О. Н. Глазунов
Елена Фабиановна Гнесина. Философский очерк жизни и мировоззрения

Кружок издавал свой рукописный журнал, юмористический и серьезный, отдельные номера которого Елена Фабиановна хранила всю свою жизнь. Они были собраны в архиве Гнесиной под титлами «Музей смеха» и «Хороший тон», кроме различного рода стихов, рисунков и смешных текстов, здесь представлены фрагменты рукописных журналов «Кузьмич», «Жив курилка» и т. д. Елена Фабиановна Гнесина любила и тонко чувствовала юмор.

* * *

Музыкальное развитие, толчком к которому стали занятия с Лангером, не только обогатили духовный мир Елены Гнесиной знанием большого количества музыкальных произведений, но она сама, вникая в существо изучаемой музыки, и, оценивая ее, искала те формы творчества, в которых мог быть выражен ее талант. И все чаще на консерваторских концертах и творческих вечерах она поражала педагогов прекрасной выучкой и высоким исполнительским мастерством. Занятия в классе Лангера не прошли для Гнесиной даром. От года к году ее игра становилась все лучше и лучше, и за год до окончания младшего отделения известный педагог В.И. Сафонов уже взял ее в свой класс.

Сегодня только профессиональные пианисты помнят этого замечательного музыканта и человека. По свидетельствам очевидцев, В.И. Сафонов был разносторонне развитым человеком, обладал сильной волей, жестким и твердым характером. Он окончил Петербургскую консерваторию с золотой медалью и в составе ансамбля (скрипач и два виолончелиста) объехал всю Россию и Европу, пользуясь большим успехом.

Инициатива приглашения В.И. Сафонова в Московскую консерваторию принадлежала П.И. Чайковскому. Василий Ильич всегда с уважением относился к великому композитору, что, в большой мере предопределило решение пианиста о переезде в Москву. Кроме того, преподавательскую деятельность он считал для себя более перспективной в музыкальном плане.

С осени 1885 года Сафонов стал профессором Московской консерватории и уже в первые годы работы проявил себя как талантливый педагог-музыкант, обладающий собственной системой педагогических методов. Культура звука, пластичность и «классицизм» исполнения были характерны для сафоновской фортепьянной школы. По воспоминаниям Е.Ф. Гнесиной: «Сафонов своих учеников воспитывал на «Песнях без слов» Мендельсона»^[6]. Один из учеников Василия Ильича, известный музыкант Д.С. Шор, писал: «Сафонов не ограничивался обучением игре на фортепиано. Он обнаруживал огромное понимание значения искусства, глубоко и искренне любил его, умел ценить красоту всех эпох и времен и благодаря своей образованности раскрыл перед нами новые горизонты»^[7].

Влияние В. Сафонова на обеих сестер Гнесиных было очень значительным, причем не только в формировании их фортепианного искусства, но и в общем культурном развитии, в выработке некоторых педагогических принципах, ставших в дальнейшем основой их деятельности.

В классе у профессора Сафонова Е. Гнесина познакомилась с Александром Скрябиным, который уже в те годы заявлял о себе как талантливый пианист и начинающий композитор. Он стал часто бывать дома у сестер, поддерживая дружеские отношения, особенно со старшей сестрой Евгенией. И на квартире Гнесиных прозвучали его первые композиторские работы.

Елена Гнесина перешла на третий курс, когда весной 1889 года В.И. Сафронов занял должность директора Московской консерватории. В этот период учебное заведение переживало не лучшие времена. И Василий Ильич, как человек умный, целеустремленный, энергичный, обладающий организаторскими способностями сумел создать новый облик Московской консерватории. Именно в годы его директорства был разработан и принят новый Устав консерватории; было увеличено количество студентов (около 400 человек); перестроено здание консерватории и построен новый концертный зал. Сафронов активно участвовал в реформировании образовательных стандартов учебного заведения.

Назначение на должность директора наложило на В.И. Сафонова ряд новых задач и обязанностей, и он был вынужден оставить у себя только четверых учеников, оканчивающих консерваторию, остальных передал другим педагогам.

* * *

Уйдя на административную работу, В.И. Сафонов, пригласил на своё место молодого талантливого музыканта, на которого он обратил внимание в Петербурге на Первом Международном конкурсе имени Рубинштейна. Это был Ферручио Бузони – не только прекрасный пианист, обладающий яркой индивидуальностью и огромных творческих устремлений, но красивый и привлекательный человек. Петр Ильич Чайковский, отмечая его талант, пророчил Бузони большое будущее. В Московскую консерваторию он был рекомендован самим Антоном Рубинштейном. По воспоминанию Е.Ф. Гнесиной: «У всех учениц первое впечатление было: «Ах, какой красивый». Ф. Бузони приехал в Москву не один, а с молоденькой, очень милой и хорошенькой женой – Гердой, шведкой»^[8].

Представляя Бузони своих учениц, Сафонов выделил Елену Гнесину.

– Это самая младшая и способная в моем классе, которую мне приходится Вам передать – сказал он.

С самого начала занятий с Бузони возникли трудности: новый педагог не говорил по-русски. Кое-кто из учениц немного понимал его, две знали немецкий язык, Гнесина только читала на немецком и французском языке, но не говорила. Прошло немного времени, ученики освоились и начали понимать все замечания и указания профессора. Кроме того, Бузони поселился в доме на Нижней Масловке, где жили сестры Гнесины. Это счастливое обстоятельство послужило началу дружбы между Ферручио Бузони и Еленой Гнесиной.

По словам Е. Гнесиной, уроки Бузони были очень интересны и необычны. С первых уроков педагог потребовал знания всех двухголосых инвенций Баха. При этом он заставлял играть наизусть каждый голос отдельно. Причем ученица левой рукой играла на рояле один голос, а Бузони правой играл на втором инструменте. Затем наоборот. И только после этого ученица играла уже всю инвенцию обеими руками. Его методика обучения пианиста очень сильно отличалась от известных на то время традиционных принципов, по которым обучается большинство музыкантов. Бузони пытался научить студента «мыслить большими комплексами» и преодолеть «пятипальцевость» пианиста. В первую очередь это относится как к фразировке, так и к аппликатуре. В своей игре он старался избегать подкладывания первого пальца, отдавая предпочтение перебрасыванию руки. Исходя из этого позиционная, игра пианиста строилась на владении большими позициями и заключалась в охвате всего пассажа или всей фразы^[9].

Елена Гнесина легко справлялась с заданиями Бузони, поскольку прошла хорошую школу в классе В.И. Сафонова. Маэстро высоко ценил талант своей ученицы и прочил ей большое будущее пианистки-виртуоза. И когда все его ученицы играли легкие и нетрудные сочинения Шуберта или Брамса, Елена играла на консерваторских вечерах достаточно трудные баллады Брамса.

За год учебы у Бузони она привыкла и смогла полюбить этого талантливого и удивительного человека. Скорее всего, юная Елена Гнесина была тайно влюблена в своего учителя. В одном из своих писем брату Михаилу, она писала: «…все дни, которые Бузони проводил в Москве (он ездил в Петербург и другие города для концертов), я была почти все время с ним. Одно только меня страшно огорчало – это то, конечно, что я очень плохо владею немецким языком и далеко не все могла ему сказать, что хотелось»^[10]. По ее воспоминаниям Ф. Бузони настойчиво предлагал ей поехать с ним работать за границу и продолжить карьеру в качестве концертирующей пианистки. Но Елена Гнесина была вынуждена ему отказать. Как впоследствии она вспоминала, причина отказа была в том, что «мысль о будущей нашей школе как бы формировала музыкальные устремления каждой из нас – сестер и властно влияла на жизненные артистические планы: удерживая нас всех в Москве и заставляя не разлучаться на сколько-нибудь длительный период»^[11].

К сожалению, у талантливого итальянского музыканта не сложились отношения с директором Московской консерватории В.И. Сафоновым. И когда в 1891 году Бузони получил из Бостона (США) приглашение занять кафедру профессора в местной консерватории, он согласился и уехал из России. Именно в Америке в полной мере проявился талант Бузони как исполнителя, поразившего мир и обозначившего целую эпоху в истории фортепьянного искусства.

Елена Гнесина очень сильно переживала расставание с педагогом. Кроме того, ей казалось, что он забыл ее. Лишь спустя два десятилетия ей удалось снова встретиться с Ф. Бузони. В 1912 году он приехал с гастролями в Москву. Елена Гнесина не хотела идти в концерт, так как она глубоко переживала смерть первого сына своей младшей сестры. Но по настоянию родных, она все же пошла в концерт. По ее словам: «Во время антракта Сергей Рахманинов буквально втолкнул меня в артистическую к Бузони. Тут только по необыкновенно ласковому и экспансивному приему оказанному мне со стороны Бузони и его жены на глазах у ряда крупнейших музыкантов Москвы я могла убедится в том как ценил и любил меня мой учитель».

– Я никогда не забывал тебя, всегда интересовался твоей карьерой, расспрашивал о тебе, всех приезжающих ко мне в Берлин московских музыкантов – сказал он Елене^[12].

* * *

После Бузони Елена Гнесина перешла в класс Павла Юльевича Шлёцера. Это был талантливый педагог, но не исполнитель, какими были Сафонов и Бузони. Он был учеником Т. Куллака и З. Дена, позднее недолго занимался у Ф. Листа^[13]. Вначале Шлёцер преподавал в Варшавском музыкальном интернате, затем в Московской консерватории. Он не оставил заметного следа в судьбе Елены Фабиановны. В одном из своих писем Е.Ф. Гнесина писала:…а у Шлецера я училась только два года; но я его не любила как человека»^[14]. И если два великих учителя всегда были ею почитаемы – она всю жизнь собирала по крупицам информацию об их творчестве, то о Шлёцере в архиве Елены Фабиановны напоминает лишь его визитная карточка. Здесь вспоминаются слова Гёте: «Учатся у тех, кого любят».

Среди других консерваторских учителей Елены Фабиановны необходимо отметить Н.Д. Кашкина и А.С. Аренского. Профессор консерватории Н.Д. Кашкин был всестронне развитым человеком. Обладая большими способностями к математике, он готовил себя к карьере инженера и собирался поступить в петербургский Технологический институт. Но по дороге в столицу под впечатлением рассказов попутчика Н.Д. Кашкин передумал и остался в Москве. И не ошибся. Не смотря на то, что ему пророчили карьеру пианиста-исполнителя, он посвятил всю свою жизнь музыкальной педагогике.

Н.Д. Кашкин поддерживал дружеские связи со многими музыкантами и писателями, входил в число ближайших друзей П.И. Чайковского. Музыкальные историки утверждают, что они совместно работали над составлением первоначального сценария «Евгения Онегина». П.И. Чайковский посвятил Н.Д. Кашкину романс «Ни слова, о друг мой»^[15]. Среди его учеников были такие талантливые музыканты и композиторы, как С.В. Рахманинов, Г.Э. Конюс, А.Н Корещенко и т. д.

Другим любимым педагогом Е. Гнесиной был А.С. Аренский. Именно ему она показала свои композиторские опыты. По воспоминаниям Е.Ф. Гнесиной: «Он очень поощрял меня к серьезным занятиям, но я мало верила тогда в свои возможности и жалею теперь, что не сосредоточилась в большей степени на сочинении»^[16].

Помимо очевидного таланта пианистки, профессора консерватории обращали внимание на ее вокальные и композиторские данные. Впоследствии Елена Фабиановна неоднократно говорила, что жалеет о том, что не вняла их советам учится и по этим специальностям.

Знаменательно, что в год окончания консерватории (1895) состоялось крещение Елены Гнесиной в церкви во имя Ржевской иконы Богоматери на Поварской улице. Пройдет много лет, когда в апреле 1938 года уже в другой стране – СССР – власти примут решение о сносе храма (окончательно он был разрушен только в 1952 году). Теперь на его месте находится здание Верховного Суда РФ. И, удивительный факт, но почти через пятьдесят лет напротив снесенной церкви будет построен музыкальный институт имени Гнесиных.

Безусловно, учеба в Московской консерватории, поистине сказочное окружение целого ряда блистательных имен, а также сама эпоха Серебряного века, оказали огромное влияние на формирование взглядов Елены Гнесиной, на ее духовное и профессиональное становление.