Олег Артюхов
Последняя битва
– Клянусь богами, что знал, всё сказал.
– Я знаю.
Как ни противно, пришлось его прирезать. Отпускать говорливого десятника было нельзя, поскольку события могли бы пойти по самому паршивому варианту. Вот же засада! Не успели обосноваться во дворе, как тут же по самые помидоры вляпались в заговор. Пора было собирать команду, чтобы обсудить нависшую угрозу.
– Угул Никимэл, ты всё слышал, обернулся я к потрясённому царевичу, – твоя жизнь в опасности, и нам, твоим стражам придётся быть рядом постоянно. И, чтобы лучше тебя охранить, нам нужно собраться и принять правильное решение.
Он кивнул головой, ушёл в свои покои, что находились в дальней комнате, там сел на табурет и задумался. В моей голове продолжали зашевелиться подозрения. Оставив мужиков на постах, я отправился на поиски остальных. Проще иных оказалось разыскать Ставра и Стерха, которые, пробежавшись по торжищу, послушав, поглазев, изучив обстановку, перекусили в харчевне и теперь общались со стражниками в воинском доме. Встретившись с ними глазами, я махнул головой на выход, откуда шёпотом направил их в покои принца.
Сложнее оказалось найти Новика и Сферу, которые собирались полазить по всем дворам и по закоулкам цитадели. Мне так и не удалось отыскать их в том лабиринте строений. Ладно, никуда не денутся, начнём разговор без них.
В гостиной угула с позволения Ника я начал разговор на русском языке, сославшись на то, что плохое знание аморейского наречия нам иностранцам не позволяет правильно и подробно обсудить проблему.
– Вот мы и влезли в местное гуано обеими ногами и стоим. Третий день, как здесь, а уже по шею в проблемах. Со слов языка известно, что покушение организовал казначей и поддерживающая его финансовая верхушка и богачи, сделавшие ставку на четвёртого принца Яхдуна. А, поскольку перед ним по очереди не только наш подопечный, но и третий принц Идрими, то ему тоже подписан смертный приговор. Однако он ставленник высших жрецов и чиновников, и пока их реакция непонятна. А мы по-прежнему бродим в потёмках, ничего толком не зная о ситуации в Ямхаде. Единственная персона, которой доверяет Ник – это визирь Иркабтум, но сдаётся мне, что и он совсем не прост. Царица внушает доверия, поскольку она мать Ника. Хотя, прямо скажем, доверие то весьма условное, а, значит, по большому счёту мы можем положиться только на самих себя.
– Всем стоять не двигаться! – донёсся крик стоящего на посту Луня.
Как пружиной нас выбросило к входу, за которым галдела возбуждённая толпа. Мы сразу перегородили проход. Четверо плотно сдвинувших щиты мечников и два лучника на балконе моментально заставили толпу отхлынуть, уплотниться и ощетиниться оружием. Слава богам, до кровопролития не дошло, поскольку громкий повелительный голос раздвинул толпу, и через образовавшийся коридор притихших вояк вперёд вышел визирь Иркабтум.
– Где угул Никимэл! – заорал он, гневно сверкая глазами.
– Я здесь, абараку, – спокойно проговорил Ник, вставая за нашими спинами. – Что всё это значит?
– Слава богам, ты цел, – воскликнул визирь, бросаясь к принцу. Мы расступились, и я едва успел мысленно сказать Филу:
«Фил, уменьши защиту принца до поверхности его тела».
«Сделано, командир».
Визирь обнял царевича, повертел его, внимательно оглядывая со всех сторон:
– Ты не ранен?
– Нет, всё в порядке.
– Но в тебя же стреляли?
– Да, но не попали, и стрелы не причинили вреда.
– Почему?
– У меня были хорошие защитники.
Они перебрасывались короткими фразами, а у меня в голове крутился один единственный вопрос: «откуда визирь знает, что в Ника стреляли?».
– Пойдём со мной, – визирь взял Ника за руку, – здесь тебе небезопасно. В моих покоях будет лучше.
Тут уж пришлось вмешаться мне:
– Благородный абараку Иркабтум, угул Никимэл никуда не пойдёт пока во дворах не восстановится порядок, и не будут задержаны организаторы покушения.
– Это кто так решил? – визирь злобно сощурил глаза.
– Я решил, как десятник личной стражи угула Никимэла.
– Вы больше не стражники, убирайтесь вон! – откровенно разъярился визирь.
– Это не тебе решать, а только самому угулу Никимэлу, – я, спокойно глядя на визиря, медленно положил руку на рукоять меча.
– Ты горько пожалеешь о своих словах, – прошипел кипящий злобой царедворец и повернулся к принцу. – Дорогой угул Никимэл, одобряешь ли ты изгнание этих недостойных стражей?
– Нет, наставник, – спокойно и уверенно ответил принц, – эти люди останутся со мной. Но скажи, что за шум во дворе, крики и брань?
– Видишь ли, дорогой угул, – замялся визирь, пряча глаза, – сегодня случилась беда. Ты же знаешь, что твой старший брат болен и плохо ходит. Сегодня во время жертвоприношения в храме он пошатнулся, упал, ударился головой об алтарь и умер. Теперь ты наследник по очереди рождения.
– Тем более, наставник, пока мне не следует покидать моих покоев, и мои стражи остаются со мной. Прошу тебя являться без церемоний и сообщать обо всех новостях. Буду ждать от тебя вестей. И успокой матушку, она, верно, волнуется, – Ник повернулся и скрылся в полумраке покоев.
Визирь грозно сверкнул на меня глазами, оскалился и покинул придел, что-то бормоча под нос. Вместе с ним исчезла и вооружённая толпа, лишь в конце двора остались два наблюдателя-топтуна. Оставив на входе Ставра, я опять собрал мужиков. Но не успел я и рта открыть, как в дверях раздались голоса и в помещение ввалились взъерошенные Новик и Сфера.
– Все целы? – от входа спросил Сфера.
– Мы-то целы, а вот где вас носило? Проходите, мы тут думу думаем. Что во дворах разузнали?
– А, во дворце, братцы, всё вверх дном. Сам царь, лугаль по-здешнему, куда-то пропал, толи прячется, толи украли его, толи ещё что похуже. Царица в слезах. Все оставшиеся в живых наследники заперлись в своих покоях. По официальной версии старший принц Шарар упал и разбил голову. Но я подслушал разговор двух жрецов. Они болтают, что вмятина на его голове круглая, как от булавы, а не угловатая, как если бы он ударился об угол алтаря. По всем приметам грохнули Шарара прямо в храме божьем.
– Я считаю, что нечего дёргать судьбу за усы, и ночью до рассвета надо уводить принца из цитадели, – высказался Лунь.
– Кто бы сомневался? Вопрос, куда уводить? Здесь мы как щенки слепые.
– Пусть он сам и предложит, не верю, что у него нет здесь нычки, – крикнул от дверей Ставр.
– Лишь бы сегодняшней ночью не оплошать, – проворчал Ворон, – а то вокруг слишком много любителей кровопускания.
– Не в службу, Новик, сходи, позови принца, – шлёпнул я по спине брата.
Через пару минут из покоев показался Ник, глядя на нас припухшими от слёз глазами.
– Благородный угул Никимэл, – обратился я к страдальцу, – мы считаем, что сегодня ночью или, в крайнем случае, завтра утром в Халпе произойдёт захват власти, и начнутся беспорядки. Как видишь, твоих защитников и сторонников во дворце нет, а значит, ты подвергаешься смертельной опасности. Мы защитим тебя в любом случае, но лучше на время скрыться из дворов. Имеется ли у тебя прибежище, где можно на время укрыться?
– С чего вы взяли, что мне грозит опасность?
– Разве сегодняшнее покушение не подтверждает? К тому же выяснилось, что первый наследник престола не упал, а убит булавой. Куда-то пропал сам лугаль Ярим-лим. И всё указывает на то, что за всеми этими событиями стоят сторонники твоего младшего брата. Разве этого мало?
– Ты прав, ред Бор. Ты прав. Завтра днём я велю слугам собрать вещи и в путь.
– Э-э, нет, угул Никимэл, уйдём мы тихо и налегке, и не днём, а затемно до рассвета. Оденемся в простые одежды, выйдем тайно, спрячемся вблизи ворот и, как только их откроют, незаметно и тихо покинем город. Только так мы сможем вырваться из возможной западни.
– Хорошо. Я согласен. Покинем дворы до рассвета, – он повернулся и скрылся в покоях.
Разбив ночь по два часа, я поставил на пост первую пару Сфера-Новик, велев им присмотреть за принцем во сне.
– Бор, Бор. Да, проснись же ты, раскудрит тя! – тихо прорычал в ухо Стерх, и я вскочил, не соображая где я, и когда я.
– Что? Кто?
– Иди сюда, – Стерх потянул меня в гостиную, – тихо ты, топаешь, как слон.
– Не проснулся толком. Поднять подняли, но разбудить забыли, – я с силой потёр уши и глаза. – Что тут у вас?
– Гляди, – тихо сказал Ставр, удерживающий за горло темнокожего слугу.
На полу валялась небольшая корзина с крышкой, а рядом с ней ещё шевелящиеся четыре половинки чёрных змей.
– Только сменились, и Ставр, заметив тень, прихватил гадёныша. А в руках у него вот эта гадость. Что за рептилии, понятия не имею, – прошептал Стерх.
– Тащи его в нашу комнату, чтобы шуму поменьше.
Поставив раба на колени перед горящими факелами, я приблизил к нему лицо и зловещим шёпотом спросил:
– Что это за змеи? Говори, иначе испытаешь такую боль, что проклянёшь свой день рождения.
Раб от страха обмочился и затряс головой, выпучив глаза. Он был явно в шоке на грани невменяемости.
– Успокойся. Если всё скажешь, то будешь жить. Отпущу на свободу.
– Я… я… я не хотел… Я люблю угула Никимэла. Но они схватили мою мать и сестру. Сказали, жестоко убьют. Что мне было делать?
– Что? Это? За змеи?
– Египетская болотная гадюка, – ответил он тоскливо, – иначе её называют «семь вздохов». Столько человек живёт после её укуса. Спасения нет. Жуткая тварь. Простите меня. Я страшно виноват.
– Простить тебя может только угул Никимэл…
– Я прощаю его, – раздался голос царевича сзади из темноты. – Скажи, кто тебя заставил сделать это?
– Они убьют мать и сестру, – и раб горько заплакал.
– Не бойся, говори правду.
– Жрецы из храмов Нергала и Астарты.
– Всё ясно, жрецы договорились и объединились с богачами. Третий принц Идрими уже труп. – Я тайком взглянул на часы. Почти пять утра. – Быстро собираемся и немедленно уходим. Угул Никимэл поспешите, иначе будет поздно.
Через полчаса мы с принцем и двумя его рабами осторожно двинулись к выходу. Покидая двор, я покосился на тела лежащих в неудобных позах едва дышащих стражей-топтунов. Первым со двора выходили Ставр и Стерх, их работа. Центральный двор подсвечивался десятком треножников с мерцающими огнями. Скрываясь в глубокой тени за колоннами галереи, мы вышли на боковую дорожку, прокрались по её тёмному краю и притаились в тени навеса вблизи ворот цитадели. Рассветает, также, как и темнеет, на юге быстро. Только что было темно, и вот уже появился краешек солнца.
Возле ворот началось движение стражи. Пора было открывать проход и проезд для повозок с необходимыми для дворов продуктами, дровами, иными важными грузами. Мы приготовились, накинули невзрачные хламиды и замотали головы и лица чалмами. Едва огромные ворота с протяжным скрипом начали открываться, проворачиваясь на мощных петлях, мы двинулись к проходу и смешались с первыми пешеходами.
– Закрыть ворота! Стража, закрыть ворота!! – донёсся истошный вопль со стороны дворов.
Поздно, господа заговорщики, мы уже преодолели ворота. Стражники на секунду замерли, соображая, что к чему, и бросились тянуть тяжёлые створы назад. Мы уже отошли на полсотни шагов, когда к нам кинулась стража, желая затолкать обратно в цитадель. Прямо скажу, им не повезло, что я шёл последним. Очень не люблю, когда меня хватают за руки и одежду. Ко мне на помощь бросился Ставр, когда четверо уже вяло копошились на мостовой. Остальных шестерых мы вдвоём уработали меньше, чем за минуту. Мужики помогли собрать валяющиеся копья, щиты и мечи и выбросить их в ров. Опережая вопль: «задержать беглецов!», мы во все лопатки понеслись по восточной улице.
Глава 3
Через ворота имени бога Нинурты мы едва протиснулись, с трудом проталкиваясь сквозь встречный поток пешеходов и носильщиков, хлынувших в город с утра пораньше. Пробравшись мимо повозок и вьючных животных, мы миновали опустевшую караванную стоянку, свернули на север и побежали вдоль цепи холмов, скрываясь в зарослях и складках местности. Чем-то недовольный принц пытался на бегу что-то сказать, но сейчас было не до разговоров, и мнение подопечного никого не интересовало. Скрытно уйти нам немало помогли примыкающие к городу сады и плантации, которые буйно разрослись к северу от Халпы из-за сбегающих с холмов ручьёв.
Свой бег мы остановили в тени небольшой финиковой рощи, растущей за одичавшими зарослями оливы и абрикосов. К сожалению, сейчас весной поживиться в садах было нечем, зато можно прекрасно отдохнуть в тенёчке на мягкой нежной травке. Мы устроились под раскидистой пальмой, поставив Новика на стрёме. Вот теперь пришло время дать слово царевичу Никимэлу:
– Я считаю, что нам нужно идти в Мари, – проговорил он, указывая на восток, – там земля рода моей матери, и там сильная власть с тех пор, как энси Хаммурапи захватил город, казнив мятежников и злодеев. Сейчас такие времена…, но там точно нет борьбы за трон, ибо там просто нет царя, а только наместник из Баб-Илу.
– Вот это и настораживает, – вздохнул осторожный Лунь. – Сидел в Мари наместник царя, а не стало царя, кто он теперь? Неизвестно. Одно можно сказать наверняка: коли наверху неурядицы, так и внизу драка за стати и масти.
– Не придём – не увидим, не увидим – не узнаем, – глубокомысленно ввернул развалившийся на травке Ворон. – По любому отсюда надо убираться, значит надо идти. Куда? Туда, где имеются хоть какие-то шансы. Почему бы не Мари?
– Да, вариантов у нас небогато. Здесь нам точно делать нечего, и в окрестностях не укроешься, чай не брянские леса, – вздохнул Черчилль.– Но, если и валить отсюда, то с оглядкой. Дорог мало, а местность открытая.
– Пойдём, как в походе, – сказал Сфера, разбирая дорожный мешок с провизией, – впереди дозором мы с Новиком, если что, упредим. Не впервой. Эх, братцы, в коем веке в марте на курорт попали и пригорюнились. Нам ли быть в печали?
– Нам-то что? Пусть принц печалится, – проворчал суровый Ставр. – Они тут бучу замутили, и хрен поймёшь у кого из них больше пуха на морде.
– Идём в Мари, – подвёл я итог, – но будем держать ухо востро. Заговорщики не дураки, и наверняка организуют погоню, а дорог тут и впрямь раз, два, да обчёлся. Сейчас слегка перекусим, дух переведём и через полчаса в путь.
Насчёт курорта Сфера явно погорячился. И, если утречком бежали из города мы по холодку, то к полудню солнце разгорелось и принялось поджаривать нас в собственном соку. Не представляю, как они здесь вообще живут в этаком пекле? И это только март месяц. Вон принцу хоть бы что, шагает себе, как робот, а тут уже зелёные круги перед глазами.
– Всем привал, – прохрипел я, когда мы добрались до небольшого оазиса в низине между холмами с густым кустарником, высокими пальмами, зарослями орешника и какой-то колючки. Вся эта растительность жалась к крошечному источнику, стекающему в маленький водоём. Мужики побросали поклажу, скинули плащи, чалмы, и завалились в тени.
– Странно. Вы такие сильные воины, а изнемогли от недолгого пути, – задумчиво проговорил Ник.
– Жарко сегодня, – вяло проворчал Ворон, вытирая краем чалмы разгорячённое лицо.
– Да, что вы. Сегодня отличная погода, даже чуть прохладнее обычного.
– Представляю, что здесь творится летом, – нехотя проворчал Лунь, – сдохнем здесь и засохнем.
– Видишь ли, угул Никимэл, мы родом с севера, а там такой жары не бывает, и половину года повсюду лежит снег и лёд.
– Но вы же служили в войске энси Хаммурапи? – продолжал удивляться принц.
– Вот так и мучились все эти годы.
– Да, нелегко вам, – проговорил Ник и направился к озерцу.
– А не искупнуться ли нам? – предложил Стерх, – вон она водица то.
– Даже не думай, – остановил его Черчилль, – вода здесь священна, и купание в водоёме страшное оскорбление и грех. С другой стороны, это понятно и правильно, ведь водичка то для всех путников, и, если не соблюдать элементарную гигиену, то подцепить из загрязнённой воды какую-либо гадость, как два пальца об асфальт. Условия диктуют и правила.
Воды, естественно, набрали из источника и напились и умылись, но сначала Сфера незаметно бросил в бурдюк пару таблеток дезинфектора. Отдыхали мы в тенёчке до вечера, решив идти по холодку до глубокой темноты. Потом отдых. С рассветом в дорогу до полудня, и в жару опять перерыв до вечера.
На другой день мы опять приблизились к небольшой кучке зелени, которая на оазис не тянула, а для дневной стоянки вполне подходила. Но, как выяснилось, не мы одни оказались такими умными. Идущие первыми в головном дозоре Сфера и Новик, добравшись до той растительности, замахали нам руками. Я не понял, толи они предупреждали, толи приглашали. Но, поскольку мы и так туда направлялись, значит, предупреждали. Однако нас так измучила жара, что мы решили наплевать на опасность и искать тень и отдых. Да, и куда тут бежать, где прятаться? Вокруг простиралась чуть холмистая пустынная равнина.
– Гляньте туда, – подбежавший Новик ткнул рукой в восточном направлении. Там среди холмов поднималось облако пыли.
– Обычно так пылит конное войско, – задумчиво сказал Лунь, сдвигая чалму на затылок.
– Придётся уходить и искать укрытие. И поторопиться, – вздохнул царевич, – с той стороны могут заявиться бродячие банды наёмников или эламитов.
– Куда тут уйдёшь, – сплюнул Ворон и уселся на придорожный камень, – гляньте туда, – и он мотнул головой назад. Там поднималось такое же облако пыли.
– Значит так, – я начал загонять себя в боевой режим, – принца в тыл под деревья. Шмотки долой. Оружие к бою. Лучники, попарно на фланги, остальным в строй, интервал метр. Всем держать хвост пистолетом, а хрен морковкой.
«Фил».
«Я здесь, командир».
«Прикрой принца. Остальным клинки до молекулы. Похоже, сейчас придётся драться».
«Всё сделано. Позволь напомнить старую поговорку: когда насмерть дерутся два тигра, их дохлые тела достаются хитрой лисе».
Я хмыкнул, сразу уловив мысль Фила.
– Внимание. Исходя из безвыходной ситуации, сделаем следующее: позиции держим, но… вывернем ситуацию наизнанку. Новик отправишься назад навстречу преследователям. Когда они тебя увидят, во все лопатки рванёшь навстречу приближающемуся с востока войску. Ворон сделаешь тоже самое с вояками с востока. И те, и другие должны начать вас преследовать, двигаясь навстречу друг другу. На траверзе этой рощицы шмыгнёте сюда и в строй. Задача понятна?
– Да. Да.
– Выполнять. Остальным приготовиться к бою. Стрелки, прикрывайте ребят на дороге.
Двое выбежали на дорогу и метнулись в разные стороны. У меня сжалось сердце, поскольку я отправил их на очень опасное дело.
Примерно через четверть часа с обеих сторон поднялся шум. Мы напряглись, и, когда я увидел бегущих перед облаками пыли ребят, сердце заколотилось, как пулемёт. Ну, же! Быстрее, быстрее!! Невольный вздох вырвался, когда один бегун, потом второй без сил упали на землю у нас за спиной, тяжело дыша, не в силах сказать хоть слово.
Между тем по дороге навстречу друг другу понеслись две волны пыли, поднятой десятками колесниц. Они сообразили, что произошло недоразумение слишком поздно. Передние начали притормаживать, но задние напирали, и две силы столкнулись с жутким грохотом примерно в сотне метров от нашего зелёного островка. Поднявшаяся завеса пыли закрывала видимость, и оттуда донеслись звуки боя, шум, треск, крики, звон оружия, ржание и визг коней.
Через полчаса схватка затихла, и относимая ветром пыль начала оседать в стороне. Перед нами громоздилась куча целых и битых колесниц, вперемешку с рвущимися вон лошадьми, целыми и убитыми людьми. Теперь я видел, что сюда с востока прибыло не войско, а скорее сборный отряд, состоящий примерно из полусотни колесниц с экипажами и пары сотен пехотинцев: копейщиков и лучников.
Десяток колесниц, который гнался за нами из Халпы, тоже был в этой куче, но теперь без экипажей. Часть лошадей пала, часть билась в постромках, а воины либо пали, либо убежали, воспользовавшись неразберихой.
Нас заметили не сразу, а, заметив, двинулись в нашу сторону. В конце концов, вся эта вооружённая орава охватила нас полукольцом в триста голов, и минимум полсотни из них держали в руках луки.
Понятно, что пристрелить, зарубить или заколоть они нас не смогут, но навалиться толпой, смять нас и повязать им вполне по силам. Хотя…
«Фил».
«Да, командир».
«Окружи всех нас общей защитой пошире».
«Сделано. Что-то ещё?».
«А, давай устроим фейерверк».
«Не понял».
«Если начнут стрелять, пусть при попадании в защиту стрелы вспыхивают и сгорают».
«Э-э-э, Бор, что-то ты разошёлся. Это же надо уровень энергии повысить».
«Тебе что жалко, что ли? С твоими то возможностями».
«Вовсе не жалко. А, давай! Пошутим! Мне даже интересно».
После недолгого затишья из толпы чужаков вышел один в богатом доспехе.
– Вы кто такие? – крикнул он, приблизившись на полсотни шагов.
– Угул Халпы Никимэл со своей стражей, – я взял на себя роль переговорщика.
– И какого хрена угул делает здесь посреди дороги? – вояка явно стебался. Ну что ж, как ты нас, так и тебя туда же.
– Ну, уж точно не поджидает разных бродяг с востока, шныряющих по дорогам в поисках поживы.
– Ты о ком это сказал, ублюдок?! – завёлся вояка
– А, разве кроме стада свиней с острыми палками здесь кто-то ещё имеется?
– Сейчас вы, уроды, сдохнете, но не сразу, умирать будете медленно и протухнете заживо под жужжание навозных мух.
– Да, ты грубиян. Зачем это сказал бродягам, что стоят у тебя за спиной? Ведь они могут и обидеться.
– Лучники! Бить этим паршивцам по ногам! Пехотными стрелами. Бей!
Сотня стрел мелькнула в воздухе, ударилась в невидимую защиту, и все они со вспышками рассыпались яркими искрами, словно бенгальские огни. О-о-о! А Фил то, оказывается, оригинал и любитель эффектов. Явно ошеломлённый неожиданным зрелищем вояка, по инерции продолжал истошно вопить:
– Бей! Бей!! Бей!!!
Не веря своим глазам, он таращился на фейерверк и на наши неподвижные и неуязвимые фигуры. Шумно дыша, вояка вскинул руку, и его воинство затихло и замерло.
– Не надоело тратить стрелы, которых у вас и так немного осталось. Поберегли бы их для настоящих врагов.
– Кто вы? – Вояка медленно шагнул в нашу сторону, не сводя с нас глаз. – Кто вы?
– Всё сказано. Однако вежливые и благородные люди прежде, чем спрашивать, представляются сами. Ты ведь вежливый и благородный?
– Моё имя Тудхул, я тысяцкий в северной армии великого энси Хаммурапи. Да, благоволят ему небесные боги, даруя вечный покой.
– Имя нашего господина ты слышал.
– Почему вас не поражают стрелы? – по всему вояка нешуточно перетрухнул и волновался. Это было видно по его лицу, дрожи в голосе и изменившихся движениях. Напрочь испарились и злобный гонор, и наглая самоуверенность.
– Запомни, тысяцкий Тудхул, мы вам не враги, но вы только что сами попытались ими стать. Знай, что мы под защитой великих богов, которые могут вмиг стереть вас в пыль и труху. Однако мы не желаем вас убивать, ибо видим в вас силу для утверждения справедливости на этой земле.
«Фил, громыхни чем-нибудь».
И откуда-то из пространства среди чистого голубого неба прокатился протяжный грозный звук, похожий на близкий раскат грома. Это стало последней каплей, вернее, соломиной, сломавшей спину верблюду. Тудхул рухнул на колени и склонился до земли, и вслед встали на колени все воины. Вот и, слава богам. А за небольшое представление высшие силы меня простят.
Вскоре перед сидящим на придорожном камне принцем Никимэлом стояли сам тысяцкий и три его сотника: колесничий, лучник и копейщик. Тудхул рассказывал о событиях в Вавилонии. Хаммурапи умер внезапно на фоне полного здоровья и благополучия. Всех вавилонян потрясло это событие, ведь, не смотря на почтенный возраст, царь отличался силой и отменным здоровьем, легко управлялся с тугим луком и всегда сам водил войска в бой. Естественно, столицу переполнили слухи об убийстве великого энси. Ко всему прочему сразу же началась придворная свара, когда сцепились наследники в борьбе за трон. Не прошло и лунной четверти, а волны смуты покатились по всей империи. Поскольку южную армию наследник привёл в столицу, шумерский юг сразу же погрузился в беспорядки. Восстали города, и, как всегда, в мутную воду безвластия первыми влезли эламиты, принявшиеся терзать и грабить Нижнее Двуречье.
На севере дела обстояли лучше, поскольку кочевники и бандиты побаивались северной вавилонской армии. Но это хлипкое затишье было ненадолго. И, если южную армию растащили наследники в споре за трон, то северная армия оказалась брошенной на произвол судьбы. Лугаля (главнокомандующего, или императора) нет, воеводы, прихватив казну, покинули войско, и солдаты остались без жалования. А поскольку северная армия набиралась из жителей Ямхада, Мари, Амурру, Угарита, тоесть из жителей Заречья, ей ничего не остаётся, как порознь вернуться на родину предков. А логика и опыт подсказывают, что без воли главного вождя, армия рассыплется на сотни отрядов, и те банды без жалости и страха обездолят и зальют кровью всю землю от Хеттии до Ханаана. Пятьдесят тысяч голодных, оскорблённых, озлобленных ветеранов – не шутки. Ни одна власть не устоит.
Слушая Тудхула, я слегка толкнул царевича в плечо. Пора было начинать свою игру. Ник незаметно кивнул в ответ и проговорил, значимо и величественно растягивая слова:
– Слушайте меня, воины, и не говорите, что не слышали. Я угул Никимэл, наследник престола Ямхада, волей великих богов солнцеликого Мардука, прекрасной Астарты, грозного Нергала, сильного Нинурты, мудрого Сина, справедливого Шамаша и всезнающего Набу велю вам стать защитниками этой земли под моей рукой. Свою силу и волю боги явили на ваших глазах и, потому стану я перед ними вашим радетелем. Ты, Тудхул, отправь посланцев к военным вождям северной армии. Я призываю их на служение. Коль кто не явится, я не обижусь, но обидятся боги, и неразумным выпадет злая судьба. Тем же, кто встанет в ряды защитников этой земли, обещаю все блага, содержание серебром и золотом и славу победителей в будущих больших походах. Да, будет так!
– Воля богов священна, – пробасил Тудхул, – сегодня до вечера уйдут гонцы в Мари и дальше за реку. А мы готовы служить Ямхаду, угул Никимэл.
– Да, будет так, – повторил Ник и решительно встал.
«Фил, прикрой принца. На всякий случай».
«Готово».
Я, как в воду глядел, и слегка вздрогнул, когда из толпы построившихся воинов вдруг вылетела одинокая стрела, дзенькнула по защите и обломками упала к ногам Ника. Тот даже ухом не повёл. Молодец парень, нервы крепкие. Он отбросил ногой обломки и продолжил обходить строй. Воины были потрясены и снова преклонили колени, увидев настоящее чудо.
На другой день около нашей случайной стоянки у рощицы уже гомонил воинский лагерь. Оказывается, на другой окраине рощи имелся старый колодец с отличной водой. Глядя на коновязи, ряды колесниц, шатры и навесы, невозможно было представить, что ещё вчера здесь в пустынном местечке тихо шелестела под ветром скудная зелень. Пока воины обживались, мне удалось переговорить с командирами и некоторыми ветеранами. И вот что я услышал от сотника-колесничего с длинным именем Набу-аххе-буллит, сокращённом соратниками до Наблут:
– Незадолго до смерти великого энси меня направил наш дупсар в махазу (так в Ввилонии называли любой город) Баб-Илу за зерном для полка. Сколько раз я ходил с войсковым караваном, да, и так бывал в столице, и всегда находил, где позвенеть серебришком и расслабиться. А тут в махазу, будто воз скорпионов вывалили, или, будто вот-вот пыльная буря нагрянет. Неспокойно и как-то тревожно было. Сначала засуетились жрецы-эребы, потом и всё чиновничье отродье. Нас прямо от ворот выгнали на дорогу на Борсиппу и велели ждать. Потом пришла злая весть, и мы сразу порешили, что великого энси прикончили подлые и жадные святоши. Все знали, что он уж больно хорошо подчистил золотишко из их бездонных сокровищниц. Как объявили о смерти господина жители Баб-илу будто с ума сошли. Пришлось возвращаться ни с чем. А потом началось. То один наследник в лагерь заявится, то другой, и давай войска стравливать. Слава богам, воеводы мудрыми оказались, увели армию подальше к Сиппару. Старшие реды и баиры пошумели, конечно, и порешили, если новый энси не выплатит жалованье за полгода, то взять серебро и золото самим и уходить к родовым шатрам. Неладно нынче в великой стране. Власть валяется, будто старый башмак. В сотнях всё чаще говорят, что пора самим заняться военным промыслом. И будь уверен, займутся. Нешто пахать будут? Не-е-ет, пойдут брать чужое. Вот так-то.
Пока он говорил, я соображал, как обуздать этакую силищу. Я полагал, что царевича Ника услышит только часть войска, а остальные всё равно уйдут на вольные хлеба, и наведут такого шороху, что никому мало не покажется.
– И, чего ты, Бор, паришься? – проговорил Сфера, когда я поделился с ним сомнениями. – Чтобы тема начала греть, надо распустить слухи, что в Ямхаде царевич Никимэл собирает войско для похода на богатых соседей. А на каких соседей можно придумать позже.
– Сфера, ты гений! – я вскочил и направился к Нику с новыми соображениями.
Не прошло и суток, как в лагере расползлись слухи о предстоящем походе за богатой добычей. Народ заметно оживился. И впрямь, что может обрадовать наёмного вояку больше, чем предстоящий грабёж зажравшегося богатого соседа.
Я немного удивился, когда через три дня в наш лагерь уже прибыло первое пополнение: около сотни колесниц, и почти пять сотен пехоты, не меньше сотни из которых носили луки. Моё настроение заметно улучшилось, и появилась надежда на возвращение в Халпу вместе с организованным и опытным войском. После прибытия пополнения наш лагерь стал слишком тесным для такого скопища.
На пятый день со стороны Халпы вернулся посланный на разведку слуга. Он еле отдышался, вылакал пару литров воды и, когда очухался, сообщил о том, что в городе вооружили ополчение и в казармах появились наёмные хетты. По слухам, они собираются отомстить за отправленные в погоню и уничтоженные колесницы. Заодно они обещали схватить беглого царевича и притащить его в цепях, а в-третьих, уничтожить пришлую из Вавилона банду. Сообщив это, слуга завалился спать под дерево. А мы с царевичем, тысяцким и сотниками наморщили лбы. На выбор имелось три варианта действий: либо ждать хеттов и халпийцев здесь, либо отойти к Мари, либо атаковать самим, пока противник не готов к выступлению. После недолгих споров наш военный совет решил атаковать. Тем более что ударная группа из полутора сотен колесниц, двух сотен пеших лучников и четырёх сотен копейщиков позволит это сделать достаточно стремительно.
На другой день с утра пораньше в путь отправились четыре сотни копейщиков, которым не нашлось места в колесницах. С учётом разницы в скорости, колесницы пойдут за ними через сутки, завтра с утра.
