Оксана Евгеньевна Ларина
Рыжий Ангел. Стихи и сказки для детей
Дождь – чистюля
Дождь идёт. Это так здорово!
Дождь – это столько всего нового!
Дождь – это пляшут на стеклах брызги.
Дождь идёт, и смывает плохие мысли.
Светофоры помоет, заборы и стены,
Фонари и столбы. Всё – без мыла и пены.
Милый дождь, на меня не пузырься.
И помыв всё вокруг, не забудь умыться!
Сладкое Облачко
Надо мною облачко —
Белое, пушистое.
Бок, от света солнышка,
Нежно – золотистый.
Круглое и ровное,
Словно вата сладкая.
Доброе – густое
Облачко-загадка.
Я глаза зажмурила,
Чтобы вкус распробовать.
«Облачко на палочке» —
Хочется попробовать.
Вкусное, приятное,
Сливочно – воздушное.
Пузырьки от воздуха
Лопаются дружно.
Ах, какие вкусные,
Облачка летают…
А, глаза открыла —
Облачко растаяло.
Я не виноватая,
Я же не хотела.
Просто лишь представила,
Оказалось – съела.
Прутиком на песке
Прутиком ивовым
Рисовала девочка,
На песке в песочнице,
Девочка-припевочка:
Розовые бантики,
Розовая юбочка,
Рисовала королев —
Ручки в теплых муфточках.
Хвостики пушистые,
На прическах розочки,
Над витыми челками
Золотом короночки,
Платья в ярких звездочках,
Сумочки в руках,
Туфли, из-под платьица,
Да, на каблучках.
На лицо – похожие.
Все одна к одной…
Брызнул летний дождик,
Смыл принцесс водой.
Не печалься девочка —
«Слезка на щеке".
Рисовать удобнее
На сыром песке.
Первый снег
Сыпет беленький снежок
Ледяные крошки.
Ищет старую лопатку
Братик мой – Антошка.
Он искал ее везде,
И меня замучил.
Не нашел, зато создал
Мусорную кучу.
Переломанный трансформер,
Старые карандаши,
Золотистые обертки
От конфет, свои часы…
– Целый год я их искал.
Вечно, в садик просыпал,
А они как раз лежали,
Под кроватью, где я спал.
Как увидела все мама,
Развела руками:
– Здесь неделю прибираться.
Справитесь вы сами?
– Что ты! Нету, ни секунды.
Снег дороги завалил.
Мы лопатку обыскались.
Все облазили. Без сил.
Нам еще дорожки чистить,
Куча может подождать.
Помоги найти лопатку,
Нам давно пора бежать.
Мама главный шкаф открыла,
На носочки поднялась.
– Вот ведерко. Вот лопатка!
– Вот она! Ура! Нашлась!
С курткой долго не возились.
Чуть подольше, с шапкой.
Варежки потом искали —
Важно для лопатки.
Фильм какой-то зацепили,
Глазом, но кусочек.
Интересный был наверно,
И веселый очень.
Мама собрала на стол.
Мы сопротивлялись:
– Некогда обедать нам!
Чуть не поругались.
– Мама наша так старалась!
Пирожки, компотик…
– Ладно, уж. По одному,
Быстренько проглотим.
Где один, там и пяток.
Замечтались в неге.
Но, признаться, в это время
Думали о снеге.
Вот уже и сапожки,
На обеих ножках.
Значит скоро и за дверь —
Дворнику поможем.
Очень долго лифт не ехал.
Мы тогда пошли пешком.
На пути нам повстречалась
Кошка, лысая, притом.
– Это из квартиры сверху.
Слышал, как она орет?
Потерялась – испугалась.
Ну, а может это кот?
– Я ее боюсь немножко.
– Дай-ка, я, – сказал Антошка.
Он кота взял осторожно:
– Может мама в дом возьмет.
Голый он. Замерзнет сразу.
Снег на улице идет.
Отнесли кота домой.
Мама не одобрила.
Но беднягу накормила.
Мама наша добрая.
Дом кота легко нашли.
Кот ведь редкий, лысый.
Мы счастливые пошли:
Двор наш будет чистый!
Лифт приехал без задержки.
Раз – минутка. Дверь во двор
Распахнули… Видим – лужа.
Ждали снега – где же он?
Нету ни одной снежинки.
Ни комочка белого.
Поморгали, постояли
Что же тут поделаешь?
– Думаешь, убрал все дворник?
– Очень даже может быть.
Ведь, его большой лопатой,
Можно гору перерыть.
Эх! Мороз!
Эх, Зимушка-зима —
Мороз на щечки!
У соседа на усах,
Инея комочки.
Душегрейку запахну,
Варежки надену.
А, сапожкам на меху,
Валенки, на смену.
Чем сильнее мороз —
Красивей узоры.
На узорчатом стекле,
Завитками шторы.
Потрещи себе, Мороз,
Сколько будет нужно.
Знаем мы – ты не злой,
А такая служба.
Про Ёжика
По узенькой дорожке,
Бежит колючий ёж.
Утыкан он иголками:
«Меня, ежа, не трожь!».
Он динозавру родственник,
Он в панцире – броне.
Смотри, ежа не трогай,
Уколишься об не.
Смотри, еще укусит,
И может заразить!
Они опасны,
Могут болезни разносить.
Не вздумай брать руками,
А если брал – помой.
Потрогать хочешь? Палкой.
Смотри, какой смешной!
Смотри, как ощетинился,
Скукожился в клубок.
Никто его не трогает:
Ни лисонька, ни волк.
Но говорят, вкуснющее
Мясцо у тех ежей.
Как черепашки мясо.
Нежнейшего – нежней.
А если его в ямке
На спину повернуть,
То умереть так может.
Поскольку не вздохнуть.
Коротенькие лапки,
Смотри – надулся шар.
Вот смеху-то! Не может
Перевернуться сам.
А чёрные глазёнки,
Какие, у него!
Как бусинки смородинок —
Не видно ничего.
Пошли домой. Пусть учится
На ножки сам вставать.
А оставалось ёжику,
Минуты три, дышать.
На узенькой тропинке,
Лежал колючий шар.
Над ним кружили мухи,
Не верили глазам.
Они прекрасно знали
Премудрого Ежа.
Он каждый день тропинкой,
Домой к себе бежал.
К ежихе торопился.
И на спине он нес,
То, вишенку, какую,
То, листик, то, овес…
Они для деток вили
Уютное гнездо.
И чувствует ежиха,
Все вечером не то:
Уже стемнело. Шорохи
Слышны в густой траве.
Но ёжик её топал…
«Спешит ли друг ко мне?».
Поправила листочки,
Присела у гнезда.
Вдруг ниоткуда – муха.
Пищит: «Беда, беда!
На узенькой тропинке,
Почти у шалаша,
Перевернули на спину
колючего ежа».
Помчалась с ней ежиха,
Сама, как есть: клубком,
Все ямки, все овраги
Перелетала комом.
А ёж уже не дышит…
Та, как его толкнёт!
И выбила из ямки.
Он встал на ножки. Вот!))
«Какие же, однако,
Есть люди – лопухи», —
Всего то и сказал он.
Ступай, Ёжик, живи.
И обходи сторонкой
Тропинки те сильней,
Где бродит вид Приматов —
по Дарвину – Людей.
Аленький цветочек
– Привези мне, батюшка, Аленький цветочек,
Распрекрасней коего нет на этом свете.
– Дочка моя милая, дочка моя младшая,
Чем тебя порадовать, чем тебя приветить?
Окияны плавал я, конным шёл и пешим,
С птицами небесными говорил и с лешими,
Чародеев спрашивал, и ученых разных:
Нет цветка такого – Алого прекрасного.
Много сил и времени просьба твоя стоила.
Испросила б, доченька, ты дары достойные:
Башмачки сафьяновы, яхонтов коруну,
Зеркальце хрустальное, перышко Перуна…
– Кланяюсь я, батюшка, в ноги за совет, —
Нужен мне цветочек – краше в мире нет.
Не могу неволить, не хочу просить,
Коли, где найдется, я прошу, купить.
Плавал долго, много за моря купец,
И добыл цветочек алый, наконец.
Жизнь свою оставил за него в залог,
Отказать он дочке, душеньке, не мог.
Нет цветка прекрасней, как заря горит.
– Батюшка, спасибо, – дочка говорит.
Но, челом, невесел, стал её отец,
Тайну сокровенную, выдал, наконец.
– За цветочек Алый, душу заложил,
Чудищу ужасному, цвет что сторожил.
Как садиться будет за реку заря,
Я вернуться должен к чудищу. Эх, зря!
Обмануть бы чудище, что цветок стерег,
Только душу вечную, заложил в залог.
Не вернусь до полночи – так к утру помру,
Что же делать, доченька? Я тебе не вру.
«Вот какой ты, аленький, непростой цветок, —
Батюшку не выдам». Ставни на замок.
Двери распахнула, и к реке пошла.
Там и солнце красное, у зари нашла.
– Солнышко и ветры четырёх сторон,
Заберите девушку, батюшки взамен.
По моей, по прихоти, он сорвал цветок.
Он любимой дочери отказать не мог.
Луч зари вечерней над водой скользнул.
И исчезла девушка, берег: «Ох», – вздохнул.
Где она пропала, там простыл и след,
Через миг увидела, как встаёт рассвет.
Сторона заморская. Древняя страна,
Ни души не видно. Только даль видна.
В сад – врата тяжелые. Птицы там поют.
Разные животные к воротам идут.
Всё ей здесь не мило, даже красота.
«Батюшку спасти бы». Дверь не заперта.
Вот и тот горшочек, в коем рос цветок.
«Я его вернула – батюшкин зарок».
Только нет ни слова для неё в ответ.
Подожду немножко. Свет, здесь тоже Свет.
Побрела по саду: красота кругом!
Травы шелковистые стелятся ковром,
Веточки ей кланятся, да звенят ручьи.
Вышла к замку девушка: – Здесь хоромы. Чьи?
Знаю я про чудище. Только не боюсь.
Отпусти, пожалуйста. Я тебе клянусь:
Про цветок забуду. Ты оставь себе,
Если очень дорог тот цветок тебе.
Зашумела, шорохом шёлкова трава,
Замотали ветками сада дерева.
– Не могу неволить, – чудище в ответ.
Погости немного. Мне и Свет не Свет.
Не обижу, милая, слова не скажу.
Погости немного, Богом я прошу.
Одолела чудище смертная тоска,
Будь моею гостьей, хоть на два денька.
– Хорошо, останусь, но на пару дней.
Знай, что умирает в клетке соловей.
Коли не отпустишь, некуда бежать,
Я тебе доверюсь. Ведь тебе решать.
Заиграла музыка, появился стол
С яствами – напитками. Держит его слон.
Прилетели птицы девушку поднять,
В сани запряженные. Весело летать!
Над полями, реками, над чужой землёй,
Рядом голос чудища – добрый, а не злой.
Весело им было так вдвоём летать —
Голосу и девушке. Не пришлось скучать.
Пара дней мелькнули, не оставив след,
А домой-то хочется. Там бы жить без бед.
– Забери, пожалуйста, и цветок с собой.
Мне, теперь, не нужен. Он теперь весь твой.
Знай, что в том цветочке, вся моя душа.
Без него умру я, но совсем не жаль.
Ожидать я буду, как свою мечту,
Что ко мне воротишься. Знай, я очень жду.
Если не вернёшься через пару дней,
Я умру без сердца. Но, тебе видней.
Ты как прежде выйди ввечеру, в зарю.
До свиданья, милая. Я тебя люблю.
Для родных подарки забери с собой.
Всё, что здесь имею, всё твоё. Весь – твой.
Тронули сердечко добрые слова:
– Я вернусь обратно после Покрова.
Повидаюсь с батюшкой, с сестрами в селе,
И обратно, сразу, милый друг, к тебе.
Вышла на закате, повела цветком,
Смотрит, на пороге: сестры, милый дом.
Батюшка встречает, весь как лунь, седой.
– Сестры дорогие! Тятя, что с тобой?
Радости границы нету, и конца.
Доченька вернулась – душенька отца.
Пару лет пропала, как тому назад.
Сестры на сапожки с завистью глядят.
На челе коруна, вся о жемчугах,
Шуба соболиная на плечах, лишь «ах».
Сундуки подарков, яхонтов не счесть.
«Ишь, простушка наша! Велика ей честь!».
Той, не до нарядов. Не пересказать,
Как жила те годы. Батюшка – рыдать.
Обнимает доченьку – свет в его окне,
Сестрам, лишь не терпится, думают оне:
Что с сестрой случилось, где жила – была?
Пара лет не шутка. Барыней пришла.
На заре явилась на родной порог.
Если б не подарки – сразу б под замок.
* * *
Вот, прознали сестры про её зарок,
Воротиться к чудищу. «Будет вам урок!».
Позакрыли ставни, двери на засов —
«Не кукуй, кукушечка, у драгих часов».
– Если дело стало только за Зарёй.
Посидим – поокаем. Там и на покой, —
Говорили сестры девушке слова.
Но сердечко ноет, кругом голова.
Ставни пораскрыли, воздуха пустить…
– Сестры дорогие, как мне вас простить?
Для чего неволите, для чего засовы.
Я же слово верное дать была готова.
Побежала на реку, там уже темно.
– Подождите, Солнышко, Ветры, заодно.
Дайте мне секундочку, цветиком махнуть.
Только лишь махнула, тут же разом – жуть.
Смерчи ходят грозные. Туч чернее нет.
Ни Луны, ни солнышка. Мрак один. Вот свет:
То цветочек светится Аленький в ночи.
– Друг ты мой сердечный, что же ты молчишь?
Где тебя найти мне? Как бы отыскать?
Ветром ветви хлещутся. Велено: стегать.
Тут цветочек Аленький ярче засветил,
И вперед над тропочкой, тихо полетел.
Девушка за светом, через лес бредёт:
– Где ты, друг мой милый, – чудище зовёт.
У колодца, с чистою, родника водой,
Умирало чудище с чистою душой.
Девушка заплакала: – Добрый милый друг!
Я тебе невеста, будь ты мне – супруг.
Набрала водицы, чуть лишь полила,
И забилось сердце. – Я к тебе пришла!
Лишь сказала речи, сразу из-за туч,
Засветило солнышко, выше горных круч.
Ветры успокоились, расцвели цветы.
А на месте чудища – диво, красоты:
Парень светлоокий, с русой головой.
– Милая вернулась! Я теперь живой.
И не стало чудища, нет в краю том бед,
И живут там милые много, много лет.
Просто зачарованным был тот самый край,
До поры до времени. Вот про это знай.
«До поры до времени… коли, кто полюбит…,
Да за душу добрую», – говорили люди.
Чудище – не чудище, а царевич сам.
Ну, теперь расставили всё. И, по местам.
Подарки для Вики
Огнями елочка сияет.
На веточках ее сидят:
Ежиха с Ёжиком – для дома,
Царевна с принцем – для знакомых,
Для птичек – яркий виноград.
Лук – Чипполино, с огурцами
Зелеными здесь, подружились.
Снежинки кругом, кружевами.
Оборки из зеркальных шишек.
Здесь дождик разноцветный пляшет.
Бегут огни до самой пики.
И прячет Дед Мороз подарки
Под этой ёлочкой для Вики!
Их Вика там сама найдет.
– Ура! Спасибо, Новый год!
Сказка про Пиявочку
Жила в одном пруду маленькая Пиявочка. У неё было много друзей: карасики, лягушата, водомерки, стрекозы… Вообще, пиявочек в том пруду было много, но они были другого цвета – темнее, и полосочек рыжих, на их спинках не было. Тем не менее все они были её приятельницами. Пиявочка была весёлая, поэтому друзей у неё было много-премного.
Зимой прудик замерзал. Лёд накрывал его от края и до края. Только подводным жителям воздух так же необходим, как мальчикам и девочкам.
Вода, зимой, становилась холодной, но не этого боялись жители пруда. Лёд не пропускал воздух, который, растворившись в воде, позволял дышать подводным жителям. Без воздуха не хотелось играть, а хотелось всё время спать.
Одна старая КарАсиха рассказывала, что однажды из-за толстого льда и недостатка кислорода заснула половина жителей пруда, а когда лёд растаял, то вместе с половодьем унесло всех, кто крепко спал. Про них говорили, что они попали в большую Реку, или даже в Океан.
Пиявочка спрашивала у всех взрослых: «– Что такое Океан?». Только никто не мог ей толком объяснить. Ей очень понравилось слово – Океан. Так могло называться что-то огромное, сильное и очень доброе. Пиявочка была большая мечтательница, и всякий раз перед сном старалась представить себе, какой он – Океан.
Летом Пиявочка спала только ночью, а зимой – спать хотелось даже днём.
***
Как-то зимним днём, перед очередным сном, свернулась наша Пиявочка калачиком, и только собралась помечтать об Океане, откуда ни возьмись выскочили стайкой мальки-первогодки.
– Хватит спать, соня! Там прорубь большую сделали. Айда с нами! Говорят, какой-то взрослый Чудак-человек ныряет в воду. Там столько наших. И воздуха – сколько захочешь!
– Я с вами! – поспешила проснуться Пиявочка.
И, распрямившись во весь рост, рыжей ленточкой помчалась наперегонки с мальками к новой большой проруби.
Это был какой-то праздник!
Солнце проникало в воду, которая переливалась под его лучами и была такой прозрачной, какой никогда не бывает летом.
Толпы жителей пруда прогуливались возле проруби. Молодняк бесстрашно лез на открытую местность, а некоторые даже выпрыгивали из воды и серебряными блёстками плескались на солнышке. Бывалые жители пруда держались поодаль от края проруби.
– Ещё неизвестно чего ждать от этой большой проруби. Один раз через такую прорубь половину пруда выловили. Даже Мудрый Карась угодил в сачок. Хотел перед молодыми рыбками стариной тряхнуть. Спасибо, что сачок хлипким оказался. Сломалась палка под его тяжестью, и плюхнулся Карась обратно в воду. Но, то ли что повредил себе, то ли воздух какой в ту пору оказался над прудом, только с тех пор Карась стал много чего знать, и даже несколько слов на человеческом языке понимает: «ничего себе» и «ёшкин кот». Если что-то спросить у него теперь – по-простому ни за что не ответит. Либо – «ни чего себе», либо – «ёшкин кот» – а там толкуй, как хочешь. От того Мудрым и прозвали, – вспоминала старая КарАсиха.
Пиявочка историю про Мудрого Карася знала, но прорубь её ничуть не пугала. Наоборот, глоток свежего воздуха после духоты, заставил заиграть ярче все краски вокруг. Стало весело и смешно.
Из-под воды было видно, как у края проруби готовился окунуться большой человек. Он подошёл в воде, снял толстое полотенце и тапочки, и стал аккуратно погружаться в прорубь. А потом он поплыл.
«Он такой большой, по сравнению со всей прудовой мелюзгой, такой смелый, сильный и непременно добрый, как будто он из Океана», – подумала Пиявочка.
Рыбёшки бросились врассыпную от человека, и только она поплыла ему навстречу.
«– Ты куда? Вернись, дурёха!»
«– Передышала кислородом! Держите её», – слышала она со всех сторон.
Но Пиявочка точно знала, что должна плыть к этому большому человеку, который был похож на жителя Океана. Прицепившись к ноге человека, она вместе с ним вынырнула из воды.
Человек не торопился одеваться. Он повернулся лицом к Солнцу, поклонился и сказал: «Спасибо».
Это было первое слово, которое узнала Пиявочка. Она не могла его произнести, но она всё время повторяла по себя: «Спасибо».
Большой Человек стал одеваться и, только тогда заметил на ноге непрошеную гостью. Он сказал:
– Не спится тебе зимой? Тогда пошли ко мне в гости – познакомимся поближе.
Он тепло оделся, выпил чай из блестящего сосуда, а потом наполнил его водой из пруда, чтобы посадить в него Пиявочку. Человек собрал инструменты, которыми колол лёд, и отправился домой – подниматься по склону берега.
В сосуде было совершенно темно. Пахло сладким и фруктами. А ещё пахло домом и друзьями – от этого Пиявочке было спокойно.
***
То, что они оказались дома, Пиявочка поняла, когда её переслало болтать. Сосуд поставили на ровную поверхность и откупорили крышку.
– Давай-ка, иди сюда! – Человек достал пиявочку. – Смотрите, какую рыбу я поймал, а точнее – она меня поймала! – позвал он кого-то.
Прибежала озорная девчонка с толстыми рыжими косами. Весь нос её был в канапушках.
– Ой, мамочка, смотри, какую папа принёс кГасавицу! Она такая пГекГасная! – девчонка, бесцеремонно схватив Пиявочку цепкими пальчиками, побежала хвалиться мамочке.
Такое обращение совсем не понравилось Пиявочке. Девчонка крепко защемила ей хвост, и как только она не извивалась, чтобы вывернуться или укусить озорницу – ничего не выходило. Та смело перекидывала её из одной руки в другую, отрывала от пальца, если Пиявочке удавалось слегка зацепиться, при этом продолжала бежать и трясти её.
– Хорошенькая, – сказала мама. – И настоящая. Не с биофабрики. А с настоящего живого пруда. Сейчас такие – большая редкость. Она одна может сделать сильными миллион пиявочек на фабрике, если передаст им свои гены.
Подошёл Большой Человек. Папа рыжеволосой девочки, оказался учёным, который изучал пиявочек. Он решил посмотреть на находку через микроскоп, и весело сказал дочке:
– Я её проверю. Если она здорова, то мне очень повело, что она ко мне прицепилась. Она может сделать здоровыми и сильными целые поколения пиявочек. Давай её сюда!
И тут рыжая девчонка подняла такой рёв, что хоть уши затыкай:
– Папочка, миленький, не нужно её для опытов. У тебя вон сколько пиявочек, а у мня – ни одной. А я эту так полюбила! Посмотри, какая она спокойная и смирная. И она меня тоже полюбила. Можно, я её себе оставлю? Ну, па-а-па-а… А?».
Пиявочка лежала на ладошке смирно. Она была совершенно измучена этой рыжей девчонкой. Папа, посмотрев на крупные слёзы и красный в канапушках нос, ответил:
– Ладно, оставляй. Но только воду не забывай менять.
– Ура! У меня есть своя собственная Пиявочка! Спасибо, папа! – пританцовывала от радости рыжая девчонка.
Она чмокнула животное в торчащий хвостик и ловко всунула в банку с чистой водой, которую сверху затянули крышкой из марли. Банка была обыкновенная стеклянная. Через стенки Пиявочка могла видеть, как живут любльшие люди – которые из Океана, но…
Это был не пруд. Не было друзей и развлечений. Было тесно и скучно. Девчонка всё время таскала банку с собой, а на ночь ставила рядом со своей кроваткой. Пиявочка уже не мечтала об Океане. Она с грустью вспоминала свой солнечный пруд и его обитателей, летние забавы и сладкие зимние сны.
Иногда девочка ставила банку на окно, и если погода была хорошая, то пиявочка ленточкой плавала по кругу, а девочка укладывала на кулачки свою голову и вертела туда-сюда своим конопатым носом, наблюдая за ней. Когда погода была плохая, то пиявочка сворачивалась маленьким комочком, чтобы подумать, не желая резвиться и плавать, но девчонка трясла банку, залезала в неё рукой, пытаясь растормошить своего питомца. Однажды это заметил папа.
– Не нужно её мучить. Пиявочки очень хорошо чувствуют погоду, вот поэтому она и приготовилась к ненастью. Если ты будешь внимательно следить за ней, то ты узнаешь много интересного. Сейчас я покажу тебе кое-что.
Папа с девочкой прошли в его кабинет, где он показал дочке, накрытые белыми марлями, баночки.
В них было много пиявочек. Они были похожи на ту, что сидела у девочки в баночке, но у них были другие пятнышки на спине, и другие пузики.
– Это лечебные пиявки, – сказал папа, – тысячи лет они спасают людей от многих болезней, дарят здоровье и силу. Хотя сами в конце умирают.
– Почему? – наполнились слезами глаза дочки.
– Пиявочки впрыскивают лекарство в тело больного человека, а всё плохое забирают себе вместе с больной кровью. Они могут жить очень долго. Но для того, чтобы болезни, которые они забирают от людей, не распространялись дальше – им приходится умирать. Каждая из них приносит себя в жертву ради здоровья человека. Она не просит и не ждёт благодарности. Она просто делает то, что умеет. То, что никто не сделает кроме неё.
– А моя Пиявочка тоже может лечить людей?
– Конечно. Твоя пиявочка – большая редкость. Она сильная, потому что родилась и выросла в настоящем живом пруду, а не на искусственной биофабрике. Вот потому её нужно поженить с другой такой же пиявочкой. У них будет много-много деток, которые будут сильными, как их мама. Они получат её силу, и выведут много-премного маленьких пиявочек – таких же сильных. Скоро наступит весна, и я попрошу у тебя твою пиявочку, для того чтобы она нанесла нам яичек. Дашь?
– А ей больно не будет?
– Ни в коем случае. Обещаю, – сказал папа.
– Тогда дам…
Когда солнце стало пригревать сильнее, и домашние цветы начали выпускать зелёные побеги – пиявочки в папиных банках стали танцевать. Они обнимались, свивались и делились на пары.
– Пора, готовить твою Пиявочку, – сказал папа.
Девочка хоть и обещала отдать свою Ленточку – так она назвала её – папе, но ей было очень жаль свою питомицу. Как бы то ни было, Ленточку с другими пиявочками посадили в банку, в которой была кашица из земли. Через некоторое время в ней появились маленькие белые шарики- яички пиявочек, а спустя ещё неделю – много-много маленьких рыжих пиявочек вылупились на свет.
– Вот это её детки. Они сильные и здоровые, как их мама. Забирай её и береги, – разрешил спустя время папа.
***
Весна за окном бушевала вовсю. Подрастали Ленточкины детки, а сама Ленточка так и продолжала жить в прозрачной банке. Но однажды случилось беда: мама заболела. Врачи приехали и сказали, что у неё сильное отравление – интоксикация – и что до больницы маму могут не довести. Тогда папа достал своих пиявок, и много маленьких живых ленточек принялись лечить маму. Они закачивали в себя её отравленную кровь, а взамен отдавали всё своё лекарство.
– А можно, чтобы и моя Пиявочка тоже маму полечила? – спросила рыжая девочка.
– Можно, – ответил папа.
– Но ты же потом вернёшь её мне?
– Верну, – не раздумывая, сказал он, но не был уверен в этом сам.
Папа сказал это, надеясь на помощь сильной Ленточки – он опасался за мамину жизнь.
– Помоги, пожалуйста, моей маме, – попросила Ленточку девочка.
И пиявочку посадили маме на живот.
Она долго сидела тихо, а потом превратилась в маленький насос: она наполнялась и толстела, закачивая больную кровь. Она была активнее всех, больше и сильнее.
Мама лежала с закрытыми глазами, а пиявочки «работали». Их было много, и все они дружно спасали человека. Сделавшись толстыми, полными и большими «природные лекари» отваливались от ранок. Папа ранки заклеивал, а толстых пиявок собирал в банку. Наконец мама открыла глаза.
Загудела-засигналила вдали «Скорая помощь».
– Самое страшное позади, – сказал папа приехавшим врачам.
А девочка поняла, что произошло: пиявочки спасли её маму. Впервые она видела, как работают маленькие ленточки.
– Ты обещал мне вернуть Ленточку, – напомнила она папе.
– Знаешь, дорогая, это уже – невозможно. Её не найти среди других.
– Но она же спасла маму!
Папа постоял, подумал, посмотрел в, полные слёз, глаза дочки и сказал:
– Конечно нет. Мы сделаем вот что…
Когда уехали врачи «Скорой помощи», мамочка взяла за руку дочку. Она уже знала, что её лечила Ленточка.
– Скажи Спасибо своей Ленточке и её помощницам, – и уснула здоровым сном.
Тогда папа и дочка оделись, пошли на пруд и выпустили всех пиявочек, которые лечили маму, в тот пруд, из которого пришла к ним Ленточка.
Когда они отпускали их, девочка сказала: «Спасибо, дорогие мои». И пиявочки поплыли – сытые и довольные. И свободные. Они не знали, что спасли жизнь человека, что спасли целую семью. Они просто радовались простору, солнышку и чистой воде с её новыми обитателями. Ленточка знала теперь человеческие слова: «Спасибо дорогие мои», потому что, хотя пиявочки и не умеют разговаривать, но они всё слышат, и понимают.
А биофабрика животных-целительниц – которые в большинстве случаев приносят себя в жертву ради здоровья других – пополнилась новым сильным поколением деток Ленточки.
КОНЕЦ
