Оксана Алексеева
Полоса везения строгого режима
В середине занятия по физкультуре Вера предусмотрительно отпросилась в туалет. Предусмотрительно – поскольку предвидела лазание по канату, а она его терпеть не могла. Ник с Женькой завистливо зашипели, когда преподаватель ее отпустил и грозно уставился на них, тоже не самых спортивно подготовленных. И больше никого не отпустит, пока Вера не вернется.
Она не особенно тянула время, как и не особенно спешила. Вывернула из спортзала и прошла по тихому коридору до конца, где располагался женский туалет. Но когда уже открыла дверь, немного испугалась шагов позади – они наиболее отчетливы в пустых гулких помещениях. А уже в туалете бросила сумку на подоконник и замерла возле раковин, прислушиваясь. Кто-то свернул за ней с лестницы и теперь подошел к двери, постоял там секунды две и распахнул.
– Андрей?! – испуг Веры сразу сменился изумлением. – Дверью ошибся?
– Да нет, увидел тебя, решил пообщаться. Как жизнь? Я на торжественной линейке даже имени твоего не спросил, очень некрасиво вышло.
И зачем-то начал приближаться к ней.
– Вера я, – девушка отступила в полной растерянности. – Ты за каждой знакомой в туалет бежишь пообщаться? И после того, как меня всего полчаса назад даже не разглядел в коридоре?
– Я? – он остановился перед нею, немного напрягая тем, что возвышается ростом и немного подавляет. – Быть не может. Но извини, если так. Вера.
Он имя произнес будто отдельно от всего остального, попробовал его губами, запомнил вкус. А потом вообще поставил руки на раковину и начал наклоняться к ее лицу. Бесконечно влюбленная в него Вера сама не поняла, почему уперла руки ему в грудь, отталкивая:
– Ты что делаешь?!
– Целую, – ответил он, глядя на ее рот. – В смысле, как раз собираюсь.
– Зачем?!
Короленко перевел удивленные серые глаза выше. Немного отклонился, чтобы серьезно поинтересоваться:
– Совсем тебе не нравлюсь? Наверное, привык к тому, что нравлюсь почти всем девушкам, это расслабляет. Но таким… таким я раньше даже не пытался понравиться.
Каким «таким»? Что происходит? И ведь друзья снова не поверят, когда она эту историю перескажет! Решат, что преувеличивает, как с водителем маршрутки! Андрей Короленко, вот прямо здесь, пытается поймать любой знак согласия, чтобы впечататься в ее губы! Красивый, каким никогда раньше не был, потому что немного разгорячен и заметно взволнован неожиданным сопротивлением. Или это продолжение вчерашнего непонятного розыгрыша? Едва Вера поймала логичную мысль, как сразу стало легко и понятно. И даже отталкивать стало проще. Андрей ей очень нравился, но быть предметом насмешки она не согласна. Ну просто не скачут прекрасные принцы на белых конях два раза подряд к девицам, которых раньше не замечали!
– Не хочу! – заявила она, успокаиваясь и холодея. – А нужно мое внимание, так попроси как следует. И еще поглядим, кто будет смеяться последним!
Андрей выпрямился, а красивые глаза стали еще круглее. Но после этого он вообще как-то слишком возбужденно выдохнул:
– О, маленькая Вера любит покомандовать? Мне это нравится. Что угодно, моя прекрасная госпожа.
И начал опускаться на колени, а потом и вообще попытался уткнуться лицом ей в спортивные штаны. Ну, допустим, что в штаны, хотя он безошибочно угадал то самое место, в которое лицом Вере еще никто не утыкался. От этого она вообще взвилась. Нет, теперь точно понятно, что прикол, но не слишком ли далеко он готов зайти? Получается, Вере тоже надо зайти чуть дальше, чтобы он сдался?
– А вот так ты выглядишь неплохо, – выдавила она. – Ничего, если я тебя сфотографирую? Согласен?
Он смотрел снизу, изображая полную покорность:
– Как тебе будет угодно. Делай со мной что хочешь, я согласен на все, если продолжишь приказывать таким тоном.
Веру передернуло. Что за чушь он вообще городит? Она протянула руку, схватила сумку, нащупала в кармашке сотовый, все еще не отрывая взгляда от лица парня. Нет, он, конечно, симпатичный, но почему-то какой-то мерзковато-шизанутый. И даже не вздрогнул, когда она засняла его стоящим перед ней на коленях прямо в туалете, не особенно блистающем чистотой! И это культурный пижон, свет интеллигенции, о котором мечтает половина студенток? Неужели он не подумал, что Вера и в сеть такое может залить, если он свои приколы решит продолжать? Вообще-то, покорность Андрея перед ней уже не вписывалась в какой-то розыгрыш, а такую надежду в глазах и подрагивающие губы не всякий голливудский актер способен изобразить. Понятно стало еще меньше, чем несколько минут назад. Но теперь у Веры хотя бы было подтверждение для друзей, а с ними Вере очень требовалось это обсудить.
– Пойду я, короче, – Вера осторожно шагнула в сторону. – Потом еще поболтаем.
И сорвалась в бег, опасаясь, что Короленко начнет ее преследовать. У нее же как раз физкультура, преподаватель оценил бы рвение, если бы она на его занятиях хотя бы вполовину так же старалась. Ей почему-то этот любитель женского доминирования с каждым быстрым шагом нравился все меньше и меньше, а пугал все больше и больше.
Влетела в спортзал и заголосила:
– Лапоненко и Бабушкин, срочно на выход! Вас там… директор! Виталий Миронович, они все равно на ваш чертов канат никогда не заберутся, а там их это… библиотекарь потерял!
Виталий Миронович не переспросил, куда их все-таки вызывают, а просто отмахнулся – дескать, реально же, скорее канат одолеет их, чем они – канат. И уже через четыре минуты Вера, усевшись на подоконник, взахлеб рассказывала друзьям о произошедшем, показывая фотографию.
– Это какой-то розыгрыш, но почему он позволил сфотографировать?! И глаза у него… вы не представляете, как горели у него глаза! Как будто он прямо всерьез надеялся, что я приласкаю. Или заставлю сделать его что-нибудь очень грязное! – она в очередной раз содрогнулась. – Я не понимаю, что происходит, но точно чувствую – что-то происходит. Не постоянно и не со всеми, но я это не придумала! Можете дружно надо мной посмеяться, но меня раньше окулисты на свидания не звали! А вас?
– Меня тоже не звали, – Женька смеялся, не разделяя ее восторженной истерики.
Но у Николая в голове засели серьезные аргументы. Ведь его тоже пару раз накрывало! Неуемное желание обнять Веру, влюбить ее в себя или хотя бы чмокнуть в щеку. Накрывало, но потом отпускало так же внезапно, как накатывало. Он списывал на гормоны, которые уже несколько лет подряд безвылазно шныряли в его крови. Но когда Вера об этом прямо заявила, то Николай посмеяться над ее словами не смог. Но зачем говорить о себе, если можно анализировать других?
– И Базука на линейке к тебе подкатил, – произнес он. – Причем я уверен, что они с Короленко совсем не общаются. Ненавидят друг друга, как любые два альфа-самца, вынужденные существовать на одной территории. Не знаю, как все это объяснить, но я тебе верю – что-то происходит.
Вера воодушевилась, немного обнаглела и крикнула в сторону паренька, прыщавого первокурсника, шедшего мимо:
– Эй ты! Познакомимся?
– Отстань, очкастая, – буркнул тот и прибавил шагу.
Надо же, сам не писаный красавец, но и он на Веру смог фукнуть, отчего Женька совсем расхохотался, а Вера поникла:
– Ну, не всегда же и не со всеми…
Николай наклонился вперед, заговорив вкрадчиво:
– Ребят, мы это не обсуждали, но ведь все помнят нашу поездку? – Женька после этого вопроса сразу осекся, а Вера выпрямилась, напрягаясь. Они не хотели об этом говорить, но Ник чувствовал, что пора: – Тогда случилось нечто, что не поддается никакому объяснению! А что если в Веру попала какая-то молния и подарила способность… ну не знаю, вызывать романтические чувства? Сила нестабильная, но нескольких примеров хватает, чтобы иметь предмет исследования!
– Кто-то опять всю ночь комиксы читал, – вздохнул Женька. – Но если ты прав, то я завидую. Лучше б эта молния в меня прилетела.
– Или в меня, – Николай всей душой разделял высказанное мнение. – Много я отдал бы за то, чтобы производить такой же эффект на девушек. И плевать, что нестабильно… я б успел.
Втроем подумали, почесали макушки, повздыхали. Но ни один не придумал, чем доказать или опровергнуть эту версию. Однако Веры сказанное касалось больше остальных, и потому она была буквально вынуждена соображать троекратно глубже:
– А если ты прав? Это я что же, всех насильников района на себя приманивать буду? Как же мне из дома-то теперь выходить?
Она так отчаянно ужаснулась, будто уже окончательно приняла наспех придуманное объяснение. А Женька, полностью уверенный, что разгадка будет другой и намного реалистичнее, не смог вынести ее переживаний и заверил:
– Мы и так почти постоянно вместе, но теперь будем заезжать за тобой перед учебой и провожать до дома. Об этом не беспокойся.
Николай серьезно кивнул, соглашаясь. Ему тоже стало немного страшно за Веру, ведь он-то на своей шкуре влияние два раза ощущал. Мало ли, что произойдет, если эта сила станет стабильнее и сильнее? Да и заходить за Верой не проблема, она как раз ближе остальных к универу живет.
И только Вера вздыхала и качала головой, но не произнесла вслух, что такая охрана, как ее лучшие друзья, – не очень-то уж и охрана. Одному время от времени вытрясает карманы Базука, а второго тот же Базука дубасил на первом курсе, пока не потерял интерес к сыну механика, у которого вытрясать нечего. Если уж она и сделается магнитом для всех извращенцев, то ей самого Базуку в охранники и надо приглашать – с того толку будет в десять раз больше. Хотя уже от него вряд ли получится защититься.
Глава 3. Приманка для маньяков и сыворотка правды
Чудеса прекратились. Вера уже решила повременить с переходом на линзы – куда ей становиться еще симпатичнее? Зато приобрела газовый баллончик и немного поупражнялась с криками «Помогите, насилуют!» в комнате Женьки. В процессе тренировок зашла его мать, посмотрела хмуро на всю троицу и позвала их пить чай. Да только чудеса прекратились! Нет, Вере не улыбалось стать приманкой для сексуальных маньяков, но еще сильнее ей не хотелось снова сделаться пустым местом. Ведь она почти во всем победила, родителям доказала, что способна достигать целей, но полный провал в сфере отношений будто перечеркивал все остальные жизненные победы. Друзья не в счет. Друзья на то и друзья, чтобы в них не видеть ничего мужественного.
Но за неделю не произошло ни единого всплеска романтической активности. Короленко даже не здоровался с ней в коридоре, не то что больше не мечтал поваляться у нее в ногах. Остальные тоже никакого интереса не проявляли. Видимо, волшебная мана закончилась.
Они сидели с Ником в столовой, обсуждая задание по вышке, когда Вера заметила его взгляд – неожиданно теплый, с подтекстом.
– За Женьку переживаешь? – поняла Вера. – Да у него же хронический гайморит, каждую осень обострение! Уже завтра-послезавтра явится на учебу.
Сегодня, действительно, возле подъезда ее ждал только Николай, а Женька позвонил и сослался на плохое самочувствие.
Но на вопрос Ник отрицательно покачал головой:
– Нет, Верунь, я просто думаю – тебе совсем-совсем не нравятся рыжие? Я для тебя абсолютный урод, да? Но почему такая несправедливость? Ведь я бы для тебя горы… – он вдруг осекся, побледнел и выругался: – О черт, это опять происходит!
– Что происходит?
– Я… неважно, Вер. О чем ты там говорила?
Вера покосилась на него. Она была тактичной и знала, что тему лучше не развивать, если он сам этого не хочет. Однако почему-то промолчать не смогла:
– Ты мне нравишься, Ник, хоть и рыжий! Нравишься не меньше моих младших братишек, но этим сравнением я подчеркиваю, что ты с ними в одной категории – братской. Надеюсь, я понятно объясняю? Ты не урод, никогда так не думала, но я в тебе даже не пытаюсь рассмотреть парня!
– Потому что лучший друг? – вырвалось у него очень жалко.
– Да! Хотя нет, – она не была уверена. – Женька – тоже мой лучший друг и я тоже не вижу в нем парня, но если вас сравнить, то он гораздо симпатичнее. Если Женьке поменять оправу на тонкую, принарядить в деловой костюмчик, добавить легкой расслабленности, присущей всем популярным парням, то у него отбоя бы от девушек не было! Интересно, а зачем я тебе это говорю?
Николай схватился за голову:
– Вот уж понятия не имею, зачем ты мне это говоришь! Рад знать, что сопливо-гайморитный Лапоненко в твоих глазах в сто раз круче меня!
– Да я вообще не это хотела сказать, Ник! Я, честно говоря, и не помню, что хотела сказать. Боже мой, какой же ты рыжий! Любопытно, хоть кому-то нравятся веснушки у парней или ты обречен на вечное одиночество?
– Замолчи, Верунь, иначе я за себя не отвечаю!
Они очень редко ссорились, и от очередной небольшой размолвки их спасли внешние силы. К столику явился Короленко Андрей собственной персоной – и да, как раз с легкой расслабленностью, присущей всем популярным парням. Завалился на свободный стул и сразу принялся атаковать уже навечно отпустившую его Веру:
– Давно не общались, Вера. Как твои дела?
– Эм-м… Даже не знаю, что ответить. Надеюсь, ты сейчас не полезешь под стол, чтобы через силу сделать мне приятно?
– А ты хочешь именно этого? – улыбнулся он обнадеженно.
– Нет! – Вера поняла, что шутка может обернуться совсем не шуткой. Видимо, чудеса снова возобновились. – Сиди на месте, Андрей! И руки держи на столешнице, чтобы я их видела!
Николай с изумлением наблюдал подтверждение всех ее рассказов – пылающий страстью взгляд и послушание. Но ему не было смешно. Ведь он тоже это на себе испытывал – какое-то непонятное желание понравиться Вере любым способом, а потом это проходило. У Короленко так же?
Но тут Андрей понес такую лабудень, которая с Николаем не приключалась:
– Я понимаю, что такой девушке могу быть неинтересен, Вера. Я ведь пустышка. Блестящий фантик, способный произвести впечатление только на таких же пустышек!
– Это ты-то пустышка? – Вера заинтересовалась. – А не ты ли лучший студент своего курса?
Короленко будто разгонялся:
– А-а, ну я, разумеется! Производить фурор – наше всё, я ж вам и чтец, и жнец, и вообще капец. Но на самом деле я ищу только одобрения отца. Мне ж с детства талдычат, как он с нуля поднялся без какой-либо поддержки и как мне несказанно повезло быть сыном такого успешного и трудолюбивого человека! Вот и оправдываю ожидания с детского сада – на любой табуретке со своим стишком, в каждой бочке затычка. Кто у нас самый умный и красивый? Ну конечно, Андрюшенька Короленко! У него ж выбора нет, иначе все заподозрят в нем неудачника. А ему, с таким-то папой, никак нельзя быть неудачником, это позорно. Это сыну механика можно счастливым лошком по жизни скакать…
Николай, как раз сын механика, разинул рот. Нет, это был первый раз, когда Андрей Короленко ему чем-то понравился, показался не заносчивым ублюдком, а каким-то очень человечным. Но если подумать еще раз, то с чего вдруг он это почти посторонним людям выкладывает? А в конце сам же изумленно спрашивает:
– Я зачем вам об этом говорю? Вы можете сделать вид, что не слышали?
– О том, что ты пустышка и неудачник? – уточнил Николай. – Забыли, конечно, но ты продолжай.
Ну, тот и продолжил, как если бы его магическим пинком заставили:
– Я же тут в универе сразу занял позицию светоча интеллигенции – чтобы на фоне Базуки Бойкова еще круче смотреться. Мы же, честные бизнесмены во втором поколении, не выносим всякую криминальную шваль, потому я на его фоне должен выглядеть как королевский отпрыск в сравнении со свинопасом! А меня хоть кто-нибудь спросил, чего я хочу, а не должен? Я, быть может, хочу уже кому-нибудь отдаться с потрохами и больше вообще ничего не решать, а? – Он уже почти кричал на одной ноте: – Я, быть может, ищу сильное женское плечо, чтобы из-под отцовского крыла вылететь? Ребята, это вообще нормально, что я вам об этом говорю?
Это было ненормально – хоть с какой стороны посмотреть. Вера уставилась на Николая, а Николай на Веру. Этот приступ безумной искренности надо было прекратить, потому Ник вскинул руку и почти грозно рявкнул:
– Хватит, Андрей! Мы еще слишком плохо тебя знаем, чтобы узнать о тебе вообще всё! Дозируй себя, а то тебя слишком много! – И когда тот наконец-то заткнулся, спросил у подруги: – А это чья суперсила, как думаешь? Желание тебе нравиться – ясно, но честность… И ведь у тебя почти такие же прорывы недавно случались! Это я! Я на тебя так влиял, что ты на ненужную честность переключалась!
– Точно… – Вера ошеломленно вскинула к груди руки. – И тоже нестабильно. Вот Женька удивится!
– А у него тогда что? – Николай все сильнее возбуждался от только что полученного осознания. – У него тоже что-то должно быть! Едем к нему! Он в обморок рухнет!
– Так болеет же, – вспомнила Вера, хотя сумку свою подхватила.
– Гайморит не заразен!
Они убежали, оставив бедного недолюбленного отцом Андрея в одиночестве. Но Вера с Ником не заметили, что почти сразу после их ухода парня отпустило. Он зажмурился, потряс головой, встал и пошатался в другую сторону, решив, что немного спятил от постоянного перенапряжения.
Но как прекрасно себя ощущал Николай! Ведь он вырос на комиксах про супергероев, и вот – теперь он один из них, воплощение самой смелой мечты! Сверхспособность вызывать в людях приступы правдивости – это даже лучше, чем девушка! Хотя если девушкой окажется Вера, то уже не такой однозначный перевес… а, нет, это ощущение тоже навеяно неизвестной магией.
К его удаче, Женька отвлек его от ненужных мыслей. Он мучился болезнью и неприятной усталостью, но друзей выслушал и покивал. Еще раз выслушал, еще раз покивал, и лишь после этого с полным осознанием назвал их дебилами-фантазерами. Просто такие утверждения, как мистические способности, можно принимать лишь с железобетонными доказательствами, а без них – чистая глупость. Но Женька не чувствовал желания вытащить наружу и вывалить на Ника какую-нибудь грязную правду, а Вера ему нравилась ровно настолько же, как вчера или полгода назад.
Но была у Евгения Лапоненко в жизни одна беда – кроме того, что хулиганы и мама продолжали упорно его называть «лапочкой». Нет, существовала катастрофа масштабнее – а именно преданные и верные друзья, которые просто не могли оставить его одного в беде, то есть единственным из них обыкновенным. Они засели на его кухне и упорно искали его суперсилу.
– Может, ты мысли умеешь читать? – накинул вариант Ник. – О чем я сейчас думаю?
– Пожрать хочешь, – устало бурчал Женька, который и без этого прессинга себя неважно чувствовал.
– Точно! Вот оно! – радостно воскликнул Николай. – А есть че пожрать?
– Есть, посмотри в холодильнике. Ты просто всегда жрать хочешь, если на кухне сидишь. Может, прекратим пороть горячку?
Но даже Вера не отставала:
– Телекинез? Телепортация? Неуязвимость?
– У меня гайморит, так что я точно уязвимый, – жалобно ответил Женька.
– Неуязвимость к физическому воздействию! – Вера не сдавалась. – Управление временем? Замораживание? Огонь?
Николай оказался более решительным. Он подошел к другу сзади с кастрюлей супа, подумал и резко пихнул табуретку, вышибая ее из-под Женьки. Тот с криком полетел на пол, а Николай огорченно резюмировал:
– Скоростную реакцию вычеркиваем.
– Я тебя сейчас вычеркну! – Женька разозлился и вскочил на ноги. – Ты совсем с ума сошел? А если бы я убился?
– Тогда вычеркнули бы и бессмертие, – задумчиво произнесла из-за его спины Вера. – Попробуй меня поднять, Жень. Может, ты стал очень сильным?
– Я себя сейчас кое-как с пола поднял! – рявкнул он.
– Хорошо, хорошо, не горячись, – примирительно произнес Николай. – Или, наоборот, горячись. Разогрей мне суп! Взглядом. Ну же, попробуй! Неужели тебе самому неинтересно?
Женьке было бы интересно, если бы он хоть на секунду им поверил. Но все же вперился взглядом в тарелку, постоял так полминуты, попыхтел, потом разрешил:
– Теперь жри. Приятного аппетита.
– Холодный, – сказал Николай, попробовав.
Понес тарелку к микроволновке, соображая, что же еще может быть. Взял чистую ложку, присмотрелся, развернулся и на этот раз предупредил:
– Попробуй задержать предмет в воздухе!
Швырнул в приятеля, но большой меткостью не обладал, потому ложка прилетела Женьке не в лоб, а в плечо – и все равно получилось больно.
Вера совсем расстроилась:
– Нам на улицу надо выйти. Там машины, прыгнуть откуда-нибудь можно, перила погнуть…
– Вот вы и идите, – очень вежливо попросил Женька. – Вдвоем. А я на больничном. Завтра думал уже на учебу выйти, но сейчас понял, что лучше я вуз сменю – с моими оценками меня куда угодно возьмут, лишь бы вы не догадались куда. А может, это и есть моя суперсила – наличие мозга?
Друзья посмотрели на него и синхронно покачали головами.
– Не, Жень, – выдала Вера. – Ты умным всегда был, а тут должно быть нечто такое, что после нашего путешествия появилось!
Они все крепко задумались. То есть Вера с Николаем задумались, а Женька просто терпеливо ждал, когда один прожорливый идиот доест суп, а потом обоим станет скучно и они пойдут искать другую жертву. Но суп был доеден, тарелка отправлена в мойку, а друзья все не скучали и не скучали. Тогда Женька решил сделать вывод:
– Ребят, месяц прошел, я бы уж точно заметил, если бы что-то новое во мне появилось.
Не факт. Вера около недели назад заподозрила, а Ник – вообще лишь сегодня. До сих пор это тоже проявлялось, но только с Короленко стало очевидно. Сила ведь может быть такой, какая не в любой ситуации заметна. Или она заметна только при взаимодействии с другими людьми – причем может работать только на одном гендере и в каком-то возрастном промежутке. Ведь мужчины постарше ни разу не строили Вере глазки! Или мужчины постарше просто лучше себя контролируют?
Поскольку Женька настаивал, друзья собрались по домам, так ничего интересного в нем и не обнаружив. Уже обувшись в прихожей, оптимистичный Николай решил предпринять последнюю попытку. Он резко развернулся и толкнул друга, тот нелепо вскинул руки и полетел спиной назад, сбивая собой вешалку.
– Да-а, – протянула Вера. – Суперщит тоже вычеркиваем.
– И нулевая защита от физического воздействия, – добавил грустно Николай.
Но Женька под чьей-то курткой стонал и барахтался, а потом заорал:
– Придурок! Я, кажется, руку сломал!
Они очень перепугались – не на такой ноте должен был закончиться сегодняшний грандиозный день. Вера и Николай повезли друга в травмпункт, а там виновато гладили его по спине и бесконечно извинялись. И никто из очереди не пытался назначить Вере свидание, ни один прошедший мимо не высказал Нику страшную тайну своей биографии. Может, они действительно все себе придумали и вообще без повода искалечили товарища?
Женьку увели на рентген, а непутевая парочка по инерции продолжала виновато вздыхать. И вздыхала до тех пор, пока рядом не притормозил молодой санитар и не поинтересовался вкрадчиво:
– Девушка, а вы сегодня вечером свободны? Или вы с этим… – он не договорил, а выражением лица показал, с «каким». – Хотя быть не может, чтобы такая девушка встречалась с таким! О боже, что я несу?
Вера не ответила, а уставилась на Ника. Тот в том же ошалелом удивлении пялился на нее. И заговорили они вместе, перебивая друг друга:
– Женька ушел!..
– Мы поэтому так долго не замечали…
– При нем не работает!
– …а мы почти постоянно вместе!
– Это что же получается, мне теперь только с Женькой можно встречаться?! Ведь только с ним я могу быть уверенной, что нравлюсь именно я, а не клею своей суперсилой! Нет, он, конечно, симпатичнее тебя, но не до такой же степени!
– Опять честность поперла… Попробуй замолчать, Вер. Это возможно. Я же молчу.
Это было откровение с большой буквы! И тут же подтянулись доводы: Короленко и Базука строили из себя брачующихся сазанов, пока Женька к ним на линейке не подбежал; сегодня Женька на больничном – и вот поплыли откровения. Все, что происходило странного – происходило вне его присутствия! И Николая ведь сразу отпускала эта ненормальная симпатия к подруге, когда их третий друг, их пятая нога собаке, их безнадежный, ими же покалеченный товарищ был рядом!
Они с трудом его дождались, чтобы сообщить новость. К счастью для Женьки, снимок не показал перелом – был только ушиб. К несчастью для Женьки, пока он отсутствовал, друзья придумали такое доказательство своего бреда, которое гарантировало, что он сам доказательств так никогда и не увидит. Не пора ли ему задуматься о поиске других, более адекватных друзей? Да он бы уже давно об этом задумался, если бы в их шахматный клуб заглянул хоть кто-то еще.
