Олег Геннадьевич Фомин
Хлебный квест
Контролерша заканчивает отсчитывать бумажки, поднимает глаза, розовый пузырек жвачки лопается, зубки возвращают лоскуток в рот, во взгляде недоумение, косится влево, вправо, пытается узреть, что изменилось.
Роман пожимает плечами спокойно, как буддийский монах.
– Так стильно.
В руке девчонки откуда-то молниеносно возникает косметичка, свежее творение оценивает зеркальце, по личику прыгает солнечный зайчик.
– Да, так лучше, – комментирует новую прическу контролерша, зеркальце столь же неуловимо, как у фокусницы, исчезает не пойми где.
Девчонка протягивает ворох сотен и полтинников.
– Держи. Тут четыре двести.
Роман принимает.
– Верю.
Валюта ныряет в куртку.
Девчонка протягивает руку.
– Юля.
Роман пожимает.
– Рома.
Автобус плавно примагничивается к остановке.
Юля отрывает билет, в пальцах – опять черт знает откуда – появляется авторучка, Юля пишет на обратной стороне билета, оплаченный клочок перекочевывает в ладонь Романа.
– Найдешь «ВКонтакте».
Роман читает: «Юлика Чижева».
Юля улыбается как в японском мультике: до ушей, ресницы сжимаются в две полоски, пальцы показывают няшную двойку.
Роман из солидарности показывает такую же, уголок губ приподнимается.
Автобус выпускает в сумеречную свежесть, Роман вдыхает бензин, после адского парфюм-коктейля с примесью пива его запах кажется даже приятным, бывшие пассажиры растекаются кто куда, двери глотают порцию новых. Кроссовки неторопливо шаркают вдоль тротуара, Роман озирается, в синей мгле пестрые неоновые звезды мерцают в завлекающем танце, приглашают войти и купить, под тенью тополей дремлет, как динозавр в пещере, крыльцо почтового отделения, у вывески магазина электроники пылает гигантская надпись «Мы открылись!».
Шипение, автобус трогается, Роман провожает взглядом, в окнах, будто в театре теней, мелькает шустрый силуэт с хвостиками…
Шаги учащаются, Роман держит курс домой, проехал всего-то остановку, не такая уж большая плата за новое знакомство и полную куртку денег. Карманы ритмично звенят монетами, словно за спиной цыганский табор с бубнами. Мимо ползут влюбленные пары, нестройно маршируют галдящие, смеющиеся компании, наверное, в кино, кафе или ночной клуб, одиночки устало спешат после работы под крыло домашнего уюта.
Медленно разбухает здание магазина, где Роману отказали в первый раз. Роман переходит по «зебре», инстинкт заставляет обойти стороной подозрительную компанию из двух лысых и мужика в кепке, магазин вырастает до реальных размеров. Не хочется иметь дело с теткой за прилавком, но не возвращаться же без хлеба, разменять удалось с таким трудом, квесты надо доводить до конца.
Стеклянная дверь распахивается, вылетает прилично одетый мужчина, комплекция внушительная, морда – кирпич: грубая и красная.
Мужчина тычет пальцем в глубину дверной глотки.
– Вы за это ответите!
Разворачивается, лапища судорожно извлекает из пиджака пачку сигарет, челюсти кусают один из торчащих фильтров, вытягивают.
– Бардак!
Пачка возвращается в пиджак, вместо нее зажигалка. Пара чирков, огонек, затяжка, дым. Мужчина смотрит на часы.
– Черт, опаздываю…
В другой руке ветерок треплет купюру в пять тысяч.
– Что, не меняют? – интересуется Роман.
– Да вообще оборзели, сволочи!
– Могу обменять, – предлагает Роман, – за сотню.
На Романа обрушивается взгляд такой, словно с драконом осмелилась заговорить блоха, мужчина не знает, то ли удивиться, то ли долбануть по черепу.
– Грабеж!
Роман пожимает плечами.
– Ну, мое дело предложить. Решайте, что важнее, переплатить сотню или…
– Ладно, давай, коммерсант хренов…
Роман достает бумажки, ноздри щекочет аромат денежной краски, купюры шелестят, долго льется звон монет, кругляшки перетекают из ладони в ладонь.
– Куда столько мелочи?! – возмущается мужчина.
– Зато хватит на неделю.
Шорох, звон и блеск денег привлекают подозрительную компанию, двое лысых и один в кепке у столба с урной прихлебывают пиво, покуривают, сгорбленные фигуры делают вид, что заняты меж собой, но прищуренные глаза косятся в сторону Романа и партнера по размену.
Роман доплачивает из личной мелочи двадцать пять рублей, что ушли на проезд, экономическая операция завершена, кошелек мужчины разбух как насосавшийся клещ, лапища вытягивает пятитысячную купюру, за ней – сотню.
