Олег Иванов
Искажённая недосказанность. Поэма

Полная версия

Добротой

сверкая,

Рассекаем дали…

ISBN 978-5-4498-5168-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1 «Трамвай и электричка»

Жёлтым огнём озарился, как вспышка,
Северо-западный град.
С юго-востока уже жарят пышки.
Мы начинаем свой старт!
Вспыхнула ястребом, манной небесной,
Смело, живая заря.
И посылает лучи так чудесно
Солнце в любые края.
Лучики яростно и беспощадно
Шлют поцелуй и привет.
Так непосредственно и так желанно
Дарят изысканный свет.
Кто-то сегодня получит посылки,
Или отправит письмо.
Сердцем горяч и особенно пылкий
Скушает два «Эскимо»
Мчатся машины и злостно терзают
Шинами дряблый асфальт.
День ото дня, дюжей силою давят.
Сколы гранита и сталь.
Город проснулся от серой пучины.
Облачной пены круги
Тянет вздремнуть, но лихие мужчины
Лепят из сил пироги.
Тучи дождливы и полны ненастья.
Валится вялый покой
Кто-то сегодня найдёт своё счастье.
Просто вернётся домой.
Бегают дети, свистят электрички,
Шатко виляет трамвай.
В кронах застыли
пугливые птички.
Слышен прерывистый лай.
Будет лететь он стремительной птицей
Старый, гремучий трамвай.
Через овраги, поля и станицы.
В самую дальнюю даль.
Шпалы стучат, как глухой барабанщик.
Скрежет у ржавых колёс.
Стук. Вспоминаю несбывшийся праздник.
Знаете, даже до слёз.
Хлопнули двери железной коробки,
Все посмотрели в окно.
Тронулись, едем. И хоть бы без пробки.
Кружится веретено.
Там за окном, где седые берёзы,
В зелени сочной стоят.
Словно монеты, дрожат у них слёзы.
Ветер как будто распят.
Век заморожен, но время несётся.
К людям смиренье идёт.
Слышится старая песня и солнце
В вехи свои окунёт.
Крепость изящества, праведный символ.
Словно солдаты стоят.
Памятник царской природы и силы.
Сам бирюзовый отряд.
Солнца так много, что можно прогреться,
Но от стыда не сгореть,
Если приснится, что
просит раздеться
Ало-багряная плеть.
Ржавые рельсы, как две параллели.
Нужно лишь путь провести.
Там, где гуляют сады-акварели.
Глаз от цариц не свести.
Силы крылатых летят в унисон
Ветру, потоку вестей.
В странный, тяжёлый презрительный сон
Клонит от сих новостей.
Ей никогда не бывало столь тесно
Был ли он этому рад?
Только во время полуденной песни
Редко встречается взгляд.
После лихого ночного наезда
Грубых товарных машин
И по итогу десятого съезда
Названы схемы вершин.
Ясным огнём загораются спички.
Смелый и храбрый трамвай
Свищет, как ветер, визжит электричка
Длинной дорогою в рай.

Глава 2 «Сборы и путные думы»

Представьте, что Вас крепко держит утро.
Сознанием Вселенной.
И струйка тонко льётся перламутром.
В течения забвенных.
Но нет теней, следов, ветвей притворства!
Мы лишь играем роли.
Их род давно воспитывало жлобство
Ценой самоконтроля.
Пути наши не изданы, тернисты.
Хотим всего и сразу!
И судьбами порою так ветвисты.
Мы ждём немую фразу.
Мы ждём намёк и собираем пазлы
Из памяти. Придётся!
Как будто улучшаем почву в вазе.
Сорняк сгниёт, сорвётся.
Конечно, не велик наш скромный выбор
Но всё-таки как важен он.
Приоритет вчерашних взрослых игр
Скорее унесётся в сон.
В автобусе удушье ядовитых
И выхлопы отравы.
Все люди на одной Земле привиты
И будто бы не правы.
Пространство всё забито до отказа.
Шахтёры и монетки.
А вы опять хотите всё и сразу?
В гостях марионетки.
С велосипедом быстро едем в ельник.
Такое путешествие.
Для баньки там срываем чудный веник
Великое нашествие.
Трамваи, троллейбусы и электрички
Не так уж скверно, друг.
Но вот метро, как грохот истерички.
Давно терзает дух.
Это Царство непроходимых дебрей.
Проходы, лабиринты…
Отрава злая всё гнетёт усердней.
Движения размыты.
Клетки домов имитируют климат.
Мы застреваем в стенах.
Да слышим деянья, стареет картина.
Как жизнь, так и тело, и прах.
А мысли вырываются наружу,
Актёры и невежды.
Стекают чрез года, иную стужу.
Здесь кладбище надежды.
Нам кажется, что химия процессов
Тревожит наше бытиё.
Все так похожи наши интересы.
Угомонить внутри нытьё.
Две звонкие явились электрички,
Скоростная с ласточкой.
Несутся по маршруту, по привычке.
Как вихрь из осадочков.
Пред ними за шлагбаумом коляска.
В ней инвалид с сигарой.
Глаза поникшие, дым горький, тряска.
И слышен звон гитары.
А с ним идёт старушечка к народу.
В платочке бирюзовом.
Им перейти бы до окраины, к огороду.
Да с Божьей помощью, да с мелодичным зовом.
А дальше поле, красные девицы
Смеются на повозке.
В далёкие края летают птицы.
Где жёлтые мимозки.
Материя земная не спокойна.
Тела не режут воздух.
В гробу лежит прабабушка, покойна.
А вечность не зовёт пока на отдых.
Нам иногда так хочется на север
В объятья снежной Родины.
Где озеро, и где-то мёрзнет клевер.
Да жив ещё он вроде бы.
Нам стоит окунуться с головою в прорубь.
В морозную прохладу.
И вынырнуть, как светлый белый голубь.
И побежать по саду.
Чуть позже чудный выпить бы отвар.
Лимон и мёд, имбирь и мята.
Горячий и бодрящий самовар.
В ладонях у заката.
Отправиться к волнующим морям,
Поплыть на чудной лодке.
Лететь на шаре и разглядывать края,
Мир маленький и кроткий.
Радостно кричать от хлынувших эмоций
Залиться счастьем птицы.
Парить и петь, любить, мечтать, как боцман.
Поведать небылицы.
А дома поздним вечером уснуть
В постели белоснежной.
Вновь в мире грёз и снов тихонечко тонуть
Как горизонт безбрежный.