Оксана Берлова
ДНЕВНИК ЖЕНЫ МОБИЛИЗОВАННОГО. Право на счастье в любые времена

Мы планировали сделать ремонт, получить зимой ключи и жить дальше, но традиционно всё пошло не так.

Четвёртого сентября в центре обучения прошёл финальный прямой эфир, на котором нам сообщили, что некоторых учащихся пригласят на собеседование для прохождения стажировки и с возможностью попасть в их команду. Что там скрывать, до учёбы я об этом мечтала. Мне казалось, что попасть в штат сотрудников этого психологического центра – это просто улёт, предел мечтаний. Но за лето я окрепла как начинающий специалист: что-то меня по-прежнему привлекало, а что-то уже не отзывалось. Я не знала до конца, хочу я приглашения в команду или нет, но, если быть честной, думаю, что предложения я всё-таки ждала.

Пятого сентября мы вчетвером – с Лёшей и детьми – отправлялись в своё первое дальнее и длительное путешествие на машине. Мы очень ждали этого отдыха, и знаете, было ощущение, что он нами сильно заслужен и крайне необходим. Я приготовила в дорогу вкусную и полезную домашнюю шаурму, сделала домашний лимонад, и мы помчали.

Настроение было шикарное: волнующее предвкушение перед встречей с морем и исполнением мечты, к которой мы всё ближе и ближе. Конечно, дорога с двумя детьми не могла быть без каких то казусов и неприятных приключений, но не хочется сейчас на этом заострять внимание. Думаю, другие родители и так всё поймут, а если у вас нет детей, то знайте: наше путешествие было весёлым. Но вместе с этим нужно сказать, что для своего возраста наши дети – шестилетняя Лера и четырёхлетний Ванечка— просто суперумнички. Уже какой раз убеждаюсь, что с ними можно идти в разведку! Да и все мы оказались красавчики, действовали командой, сообща.

Жутковато стало лишь в одном месте, ближе к пункту назначения, когда мы свернули с основной трассы, потому что навигатор предложил объехать все краснодарские пробки разом. Мы согласились. Сначала было как-то странно ехать по абсолютно пустой дороге после автомобильного моря вокруг буквально несколько минут назад. Мы даже шутили, что, наверное, никто не знает про объезд. Потом поняли, что знают, но не едут – потому что на этой трассе встречались только военные автомобили и железнодорожные составы, битком укомплектованные военной техникой.

Нам стало не по себе, однако мы тогда были отчаянные и решили, что не станем возвращаться обратно и всё-таки проедем здесь. По пути была деревушка, где мы также встретили огромное количество военных машин и ребят в форме. Военные махали и приветливо улыбались нам, мы сигналили и что-то кричали им в ответ. Не знаю почему, но в этот момент у меня задрожали губы и брови и покатились слёзы: показалось, что я сейчас разревусь. Хотелось просто выйти и обнять этих ребят. (Вот и сейчас я плачу, но теперь уже понятно почему.) Удивительно, но супруг даже не пытался утихомирить мои слёзы. Им вдруг нашлось место в нашей семье, и они никого не раздражали, а Лёша просто сказал: «Я рядом!» И это было то, что нужно.

И вот позади три тысячи километров. Нас встречает город-курорт Анапа. Приехали мы поздно вечером, очень уставшие, что, однако, не помешало развернуться и уехать из рекомендованного знакомыми места отдыха. Просто потому что оно нам не понравилось.

Вот так легко можно налаживать и улучшать свою жизнь. Не терпеть то, что не нравится, а взять и поменять, не боясь, что кого-то обидишь своим выбором. Такой своего рода здоровый эгоизм, когда никому не вредишь и не несёшь никакой угрозы, но при этом выбираешь себя и свой комфорт. Каждому своё! Ведь то, что нравится и подходит одному, совершенно не обязательно подойдёт другому и наоборот.

И вот мы заселились в простой, но классный отель, взяли двухкомнатный номер с шикарным видом прямо на знаменитое Чёрное море и принялись отдыхать. Первые несколько дней мы сразу определили как дни «тюленей», в которые мы только купаемся, едим, спим, и чётко придерживались плана. В один из этих дней я узнала, что на стажировку меня не пригласили. Появилась лёгкая недолгая грусть, но море быстренько сняло эту грустинку, и скоро я уже строила личные планы по покорению психологического Эвереста, причём чувствовала, что у меня всё точно получится.

Позже мы оценили все прелести личного автомобиля под попой и поездили в разные места. Побывали даже в том самом лагере, где я отдыхала в детстве. Ух, ностальгия, впечатления!.. А ещё позже пришло время испытать сильнейшую радость от осуществления мечты – мы же приехали получать ключи от собственной трёшки в курортном городе! Это было яркое и значимое для нас событие, но тогда мы даже не подозревали насколько. Я ходила по квартире, трогала стены, вдыхала запах ремонта и пыталась осознать, что всё реально и мечты сбываются! Нужно просто захотеть и начать действовать.

Так как квартира шла с ремонтом от застройщика и, по большому счёту, в том ремонте ничего не раздражало, мы решили, что хотим уже в этом отпуске пожить в ней. Тем более, что изначально она и предназначалась для наших отпусков. У Леры, старшей дочери, аллергия, при которой в Тюмени практически весь год, кроме зимы, она живёт на антигистаминных препаратах. Надо сказать, что и эта ситуация значительно улучшилась, когда я связала свою жизнь с психологией. Мы часто ищем причины детских болезней в них самих, а надо бы поискать и в родителях – особенно в маме, особенно если ребёнок ещё мал. Но частые поездки на море явно станут ещё большим подспорьем, проверено.

Затем мы съездили в город-герой Новороссийск и за один день купили всю нужную мебель, договорившись о доставке уже на следующий день. А в первую ночь в своей собственной квартире на высоком берегу Чёрного моря мы с Лёшей с удовольствием занимались «половой» жизнью. Не только той, которую вы сейчас себе представили. Мы реально спали на полу, постелив все одеяла и подушки, которые вместились в машину. Детям повезло больше – они-то спали на большом надувном матрасе, потому и выспались.

Как же мы наслаждались! Постепенно обставили квартиру всем необходимым, много гуляли по новому для нас району, присматривались. Всё чаще закрадывались мысли о переезде в эти тёплые края на ПМЖ. На следующий год, например, дочке нужно будет идти в школу, но рядом с новой квартирой в Тюмени школы нет, а ближайшая меня не устраивала. А вот в Анапе, как раз наоборот, прямо возле нашего дома – совершенно новое, только построенное здание школы, в которой расположился уже годами сформированный педагогический состав гимназии «Эврика». И сама гимназия, и её название меня очень привлекли, а когда я изучила в интернете подробности, то и заинтересовали.

Мысли о переезде становились всё определённее, но мы решили, что отложим решение до весны. Оба чувствовали, что нам здесь хорошо, возвращаться желания не было. Мы как будто примеряли на себя жизнь здесь. Всё меньше хотелось куда-то мчаться, всё больше хотелось находиться дома, неспешно прогуливаться по району – к морю и обратно. Дети радостно резвились на игровых площадках, которых оказалось здесь множество. Складывалось впечатление, что в Анапе есть всё, что нам нужно для жизни прямо сейчас.

– Лёш, мне так хорошо и спокойно, что аж страшно. Знаешь, будто затишье перед бурей, – поделилась я с мужем одним поздним вечером, когда мы уложили детей спать, а сами вышли во двор, взяв по бутылочке холодного пива.

* * *

Это было 20 сентября 2022 года.

Сидя на лавочке вместе с мужем во дворе собственного дома, я выложила фотографии красивейшего заката с только что закончившегося променада к берегу моря и написала пост-предчувствие в единственном на то время своём аккаунте в ВК:

«Десять минут неспешной прогулки от дома – и вот такой потрясающий вид на закат.

Просто фантастика…Стоит ли говорить, что фото и видео не передают всей красоты, насыщенности, красок?

Как будто я на краю земли, как будто она не круглая вовсе!

Почему-то именно сегодня особенно остро чувствую, прям тянет крикнуть: как же хочется мирного неба и над головой, и в голове каждого человека!»

ГЛАВА 2. История одного дня, которая привела к написанию этой книги. Гром среди мирного неба. Отрицание

21 сентября 2022 года. Анапа. Раннее утро. Мы с мужем и детьми проснулись в своей уютной и уже почти родной квартире. Много смеялись и шутили, строили планы на день и дальнейший отпуск, радуясь, что позволили себе целый месяц отдыха. Уже представляли, как круто будет спланировать будущие поездки – длиннее в два, а то и в три раза. Было ощущение, что жизнь здесь и сейчас бьёт ключом, и нам нравилось всё, что с нами происходило. Мы были счастливы, просто счастливы. По-настоящему.

Уже в девятом часу утра по московскому времени у Лёши, моего мужа, зазвонил телефон. Я сидела в зале на своём новеньком (и сразу обожаемом) зелёном диване и видела, как он разговаривает с кем-то. Мне показался странным этот звонок, но я улыбалась Лёше в ответ на его взгляд. Помню, как он развеселился, когда понял, что звонят из военкомата и просят срочно прибыть. Смеялся – и говорил в трубку, что вернётся только пятого-шестого октября, не раньше. Но в ответ услышал, что прибыть необходимо ровно через пять дней, 26 сентября, а иначе последствия будут печальными.

После того, как разговор закончился, мы ещё какое-то время острили по этому поводу. Возвращаться не планировали: впереди ещё две недели полноценного отдыха, и в квартире почти всё готово, чтоб остаток отпуска просто кайфовать.

И в обычной-то жизни мы не смотрели телевизор, разве что избранные фильмы, а в отпуске и подавно к нему не подходили. И конечно, не знали про объявление мобилизации.

Но вот, постепенно успокоившись от неожиданного звонка, включили телевизор – и я обомлела. В груди всё сжалось, а в теле, где-то внутри, появился лёгкий тремор, который то нарастал, то стихал. Стало понятно, что всё это уже не шутки, дело гораздо серьёзнее, чем мы себе представляли на первый взгляд. Но тогда мы ещё не догадывались насколько.

Я испугалась. Если честно, то я мало что помню, какое-то время ощущала себя, словно в тумане. Помню, что беспрестанно катились слёзы, вот просто постоянно; казалось, что они не закончатся никогда. Они просто лились и лились, и я ничего не могла с ними сделать. Помню какие-то звонки, разговоры, в основном Лёшины. Помню, что мы всё время обсуждали наше положение и выдвигали самые разные идеи, как поступить с отпуском. От «забить и продолжить отдыхать» – до «выезжать прямо сейчас».

Лёша, который, в отличие от меня, сохранял адекватность и рассудительность, предложил самому слетать в Тюмень на один день, двадцать шестого числа явиться в военкомат и вернуться обратно в Анапу. На дорогу ушло бы около трёх дней. Но этот вариант я отмела почти сразу, потому что не понимала: вернётся ли он?

Не помню, как прошёл этот день. К вечеру, когда казалось, что от информации, мыслей и слёз голова вот-вот взорвётся, у меня случилась первая в жизни паническая атака. В прямом смысле слова нечем стало дышать, я начала задыхаться. Сердце заколотилось так быстро и шумно, что, казалось, вибрации от него отдают в каждую клеточку тела. Грудная клетка будто сжалась, стиснула и сердце, и лёгкие, тело покрылось холодным потом. Я уже не понимала, жарко мне или холодно. В глазах помутнело, меня тошнило от попыток переварить информацию, хотелось встать и бежать, бежать, бежать. Но тело не слушалось: оно оцепенело, онемело полностью, кроме одной руки, которой я держала себя между горлом и грудью, потому что казалось: вот-вот – и я совсем перестану дышать. И слёзы, слёзы, слёзы…

Дошло до того, что Лёша больше испугался последствий моей реакции, чем мобилизации. Я пыталась восстановить дыхание – получалось с трудом. Тогда Лёша сказал, чтобы я обратилась к кому-нибудь из своих психологов, товарищей по учёбе, и тем самым чуть отвлёк меня от переживаний.

У меня появились силы. Трясущимися руками я написала в чат, где психологов было человек пятьдесят, – одна из них сразу откликнулась. (Собственно, примерно месяц назад на подобную просьбу в этом же чате откликнулась я и очень помогла девушке, которая была в тот момент в аэропорту, на пути к отдыху. Вот так сработал бумеранг добра.)

Консультация длилась чуть больше часа. Зашла я в неё со страхом, который оценивала на десять баллов из десяти, а вышла в абсолютно ровном, адекватном состоянии, с пониманием, что ещё ничего не случилось, готовая обсуждать сложившуюся ситуацию и генерировать идеи, как нам с ней справляться. Стало спокойнее.

Мы сели и решили, что поедем домой, в Тюмень, все вместе, но только не сегодня, а двадцать третьего сентября. Оставшиеся полтора дня потратим на мирное, хоть и быстрое завершение отпуска. Уложили детей, которые явно тоже утомились, – они ведь всё чувствуют и перенимают обстановку вокруг и тревоги родителей. Организовали себе мини-фуршет из сыра, винограда, мёда, орешков, налили по бокалу вина и сели на наш зелёный диван. Мы много говорили, держались за руки, смотрели друг другу в глаза, обнимались и даже шутили.

В этот вечер нам хотелось, чтоб время остановилось. Мы оба очень устали за день, да и эмоционально было тяжело, каждому по-своему, но появилось чувство жадности ко времени, которое, казалось, понеслось со скоростью света. Помню, что ночью я спала плохо, часто просыпалась и не могла уснуть: то просто смотрела в потолок, то тихонечко хныкала, то поскуливала от страха и душевной боли – стиснув зубы, чтоб никого не разбудить. Спокойнее становилось только, когда Лёша крепко обнимал меня и прижимал к себе.

Так дожили до утра. Вот оно, утро: я плачу в той же кровати, на том же постельном белье. И теперь обнимает меня сонный сыночек, который только что прибежал понежиться в маминых объятиях.

Уже хватало сил и понимания принять все свои чувства. Я знала, что страх нормален для этой ситуации, и его даже можно назвать обоснованным, хоть и преждевременным. Но всё равно не хотела верить в происходящее, оно казалось мне страшным сном: скоро я проснусь и всё закончится.

Но всё только начиналось. Стало понятно, что, хоть мы и стараемся держаться бодрячком, атмосфера уже не отпускная. Ни я, ни мои социальные сети не запомнили подробности последнего дня отпуска, но я отчётливо зафиксировала в памяти, как Лёше очень хотелось доделать в квартире то, что он запланировал и не успел. Так, например, он решил, что именно сегодня необходимо подключить стиральную машинку, тогда как я предлагала оставить эту мысль: ведь мы всё равно уезжаем и неизвестно, когда приедем в следующий раз. Однако последнее слово у нас в семье всегда за мужем. Я могу быть шумной, суетливой, такой объёмной, занимать много пространства, привлекать внимание, чрезмерно эмоционировать, открыто проявлять лидерские черты характера. А он тоже лидер, но, наоборот, скрытый: эдакий серый кардинал, стратег, дипломат, который чётко знает, как сделать так, чтоб всё было по его желанию и при этом все были довольны и счастливы, даже его порой неугомонная капризная жена. Вот и сейчас я согласилась сделать, как хочет он, но хвостиком пристроилась к нему в походе по магазинам за необходимыми деталями, потому что хотелось как можно дольше находиться рядом.

Уже к вечеру мы осознали, что в квартире-то новой есть теперь для жизни всё. Мы испытывали чувство удовлетворения и довольства собой. Но, как бы не хотелось оттягивать время, пришлось собирать вещи.

И тут я почувствовала себя нехорошо: понятно, что такой эмоциональный всплеск не прошёл бесследно, и организм просто не справился – я заболела. Появились жуткая ломота в теле, температура, головная боль – очень тяжёлое состояние. Были даже мысли не ехать совсем и вернуться к тому, что Лёша полетит один, но всё-таки мы решили придерживаться намеченного плана.

Рано утром, позавтракав, мы перекрыли краны, отключили во всей квартире свет, огляделись по сторонам, загрузили оставшиеся вещи в авто и нехотя отправились в путь.

Обратная дорога вышла безрадостной и трудной. Я первая села за руль, потому что знаю свой организм: во время болезни у меня почти всегда есть силы утром, а к вечеру их нет совсем. Так случилось и в этот раз. Я продержалась около пяти или шести часов, но до первого места ночлега нас уже довозил муж. За всю дорогу приятным было только то, что мы рядом, все вместе и приехали в ту самую гостиницу среди гор, куда Лёша хотел нас привезти по пути на море. Тогда переночевать в ней не получилось – слишком поздно выехали и сбили график путешествия. А в этот раз первую нашу остановку на ночлег мы сделали именно здесь.

Вечер был омрачен моим болезненным состоянием. Больше того, следом заболел и младшенький Ваня. Дети ведь всегда перенимают на себя состояние мамы, особенно самые маленькие. Вот и Ване стало очень плохо: поднялась температура, даже жар, его морозило и он совсем отказывался от еды. Было ощущение, что мы участвуем в какой-то эмоционально-физической гонке на выживание. Дорога, болезнь, постоянные звонки, когда есть сеть, какие-то предложения с Лёшиной работы по поводу мобилизации, говорили даже о каких-то обнадёживающих письмах в военкомат от руководства его организации. Мы думали уже продлить номер ещё на сутки, чтобы просто хоть немного отлежаться и восстановиться, но тогда мы никак не добрались бы на место к назначенному времени. Интересно, как повернулась бы наша жизнь, сделай мы тогда такой выбор? Но мы поступили иначе.

Утром мы встали, спокойно выпили чай и поняли, что Ванино и моё состояние позволяют двигаться дальше. Подумали, что будем решать вопросы по мере поступления. Снова отправились в путь. Мы с мужем много, очень много говорили и обсуждали происходящее и предстоящее. Представляли разные варианты и размышляли, что нас может ждать и как мы будем справляться.

Я очень хорошо помню свои ощущения, когда слушала рассуждения своего мужа и понимала, как он вырос, повзрослел за те годы, что мы вместе. Рядом со мной был уже давно не мальчишка, в которого я влюбилась когда-то в школе, и не парень, с которым я проходила все прелести подростковых страстей. Рядом со мной – настоящий мужчина. Он чётко формулировал мысли, аргументировал каждое слово, он был уверен в себе и своих силах, обладал крепким внутренним стержнем и мог опираться на себя. Лёша доверял себе и доверял миру, научился отвечать за себя, свои поступки и свой выбор, за семью и близких.

Именно тогда я поняла, что сейчас могу сделать только одно – поддержать любимого мужа, поверить в него, просто находясь рядом и не пытаясь мешать ему распоряжаться своей жизнью. Ведь такое право есть только у него.

Как бы объяснить эту мысль?

Буквально год назад у меня появилось новое и весьма экстремальное увлечение – полеты на параплане. Одно дело, когда летаешь с опытным инструктором, который несёт всю ответственность за ваши жизни, – здесь больше про доверие к миру и людям. Мне этого оказалось недостаточно. Я полетала с инструктором в разных местах, на разных высотах, по десять минут без двигателя на рассветах и по часу с двигателем на закатах, слушая в наушниках любимую музыку. И решила, что теперь хочу взлететь сама – а это уже про доверие к себе, это совсем другое дело. Инструктор тогда сказал, что нужно несколько раз подумать, прежде чем принять решение, потому что лучше жалеть на земле, что ты не в небе, чем в небе, что ты не на земле.

Так вот, сначала я пыталась услышать себя и своё сердце, а потом обсудила с Лёшей, потому что у нас же общие обязательства в этой жизни. Вот тогда я услышала и ощутила от него тогда поддержку и веру в меня и в то, что всё будет хорошо, – и мои крылья за спиной тогда расправились.

Как я могу теперь не поддержать его в принятом решении не сбегать и не прятаться? Как могу не поддержать его в том, чтобы оставить за ним право выбора, когда этого выбора и так как будто бы нет.

Но выбор есть всегда! А если нам кажется, что его нет, то мы просто его не видим.

В том и заключается свобода: когда человек сам решает, что сейчас для него лучше, какой путь выбрать, куда двигаться и почему. Никто не вправе осуждать или советовать, навязывая свою точку зрения, – у нас у всех слишком разные внутренние мотивы, разный взгляд на ситуацию и жизнь в целом.

Часто в желании повлиять на чью-то жизнь, особенно на жизнь близких, дорогих людей, нами движут собственные немного (или даже сильно) эгоистичные мысли, иногда не осознаваемые, – например, наши страхи. Нам страшно потерять человека и такую привычную приятную жизнь, полную совместных красок, мечтаний и надежд.

В то утро, выезжая из горной гостиницы, я молча выслушала его по-мужски длинную речь и сказала:

– Я поддержу любое твоё решение! Можешь не сомневаться: я рядом. И я не буду вмешиваться и не стану осуждать любой твой выбор.

– Спасибо, родная, это так ценно и важно для меня! – ответил он и крепко взял меня за руку.

Собственно, так, сквозь жуткий ливень, держась за руки, мы добрались и до следующего пункта ночлега и отдыха, изрядно уставшие и замученные. Лёша и Лера держались стойко всю дорогу до этого места, а мы с Ваней – как могли.

Наутро оставался последний рывок в тысячу километров, и мы все, и взрослые, и дети, взяли себя в руки и дотянули-таки до родной Тюмени. Там нас встретили Лёшины родители и брат. Которые, конечно, тоже были в шоке от происходящего и очень переживали, но до сих пор надеялись, что нам удастся избежать мобилизации. И очень огорчились, когда услышали, что Лёша избегать ничего не собирается.

Я понимала их смешанные, растерянные чувства, особенно мамы. У меня хотя бы были время и возможность повариться в мыслях мужа, а для них сейчас слышать это – шок. Но сил на длинные разговоры у нас не осталось, мы просто порадовались, что добрались до дома.

Встречающие разъехались. А мы остались с неразобранными чемоданами, мыслями и тревожными чувствами перед завтрашним днём, совершенно не понимая чего от него ожидать.