: мировых, континентальных, тематических (например, образовательных), в рамках собственно интеллектуальных встреч (конференций и т.п.), которые организуются такого рода структурами плюс интеллектуальными сетями». Поэтому для него левые – это прежде всего социальные движения и интеллектуальные сети. «Старые» же коммунистические партии, считает он, в большинстве либо действительно находятся в кризисе, либо они тесно связаны с этими новыми движениями и работают преимущественно в них и через них. Что касается социал-демократов, то они, считает А.В. Бузгалин, «реализовав многие задачи из программы-минимум “Манифеста коммунистической партии”, сейчас уходят вправо» [Есть ли кризис…], они уже давно центристы и это отчасти касается и их левого крыла [Бузгалин].
