Олег Даев
Какому богу молиться
Глава
II
У Дарьи, наконец, начались дни, наполненные безмятежным ожиданием предстоящего события, которое в корне должно было изменить её жизнь. Лешек открыто приходил каждый день и фактически поселился в её доме. Он чувствовал себя хозяином всего того добра, которое обнаруживал. В сарае он нашёл плуг, четыре колеса от телеги и кучу ржавых металлических деталей. Внимательно изучив их, он понял, что в этой куче разобранная борона, сеялка и молотилка. Приложив к ним руки их легко можно было привести в рабочее состояние. Но вот только использовать их уже было негде. У его семьи пахотной земли не было, а общинные казачьи земли, на которых был надел Василия Толстопятова, были отняты и поделены среди нуждающихся. Власть посчитала, что придомовой участок земли у дома Толстопятова достаточен для прокорма семьи. Лешек не мог сидеть без дела и сразу приступил к ремонту дома. Нельзя сказать, что дом требовал капитального ремонта, но то, что задумал он, в одной из комнат, там, где он планировал установить их брачное ложе, необходимо было перестелить полы. Но к этим работам, он планировал приступить тогда, когда будет готова кровать. А пока он приводил в порядок то, что не могла бы сделать Дарья. По дому они работали слаженно, и только влечение друг к другу постоянно и неумолимо требовало перерыва.
И наконец, когда до свадьбы оставались считанные дни, Дарья решила сходить в церковь и поговорить с батюшкой о проведении обряда венчания. Она подошла к церкви, но ворота оказались на замке. На следующий день, она вновь пришла к закрытым воротам. Дарья знала, что после осквернения и разграбления храма безбожниками, захватившими власть, зверской казни настоятеля Михаила Лисицына три года назад, церковная жизнь в станице замерла. Прихожане хоть и восстановили храм, но ходить в него побаивались. И если батюшку Михаила почитали все, то к другим настоятелям относились с опаской. Да и эти священники то появлялись, то исчезли. Но их можно было понять – страх и только страх посеянный среди населения, не давал возможности восстановить нормальную службу в церкви. Ведь священник мог разделить участь Михаила за случайно оброненное слово на проповеди. Если оно противоречило линии партии коммунистов, священника могли обвинить в антисоветской пропаганде. И тогда тюрьма и высылка. А если кто-то из недоброжелателей решит оклеветать и сообщит куда следует, что священник держит связь с банд подпольем, то расстрела было не избежать.
Дарья рассказала Лешеку о своей озабоченности по поводу венчания по православному обычаю, и тогда он, выслушав её, решительно заявил:
– Даша если ты меня любишь и готова выйти за меня замуж, соглашайся венчаться, как принято у нас. Ты одна. А нас много. Мои примут тебя как родную и будут счастливы.
Хорошо…Я подумаю, – тихо ответила Дарья.
Лешек решил не оставлять без внимания своё предложение и уже через день принёс ей золотой крестик с цепочкой. Крестик отличался по форме от того, серебряного, который носила Дарья. Она взяла его и, положив в ящик комода, уныло проговорила:
– Лешек я сделаю всё. Как ты хочешь. Но я ведь не знаю ни обычаев, ни одной молитвы твоей веры.
– Так расскажу и помогу. Вот я тебе принёс молитву. Это символ нашей веры. Ты должна постараться её заполнить,– и он протянул ей листок, исписанный крупными печатники буквами.
– Лешек я не смогу это запомнить. Потому что грамоте не обучена.
Лешек не был удивлён, зная о непростой жизни суженой, и о том, что основная масса станичников была безграмотной или малограмотной. И он предложил ей воспринимать молитву на слух. Она согласилась и уже через пару дней занятий освоила её большую часть. Он научил её креститься слева направо и объяснил, что это означает у католиков. Рассказал, как проходит обряд венчания и какую роль в нём играет отец. Они решили свадьбу провести дома. Для этого подготовить место во дворе, где можно будет накрыть стол и усадить гостей.
В один из дней Лешек познакомил Дарью с сестрой. Аня сразу стала принимать активное участие в подготовке Дарьи к торжественному событию. Между ними завязались доверительные отношения. Аня повела Дарью к знакомой портнихе, которая сняв необходимые мерки, обещала сшить свадебное платье к назначенного сроку. Лешек часто уходил в кузницу, где под руководством дяди Якоба, старался к свадьбе успеть выполнить свою задумку. Дарья сходила к крестному отцу и рассказала о том, что решила уйти из православия, и будет венчаться по католической вере. Пётр Ненашев не стал возражать, учитывая то, что творилось с церковной жизнью в станице. Он основательно, почесав лысую макушку выдал умозаключение: – «Вера – личное дело каждого. Главное доченька, чтобы ты была счастлива!» Он согласился сопровождать Дарью на церемонии венчания.
Незаметно в повседневных заботах прошли предсвадебные дни. Дата свадьбы определена. Гости предупреждены о готовящемся торжественном событии. Со стороны жениха их было много, а со стороны невесты только семья Петра и Ульяна с мужем. Лешек, наконец, завершил своё детище и за день до свадьбы привёз большую двуспальную кровать с красивыми спинками, оформленными хромированными кольцами и шарами. Он выделил для неё место в той комнате, где она впритык вставала на всю ширину. За три дня до свадьбы, отец Лешека привёл в дом Дарьи священника своей католической церкви. Тот разъяснил Дарье основные особенности религии и ознакомил с заповедями. Выяснив, что она выучила молитву и полностью отдаёт отчёт в своих действиях, он приступил к обряду крещения. Читая молитву, он медленно опускал в воду принесённую свечу. Потом когда вода стала намоленной, он трижды окропил ею голову Дарьи, каждый раз произнося специальные слова. Закончив обряд, он пожелал хозяйке строго следовать заповедям и регулярно посещать церковь. Обильно угостившись по случаю знакового события, и согласившись провести обряд венчания вне храма, он отбыл в благожелательном
расположении духа.
Перед свадьбой дом Дарьи стал наполняться свадебными подарками. Мать Лешека, Вероника, привезла все постельные принадлежности, кухонную утварь, столовый и чайные сервизы. Потом привезла продукты и разносолы. Многочисленная родня Лешека, дабы не навлечь беду на семью, в столь опасное и непредсказуемое время, решила провести свадьбу скромно – в течение одного дня.
Связано это было с тем, что Красная армия совсем недавно потерпела сокрушительное поражение в Польше. Десятки тысяч красноармейцев попали в плен. Большинство погибло в лагерях от невыносимых условий созданных польскими националистами. Это стало известно в станице. Польская диаспора, боясь погромов, старалась ни коим образом не вызвать раздражение и неприязнь у населения станицы. Бытовые споры и разногласия старалась сглаживать, зачастую в ущерб себе. Некоторая часть населения, почувствовав слабину поляков, начинало наглеть. Но те старались не замечать этого.
Глава
III
Для Лешека и Дарьи наступил, наконец долгожданный день, который в их жизни прошёл как яркая вспышка – иконописно и скоротечно. Перед гостями предстал нарядный жених в ожидании невесты. Ждать пришлось не долго, её, всю в белом, торжественно вывел из дома Пётр, и, подведя к жениху произнёс:– «Вручаю тебе мою дочь. Люби и береги её. Она будет верной женой и нарожает тебе детишек».
Затем к жениху с невестой подошёл священник. Он вначале отвёл в сторонку жениха и, пообщавшись с ним, провёл отдельную беседу с невестой. Брачующиеся встали на колени на низкую заранее подготовленную скамейку, и священник прочитал молитву. После обмена кольцами обряд венчания был завершён. Далее священник прошёл в дом и, подойдя к брачному ложу, вновь прочитал молитву. Гости к тому времени, вкусив горячительного, как только закончился обряд венчания, стали наперебой поздравлять новобрачных. Лешек с Дарьей не успевали садиться, как вновь приходилось вставать и выслушивать каждого, кто приготовил для них подарок. Они устали целоваться, на постоянные призывы гостей, и подспудно ждали, когда это всё это закончится.
Наконец когда гости разошлись, и в доме осталась только семья Лешека, Вероника скомандовала: – «Дети мои! Идите в спальню! Мы с отцом ждём от вас внуков». Свадебная ночь для молодожёнов, которые уже несколько недель жили как муж и жена, прошла обыденно.
Утром Лешек привёл во двор лошадь, а чуть погодя корову. На следующий день у Дарьиной козы появились «друзья» белая козочка и чёрный козёл. Забот для Дарьи прибавилось. Но привычная к работе, она легко управлялась со всеми обязанностями. Лешек привёл в порядок все придомовые постройки для содержания подаренных животных.
Повседневная жизнь Дарьи вошла в счастливую, безбедную колею, о которой она мечтала последние годы. Ей не надо было принимать никаких решений по возникающим вопросам. Всё решал Лешек, она только соглашалась с ним, когда иногда он из вежливости спрашивал её мнение.
Осенью их семейное благополучие подверглось испытанию. Из-за засухи и неурожая разразился голод. Голод охватил половину Донской области, степные районы Кубани. Но хуже всего была обстановка в Ставрополье. Власть Страны Советов решила вспомнить продразверстку, от которой совсем недавно отказалась. И стала директивно изымать у крестьян сельскохозяйственную продукцию, чем конечно вызывало недовольство станичников. Лешек не успел спрятать запасы продовольствия, и большая часть их была изъята. Забрали даже посевной материал. И если на двоих им хватало еды, чтобы пережить зиму, то оставлять животных без должного запаса кормов, было губительно. К тому же уполномоченный, пришедший с милицией, обнаружив во дворе лошадь и телегу, выписал Лешеку в качестве штрафа – двухнедельный наряд на перевозку хлеба. Объяснив его тем, что Лешек добровольно не вывез излишки продовольствия на сборный пункт.
Дружная семья Домбровских, несмотря на то, что сама подверглась продразвёрстке, оказала необходимую помощь. Зиму прожили нормально.
Весной Дарья родила сына. Роды проходили мучительно долго. Лешек извёлся, слыша её страдания. Не выдержав, он, прихватив бутылку самогона, ушёл в сарай. А когда, наконец, поздней ночью всё разрешилось, и он, узнав, что у него сын, повёл себя неадекватно. Он вытащил металлическое корыто из сарая, взял дрын и начал колотить по нему сопровождая грохот не понять какими возгласами на польско-русском языке. Лешек готов был продолжать своё буйство до утра, но вышедшая из дома мать резко прекратила это безобразие. Сына назвали Богуславом. Свекровь подарила Дарье золотые серьги с шариками. Вероника часто бывала в их доме, помогая Дарье управляться хозяйством и малышом. Придомовой участок земли распахали. На большей части участка посадили кукурузу, подсолнечник. Меньшую часть участка заняли овощные культуры.
Жизнь в станице стала налаживаться. Начинали сказываться мероприятия новой экономической политики. Была разрешена свободная торговля, коммерция, товарообмен. Население с одобрением восприняло экономические действия властей. После объявленной амнистии в станицу стали возвращаться репатрианты, воевавшие на стороне белых – казаки из разных армий, казаки, которые прятались в лесах и вместе с горцами нападали на органы власти. Все они подвергались тщательной проверке. Многие из них после проверки оказывались в тюрьмах, лагерях или выселялись. В том же году состоялись выборы в волостные органы власти. Все кто был замечен в неблагонадёжности, проявленной в годы гражданской войны и в период становления советской власти – лишились избирательных прав. Прав лишились и те, чьи родственники были отнесены в списки неблагонадёжных. В результате этих выборов к власти на исконно казачьих землях пришли, в основном иногородние, крестьяне и казацкая беднота. Зажиточных казаков во власти не оказалось. Настороженное отношение власти к казачеству сохранялось. Даже в статистической информации слово «казак» не употреблялось. Власть негласно проводила политику «расказачивания».
В этот период отцы многочисленного семейства Домбровских, проявив предпринимательскую сноровку стали быстро компенсировать потери, нанесённые гражданской войной. Семьи зажили, как никогда хорошо. Бронислав открыл свою мясную лавку. Выращивал и покупал на рынке скотину, забивал и готовил колбасы. У него были коптильни, сделанные Якубом, где производились изделия горячего и холодного копчения. У мастера кузнечного дела Якоба всегда было много работы. За неимением времени, от некоторых заказов приходилось отказываться. Лешек работал в основном на дедовской мельнице, иногда подрабатывал плотником.
После прошлогодней продразвёрстки, когда семья осталась без фуража и посевного материала, Лешек, по совету отца решил изготовить схрон. В него необходимо было спрятать всё то, что у них могли принудительно забрать. Это должно быть зерно, которое в крайне трудных обстоятельствах не позволит семье умереть с голоду. В доме был подвал, вход в который был в коридоре. Он был только под большой комнатой. Кроме того на участке был погреб. Вначале он думал попробовать расширить одного из них, и там оборудовать схрон. Потом, зная, как тщательно проводят обыски экспроприаторы чужой собственности, решил обустроить его под их большой кроватью. К тому же он давно планировал перестелить скрипящие полы спальни. Необходимо было изготовить большой металлический ящик на всю ширину комнаты по размерам кровати и закопать его. Предстояло в кузнице Якоба сделать отдельные элементы ящика, и скрытно по частям привезти. Затем, когда будет вырыта яма, уже по месту собрать ящик.
Он рассказал о своём плане Дарье, и она сразу же поддержала его. Лешек разобрал их брачное ложе и вновь собрал в большой комнате. Освободив спальню от вещей, он снял полы и приступил к рытью ямы. Когда приостанавливал работы, то дверь закрывал на замок. Полмесяца, он после работы на мельнице ходил в кузницу, где вместе с дядей создавал то, что задумал. Как только какой-либо элемент был сделан, Лешек сразу вывозил его, поскольку кузница у Якоба была, как проходной двор. К нему в кузницу приходил всяк кому не лень. Любопытствующих болтунов в станице было предостаточно. Подготовив яму и привезя все части ящика, Лешек вместе с Якобом установили его, и показали Дарье, как легко открывать железную крышку. Крышка состоялась из двух одинаковых частей, надвигающихся друг на друга. Полы в спальне он настелил быстро. Доски и лаги были подготовлены заранее. Он придумал, как легко можно добираться до ящика. Доски в комнате он настелил поперёк и четыре крайние доски у стены можно легко снимать. Для этого нужно будет выдвигать кровать. Сдвинуть её так-то просто. Колёса на спинках кровати фиксировались штырями, которые нужно знать, как поднимать. Но заполнять этот ящик зерном, Лешек не стал.
Спокойная и предсказуемая обстановка в станице не вызывала беспокойство. А преждевременное складирование зерна в ящик на длительный срок могло способствовать его прорастанию.
Как то днём к Дарье пришла Ульяна посмотреть, как она управляется с сыном. Подруги разговорились и Дарья спросила:
– Ну как ты с Фёдором поживаешь? Он уже не поднимает на тебя руку?
– Нет… успокоился. Его товарищество по совместной обработке земли уже не планирует создавать ферму. Среди товарищей не оказалось дураков тащить своих коров в общее стадо. Поэтому мой муженёк угомонился. Сейчас у нас одна забота – попробовать ещё раз родить ребёночка.
– Ну, дай бог вам счастья! Столько уже намучились без детишек… то!
– Вот смотрю я на тебя Дарья и задаётся мне, что ты вновь потяжелела.
– Ну… так что…ж… Наше бабье дело такое. Знай подставляться. Главное в охотку, – улыбаясь, ответила Дарья.
– А у меня пока… подставляйся не подставляйся – результата нет.
На седьмую годовщину Октябрьской революции станица Усть-Лабинская стала районным центром. В район вошло несколько ближайших густонаселённых станиц. Районный центр имел удобное географическое положение на реке Кубань, в месте слияния с рекой Лабой. Близость к предгорью Кавказа, и к столице округа Краснодару, привлекало переселенцев. Население в станице стало расти. Переезду способствовало наличие развитой дорожной сети. Умеренный климат позволял надеяться, на отсутствие засушливых годов. Большая река у станицы, давала возможность заниматься рыбалкой. Стабильный урожай зерновых и рыбалка в самые трудные годы спасала жителей от голода. Не многие вновь прибывшие решались заниматься сельским хозяйством. Основная масса людей растворилась в административных и силовых структурах района.
Завидуя образованным людям, Дарья вечерами стала ходить в школу, оставляя Богуслава на Лешека. Как только она научилась по слогам сносно читать и немного писать – муж сразу остановил её учёбу. Он устал возиться с малышом. И в один из вечеров, когда Дарья пришла из школы раздражённо пробубнил:
– «Хватит шастать по вечерам! Поучилась и будет! Незачем бабе наравне с мужиком быть. Занимайся сыном. Я больше с ним не останусь».
Не в Дарьином воспитании было ослушаться мужа и, несмотря на желание продолжать учёбу, она ничего не ответила. Но в школу больше не пошла. Да и зачем туда ходить, когда через несколько месяцев она родила Лешеку второго сына. Его назвали Амадей. Лешек воспринял это как должное. И на следующий раз заказал дочь. Работы у Дарьи прибавилось. Вероника уже редко появлялась в их доме, считая, что сноха уже приобрела опыт обращения с новорождёнными. Лешек редко помогал Дарье. Преклонный возраст деда, требовал от него больше времени проводить на мельнице. Работа приносила неплохой доход, который позволял им уверенно заглядывать в будущее. Он подумывал, что было бы хорошо, если бы дед оставил ему в наследство мельницу. А пока он усердным трудом будет зарабатывать и копить деньги. Лешек знал, что мельница принадлежит всей семье Домбровских. Если дед не оставит завещание, он попробует расплатиться за неё с другими членами семьи и стать полноценным хозяином мельницы.
В достатке и в повседневных заботах, прошло три года. Лешек продолжал работать на мельнице. Дед периодически приходил на мельницу и никак не хотел умирать. Дарья, не выполнив заказ Лешека на девочку, родила ему очередного мальчика. Лешек не определился с именем сына, и предложил Дарье самой подобрать ему имя. Она назвала Василием – в честь отца.
В станице организовать несколько товариществ по совместной обработке земли. Районная власть всячески поддерживала их создание. Товарищество, в котором состоял Фёдор, в складчину купила трактор «Фордзон-Путиловец» и обладала всеми сельскохозяйственных механизмами для полевых работ. Но чувствовалось, что власти постепенно прикроют коммерческую вольницу, обхватившую всю страну. Они начинали внедрять административные методы руководства в планировании и учёте по всем сферам производства. Старались вникать во все дела, начиная с подготовки к посевной, её ходе и уборке урожая. Строили планы, доводили до товариществ и вели учёт урожая. Конечно, их пожелания руководители товариществ не стремились выполнять, поскольку несли ответственность перед своими членами коллектива. Но ведь продналог никто не отменял, и портить отношения с инспекторами обходилось себе дороже. К тому же власть в нужный момент всегда приходила на помощь. Взаимоотношения семьи Домбровских с властью строились, по принципу – «чего изволите?» Бронислав подкармливал нужных людей. Он знал жён районных начальников и всегда подготавливал им лучшие наборы своей продукции, довольствуясь символической платой. Бронислав с ними был словоохотлив и старался поддерживать доброжелательные отношения. Они пользовались его услужливостью и постоянно ходили к нему. К тому же создавали ему ненавязчиво рекламу среди своих подружек. И те заодно стали захаживать в его магазин. Вначале Брониславу нравилось, что его лавка пользуется популярностью у столь достопочтенных особ. Но среди этих достопочтенных, были в качестве подружек – достопочтенные второго сорта, или попросту халявщицы, которые приходили вместе и требовали к себе такого же отношения. Он всякий раз, как ни в чём не бывало, обслужив всю компанию по высшему разряду, после их ухода, менялся в лице и плевал им в след.
Бронислав понимал, – хорошего мяса и колбасных деликатесов за небольшие деньги на всех не хватит. Он начинал потихоньку подмухлёвывать на мясе в колбасах. Стараясь подсунуть такие изделия «простолюдинам». Те, кто разбирался в том, что приобретает, прекратили посещение его лавки.
Якоб старался избегать конфликтов с заказчиками. К тем, кто оплачивал его работу – вопросов не было. Но были те, кто наглел и, пользуясь поддержкой районного начальства за гроши навязывал работы, объясняя их общественной необходимостью. Особенно трудно приходилось Якобу весной, перед началом посевной, когда к нему в кузницу наведывались руководители товариществ по совместной обработке земли. Всем нужно было срочно изготовить для сельхозтехники ту или иную деталь, взамен повреждённой. Получалось, что каждый год, после уборки урожая технику до весны сваливали, как попало и куда придётся, иногда и бросали на полях, а весной, перед самой посевной начинали о ней вспоминать. Это было выгодно этим товарищам. Потому что зимой, когда у Якоба не много работы, он бы потребовал за работу адекватную оплату. Весной же в спешке, прикрываясь директивными планами районного начальства по посевной компании, можно было бы произвести ремонт техники, заплатив за это по минимуму. При этом каждый такой заказчик стращал Якоба карами за срыв посевной. Он терпел, усердно работал и своё недовольство не выказывал.
Лешек, работая на мельнице, не управлялся один, и, несмотря на то, что использовать наёмный труд было запрещено, периодически нанимал то одного, то двух рабочих. Этих людей рекомендовал дед, в надёжности и работоспособности которых не сомневался. Нанятых людей представляли, как родственников.
Весной следующего года стало известно, что руководство страны приняло решение проводить коллективизацию. Районные агитаторы на собраниях и сходах граждан говорили, что в стране возникла кризисная ситуация вызванная срывом планов по хлебозаготовкам и невозможностью ускорения индустриализации. Промышленности рабочих рук не хватает. Обобществление ресурсов и механизация сельского труда высвободит множество крестьян, которые смогут переехать в города. Там, работая на стройках, на заводах и фабриках они будут получать достойную заработную плату, позволяющую всей семье – жить, не тужить. Вся пропаганда сводилась к тому, что надо добровольно труженикам села объединяться в колхозы. Коллективные хозяйства, являющиеся социалистической формой производства на селе, обеспечат реальный рост доходов колхозников. Всё решения по тому или иному вопросу будут приниматься на общем собрании колхозников. Там же будет избираться председатель колхоза. Демократический принцип: «Подчинение меньшинства, большинству», будет осуществляться подсчётом голосов. Поддержанные государством, эти хозяйства в короткие сроки преобразят всю деревенскую жизнь. На деле, осуществить задуманное на добровольных началах, в кратчайшие сроки, коммунистическим властям вряд ли бы удалось. Понимая это, они прибегли к форсированию событий. Этот год руководство страны назвало «годом великого перелома». Основным препятствием на пути создания колхозов являлась зажиточная и середняцкая часть крестьянства. К крестьянам, саботирующим продажу сельхозпродукции по продналогу, начали вновь применяться методы продразвёрстки. На селе начала обостряться классовая борьба. Пропаганда объясняла, что кулачество мешает созданию колхозного строя и объявило ему открытую войну. А чтобы ускоренными темпами проводить политику коллективизации, нужно ликвидировать кулаков, как класс. Это не могло не вызвать отчаянно сопротивление последних, на политику конфискации и продразвёрстки. Кулаки ответили террором, вредительством и саботажем. По району прокатилась волна убийств партийно-хозяйственных руководителей, поджогов, порчи имущества и сельхозинвентаря. Убивали и тех колхозников, кто активно ратовал за создание колхозов.
В станице Усть-Лабинская у нескольких семей кулаков была произведена конфискация имущества, одни семьи были отправлены в отдалённые районы страны, другие в исправительно-трудовые лагеря.
Наблюдая за политикой властей, Бронислав сказал Лешику, чтобы он заполнил подготовленный схрон и уволил наёмных работников. Осенью, когда на мельницу начали свозить зерно нового урожая, поспела кукуруза и подсолнечник Лешик начал заполнение своего тайника. Готовую муку хранить не решился, боясь оставить в доме мучной след к схрону.
В один из дней, как только Бронислав открыл свою лавку, на пороге появилась жена начальника районного НКВД Нина, и быстро полушёпотом произнесла: – «Бронислав, закройте пожалуйста лавку. У меня к вам серьёзный разговор». Как только Бронислав вышел из прилавка и закрыл лавку на внутренний засов, она, захлёбываясь от волнения, продолжила:
– «Вчера… Вечером, у нас в гостях был председатель райисполкома. Он вёл с моим мужем долгую беседу. И я случайно слышала их разговор, когда готовила им чай на кухне. Они обсуждали фамилии тех, кого в станице планируют к выселению. Наряду с другими фамилиями, я услышала вашу. Я очень сожалею. У меня к вам самое доброе отношение. Но сами понимаете время какое. Мой муж к этому решению не причастен. Это указание пришло сверху. Прошу, наш разговор должен остаться между нами».
У Бронислава, получившего столь ценную информацию, затряслось всё внутри, он готов был прокричать:– «За что?». Однако взял себя в руки и спокойно сказал: – «Я ожидал такого исхода. Спасибо, что предупредили. Возьмите, пожалуйста, от меня подарок в знак благодарности».
Он взял большую авоську, и начал складывать произведённые деликатесы, предварительно завораживая их в бумагу. Она, опустив голову, как нашкодившая школьница, пробормотала:
– Я пришла не за этим. Мне ничего не нужно.
– Вы не можете уйти из лавки без товара. Вас могут заподозрить в чём-нибудь непотребном. Я знаю, что ни вы, ни ваш муж не виноваты. Это система. Возьмите, пожалуйста, это. Нам всё это уже не понадобится.
– Бронислав, вы должны поторопиться что-нибудь предпринять. Если решение принято, то исполнение будет незамедлительно. Спасибо за всё.
Когда она, взяв подарок, ушла, Бронислав позвал Анку и дал указание, чтобы та отправила братьев за Лешеком и Якобом, со срочным поручением явиться к нему. Ребята выполнили поручение. Пришедшие Лешек с Якобом узнавшие об этой новости – были ошарашены.
Семья Домбровских не могла понять, почему их собираются выселять. Ведь они не кулаки. У них не было, и нет больших земляных угодий. Всё, что они имеют – они наживали собственным трудом и умением. В ходе обсуждения, отцы семейства пришли к выводу, что просто на их имущество и их дело, кто-то хочет наложить лапу.
Вечером, когда мужчины разошлись по домам и там занимались неотложными делами, связанными с подготовкой к встрече с неизбежным, они были арестованы и отправлены в тюрьму. Тюрьмы избежал дед, который уже несколько дней не вставал с постели.
В тюрьме их продержали трое суток, а затем по одному водили на допрос. У Бронислава следователь выпытывал, где он брал мясо, какая часть мяса шла на изготовление колбас, а какая шла в свободную продажу. Бронислав понимал, что следователь хочет выяснить – занимался или нет, он спекуляцией, которая была запрещена. Он рассказал следователю процесс изготовления мясных деликатесов. Главное в его рассказе было то, что он сам закупал скотину, забивал и разделывал её без посторонней помощи. Он, хотя и не боялся обвинения за фальсификацию продукции, и, тем не менее, не посчитал нужным рассказать, как в колбасу к говядине подмешивал свинину, а иногда и немного куриного мяса. Продавая такую колбасу, как говяжью, Бронислав, снижая затраты, получал дополнительный доход. Он всячески пытался скрыть от следователя свои коммерческие ухищрения, когда по осени, узнав кто, забивает скотину, скупал готовое мясо, и как парное, сразу реализовывал. Прямая перепродажа мяса с наценкой, без передела, могла приравниваться к спекуляции, за которую грозил уголовный срок. Бронислав надеялся, что никто не удосужится написать на него донос по этому поводу.
Лешека следователь спрашивал, как на мельнице ведётся учёт зерна и муки. Сколько он выручает от работы в денежной и натуральной форме. Использует ли он на ферме наёмный труд. Лешек рассказал всё как есть, понимая, что скрыть использование наёмного труда не удастся. Некогда запрещённый наёмный труд, в период внедрения советской властью новой экономической политики, был разрешён. И как он считал – привлечь его к ответственности по этой причине будет невозможно. Следователь напомнил Лешеку о штрафе за сокрытие сельхозпродуктов в период продразвёрстки и организации помощи голодающим районам.
Вызвав на допрос Якоба, следователь зачитал ему подробный донос сельскохозяйственной коммуны о срыве заказа на ремонт сеялки перед началом посевной. В ходе допроса допытывался о причинах саботажа, и о неправомерном завышении стоимости работ. Якоб объяснил, что не собирался саботировать посевную компанию. Просто, получив заказ он сразу приступил к работе, но вечером того же дня почувствовал себя плохо. Высокая температура, озноб и кашель приковали его к кровати на три дня. Доктора не вызывали. Как только болезнь отступила, пришёл в кузницу и приступил к работе. На вопрос следователя о привлечении наёмного труда, Якоб ответил, что он иногда привлекает парня, который сам напросился в ученики. Он приходит не регулярно, и в ходе работ проходит обучение кузнечному делу.
Через несколько дней состоялся суд. Следователи хорошо поработали. На подсудимых собрали достаточное количество показаний свидетелей. В ходе проведённых следственных мероприятий неблагонадёжность семьи Домбровских была доказана. Заседание прошло скоротечно. Судья, толком не вникая по существу в представленное дело, заслушал следователя и спросил у подсудимых, понимают ли они, в чём их обвиняют. Бронислав, на которого, как оказалось, собралось больше всех свидетельских показаний недоброжелателей и завистников, сразу признался в содеянном. Ему грозил тюремный срок за спекуляцию. По свидетельским показаниям Лешека обвиняли в использовании наёмного труда и в сокрытии зерна от продналога. Он сказал, что не знал о запрете на наёмный труд. Судья пояснил, что эта мера, вновь введена решением облисполкома, для ускорения темпов коллективизации и активизации борьбы с кулачеством. Якоб не стал что-либо спрашивать у судьи, поскольку следователь на основании доноса обвинял его в саботаже посевной компании. Судья, перед вынесением приговора дал подсудимых сказать последние слова.