Олег Белоус
Волчонок с Паллады

Безмолвно слушавшие перепалку операторы аватаров отвернулись. Щелкнул, возвращаясь на законное место штекер Смита, глаза мужчины закрылись. В центре управления повисло гнетущее молчание. Слегка презрительная усмешка проскользнула по вывернутым губам Мухаммеда. Взгляд скользнул по двери, вмонтированный в тело киборга радиомодем подал сигнал. В распахнутую дверь въехал стандартный робот-официант, на тележке рядом с коробкой сигарет лежала зажигалка и небольшая гильотина. Через десяток секунд по центру управления поплыл, втягиваясь в отверстия идущих по потолку воздуховодов, ароматный дымок.

***

Алексей стрелял, стрелял и стрелял, меняя магазины, один раз аватары подобрались так близко, что он ясно различил блестящую в солнечных лучах металлом безликую физиономию одного из них, потом они вновь отступили. В душе появилась робкая надежда что сумеет продержаться, пока полиция или один из искусственных интеллектов колонии не заметят вооруженную стычку в элитном поселке, сердце забилось неровными скачками. Он приподнялся, собираясь одним рывком переместиться к другой амбразуре, когда страшный удар в грудь обжог молнией боли, откинул на стену и почти вырвал сознание. Во рту появился железистый и соленый вкус крови, он понял, что падает. Стремительно пронеслась навстречу земля. «Все», – змеей скользнула паническая мысль, принесшая странное облегчение. Потом только черная пустота…

Алексея несло по темному и узкому тоннелю, попутный ветер упруго подталкивал в спину, не давая ни на миг остановиться. Впереди светилась, постепенно приближаясь, круглая дыра выхода, оттуда исходила благодать и небесное спокойствие, с каждой секундой отверстие увеличивалось в размерах. Он устал, он смертельно устал. Сначала он потерял нежно любимую мать, затем единственного оставшегося родного человека: отца. Сколько можно мучиться в несовершенном мире, когда его ждет мир Вечный, где нет ни боли, ни потерь? Осторожно приблизившись к выходу, заглянул внутрь, от увиденного глаза его округлились. Впереди был истинный рай: сочно зеленела листва бесчисленных рощиц и лужаек, густо перечеркнутых спокойно и весело текущими ручьями; неведомые, но прекрасные ароматы принес теплый ветерок. Это тепло, это обилие запахов и цвета, да еще невидимое присутствие миллионов существ обрушились на него с почти ощутимой силой. Но пройти дальше мальчик не мог. Загораживая путь, стояло существо огромного роста, чьи ноги стояли на земле, а голова доходила до небес, почти теряясь в белоснежных облаках, в двух руках зажат огненный меч. При виде Алексея оно нахмурилось и произнесло зычным, подобным грому небесному голосом, проникшим, казалось, до самых глубин души мальчика.

– Зачем ты пришел сюда незваный!?

– Я не знаю, – растерянно произнес Алексей. Он сразу узнал того, кто загораживал ему путь. Это грозный Джабраиль (один из четырех особо приближенных к аллаху ангелов).

– Бедный мой мальчик, – совсем рядом раздался полузнакомый голос. Он повернулся. На губах незаметно подошедшей молодой женщины гуляла едва заметная улыбка, а в глазах таилась такая любовь, что Алексей сразу узнал маму, она была в точь-точь как на портрете в спальне отца: юная и красивая.

– Мама! – с отчаянным криком бросился к ней Алексей, – Я так скучал по тебе, так скучал, куда ты пропала, мне говорили, что ты умерла!

– Так и есть, – смутно улыбаясь, произнесла женщина и обняла его ласковыми руками отчего мальчик почувствовал себя словно в раю. Мама нежно взъерошила жесткий ершик коротких светлых волос сына:

– Не торопись сюда, твое время еще не пришло. Тебя ждет долгая и интересная жизнь.

– Но мама – громко воскликнул мальчик, – я хочу к тебе!

– Лешенька, тебе еще рано сюда, – настойчиво повторила мама и начала таять в воздухе, а та неведомая сила, которая подталкивала мальчика во время путешествия в спину, мягко, но неумолимо, так что сопротивляться ей не было никакой возможности, надавила с другой стороны. Он еще успел увидеть, как мама полностью исчезла, а облик грозного архангел аллаха полностью изменился, на его месте стоял добродетельный старец с седыми недлинными волосами и бородой в желто-синем одеянии, в руках он держал ключ и кротко глядел вслед мальчику. Апостол Петр, неизвестно откуда пришло имя святого старца. Ветер нес его по туннелю все быстрее, пока он не почувствовал, что падает…

Сознание возвратилось из черной бездны небытия внезапно, одним рывком. Во рту сухость, словно он не пил много дней подряд, тупо ныла грудь. Алексей открыл припухшие глаза. Сначала появились размытые силуэты, все расплывалось, словно в густом тумане. Через несколько мгновений зрение сфокусировалось. Он лежал на траве, а над ним стоял кунак отца Мурадин-бей и рассматривал его прищуренными глазами со странным выражением лица: смесью недоумения и опаски. Стоящего немного позади человека с пухлым лицом добряка, он не знал.

– Дядя Мурадин-бей – едва слышно просипел мальчик распухшими губами, – папу убили, боль с новой силой прострелила грудь. Чтобы позорно не застонать, он почти до крови прикусил губу.

На лице кунака мелькнула тень удивления, а возможно это лишь показалось мальчику.

– Я знаю, – ответил взрослый и тут милосердное сознание вновь покинуло Алексея, мальчик снова плавно скатился в черную яму небытия.

Послышались громкие крики приехавших с Мурадин-беем джигитов, затем кто-то требовательно произнес: «Пропустите!». Из-за угла дома выбежали двое с озабоченными лицами в белых халатах не первой свежести, в руках – носилки. Потоптались над окровавленным и неподвижным телом раненого мальчика, неуверенно поглядывая на Мурадин-Бея с помощником. Один из санитаров, лет тридцати, с курчавыми арабскими волосами и довольно бойкий, слегка поклонившись, обратился к Мурадин-Бею, безошибочно признав в нем главного. Слишком облик его был неординарен. Это был страшный человек; лицо, исполосованное в юности бог весть чьими ножами, он так и не стал исправлять у пластических хирургов, гордясь шрамами словно наградами. На смуглом и ассиметричном из-за шрамов лице с широкими скулами мрачно горели слегка раскосые глаза. То ли повадками, то ли характером, непокорным и всегда готовым на взрыв и агрессию, он напоминал волка. Поговаривали что в родне у него затесался кто-то из китайцев, но только втихомолку. Рискнувший сказать это в лицо рисковал остаться без собственных ушей.

– Уважаемый, извини не знаю, как тебя звать, кому присылать счет за лечение мальчика?

Бесплатной медицинской помощи в колонии не было. Нужны услуги врача? Плати. Нет денег – сдыхай, твое здоровье и жизнь – это только твои проблемы.

Мурадин-Бей неторопливо вытащил из кармана блеснувшую золотой фольгой пачку сигарет, закурил от услужливо поднесенной помощником зажигалки и отвернулся. Задумчивый взгляд упал на длинный словно автобус снежно-белый электролимузин, на нем он приехал к дому Гиреев. Позади стоял грузовик с открытым бортом, джигиты Мурадин-Бея и Гирея, переговариваясь гортанными голосами совместно грузили в кузов блестящие на утреннем солнце полированным металлом тяжелые туши аватаров. После того как связисты Мурадин-Бея заблокировали связь в районе бывшей резиденции Гиреев аватары стали всего лишь высокотехнологичными кусками мертвого металла и пластика.

Ответил помощник, пухлый и улыбчивый, казавшийся настоящим добряком, если бы не абсолютно не гармонировавший с обликом взгляд: стылый словно у болотной гадюки, в любой момент готовой нанести смертоносный удар расслабившемуся врагу. Знающие люди утверждали, что на его совести лишь немногим меньше жизней чем у его грозного боса, зато в коварстве планов он мог его обставить играючи.

– Мы заплатим.

– А кто вы, опять же извини уважаемый, не знаю как к тебе обращаться?

– Я помощник Мурадин-бея, слыхал о таком?

Черты лица санитара на миг испуганно дрогнули, поплыли, правая рука вместе с глубоким поклоном почтительно прижалась к сердцу. Грозная слава Мурадин-бея была известна как минимум половине «Нового Кавказа». Медики осторожно подняли легкое тело мальчишки, споро погрузили на носилки и бегом понесли к санитарной машине, свисающая худенькая рука болталась в такт движению. Через десяток секунд из-за дома белугой взвыла сирена экипажа скорой помощи, с каждым мигом тревожный звук удалялся.

Мурадин-Бей неторопливо курил, задумчивый взгляд сопровождал плывущий вверх тонкий дымок. Джигиты, незлобно переругиваясь, закончили грузить аватаров, залезли в кузов, машина тронулась и через несколько секунд скрылась за домом. На поляне остались только пиратский вожак с помощником, да парочка амбалов-телохранителей.

– Хозяин, – произнес помощник, – может мы поторопились приехать?

Мурадин-Бей выплюнул остаток догоревшей почти до губ сигареты, злобный взгляд проследил за стремительным полетом в последний раз полыхнувшего окурка. Во рту от выкуренного натощак табака воняло. В душе он ругал самого себя за поспешность, хотя, возможно, он поступил правильно. В любом случае теперь ничего изменить нельзя. Слишком много вокруг свидетелей и, самое главное, все видели джигиты старого Гирея. Нервным движением провел загрубелыми пальцами, равно привычными к острому кинжалу и рукояти пистолета, по испещрившим щеки ужасным шрамам.

– Что здесъ происходит балшой шум, узнали слишком многие, жидать рискованно, джигиты не поймут, если нэ памагу кунаку – когда Мурадин-Бей волновался становился заметен кавказский, гортанный акцент. Вначале он говорил с показным спокойствием, но под конец с повышенной страстностью – но пацан то какой! Учитесъ, какова детей воспитывать! Настоящий джигит! Жалъ, – он одобрительно поцокал языком, – что мине Всевышний не послал такого воина в сыновья!

Помощник склонил лысую голову, признавая правоту своего страшноватого хозяина и тут-же вытянул руку вертикально, указывая пальцем вверх:

– Хозяин, полиция, вовремя приехали! – проговорил с нескрываемым сарказмом, на пухлых губах промелькнула и исчезла презрительная улыбка. Хотя на «Новом Кавказе» полиция и пираты не только не пересекались, но и не мешали друг другу, это не мешало им относиться к антагонистам с презрением.

Мурадин-Бей поднял голову вверх, оскалился по-волчьи, показывая крепкие, прокуренные зубы, еще ни разу не нуждавшиеся в услугах стоматолога. Откуда-то из района селения Акапа стремительно опускались полицейские глайдеры. Абориген планеты, наверное, сошел бы с ума от привычного жителю колонии зрелища: там, где он привык видеть голубизну небес, продолжались бесконечные плодовые сады, поселки и города, чудесным образом не падавшие. Между двумя торцами гигантского цилиндра, заключавшего в себе колонию, простиралась более чем тридцатикилометровая окружность, где среди зеленого моря садов сверкало на солнце крышами бесчисленное множество жилых поселков и городков, связанных между собой тонкими линиями дорог. Ее называли Центральной равниной. Не подумайте, что населяющие колонию люди сошли с ума, называя поверхность, кривизна которой с торцов колоссального цилиндра отчетливо видна, равниной – это вполне оправданно. Для живущих на ней людей она казалась плоской так же, как забравшемуся в стеклянную банку муравьишке ее внутренняя поверхность тоже представляется плоскостью. Торцы колонии были разными по устройству. С одной стороны, бронепластик с управляемой прозрачностью. Через него по сложной системе расположенных снаружи колонии гигантских зеркал свет попадал внутрь. На другой, непрозрачной – На другой, непрозрачной – расположены штоки, соединяющие с вторым жилым цилиндром «Нового Кавказа» и космические причалы.

В конце двадцать первого века Аббас аль-Халиль – богатый потомок выходцев из Саудовской Аравии вовремя сообразил, что запасы нефти в родной пустыне и в прибрежном шельфе конечны и инвестировал нажитые «непосильным» трудом миллиарды юаней в электронную промышленность Поднебесной. После принудительного выкупа акций китайцами вложил капитал в строительство колонии О'Нила типа 3 в поясе астероидов вблизи Паллады. В конце двадцать второго века космические «парусники» с автоматическими заводами в трюмах распустили паруса из тончайшей алюминиевой фольги и, подгоняемые мощными лазерами, расположенными в точке Лагранжа Земли, отправились в долгое путешествие в пояс астероидов. После прибытия в конечную точку прошло несколько месяцев, время достаточное чтобы роботы добыли из окрестных небесных тел необходимые для строительства материалы и переработали их в готовые бетонные блоки прочного и легкого корпусов и бесчисленное множество других материалов и готовых деталей. К этому времени рейсовый циклер доставил в окрестности астероида Паллада строителей. Первым делом они собрали из привезенных с собой материалов небольшую станцию для собственного проживания и только потом начался монтаж колонии. По команде со станции автоматические заводы отправляли свою продукцию на орбиту будущей колонии, вначале многометровой толщины блоки прочного корпуса. Там их перехватывали оснащенные кислородно-водородными ракетными двигателями дистанционно управляемые роботы с гибкими манипуляторами. Отбуксировав «добычу» на место, собирали паз в паз, герметизировали стыки. Через полгода два многокилометровых прочных корпуса неслись на орбите вблизи Паллады. Строительство внутри них легких корпусов и заполнение промежутка между ними жидким пластиком, способным мгновенно затягивать место пробоины и отвердевать при соприкосновении с космическим холодом заняло еще год. Только потом строители приступили к соединению обоих корпусов, закрутки станции для получения за счет центробежной силы псевдогравитации и обустройству внутреннего пространства колонии. Через десять лет строительство грандиозного сооружения закончилось и 17 июня 2201 г. колонию ввели в эксплуатацию.

Точки Лагранжа – точки в системе из двух массивных тел, в которых третье тело с пренебрежимо малой массой, может оставаться неподвижным относительно этих тел.

Циклер – гигантская космическая станция, запущенная по постоянному маршруту, раз в несколько месяцев (лет) проходящая на минимальном расстоянии от планет (станций) маршрутной сети. Служит для дешевого перемещения людей и грузов. (транспортных контейнеров).

На станцию хлынули первопоселенцы – преимущественно выходцы из арабских стран, через пару лет колония приняла новых иммигрантов: десятки тысяч мусульман из северного Кавказа, среди переселенцев встречались даже выходцы из черной Африки. Аббас аль-Халиль завел в колонии привычные порядки арабских стран: шариат, мусульманские законы, но добавил к ним выдумки социальных инженеров Запада: социальную стратификацию и ограничение прав в зависимости от статуса человека. Хозяин колонии и его приближенные стали высшим классом колонии, остальные – средним, в самом низу оказались бывшие обитатели социальных низов Земли, родом из Африканского континента и Латинской Америки. С Земли в колонию их доставили в кредит, который ни они, ни их дети даже теоретически не могли оплатить. На «Новом Кавказе» они стали чем-то средним между париями и «неприкасаемыми» древней Индии: совершенно бесправными и лишенными возможности перехода в высшие классы.

Через пятнадцать лет после пуска станции в эксплуатацию первый владелец колонии погиб в результате какой-то мутной истории, не оставив после себя законных наследников. Последующие события, запомнились жителям колонии грандиозными и кровавыми «разборками» между соперничающими за власть и влияние этническими группировками, в результате чего погибли многие сотни человек. Исход противостояния был плачевен для арабов. Верх взяли самые жестокие и сплоченные – кавказцы в лице абхазской группировки, тогда и поменялся собственник колонии. Новый глава «Нового Кавказа» не стал заморачиваться выдумками презренный кяфиров (понятие в исламе для обозначения неверующих в аллаха) насчет выборов. Он здесь хозяин и точка, а кому не нравится, пусть убираются из колонии. Нет на это денег – твои проблемы, подземные деревни низшего классов постоянно нуждаются в пополнении, да и тюрьма не должна простаивать. Законы на «Новом Кавказе» установились такие, что впору ужасаться, но на дальнем фронтире человеческой цивилизации каких только порядков не было, особенно если они были выгодны сильным мира сего.

После того, как старый Виелхоев по возрасту отошел от дел, колонией начал заправлять его сын Беслан.

К 2260 году численность населения колонии за счет новых переселенцев и естественной рождаемости перевалила за 1 миллион человек.

Полиция, прибыв на место бойни, вела себя так, как привыкла. Из приземлившихся на поляну перед домом глайдеров выскочили вооруженные люди в мышиного цвета форме, шустро разбежались по лужайке. Привычно заорали: «Работает полиция! Всем лечь на землю!», наставив на людей стволы автоматов и пистолетов. Разбираться с тем, что произошло они станут позже, когда будут контролировать ситуацию. Действие, развернувшееся на поляне перед разгромленным особняком Гирея, слишком смахивало на дешевое представление, если бы его самозванные актеры не размахивали боевым оружием. Телохранители Мурадин-бея не хотели уступать, но и к оружию не притрагивались, это было чревато. При малейшей угрозе полиция, не раздумывая, открывала огонь на поражение. Давно прошли те идиллические времена, когда полицейский возьмет взятку и закроет глаза на деятельность подпольного игорного дома, или возьмет взятку за превышение скорости – вполне естественные прегрешения человека, но хорошие полицейские ни за какую взятку не покрывали убийцу или торговца наркотиками. Эти преступления, по их убеждению, подрывали сами основы того, что они защищали – закона. Их далекие потомки – полицейские «Нового Кавказа» были не такие. Свирепые к бунтовщикам, они всегда были готовы покрыть любое преступление, лишь бы их устроил размер взятки. Пожалуй, только личный приказ кого-нибудь из руководства колонии мог заставить их защищать закон бескорыстно.

Все решил Мурадин-Бей. Когда он представился, начальник патрульной группы пожилой, грузный мужчина, на его погонах золотом горели две продольные капитанские полосы, мгновенно успокоился. Он перестал орать и грозно размахивать коротким полицейским автоматом и, стал отменно вежлив. Знаком успокоил подчиненных. А после звонка немалого чина из гражданской администрации колонии и, небольшой суммы, переведенной со счета Мурадин-Бея на телефон полицейского, тот просиял, а все проблемы волшебным образом решились. Сняв показания с людей Мурадин-бея, мало что видевших: еще на подступах к особняку Гирея включили глушилку, заблокировавшую команды управления аватарами и, прихватив с собой одного из них, полицейские отбыли восвояси.

В больнице для высшего класса, куда после встречи с грозным Мурадин-беем привезла Алексея карета скорой помощи, после быстрого осмотра хирургами его экстренно поместили в регенерационную капсулу. Пуля прошла тело навылет, повредив легкие чуть правее и пониже сердца, и, хотя аорту не задела, ранение серьезное. Пока методом 3-Д печати распечатают пострадавшие ткани, пока имплантируют, пока ткани приживутся: дней двадцать пребывания в больнице ему были обеспечены. Счет, кстати немалый, Мурадин-Бей оплатил, но дело того стоило. Большинство джигитов отца Алексея «по наследству» перешли к нему и, хотя отряд Гирея-старшего был гораздо меньше, зато каждый – храбр и отменно обучен владению всеми видами оружия, от холодного до огнестрельного. После того как бывшие бойцы Гирея-старшего поклялись в верности новому предводителю, он стал вдвое сильнее, вырвавшись в первую лигу пиратских вожаков.

На следующий день после обильного ужина, уже в халате поверх рубашки, он зашел в личный кабинет и заперся изнутри. Неторопливо опустившись в роскошное кожаное кресло, Мурадин-Бей положил на колени вытащенный из шкафа ноутбук. День стекал к исходу, потихоньку смеркалось. Сквозь большие, в пол, окна с белоснежными с коричневыми каменными прожилками, холодными подоконниками, едва виден ровный английский газон, полого спускающийся к Реке; расплываются в наступающих сумерках подстриженные в виде аккуратных квадратов и геометрических фигур кусты и деревья; дальше все теряло форму, сливалось в серую массу. Место из-за близости к реке престижное, а после того, как выписанный за бешенные деньги со станции Новая Шотландия садовник сотворил ландшафтное чудо, и вовсе бесценное. В кабинете все дорого и кичливо. В сверкающем паркете пола отражается украшенный позолотой, лепниной и росписью потолок. С него на посетителей пристально смотрят дудящие в поднятые к небу трубы ангелочки – эклектичное собрание стилей было модным на «Новом Кавказе». В углу располагался серый мраморный камин, больше похожий на умывальник, еще ни разу не использовавшийся по назначению: обогревать кабинет. В жилых зонах колонии температура никогда не опускалась ниже оптимальных для человеческого организма 18 градусов Цельсия.

Несколько секунд хозяин усадьбы с задумчивым и напряженным видом смотрел на черный экран, нахмурился, указательный палец осторожно коснулся пиктограммы пуска. Быстродействующее устройство сравнило отпечаток папиллярных линий с эталонным и опознало его. Через миг на экране вспыхнула рабочая страница – дальний потомок майкросовской винды. Холеный палец прикоснулся к пиктограмме перехода на голосовое управление, потом – иконки связи. Над ноутбуком суетливо заплясали разноцветные искры и через несколько секунд сложились в голографический портрет чернокожего, из-за обилия имплантированных в череп пластин и антенн, больше походившего на инопланетного пришельца, чем на человека.

– Салам алейкум, многоуважаемый мистер Мухаммед.

Через несколько мгновений радиоволны донесли слова предводителя пиратов до абонента. Пухлые губы негра скривились в любезной улыбке, которая, впрочем, не могла обмануть Мурадин-Бея. Сотрудничать с ним разведслужба «Пять звезд» будет ровно до тех пор, пока это им выгодно. Скоро в Содружестве англосаксонской демократии очередные президентские выборы и поддерживаемому «Пятью звездами» кандидату – ныне правящему президенту позарез необходим яркий успех, который сможет продемонстрировать избирателям: гражданам первого и высшего класса, достижения его внешней политики и собственную решительность. Уничтожение в собственном логове известного пирата Гирея они примут на «ура». Новая сенсация надолго станет основным предметом обсуждения в блогосфере «Содружества» и на многочисленных ток-шоу. Новость, несомненно, затмит раздуваемый конкурентами сексуальный скандал со связью со стажером-гермафродитом. Неудачник Гирей сотрудничал с кланами Содружества, выдвинувшими оппозиционного кандидата, а это фатальная ошибка, что и подтверждала добрая порция свинца, которой его нашпиговали доблестные «космические котики». Как говорится ничего личного, просто бизнес – надо выступать за правильную сторону.

– Уа-алейкум ас-салям, уважаемый друг.

– Спешу вас поздравить с блестяще проведенной операцией!

– Не скромничайте, ваши сведения о системе защиты дома нам изрядно помогли. Успех, во многом ваша заслуга.

Узнай пираты об участии Мурадин-бея в ликвидации «коллеги», его репутация надолго оказалась бы подмоченной. Не фатально, но крайне неприятно. Кавказец едва заметно поморщился, заерзал по креслу, но улыбка на губах осталась все такой-же прелюбезной.

– Благодарю, мистер Мухаммед за оценку моих скромных усилий, но я звоню вам по поводу средств, которые старший Гирей держал в Манхэттен-банке, надеюсь вы их нашли?

Разведчик еще шире расплылся в любезной улыбке.

– Уважаемый друг здесь все очень непросто. В соответствии с законом от 7 ноября 2138 года о борьбе с незаконными деньгами, банк не может их никому отдать, – негр виновато развел руками и посмотрел в зрачки собеседника – сожалею, но насколько я осведомлен, у Гирея были некоторые средства и на «Новом Кавказе»?

Правое веко Мурадин-Бея конвульсивно дернулось, зрачки предательски сузились, что с удовольствием подметил чернокожий. Никуда не денется, вытерпит! На незаконный нал найдутся более достойные претенденты чем цисгендерный (термин, обозначающий людей, чья гендерная идентичность совпадает с биологическим полом) снежок-бандит.

– Да, кое-что есть… – глухим голосом неохотно подтвердил кавказец и уже собирался попрощаться и прервать связь, когда чернокожий спросил:

– А что с сыном Гирея? Когда прервалась связь с аватарами он вроде еще был жив?

– Я отправил его в больницу, потом возьму на воспитание.

Кожа на гладком, блестящем лбу чернокожего сморщилась от удивления.

– После … истории с женой Гирея и им самим, вы связываетесь с их сыном? Уважаемый друг зачем вам лишние проблемы?

– Ви, нэ понимаете, – разволновался Мурадин-Бей и скрестил сжатые в кулаки руки на груди, – мы били кунаками…если я не памогу его сыну, меня не поймут джигиты. Я воспитаю из него сваего вэрного пса!

Негр помолчал, затем недоверчиво ухмыльнулся, сверкнув идеальными зубами, наводившими на мысль о дорогостоящих биопротезах и, вновь посмотрел пирату в глаза.

– Решать вам, хотя я, конечно, не в курсе всех нюансов ваших обычаев…

После того как связь прервалась, Мурадин-Бей еще долго сидел один с закрытыми глазами в кабинете. Высокий залысый лоб собрался в морщины, обезображенное ужасными шрамами лицо было страшно. Бандиты и руководство «Нового Кавказа» критически зависели от разведслужбы «Пять звезд» Содружества англосаксонской демократии. Продажа наркотиков, добычи пиратских набегов, гарантии безопасности пиратского государства – все шло через англосаксонцев, за которыми закрепилось старинное прозвище «пиндосы».

И в то же время Мурадин-бей презирал своих «партнеров». А как еще может относиться здоровый кавказский мужчина к тем, у кого только официальных полов пятьдесят четыре (это не фантазии автора уже сейчас в США ровно столько гендерных позиций, интересующиеся могут легко найти информацию об этом в интернете)? К тем, кто за жизнь меняет несколько половых ориентаций? Он пытался и не мог найти в душе точку опоры, чтобы остановиться в болезненных раздумьях и вернуть себе прежнее ровное настроение. «Крабик» уборщика вылез из технологического отверстия в стене и неосторожно приблизился к сидящему в кресле человеку, взмах ногой впечатал несчастное устройство в стену, обломки беспорядочной кучей рухнули на безупречно чистый до этого пол. Вылез новый уборщик, завозился, убирая останки неудачника. Не обращая на него внимания и, наконец приняв решение, Мурадин-Бей поднялся, потер после долгого сидения онемевший копчик и, положив ноутбук в шкаф, вышел из кабинета.

***

Двадцать суток искусственной комы прошли для Алексея словно миг. Глаза медленно открылись, голова немного, но противно кружилась. Через несколько секунд размытые цветные пятна перед взглядом сфокусировались, превратились в очертания предметов. Тихо гудела, словно убаюкивая, регенерационная капсула. Он повернул голову, по панелям сбоку от прозрачных стен капсулы текли непонятные графики и цифры. Проснулся Алексей уже здоровым, лишь на груди белел маленький, словно звездочка, след от пули. Он ужасно зудел, но только когда через пару минут пришли санитары и открыли капсулу, а затем освободили от пластиковых фиксаторов руки, мальчик начал яростно чесать грудь. Санитары помогли ему слезть на пол и, проведя одноместную палату заставили лечь на кровать. Следующим утром его разбудили рано. Ближе к обеду, после целой кучи вымотавших все нервы непонятных медицинских тестов, врачи объявили диагноз: «Здоров» и выписали из больницы.

Едва бледный мальчишка с маленькой сумкой с немудреными пожитками через плечо спустился с крыльца приемного покоя, в стоящем напротив «рено», открылась дверь и вышли двое плотных, коренастых парней, похожих словно близнецы. Они представились джигитами Мурадин-Бея. Усадили мальчика в машину, она тронулась, наматывая километры дороги к дому Мурадин-бея. Авторитетный пиратский вожак проживал в городе Варча в двухэтажной вилле, отделанной пластиком под кирпич, четырехлучевой звездой, раскинувшейся в двух десятках метров от Реки, всего через пару километров пути вдоль извилистого берега впадавшей в Море. Хозяин вместе с женой и дочкой – ровесницей Алексея Милой: черноволосой молчуньей с тонкой «осиной», как у матери талией и правильными чертами лица, обещавшей через пару лет вырасти в настоящую красавицу, встретил машину у ворот усадьбы. Двое его старших дочек давно вышли замуж и проживали с мужьями. За день до этого довольный нотариус вышел из особняка Мурадин-Бея. Вознаграждение за пустяковую услугу: оформление опекунства над Алексеем Гиреем, превзошло все ожидания. Когда мальчишка неловко выбрался из машины, Мурадин-Бей подошел к нему и мрачно вперил в лицо прожигающий взгляд:

– Теперь со мной будешь жить, ты сын моего кунака, я позабочусь чтобы ты вырос добрым воином!

Алексей в знак согласия молча наклонил голову. Мальчик уже достаточно повзрослел и понимал, в жестоком мире взрослых, тем более в клановом обществе «Нового Кавказа» он, потерявший последних родственников, может рассчитывать только на себя, а еще на Мурадин-Бея, кунака отца.

Мурадин-бей покровительственно потрепал подростка по плечу.

В неприметном домике позади виллы, где проживала немногочисленная прислуга Мурадин-Бея: повариха и садовник, за порядком в особняке следили приходившие два раза в неделю две уборщицы, мальчишке выделили маленькую комнату, показавшуюся ему очень уютной. Первым делом он повесил на стену портрет матери, немного поколебался и портрет отца занял место рядом.

На следующий день утром в комнатку к Алексею зашла жена Мурадин-Бея.

– Тебе надо попрощаться с отцом, собирайся, поедем на кладбище.

Мальчик до боли прикусил губу, но сдержал непрошенные слезы и согласно наклонил голову.

Женщина вызвала хозяйскую машину, через пятнадцать минут она затормозила на стоянке у кладбища. Дальше кованной ограды супруга Мурадин-бея не пошла, по мусульманским канонам женщинам нельзя заходить туда, да и помочь она ничем не могла. Пять лет тому назад во время покушения на супруга она попала под шальной выстрел, и пуля насквозь пробила голову. Жизнь женщине спасли, но зрение восстановить так и не сумели, слишком большие повреждения получила кора головного мозга. Даже высокотехнологичная медицина двадцать третьего века не всесильна. У калитки она слегка подтолкнула мальчика левой рукой – в знак скорби, в плечо.

– Иди Алеша, отца похоронили рядом с могилой твоей мамы.

Скромный обелиск с годами жизни и фамилией под овалом портрета серел между кустов самшита и толстых каштановых стволов. Глупый и неугомонный ветер игрался, раскачивал над ними вечнозеленые ветки. Тишина, покой, лишь сверху доносился сорочий ор, делили что-то неугомонные. Несколько минут мальчик безмолвно смотрел на родные могилы, в опущенных, когда-то пухлых углах рта, легла жесткая горесть. Неутомимо стучали в висках серебряные молоточки, во взгляде возникла недетская серьезность. Словно в единый миг мальчишка стал взрослым. После убийства отца и, после того как он сам уничтожил нескольких аватаров, он необратимо изменился. На свет вылупился некто иной, хотя внешне и похожий на прежнего Алексея, но намного более жесткий и безжалостный, способный, подобно волку, клыками вырвать горло врага.