Одри Грей
Разрушительница проклятий
Глава четвертая
Ашерон вскинул голову, услышав вопль умирающего ворграта, а затем еще быстрее помчался сквозь лес, рыча себе под нос. Он издалека услышал крики Хейвен – жалобные, испуганные вопли, которые пробудили в нем ярость и древний инстинкт защитника и заставили броситься ей на помощь со всех ног.
Солис преодолел холм, высоко подняв рунный меч, и замер. Ворграт лежал на спине, из его груди торчала стрела, другая же, сломанная, виднелась у него в плече. Рядом с Порождением Теней лежало неподвижное окровавленное тело, такое крошечное и хрупкое по сравнению с монстром.
Ашерон узнал яркий оттенок волос Хейвен – как и присущий ей аромат, который ощущался в резком запахе крови.
– Хейвен, – шепотом позвал он и бросился к смертной, на всякий случай оглядевшись по сторонам в поисках самки ворграта.
Хотя хищник был мертв, тело Ашерона отреагировало: его мышцы напряглись, а зрение обострилось. Солис подавил инстинктивное желание отделить голову Порождения Теней от тела, как предпочитал убивать подобных мерзких тварей. Смертная увидела достаточно крови на сегодня.
И большая часть этой крови, похоже, была ее собственной.
Оторвав взгляд от ран Хейвен, Ашерон сбросил плащ и опустился на одно колено рядом с ней. Он накинул темный шелк на ее изуродованное тело, и ткань тут же пропиталась кровью, которая, казалось, лилась отовсюду. Ашерон едва успел укрыть Хейвен, а плащ уже насквозь промок.
Солис стиснул зубы, когда оглядел раны, глубокие красные борозды, покрывшие бледную кожу, и белые кусочки обнаженной кости.
Монстр играл с ней. Сдирал со смертной нежную кожу, хотя мог легко нанести смертельный удар.
Ярость, горячая и ослепляющая, захлестнула Ашерона, и ему пришлось сосредоточиться на дыхании, чтобы взять себя в руки. Почему он так бурно реагирует? Он видел солдат, не менее тяжело раненных в бою, и даже сочувствовал им, но никогда его реакция не была такой неосознанной и неподконтрольной.
– Можешь идти? – спросил он, спрятав эмоции под маской равнодушия.
Тихо застонав, Хейвен посмотрела в его сторону, будто только сейчас его заметила. Ее бледно-янтарные глаза смотрели рассеянно и казались остекленевшими. Дрожь сотрясала все тело, и Ашерона захватил новый виток гнева.
Слава Богине, шок маскировал боль.
– Если я отк… отключусь, поройся в моей сумке. – Хейвен устало моргнула, но, к удивлению Ашерона, даже в таком состоянии ее глаза светились… гордостью. – У меня есть для тебя подарок. – Она облизнула пересохшие губы, а взгляд переместился к мертвому ворграту. – Этот ублюдок мертв?
– Да. – Ашерон подхватил Хейвен одной рукой, удивленный тем, какая она легкая, меч он держал наготове в другой руке. Самка ворграта наверняка уже где-то рядом. – Это был хороший, меткий выстрел прямо в сердце.
– Насколько тяжело тебе было… – Хейвен задыхалась, – признать это?
– Мне не тяжело признавать, что смертный сделал что-то достойное похвалы, – прорычал Ашерон, пробираясь через лес и крепко обнимая Хейвен. – Просто это случается не очень часто.
– Хм-м. – Тихий, хриплый смешок сорвался с губ Хейвен, но затем она застонала и заерзала у него на груди. Кровь, теплая и липкая, размазалась по его тунике и шее.
А ее маленькое тело, наоборот, оставалось ледяным.
– Я могу идти, – упрямо настаивала Хейвен.
Ашерон хмыкнул.
– Даже находясь при смерти, ты споришь.
– Пожалуйста… не могу еще больше оказаться в долгу…
– Ерунда. Ты весишь меньше мешка зерна несмотря на то, что ешь больше десяти Солнечных Королев. – Бесполезно. Ашерон понизил голос и попробовал более мягкую тактику. – Позволь мне нести тебя, Хейвен Эшвуд.
Ашерон никогда не называл ее по имени. На самом деле он даже не осознавал, что знает его. Возможно, он случайно услышал ее имя из уст придворных или в один из тех редких моментов, когда наблюдал, как Хейвен сражается на тренировочной арене в Пенрифе с неуклюжими смертными мальчишками, считающими себя мужчинами.
Но стоило ему произнести ее имя, как Ашерон почувствовал, что Хейвен значит для него больше, чем просто приводящая в бешенство смертная, которая испытывала его терпение на каждом шагу.
Она стала для него особенной.
Возможно, Сурай была права, и Хейвен уже давно заняла место в сердце Ашерона, а он просто был слишком упрям, чтобы это признать. Возможно, лишь когда она оказалась на полпути между миром живых и Преисподней, он понял, что не хочет ее терять.
Но теперь, пока Ашерон бежал по лесу с истекающей кровью девушкой на руках, мысль о том, что она может умереть – что она, вероятно, умрет, – причиняла ему боль, казавшуюся такой же реальной, как измазавшая его кровь и огромная луна, с небес освещавшая их путь.
Ашерон сам не знал почему, но он переживал за нее, смертную. Больше, чем переживал за кого-либо уже долгое время. И внезапная, дикая ярость наполнила его при мысли о том, что ее заберут.
Хейвен ударила крошечным кулачком ему в грудь. Один раз. Дважды. Затем ее глаза закрылись. Ресницы цвета розового золота затрепетали и замерли. Темно-розовые волосы, которые в лунном свете, казалось, переливаются цветами радуги, мягко касались шеи Ашерона, когда Хейвен положила голову на его ключицу, опаляя кожу теплым и быстрым дыханием.
Горячее дуновение воздуха доказывало, что она еще жива.
Ашерон переключил внимание с девушки на окружающую местность и ускорил шаг. Он чутко вслушивался в песню леса, напрягаясь, чтобы уловить любой шорох, достойный взмаха его меча. Что-то наблюдало за ними. Ашерон чувствовал чужое присутствие, но обнаружить темных сущностей пока не мог. Если не считать обычного журчания воды и шелеста листьев, в лесу стояла тишина.
Возможно, чувство преследования возникло у него из-за коварной темной магии, пронизывающей этот проклятый лес. Ашерон был не из тех, кто куда-то бежит, но он заставил себя прибавить шаг, потому что торопился спасти Хейвен и убраться отсюда подальше.
Она пошевелилась, застонав ему в шею, и этот стон пронзил его, как лезвие.
– Теперь ты в безопасности, – успокаивающе прошептал Ашерон.
Убрав меч в ножны на бедре, он подхватил освободившейся рукой ноги Хейвен и ощутил, что ее кожаные штаны огрубели от подсыхающей крови. Он попытался снова переключить внимание на лес, но что-то привлекло его обратно к окровавленной ноше.
Какая-то часть него хотела бросить Хейвен на землю и отругать за импульсивность.
Как можно быть такой наивной?! Такой безрассудной! Охотиться на ворграта в одиночку! Делать все по-своему, без советов, без помощи!
Но тут Хейвен зашевелилась в его объятиях, прерывистый вздох сорвался с приоткрытых губ, и Ашерону захотелось лишь крепче обнять ее и любой ценой избавить от боли.
Низкое рычание вырвалось из горла Повелителя Солнца, и он скользнул взглядом по лицу девушки. Ее лоб, казалось, был единственной частью тела, не покрытой кровью. Когда Ашерон пробегал под просветами в верхушках деревьев, лунный свет падал на лицо Хейвен, высвечивая крошечные веснушки, усеивающие тонкие скулы – призрачные звезды на фарфоровом небе.
Она словно почувствовала на себе его пристальный взгляд: ее ресницы затрепетали, а губы поджались.
«Пожалуйста, – взмолился он Богине. – Забери боль этой глупой смертной. Пусть она проснется, чтобы… снова есть – она обожает это занятие – и сводить меня с ума. Это она любит еще больше. И чтобы она могла насладиться другими удовольствиями для смертных».
Ашерон поднял лицо к небу, удивленный тем, что воззвал к Богине. Сколько прошло с тех пор, как он в последний раз к ней обращался? Месяцы? Годы? После того, как его молитвы так долго оставались без ответа, он утратил надежду быть услышанным…
Сосредоточив взгляд на проблесках звезд между деревьев, Ашерон пожелал, чтобы Богиня услышала его. «Не забирай ее пока, – умолял он. – Я знаю, что она всего лишь смертная, но она так же храбра, как и глупа, а этого достаточно, чтобы соперничать с любой из твоих Солнечных Королев. Она заслуживает еще одного шанса на жизнь».
Отчасти это была эгоистичная просьба. Каждый стон, каждый вздох Хейвен наполнял Ашерона яростью… и беспомощностью… Беспомощностью такой глубокой, такой всепоглощающей, что если бы он мог, то вырезал бы ее из своего сердца кончиком меча.
Должно быть, Богиня услышала молитву, потому что Хейвен перестала корчиться и стонать от боли. Ее прерывистое дыхание выровнялось. Напряженные мышцы расслабились.
– Видишь, – прошептал Ашерон. – Ты в порядке, Маленькая Смертная.
И на самую короткую долю секунды амулет Клятвы Сердца на его шее запульсировал обжигающим жаром, а затем остыл до температуры льда.
И Повелитель Солнца скользнул в заросли лиан, платанов и дубов, прижимая к себе девушку, ощущая грудью ее размеренные удары сердца, считая вдохи и желая, чтобы она выжила.
Глава пятая
– Нам следовало пожениться, – прохрипела Рук.
Это была первая осмысленная фраза, которую она произнесла за несколько часов. Голова Солнечной Королевы покоилась на коленях Сурай, испачканные грязью волосы с запутавшимися в них листьями были заплетены в замысловатые косички. Глаза Рук держала закрытыми, а бледные и потрескавшиеся губы слегка приоткрывались при каждом неглубоком вдохе.
Огромная луна этой проклятой земли низко нависла над ними, окрашивая в бледно-серый цвет обычно загорелую кожу Рук.
«Дело тут не только в луне», – призналась самой себе Сурай. Тень смерти накрыла Рук, когда Сурай погрузилась в сон. Она свернулась рядом с Рук в облике кошки, пообещав себе, что отдохнет всего несколько минут – но в итоге проспала полночи.
Когда Сурай резко проснулась, Рук уже в облике девушки лежала на боку, свернувшись калачиком, дрожа и постанывая.
Как она могла уснуть и оставить ее бороться в одиночестве?!
Прикусив себе щеку до крови, Сурай заставила себя держать глаза открытыми, несмотря на усталость. Я буду бодрствовать столько, сколько потребуется.
Раздавшийся вдалеке крик какого-то ночного существа вызвал у Сурай прилив адреналина. Сколько уже нет Ашерона? Она потеряла счет времени, полностью сосредоточившись на Рук, желая, чтобы подруга продолжила дышать и открыла глаза. Не сдавайся, любовь моя.
– Еще немного, и мы получим противоядие и тогда сможем сразу же пожениться, – пообещала Сурай. Ее глаза защипало, но она сдержала слезы. Рук бы не понравилось, если бы Сурай заплакала.
– Зачем? – прохрипела Рук так тихо, что Сурай едва расслышала.
– Зачем выходить за тебя замуж? – спросила Сурай, проводя рукой по влажной щеке Рук. Кожа подруги была пугающе холодной, и Сурай быстро попыталась пошутить, чтобы скрыть свою тревогу. – Я спрашиваю себя об этом каждый день.
– Нет, – ответила Рук. Она задыхалась и говорила слабым, будто не своим голосом. – Зачем… ты доверяешь… ей?
Сурай покачала головой. У нее не было ответа на вопрос, почему она так сильно верила в Хейвен, кроме того, что так велело ей сердце. Но ее подруга-воин никогда не понимала, почему Сурай полагается на его голос. Рук предпочитала принимать решения, руководствуясь хитростью, которой научилась при дворе своей матери, и инстинктами воина.
– Я боюсь, – прошептала Рук. Ее светлые ресницы затрепетали, контрастируя с темно-красной полосой, вытатуированной вокруг глаз.
Боишься?!
Сурай сжала ее руку, подумав, что в любое другое время она бы с удовольствием держала Рук за пальцы, а не за лапу. Кожа на ее ладони чуть ниже пальцев была мозолистой от постоянного махания мечом, а линии на ладони – глубокими.
Как она раньше не замечала таких подробностей?
– Чего ты боишься? – спросила Сурай. Она никогда не слышала, чтобы Рук признавалась в своих страхах, и это заявление выбило ее из колеи.
Веки Рук на мгновение затрепетали, глаза открылись, и стало видно, что золотисто-коричневые радужки поблекли и потускнели, кое-где в них появились коричневые крапинки.
– Я боюсь, что после моей смерти твое доброе сердце доведет тебя до беды.
У Сурай перехватило горло.
– Тогда не оставляй меня.
– Не оставлю… еще не время. – Лежавшая у нее на коленях Рук расслабилась и протяжно выдохнула. Сурай лихорадочно бросилась проверять, дышит ли она, а затем погладила Рук по лбу, убрав несколько влажных от пота косичек с лица.
– Не время меня оставлять, – повторила Сурай. – Мы еще долго будем вместе. Ты слышишь меня, принцесса Моргани?
Рук почему-то верила, что знает, как именно умрет. Каждому ребенку народа Моргани сообщали подробности его – предполагаемой – смерти, чтобы избавить от этого страха. Но это была лишь суеверная чушь, призванная уменьшить страх смерти. Просто еще один способ для матери Рук, королевы с островов Моргани, контролировать подданных.
Каждый сам управляет своей судьбой. И Сурай была полна решимости дожить до момента, когда Рук станет капризной старухой.
Она уже собиралась встать и сварить для Рук немного бульона, когда за спиной в лесной чаще раздался оглушительный треск веток. Осторожно отодвинув голову Рук в сторону, Сурай вскочила на ноги, крепко сжимая катану в руке.
Ашерон прорвался сквозь кусты. Потребовалось мгновение, чтобы сообразить, что темные пятна, покрывающие его тунику и руки, – это кровь, и еще секунда – чтобы понять, что он что-то несет.
Не что-то. Кого-то. Маленькую хрупкую девушку, закутанную в его плащ. И девушка, и плащ были пропитаны кровью. Длинная прядь волос, темных от крови и пепельных в лунном свете, упала на плечо Ашерона. Остальная часть волнистых локонов имела странный цвет, почти розовый оттенок, и падала на рукоять его меча…
– Хейвен?! – Сурай вложила клинки в ножны и бросилась к ним, готовая помочь Ашерону нести девушку… но ахнула, встретившись с ним взглядом.
В его глазах сверкала дикость, неприкрытая ярость собственника, которая вызвала в Сурай желание вновь обнажить оружие.
Зарычав, он перехватил Хейвен поудобнее и потянулся за мечом. Сурай замерла при виде его мрачного выражения лица, оскаленных зубов, как у горного кота в предупреждающем рычании. Сердитые золотые змеи мерцали вокруг Ашерона, и впервые с тех пор, как они вступили на эти ужасные земли, Сурай порадовалась, что темная магия ограничивает их силы.
Она вскинула руки.
– Ашерон, это я!
Он моргнул, зеленые глаза вспыхнули магией. Голова Хейвен поднималась и опускалась вместе с его вздымающейся грудью. Его рука замерла на рукояти меча, но затем вновь обхватила девушку. Когда Ашерон крепче прижал ее к себе, черты его лица слегка смягчились.
Но Сурай продолжила медленно приближаться к ним, высоко подняв руки и понемногу передвигая ноги, пока адский огонь в его глазах не превратился в остывающее пламя.
– Нужно положить ее, – Сурай надеялась, что Ашерон узнает ее голос. – Насколько мне известно, у смертных не так уж много крови, а у нее, судя по всему, вообще ее почти не осталось.
В глазах Ашерона мелькнул проблеск сознания, и Сурай осмелилась протянуть руку в сторону Хейвен. Но поторопилась. Ашерон отреагировал, руки обхватили девушку, а низкое рычание вырвалось из груди.
– Не трогай ее! – он больше походил на зверя, чем на самого себя.
Сурай замерла, не зная, что предпринять. Она никогда не видела друга таким. Благодаря мощному внутреннему источнику магии все Повелители Солнца развивали свою первобытную сторону, которая, вырвавшись из-под контроля, могла стать дикой и опасной.
Но Ашерон никогда не терял контроля. Он чуть не потерял его, когда умер Ремуриан, но не до такой степени…
– Ашерон, посмотри на меня, – позвала она.
Его дыхание замедлилось, когда он поднял взгляд.
– Я – твой друг, Сурай, – продолжила она тем же спокойным доброжелательным тоном. – Я хочу помочь.
Сделав прерывистый вдох, Ашерон расслабился, разжал зубы и расправил плечи, а затем перевел взгляд на Хейвен. Что-то близкое к агонии промелькнуло на его лице.
– Мы не можем позволить смерти забрать ее. Еще и ее – нет.
Сурай почувствовала, как ее пронзила волна гнева. Сначала смерть забрала Ремуриана. Теперь она угрожала Хейвен и Рук.
Сурай устала оттого, что смерть забирает тех, кто ей дорог.
Внезапно осознав цель, она потянулась к Хейвен, перестав испытывать страх перед Ашероном.
– Сегодня никто не умрет. Смерти придется подождать еще. Сейчас я коснусь Хейвен, и если ты причинишь мне боль, Ашерон Хафбейн, я обреку тебя на вечные мучения в Преисподней.
В тот момент, когда рука Сурай коснулась руки Хейвен, Ашерон вышел из транса. Вместе они уложили смертную на охапку одеял у костра. Появился Бьорн, не потрудившись притвориться хотя бы слегка удивленным происходящим, и безмолвно разжег огонь.
Опасаясь, что как только она снимет плащ Хейвен и обнажит ее раны, Ашерон вновь выйдет из себя, Сурай всеми правдами и неправдами убедила его отправиться в лес на поиски целебных трав. Как только его шаги стихли, Сурай откинула шелковый плащ.
Вздох вырвался из ее горла, когда она оценила тяжесть увечий. Боль наверняка была невыносимой.
Сурай сделала для Хейвен все, что могла, но травмы оказались слишком тяжелыми. Рассмотрев глубокие борозды на ее животе, Сурай поняла, что только один вид Порождений Теней мог это сделать.
Ворграт.
Сурай разорвала на шелковые лоскуты то, что когда-то было любимым шарфом Рук, и прижала их к боку Хейвен. Та в ответ застонала. Затем ее губы плотно сжались, на лице появилась упрямая гримаса. С упорством воина она боролась с болью.
– Ты сильная маленькая смертная, – пробормотала Сурай.
Она перевязала многочисленные порезы и раны на теле Хейвен, ощущая трепетание тепла под руками. Оно отличалось от обычного человеческого тепла, а напоминало покалывания шерстяной кофты, как будто крошечные молнии танцевали под ладонью.
Ее магия вернулась, пусть и не полностью.
Магия Сурай была не такой сильной, как у других, но годы солдатской жизни научили ее искусству исцеления. По какой-то причине ее магия ожила. По крайней мере, ее хватало, чтобы прижечь раны Хейвен и, возможно, если хорошенько сосредоточиться, остановить кровотечение.
Откинув волосы со лба, Сурай поспешила залечить раны, пока магия не исчезла. Она боролась с переполнявшим ее разочарованием. Хейвен, очевидно, не смогла добыть яд, а это означало…
Сурай взглянула на Бьорна, который стоял у костра. Пусть она и знала, что он на самом деле незрячий, его пристальный взгляд сверлил ее, пробуждая то знакомое тревожное чувство, которое порой она испытывала рядом с ним.
– Если ты уже развел огонь, поможешь мне с ней?
Свет костра блеснул на его зубах, когда Провидец ухмыльнулся. Он раздражал своим молчанием.
– Ты просто будешь стоять и улыбаться, пока наша подруга истекает кровью?! – Сурай едва сдерживала слезы.
Но это были слезы вины, ее ярость была направлена внутрь. Почему она так верила в смертную? Хейвен пыталась, – это было ясно, – и Сурай любила ее за это. Но чтобы смертная добыла яд у ворграта?!
Она никогда не простит себе такой ошибки в суждениях.
– Похоже, – начал Бьорн, направляясь к Сурай. Полы темно-красного плаща волочились по земле, – ты не ошиблась в суждениях.
Хрустнув шеей, Сурай поднялась на ноги. Ее руки были в крови, тело болело, а глаза горели. Откровенно говоря, она была не в настроении выслушивать шуточки Бьорна.
– Провидец, что я тебе говорила насчет проникновений в мою голову… – Слова застряли у нее в горле, когда до нее дошло.
– Значит, ты не хочешь знать, что нашла смертная? – Бьорн больше не улыбался, лишь краем губ.
Нашла?! Сердце Сурай ударилось о ребра.
– Хватит говорить загадками, Бьорн. – затаив дыхание, она изучала его лицо, выискивая насмешку. Она не смела надеяться. Еще не время. – О чем ты?
Но Бьорн, как всегда, отказался дать ей прямой ответ. Вместо этого, используя свою магию, он встряхнул запястьем и открыл жалкий маленький рюкзак Хейвен, лежащий в траве справа от нее.
– Как магии удается проникнуть в этот мир? – пробормотала Сурай.
Бьорн пожал плечами.
– Это известно лишь Богине. Я не подвергаю сомнению судьбу.
В любой другой ситуации, услышав такой расплывчатый ответ, Сурай бы закатила глаза, но ее внимание было приковано к рюкзаку Хейвен, который зашуршал и сдвинулся. Бьорн покрутил пальцами – как будто методично наматывал ленту на катушку – и из рюкзака появилось что-то маленькое и блестящее.
Сурай смотрела, стараясь не моргать, как крошечный пузырек с каким-то содержимым плывет в потоке золотой магии, искры которой сыпались на землю и отражались в стеклянных стенках прямоугольной бутылочки.
Магия Бьорна очень медленно пронесла флакон над камнями и травой, пока он не оказался в дрожащей ладони Сурай. Тонкое стекло оказалось твердым, холодным и настоящим.
Только когда она увидела внутри радужную жидкость, прозрачную и вязкую, Сурай, наконец, позволила угольку надежды затеплиться в ее душе.
– Неужели это?..
Бьорн кивнул.
– Это сделала Хейвен? – Сурай напрягла колени, чтобы не упасть, когда земля стала плавно уплывать из-под ног. – Она сделала это, – и наконец смогла произнести слова, которые хотелось кричать последние четыре дня: – Рук… Рук будет жить!
Бьорн снова кивнул, но Сурай уже спешила к Рук, чтобы дать ей противоядие из яда ворграта, и злые слезы текли по ее лицу.
